Лишь вор желает Вам благополучия

Мало есть в Мире людей, искренне желающих тратить собственные выходные на решение проблем, по сути и конструкции являющихся рабочими. Во всяком случае, Скотт точно был не из их числа. Ждать положенного отдыха он привык в предвкушении ночной прогулки, сна до двух часов дня, перекуса в какой-нибудь милой частной кофейне и сериалов для разгрузки эмоционального багажа. Когда-то Лэнг ходил в секцию по гимнастике, но быстро забросил это дело, поняв, что его графику больше соответствуют самопроизвольные занятия в тренажёрном зале башни. Скотт любил отдыхать, любил делать это правильно и редко, так, чтобы не терять вкуса к потраченным бесцельно часам. И оттого становилось куда обиднее, что вот уже второй выходной Лэнг был вынужден разгребать непомерные проблемы. Разумеется, глупо было бы отправляться на проникновение со взломом в форме охранника c маркой Stark Industries. Ещё глупее делать это, когда на твоей куртке, чуть повыше левого нагрудного кармашка, гордо светлеет в обрамлении чёрной ткани услужливая надпись «Лэнг». Скотта трудно было обвинить и, уж тем более, уличить в идиотизме. Поэтому он и предпочёл последовать зову старых воровских привычек. Чёрные стрейчевые брюки, водолазка с подшитой горловиной, мягкие ботинки, бини и кожаные перчатки были предельно проверенным комплектом. Кто-то из прежних «коллег» Лэнга предпочитал на руках носить исключительно шёлк, чтобы лучше чувствовать пальцами любую поверхность, но Скотт был научен горьким опытом, что шёлк, в отличие от кожи, непомерно скользкий, а выронить из рук задорно звенящую отмычку, в здании с десятками вооружённых охранников — та ещё перспектива. Хотя в этот раз к комплектации костюма добавилась ещё и маска с респиратором, для защиты от усыпляющего спрея с изофлураном. И одеваться во всё это прямо в башне тоже было провальной идеей. Подобный костюм вызвал бы подозрения у всех возможных встречных поголовно, а случись Скотту, одетому как заправский взломщик, столкнуться в каком-нибудь коридоре с Бартоном, он разом провалил бы не только дело, но и собственную жизнь. Так что Лэнг, скинув одежду и прочие нужные ему вещи в спортивный рюкзак, спустился на подземную парковку, где стоял его фургон. Благо, Скотту не нужно было подбрасывать жучки, влезать в чужие системы или хитрить каким-либо иным образом, чтобы знать, куда нужно ехать. Даррен Кросс имел склад характера, идеально подходящий для нелегальной коммерческой деятельности. Он был хитёр, умён, агрессивен, силён и ненавидел всех, кроме себя самого. К тому же, отлично умел подкупать и запугивать. Так что Лэнг мог с уверенностью полагать, что за всё время, что он работал у Старка, головной офис по всем негуманным или украденным проектам ни разу не сменил локацию. Когда-то Скотт работал там, и, хотя ему не приходилось приезжать и уезжать самостоятельно — потому что, как правило, привозили и увозили его насильно, — нужное место он помнил отлично. По пути пришлось заехать в ближайший магазин с техникой и купить там самый дешёвый сенсорный мобильник, а после четверти часа за его настройкой отключить встроенную навигацию в фургоне. Когда-то Тони установил её с лёгкой руки, и теперь, будь у него желание, мог считать любой маршрут Лэнга даже с калькулятора. Так что приходилось ехать по памяти, в темноте, тишине и совершенном напряжении. Дальний пригород всегда казался Скотту неприветливым. Пустынные улицы, редеющие к заброшенным заводам, закрытым ангарам и сетчатым железным заборам не вызывали в Лэнге ощущения надёжности. Датчики фургона отсчитывали километр за километром, Скотт нервничал всё больше, спидометр показывал всё меньше, и, когда напряжение достигло пика, Лэнг едва успел вспомнить одну упущенную им, но очень важную деталь. Он дёрнулся, забыв о скоростях и сцеплении резко надавил на тормоз, и фургон, громыхнув и встряхнувшись, уже через миг заглох. Откинувшись назад от руля и вжавшись спиной в кожаное сидение, Скотт выдохнул, стараясь успокоиться. Тони давно советовал ему перейти на автомат, говорил, что это проще и удобнее, даже обсмеивал пару раз, но Лэнг любил механические коробки передач, чувствовал, что может доверять только той технике, которую контролирует от начала и до конца, пускай это и было трёхкратно сложнее. Опустив рычаг и сняв скорости, Скотт попытался вновь завести автомобиль. Сперва двигатель капризно выл, фырчал равномерным укором, но на третий раз фургон ожил. Включились оставленные на фиксаторе фары, и Лэнг тут же их выключил — из-за этого и случилась внезапная остановка, ведь кто-то из охраны вполне мог заметить яркий свет вдалеке и забить тревогу. Пока фургон, стоящий на рычаге, приходил в себя после внезапной остановки, Лэнг максимально опустил спинку сидения и перелез в кабину. Вечер предстоял не самый приятный, но всё уже началось, когда Скотт, скинув толстовку и штаны, принялся переодеваться в одежду из рюкзака. Респиратор он застегнул на шее, но надевать пока не стал, и, вернувшись на переднее сидение, с удивлением заметил, что на стёклах осели сотни крупных капель. Дождь мерно барабанил по окнам и корпусу фургона, но Лэнг не заметил этого шума прежде, увлечённый нагрянувшим беспокойством. Под тихое гудение двигателя он несколько секунд бездвижно наблюдал, как по лобовому стеклу бегут сгрудившиеся в мелкие струйки капли. