Триста шестьдесят пять

      — Спасибо за то, что так быстро пришли, мои маленькие смурфики, — обратился Папа-Смурф к стоявшим перед ним.       В здании склада находился Папа и ещё четверо, выстроенных в линейку, смурфиков: Архитектор, Художник, Мастер и Силач.       — Как вы, думаю, уже знаете, — продолжал глава деревни, — здесь стоит устроить некоторые преобразования. Краска уже потрескалась, балки немного староваты. Я очень надеюсь, что вы приведёте склад в лучшее состояние.       — Конечно, Папа-Смурф!       Пожилой смурф собрал остальных не столько для починки склада (хотя это, безусловно, тоже было крайне важно) сколько ради совместной работы смурфиков. Поскольку сейчас была весна, в здании было не так много вещей, и было вполне возможно без труда устроить ремонт.       — Справитесь сами? — спросил Папа-Смурф и, получив дружное «Да!» в качестве ответа, вышел из здания склада.       Оставшиеся в хранилище молча переглянулись.       — Не знаю, как вы, — первым высказался Силач, — но я бы начал с того, что вытащил все эти ящики на улицу.       — Да, — подхватил Мастер, — так мы увидим все неполадки и потом будет легче их чинить!       — Тогда давайте их вытаскивать, — Архитектор попытался сдвинуть один из ящиков, в котором находились старые инструменты Фермера, но был остановлен Силачом.       — Если не возражаешь, — вежливым тоном произнёс мускулистый и, подняв ящик, понёс его к выходу.       Для этой части работы Силач был бесспорно лучшим.       Когда склад был полностью освобождён, смурфик с татуировкой вновь выдвинул идею.       — Сейчас, думаю, было бы неплохо всё осмотреть.       — Погоди, — прервал Архитектор, — почему ты командуешь?       — Потому что вы все молчите, как рыбы.       Художник фыркнул.       — Думают обытьно мольтя, не зналь?       — «Не зналь», — передразнил Силач, отчего Художник насупился, — ладно, так мы будем осматривать склад или слушать язвительные комментарии нашего друга с дефектами речи?       — Я вас умоляю, — вздохнул Архитектор, закатывая глаза. Из всех присутствующих ему, похоже, больше всех хотелось приступить к делу.       Живописец, казалось, хотел ответить что-нибудь грубое, но все разошлись по углам, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру.       В целом, состояние склада было весьма неплохим. Лишь кое-где облупливалась краска, несколько поддерживающих балок слегка треснули в некоторых местах и оконные ставни требовали смазки.       Через несколько минут смурфики обменивались «находками».       — Нужно смазать ставни, — сказал Мастер, — и замазать трещины в дереве смолой.       — Ну, с этим, думаю, проблем не возникнет, — махнул рукой Силач, — ты у нас мастер в таких делах. По-моему, больше ничего нет. А, разве что закрасить в паре мест. Но это тоже на раз-два, не так ли?       — А вот и нет, — помотал головой Художник, и все взгляды устремились на него, — у меня нет такого оттенка.       Мускулистый смурфик усмехнулся.       — Да подумаешь! Закрасишь другим, проблема, что ли?       — Так нельзя! — вставил Архитектор, — это будет некрасиво!       Мастер и Силач непонимающе переглянулись.       — Так они же будут совсем чуть-чуть отличаться, — задумчиво проговорил изобретатель.       — А если ещё где-то краска начнёт слезать? — не унимался Архитектор, — что тогда, стены все рябые будут? Так не годится!       Несколько секунд никто ничего не говорил. Наконец Силач нарушил молчание.       — Ладно, пускай будет по-вашему. Красьте всё.       — В какой цвет? — тут же спросил Художник.       Архитектор окинул комнату взглядом.       — В жёлтый. Раз до этого был жёлтый, значит сейчас тоже надо красить в жёлтый, — рассуждал он.       — Ну так это быль дг’угой жёльтый!       Силач раздражённо вздохнул и начал объяснять, как маленьким детям.       — Да что вы ищете проблемы там, где из нет! Просто берите жёлтый, какой есть, и всё тут!       