Town and gown

«В рождественскую ночь пожелавший остаться неизвестным парламентский служащий преподнёс Великобритании сюрприз, который она запомнит надолго. В социальной сети Chirp-Tweet появились скриншоты закрытой части доклада комитета по разведке и безопасности, более известной как список девяносто трёх», - тараторил Хортон Бекет, пока Эмми франтовито подвязывала поверх пальто передник с зелёными рюшами и вышитым красным драконом. - Это ваши девочки здорово придумали, миссис Корбелт – всем ярмарочным одну форму пошить! И струны городских традиций задели, и ателье рекламу сделали! - Моему ателье рекламу делают не передники, а то, как мы шьём всё остальное, - покровительственно улыбнулась миссис Корбелт, поправляя растрепавшуюся укладку. – А про традиции вы верно подметили – торжественный символизм напоминает людям о том, что они должны любить, и вдохновляет любить делами – или деньгами, в нашем случае. - Только почему-то кое-кто, - зевнула Эмми и потянулась за стаканчиком кофе, - совсем не вдохновился. Хотя мы надеялись, что это она станет за прилавок. «Ах, голубушка, как мне жаль!». - Вы про миссис Мильбренд? – подняла бровь миссис Корбелт, пытаясь изобразить доброжелательное удивление. – Право, не стоит её судить! Я и не полагалась на неё особенно. В конце концов, ей и без ярмарки есть чем заняться – она вдова, мать троих детишек, хозяйка – будем честны – пары не самых процветающих магазинчиков… - И фабианская активистка, которой Дерек и Дороти Белланжеры чуть ли не в зубы сунули стипендию для сына! – надулась Маклори-младшая. – Может, она поэтому не пришла, а не потому, что Мардж и Гвини якобы на катке простудились? Не захотела «синему» городскому совету денег принести и отношения с красной парочкой испортить? - Эмми! – сердито прокашлялась миссис Корбелт и тут же перешла на торопливый шёпот. - Я никогда на сомневалась в том, что вы умная девушка, и всё же позвольте дать вам умный совет – в делах, где замешана хоть капля политики, лучше выражаться языком поводов и жестов, чем языком причин и подоплёк, даже если причины и подоплёки известны последней помойной собаке. Кстати, о собаках, - шёпот в мгновение ока сменился обычным мерным и вкрадчивым тоном, - куда подевались наши луковые подпечники в форме пёсьих мордочек? - Их вроде миссис Бизли принести обещала, - замялась Эмми, теребя рюши на переднике. - Но, как и следовало ожидать, не принесла, - поцокала языком хозяйка ателье. – Верховье есть Верховье. Поэтому я принесла…, - из длинной корзинки на прилавке пахнуло сахарной пудрой и тёртой смородиной. Эмми едва удержалась на ногах, борясь с голодным головокружением. - Сами пекли? – потянулась Маклори-младшая за розоватым приплюснутым хлебцем, но, немного подумав, взяла другой – жёлто-зелёный, в форме нарцисса. - Можно и так сказать – Мью-Мью натёрла смородину и нашинковала лук, а Вальтер возился с формочками. Всё остальное сама. В этом нет ничего сложного – если интересно, могу научить, - протянула миссис Корбелт, - … скажем, послезавтра вечером. А потом мы их попробуем за бирманским чаем Мью-Мью. - Вы меня приглашаете? – зарделась Эмми, торопливо жуя жирный подпечник. - Я буду безгранично рада увидеться с вами, - кивнула хозяйка ателье. – Но делу время – потехе час. Раз миссис Мильбренд не явилась, за прилавок стану я, а вы, - миссис Корбелт аккуратно выложила подпечники на застеленный салфеткой поднос, - берите пёсиков и цветы. Пёсики по сорок пенсов за штуку, цветы – символ нашей земли всё-таки – по фунту. - Тридцать два фунта двадцать пенсов за всё? – нахмурилась Эмми. – И стоило возиться… - Ну, - ухмыльнулась миссис Корбелт, - во-первых, моих подпечников хватит ещё на пару-тройку таких подносов. А во-вторых, нашему городу сейчас дорог каждый пенс – не забывайте про памятник генералу Балтерну, который мы обещали поставить три года назад... - Но решили отложить из-за Великой школьной войны с Белланжером Красным и его зловредной супругой Доротеей Кобанской, - понизив голос, протараторила Эмми, постоянно озираясь на начинавших стягиваться на площадь зевак – в основном, студентов в пальто нараспашку и коренастых моряков с дешёвыми сигаретами в жёлтых зубах. - Да уж, эти двое здорово попортили мне крови. Сначала фонд Бивена – «по примеру социальнейшей Германии», - с издёвкой процедила сквозь зубы миссис Корбелт. - Потом домашние чтения Макларрина и фортепианные бренчания, на которые слетались, как мухи на мёд, все мои знакомые. Наконец, эти чёртовы досрочные выборы, - остро наточенные