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя, прежде чем Скотт поднял рычаг и, отпустив тормоз, повёл фургон дальше, по широкой дороге с разбитым старым асфальтом. В темноте было трудно не съехать с дороги, поэтому Лэнг старался не превышать двадцати пяти миль в час. Вот неприметный съезд направо, Скотт точно знал, он ведёт к объезду за закрытый научный центр. Проехав ещё немного и оставив фургон в темнеющем чередой силуэтов пролеске, Скотт накинул рюкзак на спину и вышел из машины. Дальше ехать было нельзя, как и идти по расчищенному для персонала пути, поэтому Лэнг, перебежав дорогу, скрылся за обрамляющими обочину деревьями. Небольшого человека в чёрном, шастающего в просеке ночью, с дороги просто так заметить было невозможно, и Скотт без сомнений двинулся вперёд, лишь иногда взглядом отыскивая дорогу, мелькающую за стволами клёнов, высаженных, чтобы предотвращать оползни дороги. Точную длительность пути на этом промежутке Лэнг не знал. Он проезжал здесь несколько раз, но обычно на заднем сидении тонированного джипа, с двух сторон зажатый здоровенными и непомерно страшными джентльменами в костюмах, но без галстуков. Ещё один раз его усадили назад вместе с Дарреном Кроссом, и тот, кажется, пил что-то из оббитой кожей фляжки. Ну, а впервые Скотт катался здесь со скованными за спиной руками и в какой-то маске, не имеющей вырезов для глаз, и, почему-то, пахнущей одеколоном… Августина, кажется. Скотт всегда подмечал мелочи, когда паниковал, и прежде это неоднократно спасало ему жизнь, ну, а в иных случаях просто помогало отвлечься от лишнего страха. В тёмных пятнах редеющего леса стали проглядывать тусклые холодные огни научного центра. Шума не было, помимо гула крупных машин, приготовленных на крайней части просторной парковки, и периодических перекликов сотрудников охраны, с фонариками бродящих по периметру перед зданием. В один миг Скотт весь стал напряжением, медной струной, натянутой до максимума. Прежде он неоднократно задумывался, как пробраться в это здание незамеченным, но к разумному итогу так и не пришёл. О местных охранных системах Скотт был осведомлён лишь поверхностно, копаться во внутренних алгоритмах ему не позволяли, даже когда Лэнг встал чуть ли не во главе инженерно-биологического проекта, предусматривающего немедленный доступ к любым возможным данным. Работая на Кроссов, Скотт быстро понял, что любое подозрительное действие влечёт за собой ряд определённых рисков и санкций, сталкиваться с которыми в то время Лэнг был откровенно не готов. В основном они занимались бионическим протезированием для поддержания и, более того, совершенствования нестандартных типов человеческого организма. Когда-то Скотт, проходящий аспирантуру у Хэнка Пима, властным обменом был на четыре месяца сдан доктору Эрике Зондахайм, и там вдохновенно насмотрелся на механические руки, суставы, глаза и даже сердца. Позже Пим пригласил его ассистировать в проекте по сжатию органических объектов на физическом уровне. При вмешательстве техники, разумеется. Скотт с радостью вступил в проект. Через три недели его объявили пропавшим без вести, а Даррен Кросс обзавёлся пускай и не лучшим научным умом столетия, но прилежным носителем исследовательских данных Зондахайм и Пима, к тому же, как оказалось, отличным вором и взломщиком. Пробежавшись вдоль парковки бесшумной тенью, Скотт направился к тыльной стороне здания, попутно пытаясь рассмотреть камеры или датчики движения. Насчитал семь единиц первого и три единицы второго, но сейчас о датчиках можно было временно забыть. Лэнг был уверен, что они отключены, поэтому волновался лишь о камерах. Впрочем, на этот случай всегда был припасён старый фокус, справляться с которым, отчего-то, люди не научились до сих пор. Усевшись в кювете у кромки асфальта, Лэнг достал из бокового кармана рюкзака инфракрасный диод на клипсе и, прицепив его к загнутым полям шапки, уже более смело обратил взгляд к мрачному монолиту научного центра. Камеры видеонаблюдения по стандартному классу не могли фиксировать инфракрасное излучение, и Скотт был уверен, что на мониторах его силуэт в подозрительном облачении скроется за широким белым пятном, периферически напоминающим свет от обычного фонарика бродящих по парковке сотрудников. Если человек нарочно не всмотрится в белую прореху на экране — что случалось крайне редко, — Лэнг сумеет проскользнуть к пожарному выходу гордым и незамеченным. Нужно было только выждать момент, когда все охранники не будут смотреть на восточную стену центра. Ну, или создать этот самый момент. Одновременно соображать быстро и качественно весьма непросто. Впрочем, Скотт бывал в подобных ситуациях прежде. Он был готов к созданию любой возможной уловки. Следом за диодом достав из переднего кармана чехол с гарнитурой и купленный по дороге дешёвый мобильник, Лэнг