Шрамы

      Следы ушибов расцветают на коже всеми оттенками синего. Есть в этом определенная эстетика, жаль, никто ее больше не понимает. Рукопашница замазывает синяк на скуле щедрым слоем тонального крема: женщины в метро, когда видят такие следы, смотрят с сочувствием, мужчины скабрезно усмехаются. Конечно, никто из них не в курсе, что след на ее лице оставил не кухонный боксер, а коллега.       Они дерутся после работы: уходят в зал, перевязывают ладони, чтобы смягчить удары, снимают обувь. И пускаются во все тяжкие. Размеренное дыхание, удары на пределах человеческих возможностей, блоки, увороты… Они все равно достают друг друга, по-другому и быть не может. Они же рукопашники.       Она знает, что Джонни ее жалеет. Не доводит удары до конца, иначе ходить ей не с синяками, а с переломанными ребрами. Это бесит, но она тоже контролирует силу. В конце концов, они дерутся не для того, чтобы друг друга убить, а чтобы спустить пар. Иногда этого чертовски не хватает.       Рукопашница смотрит в зеркало, на темно-фиолетовый след на собственной шее. Замазать его не хватит никакого тонального крема, все равно будет проступать. Он слишком высоко, так что рубашка его едва прикрывает. Но все-таки прикрывает, если не расстегивать верхнюю пуговицу. Такие синяки ей тоже нравятся. Иногда хорошей драки бывает недостаточно. А секс — тоже отличный способ спустить пар.