ногти хозяйки ателье впились в деревянную крышку прилавка. – Подумать только – наш избирательный округ оценил благостный трёп советничьего сына выше пары сотен рабочих мест, образцового города и верности традициям нашей страны! - Вы сами говорили, что это избиратели заслуживают лидеров, за которых они проголосовали, - пожала плечами Эмми. – Значит, студентики из Верховья и прочие ветропрахи заслужили болтуна Белланжера, который бросил их сначала ради Лондона, а потом - ради Мьянмы. Зато вас, миссис Корбелт, заслуживает образцовый город округа с лучшими подпечниками Уэльса! - Спасибо, моя дорогая, - хозяйка ателье легонько погладила Эмми по обветренной руке. – С вашими проницательностью и хозяйственностью вы далеко пойдёте – если, конечно, иногда будете показывать себя окружающим более серьёзной. Скажем, берясь за городские хлопоты сразу, когда в этом появляется потребность – а не когда об этом напоминают! - Напомните послезавтра взять у вас пару уроков по экивокингу, - на щеках Маклори-младшей, цеплявшей на шею поднос с выпечкой, проступили ямочки. - Непременно, - кивнула миссис Корбелт и, подождав, пока Эмми отойдёт в центр украшенной площади, к фонтану, вдохнула в лёгкие побольше просоленного ветрами с Бардси воздуха. Услышав пропитанное мегафонной хрипотцой «Дорогие гости Рождественской ярмарки Аберистауна!», голуби взмыли с высоковольтных проводов, а чайки принялись пискляво сплетничать о чём-то заморском. «Янг-янг! Кикир-кикир!», - то и дело слышалось с пирса. Миссис Корбелт в этих возгласах слышались фамилии президента Янга и премьер-министра Кикирмер, отчего последние крупицы рождественского настроения растворялись в густой черноте тоски. «Говорят, трудные времена рождают сильных людей. Интересно, неужели те времена были недостаточно трудными, чтобы родить способных хотя бы держать страну и наших союзников в порядке? О процветании я уже молчу. Неужели снова…?». Под “Driving home for Christmas” вспыхивали потускневшими лампочками гирлянд моменты, которые хотелось загнать поглубже в подсознание или вовсе утопить в холодном море – но не выходило. Второй год рецессии. «К сожалению, актуальные вакансии отсутствуют». Мальчишки-старшекурсники в форме королевских ВВС. Однокурсницы в дешёвых забегаловках. Алармистские возгласы The Guardian среди трескотни сводок с Тихоокеанского фронта. Рождество без рисового салата, консервированных ананасов и цукатов. За Рождеством – карантин. «Испытания продлятся недолго, но вознаградятся сторицей». Одышка отца после обедни. «Простите, но все аппараты ИВЛ перевезены в Кардифф». Первое коалиционное правительство, второе, третье – ни мира на море, ни исцеления на земле. «Мы можем предложить вам только неоплачиваемую стажировку». «Нам жаль, но мы приняли решение о закрытии филиалов в Уэльсе». «Если вы согласитесь на переезд, мы рассмотрим вашу кандидатуру». «Всё это было похоже на кошмар сонного паралича – когда ты утопаешь в темноте, не в силах пошевелиться, пока кто-то крадётся к горлу. Если бы ни Никки, я бы, возможно, не пережила тот год без лета… Не нашла в себе сил пойти в управляющие к миссис Корбелт, выгрызть зубами лицензию на пошив масок, погасить лейбористской ссудой долги и затеять пошив шляпок». Миссис Корбелт вспомнила его протяжное и мелодичное – ленглендское, как говорили филологи – произношение, хрупкие вильсоновские очки, тёплые руки, мягкие волосы и едва уловимые нотки кориандра в парфюме. Сердце замерло, тая – и тут же кольнуло, мешая сделать вдох. Съехавший галстук. Французская гармонь. Хихикающая Белланжер и след от поцелуя на её широкой кобанской шее. «Когда я вышла замуж за Уолтера Корбелта – иначе этот остолоп пустил бы по ветру и наследство матери, и моё ателье – он пообещал меня ждать, как солдата с битвы. Когда Уолтер додрессировал зелёного змия, он стал заботливо осторожен, но наши встречи возобновились. Даже Портер и его серая лабораторная мышь от второго брака не стали для нас препонами. Что, чёрт подери, поменялось сейчас?!». Серое небо и угрюмо-сонная площадь молчали. Миссис Корбелт тряхнула головой и, хоть тяжесть мыслей и не исчезла, попыталась взяться за ярмарочные хлопоты и отвлечься – пусть и ненадолго. Но не успела она посыпать сахарной пудрой малиновые кейки, как с дороги на Кэмп-Кардиган требовательно загудел знакомый всему городу «Богвард-Арапахо». Когда-то этот коренастый внедорожник месил бангладешскую грязь и ловил партизанские пули, но теперь, сменив окрас на голубой и нацепив на бампер эмблему Комиссариата по