занёс его номер в электронный реестр. Пользоваться рабочей гарнитурой для подобных дел было рискованно, но Скотт старался не думать об этом. С совершенно пустого телефона нельзя снять практически никаких данных, им нельзя воспользоваться, и единственная ниточка, ныне связывающая это сенсорное непойми что с Лэнгом, цеплялась теперь за надёжную, автономную гарнитуру производства Stark Industries. Скотт просто надеялся, что техника его босса и впрямь хороша настолько, как обычно утверждает Тони. Когда звуковой сигнал в гарнитуре оповестил Скотта об установлении соединения, Лэнг со всей силы бросил мобильный параллельно парковке. Тот пролетел наискось пару десятков футов и приземлился в кювете неподалёку. Тихонько вздохнув, Скотт приподнялся и прокрался ещё чуть дальше, чтобы не попасться из-за своей же хитрости. Он сократил расстояние между собой и служебным входом настолько, насколько было можно, прежде чем нажать на гарнитуре кнопку вызова. Один миг, и телефон зазвонил, едва заметно разбрызгивая собравшуюся из-за дождя грязь. Скотту всего лишь надо было подождать, когда все сотрудники, стоящие поблизости, отвлекутся на звук. Телефон заблокирован, и Лэнг успел провернуть с ним пару простых хитростей, прежде чем отправиться на дело, а потому он мог быть уверен, что у него достаточно времени для проникновения в здание. Но как страховка в гарнитуре тихо звучало пиликание ожидания ответа. Скотт мог быть спокоен до тех пор, пока оно не оборвалось. Охранник, стоящий на углу, услышал звук. Встрепенулся, позвал кого-то одного, но отвлеклись трое, находящиеся по локальному периметру. Они столпились, перекинувшись парой коротких фраз направились к кювету, и в тот момент, когда охранник ступил с асфальта в грязь, Лэнг скользнул за ближайшую машину. Он оказался за спинами сотрудников, но недалеко, и идти надо было настолько же быстро, насколько и тихо, так что Скотт плавно, но спешно бросился к служебному входу. Гарнитура пиликала, когда охранник поднял телефон из кювета, когда встал вполоборота, возмущённо интересуясь, кто так глупо обронил здесь мобильный, когда трое других сотрудников центра начали театрально возмущаться, а один из них даже достал сигарету и зажигалку, собираясь закурить. На него рыкнул какой-то парень, не приветствующий дым, и курящий начал разворачиваться спиной к товарищам. Скотт рванул за сетчатую лестницу снаружи здания, молясь, чтобы его не заметили. На некоторое время воцарилась тишина. Из своего ненадёжного укрытия Лэнг следил за тем, как курящий не может включить зажигалку, а затем замечает, что сигарета промокла под дождём. Бросив её на асфальт, мужчина тихо выругался и вновь развернулся к Скотту спиной. Лэнга резко потянуло на отдышку, хотя усталости он не ощущал. Да и времени на это не было. Сделав как можно более полный вдох, Скотт обратил всё внимание на электронный замок, блокирующий дверь. Тут было три системы: по карточке, по коду и по метрике. В своё время Лэнг научился взламывать любую из этих блокировок, но сейчас он находился в опасной близости от разоблачения, и возможности схитрить вновь не представлялось. Он мог вскрыть электронный замок, но это заняло бы определённое время, он мог попытаться отключить его, но это создавало возможность к запуску тревоги. Скотт нагнулся к дверной ручке, осматривая крохотную щель между дверью и стеной. В отличие от главного входа, защитной железной планки тут не было, хотя был шов от неё, и это вызывало периферическую тревожность. Но если электронный замок встроен в стену, а не в дверь, то дверь должна быть той частью блока, куда входил паз от механической щеколды. По крайней мере, с наибольшей вероятностью. Дверь была железной, на петлях, и это давало шанс на… Определённое снижение риска. Так что Скотт снова полез в рюкзак, и под мерное пиликание гарнитуры отыскал в нём небольшой металлический стержень с плоским шлицем на конце. Лэнг взял его из набора отвёрток ещё пару дней назад, чтобы открыть заевшую дверь ванной комнаты в его апартаментах, а потом решил, что шлиц не помешает и для нынешнего дела. Только если механическая щеколда короткая… Только если короткая… Пожалуйста, пусть будет короткая. Вставив стержень в проём между дверью и стеной, Скотт провёл им чуть вниз, пока не наткнулся на щеколду. Он никак не мог нащупать срез, как вдруг в двери раздался щелчок и механический замок разблокировался. Сперва Лэнг испугался, что кто-то выходит, но, когда дверь не открылась изнутри, и Скотт сам на пробу потянул её к себе, внутри оказалось безлюдно и практически темно. Видимо, он всё-таки сумел поддеть щеколду. Не спеша радоваться случайному успеху, Лэнг скользнул в здание и прикрыл дверь за собой. В коридоре оказалось прохладно. Пахло свежей глянцевой штукатуркой и чем-то химическим, а единственным источником света были длинные лампы холодного света на стыках стен и потолка. Прижавшись спиной к двери, Лэнг огляделся, но вновь обнаружил только парочку стандартных камер видеонаблюдения. Он сбросил вызов на гарнитуре, прежде чем перейти к следующему этапу дела. Разгуливать внутри здания