Беды тихими не бывают.
Снег под ногами окрашивается в грязный серый, как по-обычному он выглядит поздней весной, прежде чем появятся лужи. Вот только до весны еще больше месяца, а со снегом смешивается вовсе не грязь, не земля, нет. Холодный, морозный ветер — точно будет метель — приносит пепел, такой темный, но еле уловимый, будто снежинками падает на сугробы, и стремительно увеличивается в объемах. Насколько же масштабный пожар? Или он просто кажется таким масштабным… — Ренджун, — Джено зовет негромко, дабы лишний раз не пугать малышей, и смотрит внимательно в сторону леса. Деревья полыхают, но только в самом низу, до верхушек огонь не добрался, а до домиков еще пара метров. — Солнышко, иди ко мне, — Ренджун тянет руки к Лухану, забирая его из рук Джено. Ренджун сглатывает, оборачиваясь к их дому, с досадой понимая, что ближние к пожару дома — это недавно отстроенные, их и дом Джисона и Ченлэ. Ком паники ему тоже приходится проглотить, со стороны и без того слышны истеричные рыдания Чону и что-то кричащего Донхека. Джено и Джемину сейчас явно не до успокаивания всех будет, а если сейчас и он начнет закатывать истерики, то и вовсе со всем поселением можно распрощаться. Ренджун просто старается успокоить себя мыслями о том, что огонь не такой яркий и большой, и его успеют погасить прежде, чем он доберется хотя бы до одного из домов. Успеют ведь? Но как бы Ренджун себя не успокаивал, желание броситься в дом, чтобы начать вытаскивать все самое дорогое внутри полыхает, но все же дороже малышей, Джемина и Джено у Ренджуна ничего нет, и уберечь их сейчас важнее, поэтому, он лишь прижимает к себе Лухана, целуя в висок. После этого Джено срывается с места, переглянувшись безмолвно с Джемином. Ренджун к этому уже привык, знает, что это не попытка что-то скрыть, а выработанная с годами привычка. — Давай-ка, — Джемин обхватывает руку Ренджуна и поспешно сбегает со ступенек, уводя его за собой обратно к беседке. Кажется, назревает целый ураган хаоса. Лухан продолжает беспокойно ерзать у него на руках, цепляясь ладошками за воротник накидки, а Чан давно уткнулся Джемину в шею, тихонько всхлипывая. Ренджун же не может перестать нервно оглядываться к Джено, что яростно обсуждает сложившуюся ситуацию с Ютой. Ренджун находит в себе силы перевести взгляд к беседке, перед этим цепляясь взглядом за напряженную спину Джемина. Его теплые пальцы продолжают осторожно, но крепко сжимать его ладонь и уверенно вести за собой, но это не отменяет того, что Ренджун даже кончиками пальцев может ощутить, что Джемин переживает. Донхек поспешил к Чанелю, чтобы забрать Минхо из его рук, успевая спорить о чем-то с Минхеном, что смотрел вслед Джонни и Джехену бросившемуся к Джено, и в тоже время поглядывая на Лукаса, подхватившего заплаканного Чону и старательно пытающегося усадить омегу на лавочку. — Как пропал? — брови съезжают к переносице, челюсть сжимается и Лукас таки умудряется усадить Чону на лавочку, осторожно встряхивая в попытке привести в чувство, но Чону продолжает что-то бормотать бессвязно. — Чону, о чем ты говоришь? Ренджун выдыхает, смотря на Джемина, и осторожно сжимая его ладонь, когда они останавливаются у Лукаса и Чону. К ним же спешат Сяо и Хендери, с Феликсом в руках, одевшиеся наспех, после того как Чону выскочил из дома с истерикой. Феликс, видно, своим тихоньким хныканьем показывал, что недоволен своим поздним пробуждением. А потом из домов выглядывают и