Художник убежал за красками.       — Ты тогда иди за смолой и маслом, что ли, — Силач начал нетерпеливо стучать ногой по полу. Все смурфики казались ему жутко медленными.       Мастер почесал подбородок.       — Я даже не знаю… Тогда я пойду, но скажите Художнику, если он вернётся первым, чтобы подождал, пока я всё сделаю.       Силач кивнул, а Мастер тоже выбежал из здания.       — Ну, — сильный посмотрел на оставшегося смурфика, — а ты что будешь делать?       — Я, пожалуй, — прохладно ответил тот, — возьмусь за командование. Без обид, но я в этом деле, вообще-то, больше смыслю.       — Да без проблем.       Они стояли в тишине, от скуки разглядывая стены. Наконец вдали заслышались шаги. Звук постепенно становился всё громче, и вот вошёл Художник с двумя вёдрами лимонного цвета краски в руках и малярной кистью за ухом. Она, пожалуй, была великовата, но другого места для неё не нашлось.       Живописец с шумом поставил вёдра на пол и вытащил из-за уха кисть.       — Подожди, — сказал Силач, — Мастер сказал подождать, пока он закончит.       — Ну и где он? — Художник скрестил руки на груди, всё ещё держа кисть.       — Пошёл за смолой для балок и маслом для ставней.       — А потему бы не натять без него? — снова спросил Художник.       Мускулистый развёл руками.       — Понятия не имею. У него спросишь.       Смурфик с бантом положил кисть и посмотрел на дверь. Мастер, как назло, не возвращался.       — Я не для того пг’шёль, чтобы тут стоять. У меня дела есть, между пг’отем, — проворчал Художник.       — И какие же у тебя дела? — усмехнулся Силач, — то, что просит Папа-Смурф, всегда главнее.       — Важные! — огрызнулся живописец.       — Вы перестанете или как? — вставил Архитектор, которого эта перепалка уже начала раздражать.       Смурфики пропустили его замечание мимо ушей.       — Подождёшь, мистер Важность.       — Не г’азговаг’ивай так со мной! — отрезал картавый и отвернулся.       — Повтори: паровозик тыр-тыр-тыр, а в трубе тринадцать дыр, — не унимался Силач.       Художник, очень разозлённый, резко повернулся обратно.       — Локомотив шух-шух-шух, а ты безмозглый и лопух!       Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы в этот момент дверь не открылась и в неё не зашёл бы Мастер, державший в руках коробку с несколькими баночками и инструментами.       — Вот и я, — сказал он.       — Отлично, — произнёс Архитектор, не давая ни Силачу, ни Художнику продолжить ругаться, — Художник спрашивал, почему ты хочешь сначала сделать свою часть работы.       — Очень просто: чтобы в случае, если я что-нибудь испачкаю, всё потом покрылось слоем краски, — объяснил изобретатель, — вы ведь непротив?       — Конечно нет, — поспешил ответить Архитектор.       Не теряя времени, Мастер принялся за работу. Сначала он быстро осмотрел всё ещё раз, чтобы уж наверняка ничего не пропустить, затем сказал крепление ставней на всех окнах (даже если скрипело не сильно — для профилактики) и, последним шагом, с помощью небольшой лопатки аккуратно заделал смолой трещины.       Остальные смурфики в это время стояли или сидели, занимались своими делами или просто наблюдали за действиями изобретателя. Архитектор стоял ближе всего к Мастеру, во-первых — потому что находил его работу интересной, а во-вторых — потому что Художник и Силач время от времени обменивались сердитыми взглядами. Силач не был любителем ругаться, но колкие комментарии он никогда не терпел. А поскольку Художник был тем ещё грубияном и не упускал возможности опустить пару колких комментариев, Силач отвечал живописцу той же монетой.       — Я всё, — оповестил смурфиков Мастер.       — Отлично, — оживился Архитектор, — теперь нужно красить стены. Художник, ты…       — Уже, — перебил того Художник. Он уже водил кистью по стене.       Силач подошёл с Мастеру.       — Често говоря, я не совсем понимаю, зачем Папа-Смурф меня позвал, — сказал смурфик с татуировкой.       — Думаю, чтобы ты убрал ящики, — предположил изобретатель, — ты, как-никак, в этом спец.       — Соглашусь, — улыбнулся Силач. С чем-чем, а с этим поспорить было сложно.       Художник развернулся и посмотрел на них.       — Вы не можете принести лестницу? — спросил он.       — Зачем? — удивился Силач, — ты что, стены целиком красить будешь?       — Bien sûr que oui*, — ответил тот на чистом французском и, увидев непонимание на лицах обоих, раздражённо добавил, — конечно да! Стены должны быть од-но-тон-ны-ми.       — Вот именно, — подхватил Архитектор, — и это не обсуждается.       — Ладно, понял я. Сейчас вернусь.       Силач выбежал из здания склада.       «Так, у кого из близко живущих есть лестница? — задумался он, — ага. У Благоразумника есть, но я к нему не пойду. У Мастера есть, но я его не спросил, поэтому это будет несмурфно. Точно! У Лентяя! Понятия, правда, не имею, зачем она ему…»       Смурфик направился к Лентяю.       Дом Лентяя ничем не выделялся, потому что выглядел крайне простым и блёклым, и бирюзовая краска на стенах уже давно выцвела. Внутри было пыльно, потому что по собственной воле смурфик никогда не убирался. Из мебели был только одинокий стул, пара полупустых полок, зато кровать на втором этаже была большая и удобная, с большой подушкой и мягким, толстым одеялом. И ничего удивительного — из всех существующих на свете занятий Лентяй предпочитал сон.       Силач постучал в дверь. Недолго думая он сделал это ещё раз, и громче, потому что Лентяй определённо не слышал, потому что определённо спал и определённо видел сон эдак уже двадцать первый.       Силач стучал добрых три минуты, и ему открыли. Лентяй выглядел заспанным (не может быть!).       — Ты что-о-о-то хотел, Силач? — спросил он, зевая.       — Да. Лестницу.       — Хорошо, — сказал Лентяй и вошёл в дом.       Провозившись там порядочный промежуток времени («Он там что, уснул?» — подумал Силач), соня вышел, таща за собой лестницу.       — Спасибо, — быстро поблагодарил мускулистый и, схватив лестницу, побежал обратно к складу.       По дороге смурфик отметил, что многие его соседи сейчас играют в смурфбол. Силач был бы непротив присоединиться, особенно учесть, что в этой игре ему равных нет, но дела превыше всего. Поэтому он подавил желание сыграть с остальными и ускорился.       — Вот ваша лестница, — Силач вошёл и поставил её к стене.       Художник ничего не ответил и даже не посмотрел на лестницу.       — Спасибо, — поблагодарил Архитектор вместо Художника, — может, тебе помочь? — обратился он к картавому.       — Нет. Вы неаккуг’атные.       — Кто тебе такое сказал? — удивился Мастер, — мы очень даже аккуратные!       Художник окинул присутствующих взглядом.       — Это спог’ный вопрос. К тому же у меня нет больше таких кистей, — сказал он, возвращаясь к работе.       — Да ну тебя, — сказал Силач и направился к выходу, — кто со мной в смурфбол?       Подумав несколько секунд, Мастер пошёл за ним. Архитектор поначалу колебался, но потом тоже последовал за смурфиками.       Живописец не заметил этого или обратил внимание.       — Ну, сыграем? — спросил мускулистый.       Погода была очень подходящей для смурфбола: ветер не уносил мяч, солнце не слепило глаза, было не холодно и не жарко.       — Давай, — согласился изобретатель.       — Я за, — кивнул Архитектор. Его несколько удручал факт того, что ему сегодня было особо нечего делать.       — Отлично. Здесь будут одни ворота, — Силач поставил два ящика, намечая таким образом границы, — здесь — вторые. Я сейчас сбегаю за мячом.       Смурфик убежал и очень скоро вернулся. Он забрал запасной мяч группы играющих, которую он видел по пути на склад.       — Мы вдвоём против тебя? — уточнил Мастер, показывая на себя и Архитектора.       