с диодом было уже подозрительно, и Скотт, потратив пару секунд на восстановление концентрации, замотал головой в поисках приборного щитка. Открытая панель оказалась слева, всего в паре футов от Лэнга, и Скотт совершенно точно был уверен, что способен вспомнить, как она работала. Приблизившись к щитку и спешно сомкнув пальцы, чтобы выправить перчатки, Лэнг всё тем же шлицем открутил винтики на маленькой крышке сбоку. Разумеется, там не было кнопок, зато была целая куча проводов. Кончиками пальцев отодвинув их в сторону, Скотт поддел шлицем небольшой блок, встроенный во внутреннюю панель, но вместо того, чтобы поддаться и выпасть, тот хрустнул и дал трещину. Лэнг вздрогнул. Он точно знал, что пытался достать, и игры с резистором могли зайти в опасное русло. Так что, едва блок выскользнул из паза всего на пару миллиметров, Скотт достал его уже рукой, а не отвёрткой. Дело оставалось за малым: снять предохранитель за стройным рядком проводов, затем поменять местами пару гильз и, наконец, ввести на панели неправильный код доступа. Впрочем, правильный код Лэнг ввести и не смог бы, у него не было достаточно времени на выяснение столь тонких деталей, поэтому приходилось выкручиваться. Едва послав короткий сигнал тревоги, панель замигала, пустила искру, и потухла. Лампы в служебном коридоре погасли, огоньки записи на камерах зашлись светом, показывая системный сбой. Лэнг поддел рукав и взглянул на наручные часы, прежде чем выключить диод. Подсоединённая к системе дверь заблокировалась, и Скотт лишь с толикой печали подумал, что выходить придётся через крышу. Впрочем, это был вопрос грядущего, а сейчас Лэнгу нужно было по старой памяти провернуть кражу. Необычную кражу, такую, после которой ничего не пропадёт. Не то, чтобы Скотт собирался брать что-то столь незаметное, что об этом не вспомнят, напротив, он буквально планировал украсть вообще всё. Его простой по конструкции целью было унести весь научный центр из пригорода к себе в спальню. А для этого надо было добраться к головному интерфейсу, перевести его в автономный режим, отключив от общей сети и вырубив все информационные накопители в здании, а затем быстренько скопировать образы данных на свой собственный носитель — такой, чтобы на нём могли уместиться десятки терабайтов данных. Скотт был из того типа людей, которые лишь поверхностно считали это выполнимым. В деле он полагался исключительно на собственную смекалку, и, раз уж на то пошло, был готов ей довериться. Коридор, поворот и две двери до пожарной лестницы. Лэнг сразу направился на верхний этаж, где, как он помнил, находился центральный системный узел. Проблемно будет заставить всех выйти оттуда… А, нет, не будет. Вновь взглянув на часы, Скотт отсчитал две с половиной минуты до момента, когда охранная система обнаружит сбой в панели допуска и заблокированную дверь. Электронная проверка ходила циклом, и Лэнг, который прежде неоднократно пытался сбежать отсюда, отлично помнил его длительность. Автоматическая охрана отбивала надобность в человеческой, а это значило, что камеры видеонаблюдения использовались только для записей, и отсутствие света на первом этаже, скорее всего, заметят тогда же, когда система запустит тревогу. Залы начнут блокировать, люди будут выходить из закрывающегося здания, а Скотт возьмёт то, что ему нужно, и улизнёт через крышу. Рядом с выходом на лестничную площадку расположена подсобка. На двери — обычная ручка, запирающаяся на обычный ключ. Скотту нужно было провести в этой комнате всего пару минут, так что проникновение туда стараний не стоило, и, едва выскользнув с пожарной лестницы, Лэнг, удостоверившись, что в поле обозрения никого нет, прислонился к двери левым плечом и со всей силы надавил на ручку. Она щёлкнула и опала, теперь болтаясь бесполезным грузом, а дверь, не удерживаемую замком, саму потянуло внутрь подсобки. Метнувшись в темноту маленькой комнатки, наполненной химическими средствами и какими-то вёдрами, Скотт потянул дверь на себя и поднял ручку, удерживая её в горизонтальном положении, чтобы выходящие по тревоге люди не заметили, что дверь сломана. Ещё пара секунд… Механический голос по громкой связи объявил, что всем сотрудникам стоит покинуть здание в ближайшие семь минут, пока все выходы не будут заблокированы. Скотт был готов поклясться, что раньше голос на объявлениях был женским, но, возможно, консерватор Даррен всё-таки решил что-то поменять. Объявление повторилось трижды, с разницей лишь в отсчёте времени, а Лэнг внимательно прислушивался к звукам в коридоре. Шагов и говора было немного — в столь поздний час не работали даже на таких предприятиях. Для надёжности прождав ещё некоторое время, Скотт всё-таки раскрыл дверь и направился прямо к залу, где был расположен центральный системный узел. Полдела было позади, и это вселяло уверенность. Лишь алое резервное освещение вызывало в душе неоправданное чувство тревоги, когда Скотт ввёл на пропускной панели внутренний код высшего доступа, доныне оставшийся неизменным. Им пользовались все, кому дозволялось просматривать даже самые глубинные