эвакуации, он возил по размытому дождями гравию ящики с галетами, антибиотиками и аккумуляторами – тем, что было нужно эвакуационному лагерю и его подопечным. - Счастливого Рождества Аберистауну и всем празднующим! – прокричал в распахнутое окно рыжий парень на водительском сидении. – Доброе утро, леди председательница! Принимайте первых покупателей! - Тревор! – одёрнула его пассажирка. – Благотворительность любит публику, но это не значит, что надо кричать о нашем приезде на всю округу! Нас наверняка слышно в Кэмп-Кардигане. - Я обязательно спрошу об этом Серджиу – у него самый острый слух в лагере. Миссис Корбелт с трудом удержалась от того, чтобы закатить глаза. «И этому невеже белланжеровский фонд оплатил обучение в старших классах. Какой стыд». Дверца «Богварда-Арапахо» тем временем хлопнула, и к прилавку подплыла своей лёгкой походкой доктор Белланжер. Её белокурые пряди успели завиться в игривые локоны, а на клетчатом берете с фабианской кокардой блестели бриллиантами слёзы растаявших снежинок. - Доброе утро, миссис Корбелт! Прошу прощения за Тревора. Не сердитесь на него – он бывает слишком экспрессивным, но упорно над этим работает – иначе в школе ему бы не прочили ораторскую карьеру Харрингера! - Доброе утро, миссис Белланжер! – хозяйка ателье сделала упор на «миссис», но Белланжер и бровью не повела. – Не стоит извинений! Наоборот, я рада, что Тревор наконец-то нашёл себе занятие по душе, раз даже после возни с эвакуантами испытывает такие положительные эмоции. А вас, моя дорогая, лагерь уже успел утомить? Понимаю, я бы на вашем месте тоже выбрала Рождество в Аберистауне, а не в Кэмп-Кардигане! - Знаете, - покосилась доктор Белланжер на непудреные кейки, - за эти полгода Кэмп-Кардиган – между прочим, формально входящий в черту Аберистауна – стал для меня очень знаковым местом. Почти родным. Поэтому я решила отметить Рождество там… но вы знаете, что на эвакуантов жалеют средств и Лондон, и Кардифф, и местные – поэтому праздником в Кэмп-Кардигане и не пахнет. Вот мы с Тревором и решили убить двух зайцев разом – привести подарки эвакуантам и пожертвовать денег на благоустройство Аберистауна. - Благородное решение, - нахмурилась миссис Корбелт. – Хотя, как по мне, Аберистауну было бы проще благоустраиваться, если бы Кэмп-Кардигана в его черте и вовсе не было. - Как по мне, это вопрос разумного распределения средств, - улыбнулась сдержанно доктор Белланжер. – Сколько стоит этот прелестный пастуший пирог? - Девять фунтов, миссис Белланжер, - поймала на себе хозяйка ателье изумлённо-осуждающий взгляд Эмми, которая днём ранее твёрдо заучила цену в пять фунтов за пирог. - Тогда можно, пожалуйста, восемь пирогов на эту сумму, - протянула доктор стофунтовую купюру, - и вот этого печенья на сдачу. Оно же у вас развесное? - Оно не продаётся, - отрезала миссис Корбелт, не обращая внимания на перепуганные переглядки Эмми. – Пироги сейчас дам. Только вот не могли бы вы заплатить картой? Хочется оставить руки чистыми хотя бы до середины ярмарки. - Без проблем! Старая немецкая привычка, никак от неё не отучусь! Хотя теперь мне даже неловко просить вас кое о чём… - Ах, не бойтесь - вы можете на меня положиться! – с деланой рассеянностью бросила миссис Корбелт. –- Так о чём вы хотели меня попросить? - Предупредить миссис Мильбренд – если она придёт – что вместо рождественской вечеринки у нас будет новогодняя! Вас с Вальтером я тоже жду. *** - Вот это да! Думала, они развалятся. - Ну вот, а вы боялись! Они прекрасно получились – даже лучше, чем у меня – смазывала миссис Корбелт взбитыми сливками ещё теплое печенье. – Вы записываете рецепт? - Не совсем, - замялась Эмми, сжимая в руках телефон. – У меня миссис Мильбренд спрашивала, как выглядят рекомендательные письма от организаций семьи ООН – типа Комиссариата и БГРР. Ей для Тревора надо. Я на днях миссис Лапорту красила и укладывала – ну, она мне и показала, как они выглядят. Я даже сфотографировала. - Интересно, - хмыкнула миссис Корбелт. – А можно и мне посмотреть? - Конечно! – протянула ей телефон Эмми. Миссис Корбелт внимательно вгляделась в немного смазанный снимок. На голубом фоне белыми буквами было выведено знакомое имя. - «Доротея Стахова в ходе работы в аналитическом центре СИПК зарекомендовала себя как»… - Серьёзно, СИПК? – подпрыгнула от изумления Эмми. - Социнтернациональная партия Кобании, из списка 93?! Ох и начнётся жизнь у профессорши, если это всплывёт! Миссис Корбелт прикусила губу. – А вы начинаете разбираться в политике, моя хорошая.