остальные, кто уже разбрелся по домам, правда тут же скрываются обратно, должно быть для того, чтобы одеться, после того как их глаза расширились, заметив сцену у беседки и пожар, настигающий первые дома. Сычен добирается самый первый, сонный и растрепанный, вышедший лишь для того, чтобы позвать Юту, тут же садясь перед Чону на корточки и запахивая края его накидки. — Пап? Где Янян? — Сяо спрашивает, пока Хендери укачивает Феликса. — Чону? — Лукас зовет, пробуя снова привлечь внимание, но Сычен лишь толкает его в сторону, приводя в чувство. Конечно, они все сейчас на взводе: с одной стороны пожар, который может перекинуться на дома, а с другой — пропавший Янян. Ренджун буквально чувствует напряжение, поглощающее его внутренности. Джено и Джемин держатся лучше, а вот насчет остальных Ренджун не уверен. Особенно насчет Чону и Лукаса. Второй отошел на пару шагов и Ренджун видит, как в его глазах плещется беспокойство. И Ренджун его понимает. Для Лукаса, казалось, самым большим страхом было позволить, чтобы что-то случилось с его семьей, и Ренджун снова его понимает. Как и Джемин, оттого он и смотрит на Лукаса, тихо проговаривая его имя. Предупреждающе. Лукас машет рукой, с беспокойством продолжая смотреть на Чону, а Ренджун мимолетом оборачивается, успевая заметить только смутные тени на красном фоне, прежде чем Джемин подталкивает его вперед, делая шаг ему за спину и перекрывая весь обзор, в это же время сжимая его талию одной рукой. — Эй, Чону, — Сычен осторожно обхватывает его ладошки, — ты должен успокоиться, мы не сможем понять, что должны делать, если не скажешь, что знаешь, — обхватывает щеки и стирает слезинки. — Я не знаю, — Чону качает головой, — мы поужинали, Лу остался, я пошел укладывать Феликса, а Ян-и пошел прогуляться, потом уже и Сяо с Дери вернулись, и я пошел его искать, — Чону говорит, заикаясь и кусая губы, — его нет уже около часа, я думал он возможно с Куном, но их нигде нет и на источниках тоже. — Успокойся, вероятно, он действительно с Куном. Проговаривает Джемин, оглядываясь. — Что происходит? — Тэен подбегает к ним, кутая Тэхена в плед. — Пожар, — отвечает Ренджун и кусает губы. Тэен мечет взгляд от Чону к лесу и также мечется туда сюда. — Надо же что-то делать. Надо помочь, — Тэен почти бросается туда, ведомый только мыслями о том, что там Джехен, там Джисон и Ченлэ, и совсем не думает о том, что пострадает сам и подвергнет опасности Тэхена, никто не успевает его остановить. Только Тэн очень вовремя вырастает перед ним, хватая за обе руки, перед этим поправив сползший плед на макушке Тэхена. Тэн мягко встряхивает Тэена и заставляет посмотреть на себя. — Успокойся, ты там только мешаться будешь. Тэен вздыхает, облизывает губы и кивает, отступая. Тэн же поворачивается, вопросительно смотря на Джемина, мол, вещай, что делать то, иначе тут бунт поднимется. Джемин успевает только втянуть в себя воздух, пока Доен и Тэиль тоже добегают до них, а Чонгук и Джин-Хо уносятся к кромке леса. Чан сжимает кулачки чуть крепче, снова всхлипывая. Джемин осторожно поглаживает его спинку, но сказать ничего не успевает. Ченлэ бежит в их сторону, за ним еле поспевающий Джисон и в тот же момент из леса выбегает Кун. Чону как только его видит, начинает заливаться слезами еще больше, продолжая что-то причитать. Лукас чертыхается, тут же оборачиваясь и бросаясь в лес. Сяо и Хендери порываются за ним, но застывают на месте после того, как Сычен гаркает на