данные центра, и когда-то Скотт входил в их число. Код требовался лишь для пары дверей, и, судя по всему, Даррен не счёл нужным менять его, совершенно не опасаясь запуганного учёного воришки. Скотт был солидарен с этим, он бы и на милю к центру не подошёл, если бы Кроссы не поставили под угрозу его последнее подобие хоть немного нормальной жизни. Дверь разблокировалась, её створки скрылись в стенах. Лэнг уже почувствовал тепло триумфа, когда сделал пару быстрых шагов внутрь, но что-то резко остановило его. Тёмный просторный зал внезапно осветился основной системой, сигнал тревоги прервался, и Скотт уже опасливо подался назад, но автоматическая дверь захлопнулась прямо за его спиной. Подняв глаза, Скотт ощутил вдруг, что не может двинуться с места. Страх объял его, принудив застыть, и даже взгляд Лэнга замер на стоящих в центре зала людях, без какого-либо удивления смотрящих на него в ответ. Их было пятеро, как на складе во время конференции. Те же личности в том же составе — отчего-то Скотт даже не сомневался в этом. — Я был прав, — холодный голос. Лэнг помнил его монотонное, глухое звучание и едва заметный бездушный дребезг. Бледный мужчина, седой, но выглядящий весьма молодо, был одет в невероятно чёрный костюм. Скотту казалось, что он не мог точно разглядеть, где кончался его пиджак и начинались брюки, а лакированные ботинки выделялись только тусклым блеском. На его голове что-то вроде… Массивной гарнитуры. Плотная установка пересекает подбородок и на обоих концах подсоединяется к наушникам. Невольно Лэнг подумал о протезах, над которыми когда-то работали Кроссы. Но ведь полное и безвредное соединение человека с машиной невозможно. Словно в упрёк этим мыслям Даррен ядовито усмехнулся, привлекая к себе внимание. Августин стоял позади, словно виновато прячась за плечом отца. Рядом же, наравне с Дарреном замер вор в мотошлеме. Ныне он казался немым и бездвижным, словно кто-то дал ему бескомпромиссную команду застыть. И слева ото всех, в довершение, фривольно ожидал своего времени высокий, грубоватый на вид мужчина лет тридцати. Его глаза были угрожающе прищурены, он уже пару раз дёрнул головой, пытаясь убрать с глаз неряшливую чёлку. Неожиданно для себя Скотт логически предположил, что это был тот самый Винчестер. — Конечно, ты был, — фыркнул Даррен, прежде чем выступить вперёд и с издевательским приятельством вскинуть руки. — Скотти, мальчик мой, я поражён. Твои визиты были более скрытны, даже когда тебя привозил кортеж. — Это неверно. Он оказался бы в этой же точке незамеченным, но примерно на девять секунд позже, если бы не я, — поправил холодный мужчина в чёрном. — Ваша система охраны соответствует конкурентным охранникам. Отвратительное клише: то не умею, это не могу… Жалкое зрелище. Алгоритмы показывают, что Скотт Эдвард Харрис Лэнг знает минимум пять способов того, как открыть входную служебную дверь, которую я сам открыл для него, чтобы побыстрее встретиться. Увы, терпение никогда не было моей сильной стороной. А Ваша слабость, мистер Лэнг, очевидно в невнимательности, м? — Что Вам нужно? — словно опомнившись, ощетинился Скотт. Теперь его взгляд метался с холодного незнакомца на Даррена и обратно, хотя в остальном Лэнг старался не выдавать собственного волнения. — А тебе? — огрызнулся Даррен. — Кого ты из себя вообразил, раз пришёл без приглашения? Харизматичного воришку? Героя второсортного кино? Мы не банк и не государственная лаборатория, Скотти. У нас от них есть одно разительное отличие: мы знаем, как поймать флоридского карасика. Ты же из Флориды, верно, карасик? — Из Майами, — вторил холодный незнакомец в чёрном. — Вы пытаетесь напугать меня моей биографией? — нервно уточнил Скотт. — Не сработает. Флорида не страшная. Майами — тем более. К тому же, можете не утруждаться, мне и так уже охренеть как страшно. — О, мальчик мой, так это же ощутимо всё упрощает! — Губы Даррена растянулись в скверной улыбке. Сделав единственный возможный шаг назад, Скотт сложил руки на груди и сжал плечи, стараясь то ли закрыться, то ли визуально стать меньше. Предприняв попытку угрожающе сощурится, он заметил, что ресницы дрожат, и вновь выровнялся в лице. Из-за респиратора глаза и голос оставались единственными невербальными демонстрантами его настроения, и Лэнг активно думал, как воспользоваться этим. Но в голову лезли только мысли о том, как тяжело ему приходилось на службе в этом центре, какие страшные лишения он претерпел. Ныне Скотт мог смело полагать, что он умер бы с большим удовольствием, чем вернулся на работу к старшему Кроссу. Без сомнений, люди перед ним сейчас диктовали условия, и всё же Лэнг не планировал давать согласия, какую бы цену ему ни пришлось заплатить взамен. Да и что может случиться? Близкие ему люди в безопасности, а силой заставить Скотта работать помимо воли, как выяснилось ещё годы назад, нельзя. — Н-не соглашусь. — Скотт воинственно дёрнул головой. — Страх — нормальная эмоция в моём положении. Он не сводит меня с ума. Он ни на что не влияет. В этой ситуации нет простоты. Я не знаю, чего Вы хотите. Не знаю, причём тут