Силач кивнул в знак согласия. Как правило, в случае нечётного количества игроков он играл в меньшей команде, потому что был лучшим игроком или, по крайней мере, одним из лучших.       Смурфики распределились по лужайке и начали игру. Было весело: Мастер ловко отбивал мяч головой, Архитектор ловил его у самых ворот, а Силач вёл, умело маневрируя.       Они увлечённо играли, не думая ни о чём, пока не услышали Папу-Смурфа.       — Как продвигается? — спросил глава деревни. Лицо его было дружелюбным, как обычно, но в голосе звучала какая-то строгая нотка.       Смурфики мгновенно остановились и повернулись к Папе.       — Э-э… — растерялся Архитектор, но ему на выручку пришёл Силач.       — Там было немного дел, и мы уже закончили. Только Художник красит стены.       Папа-Смурф немного нахмурился.       — А почему же он красит в одиночку?       — Он сказал, что мы неаккуратные, — совершенно честно ответил Мастер, — и что у него нет больше таких кистей.       — Хорошо, — произнёс Папа, — я поговорю с ним. Идите за мной.       — Зачем? — не понял Силач.       — Мы всё выясним и уговорим его.       — Это бесполезно, — протестовал Мастер, — Художник уверен в том, что мы ничего не умеем!       Папа-Смурф не послушал их и всё равно вошёл в здание склада.       — Художник! — позвал он.       Смурфик, стоявший на одной из верхних ступеней лестницы с кистью в правой руке, посмотрел на вошедших. За это время он успел заметно продвинуться, но около трёх четвертей всех стен всё ещё не были покрашены.       — М?       — Я тебя не отвлекаю? — вежливо спросил Папа-Смурф.       — Нет.       — Можно задать тебе вопрос? Почему ты не хочешь, чтобы остальные тебе помогали?       Художник несколько растерялся.       — Они, они, они неостог’ожные! Они не смогут сделать как надо.       — Думаешь? Я много раз видел, что все они справляются с покраской стен очень даже неплохо. Может, не так хорошо, как ты, — прибавил Папа, — но справляются.       Живописец хотел что-то сказать, но Папа-Смурф продолжил.       — Мне нужна от вас командная работа. Это означает, что каждый должен делать что-то, даже если у него не слишком хорошо получается, а остальные — помогать ему.       Художник смотрел в пол и молчал.       — У меня только одна такая кисть, — промямлил он наконец.       — Думаю, — произнёс Папа-Смурф, поворачиваясь к остальным, — в одном из этих ящиков найдётся что-нибудь подходящее. А вы должны были сами настоять на желании помочь.       — Он бы всё равно не… — начал Силач, но стоявший рядом Мастер толкнул его в бок.       — Художник, — обратился Папа к тому, — я хочу, чтобы смурфики тоже красили стены. Они не сделают это намного хуже, чем ты. Кроме того, я сам помогу вам с этим.       — Да, Папа-Смуг’ф.       Порывшись в ящиках, Папа действительно обнаружил несколько кистей, не слишком новых и немного отличавшихся, но вполне пригодных для работы.       Смурфики распределились по складу и каждый начал малевать свой участок. Архитектору даже сделали что-то наподобие лестницы из ящиков, поэтому он тоже мог красить верхнюю часть стен. Так работа шла гораздо проще и интереснее: смурфики успевали даже болтать друг с другом.       Единственным, кто работал молча, был Художник.       — Худож, — позвал подошедший к лестнице Силач, — это… Короче, ты не дуешься на меня?       — Нет, — ответил тот. Посоветовавшись пару секунд со своей совестью, он всё же посмотрел вниз, — пг’ости. Я вёль себя как эгоист.       Силач отлично знал, что Художник почти всегда ведёт себя как эгоист, но вслух об этом, понятное дело, говорить даже не подумал.       Папа-Смурф был рад тому, что атмосфера наконец стала смурфной и дружелюбной, хотя его и огорчала необходимость его вмешательства. Однако всё приходит со временем, и, быть может, ему лишь стоит попробовать ещё раз?