я. Не знаю, почему вон на том парне наушники надеты вверх ногами! — Лэнг кивнул в сторону холодного незнакомца, и тот впервые нахмурился. — Можете звать меня Кардинал, мистер Лэнг. — Я отвечу на один вопрос, и хватит с тебя, — не обратив внимания на своего товарища, заявил Даррен. — Причём тут ты? Действительно хорошая тема для размышления. Поверь, я и сам поражён, но происходящее тебя совершенно никоим образом не касается. Как бы это ни было удивительно, с тобой мы пересеклись совершенно случайно. Бывают же совпадения, не так ли? Вообще-то нам нужен был твой светленький дружок. — Клинт? — шокировано прошептал Лэнг. — Что за бред? Таких совпадений не бывает. Да и зачем вам Клинт? — Он спецагент среднего интеллектуального показателя — очень полезная единица. И ещё он максимально близок к Старку. Был, по крайней мере… Пока в вашей иерархии не появилось более — к-хм! — представительное звено. А ты там внезапно оказался. Странная цепь, не так ли? Нам нужен Старк, на Старка работает Бартон, а у ног Бартона крутишься ты. Вот и пересеклись, можно сказать, по старой памяти. Но раз уж ты здесь, а нам всё равно придётся менять планы, почему бы не подстроиться под ситуацию? Августин говорит, ты работаешь на Старка не только, как охранник. — Это смешно, — голос Скотта дрогнул лишь едва заметно. — Очень. Но я знаю хороший способ проверить это. Принесёшь нам кое-какую вещь из личных разработок твоего босса, значит, Августин не ошибся. — А если не принесу? — Лэнг вызывающе вскинулся, но Даррена это нисколько не смутило. Он выхватил банкирский пистолет из-под полы пиджака и приставил дуло к шлему неизвестного вора. Скотт насторожился. — А если не принесёшь, шлем этому молодому человеку, поверь, уже никак не поможет. — С чего бы мне менять доверие и безопасность близких людей на жизнь какого-то мошенника? — С губ Лэнга сорвалась неуверенная усмешка. — О, Скотти, мальчик мой, это не «какой-то мошенник», это Пинцет. — Я — Пинцет! — воскликнул уже порядком разнервничавшийся Скотт, но тут же присмирел. — Во всяком случае, был им. И знаю, что люди могут спать спокойно, потому что никто, кроме меня, не обладает достаточными навыками, чтобы его так зверски использовали. Пинцет это не титул. Это клеймо. — Разумные замечания. Поэтому есть предложение вернуть тебя на это место и… Ну, не знаю… — Даррен легонько постучал пистолетом по шлему, и вор снял его, на мгновение лишив Скотта дара речи. — Отпустить с миром твоего дружка Раза? Мальотра не смел поднять взгляда, прижав шлем к левому боку. Он был неподвижен, боялся взглянуть на Скотта, а по щекам его медленно катились слёзы. Глаза Лэнга широко распахнулись, он моргнул и сощурился вновь, внезапно ощутив нечто прежде неизведанное, сжигающее его изнутри, болезненное, но предающее неуместной сейчас силы. Скотт чувствовал ярость. Всё это время против него использовали друга, коллегу… Да просто хорошего человека! Честность Раза была известным фактом в его кругу, и Скотт был уверен, что сам по себе Мальотра не согласился бы ввязываться в столь отвратительные авантюры. Вот он стоит на стороне врага, напряжённо замерший, старающийся сдержать слёзы то ли страха, то ли стыда, а Лэнг думает, что сквозь тёмное стекло шлема этих слёз видно не было бы. Вообще-то Раз сильный человек. Когда-то он, подобно Скотту, моментом лишился практически всего, и сумел вынести это, пережил падение на самое дно, смирился с потерей статуса и доверия общественности. Как он попал сюда — Лэнг не мог представить. — Я хочу ответы, — с неожиданной твёрдостью заявил Скотт. — Либо наш диалог будет обоюдным, либо его не будет вообще. — Ты не в праве требовать! — зарвался Даррен, но Кардинал выступил вперёд, воздев руку в усмиряющем жесте. — Разумеется, мистер Лэнг… Скотт. Я могу называть тебя Скотт? — А я могу называть Вас «Окей, Гугл»? — Приму это за согласие, — Кардинал машинально поправил лацкан пиджака. — Поверь, от тебя не требуется ничего критического. Но, вынужден заметить, если ты откажешься, то своими ногами отсюда уже не выйдешь. Зато мистер Мальотра останется с нами. Ты не так хорош, как Бартон, ну, а Мальотра не так хорош, как ты. Давай сделаем друг другу одолжение. Ты нам одну незначительную вещицу от Старка, а мы тебе жизнь. Даже две жизни: твою и твоего доброго друга. Ты же считаешь мистера Мальотру другом? — Мне тоже интересно получить ответ на этот вопрос. Почему он здесь? — Скотт нахмурился и коротким жестом указал на Раза. Тот вздрогнул, пристыженно опустив голову. — Чем вы его шантажируете? Один человек другого не стоит. Если я останусь, а он уйдёт, то вы должны избавиться от рычага давления на него. Иначе смысла сотрудничать я не вижу. — Уже лучше, уже лучше, — задумчиво заметил Кардинал. — Но у нас нет рычага давления. По крайней мере, не было. Мистер Мальотра пришёл сюда на добровольной основе, он сам захотел работать с нами. Видимо, забытый специалист в области искусственного интеллекта устал быть забытым. Он гений своего дела, а после провала Пима вынужден чинить персональные приборы по пятнадцать долларов за консультацию. Наш проект изменит это, спасёт всех тех, кто лишился дела жизни. Разумные компьютеры могут столько дать людям, а твой бывший наставник, Скотт, своей ошибкой загубил целое направление в механике и инженерии. Привёл в отчаяние сотни учёных умов. И они пришли к нам. Мистер Мальотра — в частности. — Ради идеи о том, чтобы поиграть в Бога? Очень интересно, но верится плохо. — Он не лжёт, — сквозь проглоченные стенания пробился слабый голос, и Раз неуверенно покачал головой. — Скотт, это правда. Они ни к чему не принуждали меня, пока ты не ввязался. Сердце пропустило удар. Лэнг ощутил, как от кончиков пальцев, вверх по рукам потёк холод. Нет, Раз не был плохим человеком, он не мог поступить так, как теперь представлял Скотт. Тогда почему он стоит там, с Кроссами и Кардиналом — этим странным, но весьма пугающим существом, которое и человеком-то назвать язык не поворачивался? Его глаза слепо светлые. У Скотта даже появилось предположение, что Кардинал плохо видит, но уверенность в его движениях говорила об обратном. Лэнг злился на него, хотя, по сути, именно в этом человеке врага пока не обнаружилось. Нечто подсознательное, интуитивное, напоминающее звериное чутьё на опасность диктовало спорить и не протягивать руку как можно дольше. Может, Скотта просто задели слова, которые произнёс Кардинал, может он наивно пугался внешности, но факта это не отменяло: Лэнгу было бы приятнее вести разговор даже с Дарреном. — Эт-того быть не может, — в момент запротивился Скотт. — Ты бы так не поступил. Ты… Ты человек иного рода. Ты честный, ты вдумчивый! Я же тебя знаю, Раз! — Видимо, недостаточно хорошо, — прервал его Мальотра, и Лэнг с горечью и болью почувствовал, что принял всё услышанное. — Д-должно быть… Должно же быть разумное объяснение! — Оно не требуется. Если хочешь оправдать своего друга, Скотт, то у меня для тебя хорошая новость: он не совершил ничего, чему это оправдание нужно. Наше дело — благо. Ты поймёшь это, если выслушаешь. Новый проект станет великим прорывом для всего человечества. — Что за проект? В голосе Скотта недоверия было больше, чем тревоги. От юношеского максимализма он ушёл ещё до того, как перестал быть ребёнком. Злодеев не существует, Лэнг это точно знал. В своём роде каждый человек является пропорцией черт, и никто не может быть плохим просто потому, что он плохой. По-настоящему злые люди, зачастую, самих себя злыми не считают. Их жизненный опыт, моральные границы и устои диктуют действия, а стало быть, верить словам Кардинала было нельзя. Он мог сколько угодно говорить, что Кроссы действуют во благо, но Скотт, однажды уже повидавший проекции их целей и воплощения средств, был уверен, что с местным определением «благо» он не согласится. Ему было несколько стыдно за то, с какой изумлённой благодарностью взглянул на него Раз в этот момент. И эта эмоция была последней, какую Лэнг смог ощутить вместе со страхом, беспокойством, яростью и сомнением. Скотта едва ли могло хватить на то, чтобы ещё и удивиться, когда Кардинал, тихо кашлянув, словно скверный политик перед лживой речью, с апломбом заявил: — Я. Я и есть проект. — Дурацкий концерт, мерзкие шуточки, — пробормотал Скотт, подсознательно уже жаждущий получить пулю в лоб. — Позвольте заметить, Вы, сэр, похожи на парня из «Людей в Чёрном», но это не значит, что я поверю, будто попал в научную фантастику. Принимайте побольше витамина D, и Вы сразу перестанете выглядеть так, будто сбежали с Зоны 51. — Твоя манера устраивать клоунаду от страха начинает выводить из себя, — со сдержанным гневом заметил Даррен. — Скотт, пожалуйста, — прошептал Августин, до этого момента покорно молчавший. — Хорошо. — Взгляд Скотта нервно скользнул по лицам людей, собравшихся напротив него. Нужно было успокоиться, но сердце стучало бешено, а в груди тяжко ныло. — Но если вы действительно хотите сказать… — Он человек, — прервал Лэнга уже непомерно запаниковавший Раз. Он опасался, что друг вот-вот ляпнет очередную глупость, после которой лишится жизни. — Уже не очень верное определение, мистер Мальотра, — безэмоционально возразил Кардинал. — Ты, Скотт, наверняка помнишь проекты своего наставника, профессора Пима, и его учёной коллеги — доктора Зондахайм. Их идеи всегда были гениальны, а амбиции безграничны, что, увы, не соответствовало их же возможностям. Провальная попытка Пима создать мыслящее существо из неорганической материи вылилась в весьма неудачное происшествие. Условно назовём это… М? Как? Локальным геноцидом? А что касается доктора Зондахайм, её неудача была гораздо меньшей по масштабу. — Я н-не… Я не понимаю, — уже с меньшей дерзостью признался Скотт. — Всем известно о том, что произошло с Альтроном, но доктор Зондахайм никогда не ошибалась. Протезы, изготовленные под её руководством, по праву считаются лучшими в мире. Ни один её пациент не погиб по её вине. О какой неудаче речь? — О той, что никак не может повлиять на репутацию нашего доброго доктора. Такие люди, как Эрика Зондахайм, неспособны всегда работать публично. Даже если хотят. Был один человек, чью жизнь она едва не сломала уже много лет назад. Человек богатый и очень влиятельный, но, увы, нелюбимый общественностью. У него был совсем маленький, и всё же ощутимый порок сердца. Врождённая болезнь доставляла ему боль и неудобства, так что он не поскупился заказать себе протез. Пускай экспериментальный, но доктор Зондахайм так уверяла в его качестве, что наш джентльмен без раздумий согласился. И поплатился за это парочкой лет комы. А проснувшись, он услышал, что жить ему придётся ещё дай бог семь мучительных лет. Вот только умирать он не хотел. — И что он сделал? — после короткой паузы, осмелился спросить Скотт. — Он использовал свои деньги и влияние не на то, чтобы нанять неизвестное ему светило гуманной медицины, а на то, чтобы разработать собственный способ спасения таких, как он. Не очень привычный обществу способ, скажу я тебе, но действенный. Направленный на то, чтобы не просто вылечить страдающих от своих дефектов людей, но и возвысить их. К нынешнему времени проект дал первый и пока ещё единственный удачный плод. Этот плод — я. Ты ещё не понял? Твой нынешний босс сосредоточен на том, чтобы сделать искусственное интеллектуальным, а мы смелее, мы делаем интеллектуальное искусственным. — Это то, ради чего меня держали здесь прежде? — Скотту казалось, что он говорил без голоса, но, тем не менее, все присутствующие смогли его услышать. — Мы делали не протезы, а составные части для людей? Вы в своём уме?! Они интерактивны! Если их соотношение с естественными тканями превысит пятнадцать процентов, получится… Да чёрт его знает, что получится! Технопатический монстр Франкенштейна! — Живой компьютер. — Ходячий железный труп! — вспыхнул Скотт, вскинув руки. Его неконтролируемо трясло, а голос срывался на каждом слове. — Носитель погибнет при первой же попытке подключить систему! Если Вы правда то, чем себя называете, я Вам не завидую. Свою смерть ощутите только Вы. По крайней мере, пока не начнёте разлагаться. Вы будете продолжать ходить, говорить, может, даже дышать, если у Вас искусственные лёгкие. Но Вы будете делать это замертво. Вам этого не объяснили?! Невозможно превратить человека в компьютер! — Ошибаешься, это компьютер в человека невозможно превратить. И я являюсь наглядным опровержением твоих слов. — Но Вы же ни к чему не подключены! — Правда? Тогда как же я узнал, что ты проник в центр? Как я открыл тебе дверь? Как просмотрел фиксации с камер, не находясь в рубке? Скотт захлопал глазами, пытаясь понять, что ему только что сказали. Ответ казался пугающе убедительным, и, поразмыслив пару мгновений, Лэнг предположил, что модуль с наушниками, покрывающий нижнюю часть лица Кардинала, вполне мог служить транслятором. Сам он не разрабатывал ничего подобного, да и передача бинарной информации из внешней среды напрямую в мозг и обратно казалась неосуществимой, но прогресс всегда рос в геометрической системе. К тому же, Скотт перестал удивляться материальности невообразимых вещей ещё в первые месяцы работы на Старка. — Подключен только модуль на Вашей голове? — это являлось вопросом лишь с формальной точки зрения. — А остальное? — Неактивно. Но было бы неплохо это изменить. — В каком-то смысле, Скотти, ты не ошибаешься, — несколько успокоившись, заявил Даррен. — Если будет задействована вся система, случится то, что ты описал. Но пока Кардинал подключен только к управлению центра. Ты хотел проникнуть к главному узлу системы, вероятно? Что ж, твоя информация о том, что им является компьютер в этой комнате, несколько устарела. — Какова цель проекта? — Серьёзный вопрос для того, кто не является нашим сторонником. Или ты всё-таки решил оказать нам… Пару услуг? — Будто у меня есть выбор. Я принесу то, что вы хотите, если после этого Раз без каких-либо рисков сможет уйти домой. И вы про него забудете. — С мнимой холодностью Скотт пожал плечами, стараясь не смотреть Мальотре в лицо. — Ты ещё даже не узнал, на что соглашаешься. — Рискну предположить, что вы попросите схему алгоритма приоритетов памяти. Включите систему Кардинала на сто процентов, и его мозг отключится из-за перегрузки. Поэтому нужен мозг помощнее, тот, который будет управлять системой вместо носителя. А носитель будет управлять им. Этакий переносной браузер для личной информации. То есть кусок Джарвиса, о котором кто-то из вас, вероятно, в Футуре прочитал. И вы хотите, чтобы я принёс вам точный проект этой системы? Я принесу. — Так просто? — не сдержал удивления Августин. — Повторюсь, у меня выбора нет. Моя жизнь — небольшая плата за то, чтобы оставить вас ни с чем. Но жизнью других людей я рисковать не намерен. И всё же хочу заметить, что добром ваш эксперимент не кончится. Кстати, ради кого вы это делаете, а? «Человек с влиянием и деньгами, но нелюбимый общественностью»… Вероятно потому, что он — тот ещё урод. О ком была эта история? В ком протез Эрики Зондахайм? Дайте-ка подумать, — Скотт опустил голову, на пару мгновений театрально замолчав. — Знаете что, мистер Кросс? — резко встрепенувшись, обратился он к Даррену. — Пускай Ваше сердце и ненастоящее, но больно оно до сих пор. И этого даже самый лучший протез не изменит.