них. — Где он? — Кун обращается уже возле них, тяжело и загнанно дышит, и даже не обращает внимания на полыхающий лес, в упор смотря на Чону. — Где Янян? — его рука прижимается к груди и он морщится. — Пожалуйста, — он поворачивается к Джемину, сглатывая вязкую слюну и смотря на него с надеждой, — Джемин, где он? Джемин очень хотел бы сказать ему, что Янян дома, но не может и Кун медленно начинает задыхаться, царапая грудь, его глаза поблескивают влагой и кидается вслед за Лукасом. — Что, — Ченлэ вдруг вздрагивает, до этого остановившийся неподалеку от Куна, — подождите, Янян… Нет, нет, нет, — он всхлипывает, смотрит на Чону, на братьев, также как и он застывших на месте и не знающих куда себя деть из-за беспокойства за брата. Они ведь должны были следить за ним, это ведь их Янян-и, — его надо найти, — накидка съезжает, когда он разворачивается, спеша в ту сторону, куда побежал Кун, но Джисон его перехватывает, прижимая к себе, — Джисон, пусти меня, надо найти его, а вдруг что-то случилось, — но Джисон держит крепко, в итоге оседая с начавшим содрогаться всем телом Ченлэ на заснеженную землю, крепко прижимая его к себе. — Я тоже- — Нет, — отрезает Джемин, наконец решая что делать, — вы нужны здесь, — говорит он Сяо и Хендери, — Сычен, можете укрыться у вас в доме? — лис кивает, поднимаясь и утягивая за собой Чону, что-то шепча ему, когда Тэиль поспевает ему на помощь. Тэен, собравшийся с мыслями, подталкивает Донхека следом за ними, но оборачивается к Ченлэ, собираясь пойти за ним, что Тэн тут же пресекает, говоря ему идти в дом, а сам подходит к Ченлэ, как можно осторожнее прикасаясь к нему, пока Джисон поднимается и поднимает Ченлэ. Ченлэ всхлипывает, отмахиваясь от рук и качает головой, пока Джисон не ловит его за щеки. — Я найду его, Леле, я обещаю. — Я с тобой пойду, — заикаясь, просит Ченлэ. — Нет, — Джисон качает головой, — лучше пригляди за хенами, чтобы не сделали чего-нибудь безрассудного. — Давай, Леле, — Тэн тянет его за собой. Чжон мешкает, но в конце концов сдается, бросая последний, слезливый взгляд на Джисона. — Сяоджун, Хендери, — Джемин подзывает их ближе, те немного скептично, со смесью страха за брата, смотрят на него, но подходят ближе, — это явно был поджог, понимаете? А если это был он, то велика вероятность, что те, кто это сделал, все еще здесь, — глаза Хендери расширяются и он оборачивается к лесу. — Но- — Яняна найдут, а вы следите в оба, если заметите, что что-то не так — малейшая деталь, что заставила вас сомневаться — уходите, поняли? Уводите всех к горе Напюнсан, — тихо проговаривает Джемин и, заметив их хмурый и непонимающий взгляд, лишь качает головой, — идите, и смотрите со всех сторон, дом Юты и Сычена это позволяет. Хендери и Сяо выглядят недовольными, но ослушаться не могут и идут к дому. Джемин оглядывает оставшихся Доена, Минхена и Джисона и тут же говорит: — А вы помогите Куну и Лукасу. Они остаются у беседки одни, со стороны пожара слышатся крики, и Ренджун нервно дергает голову в ту сторону, но Джемин перехватывает, снова не позволяя смотреть туда. — С ним все в порядке, — шепчет Джемин, а со стороны Чана снова слышится хнык, — эй, малыш, — Джемин ласково улыбается, целуя его в щечку, когда он поднимает мокрый взгляд, — пойдешь к папочке? Чан не отвечает, но Джемин все равно отдает его Ренджуну, еще раз поцеловав в макушку перед этим, к нему же оборачивается Лухан, молча, но с такими же мокрыми глазками, протянув к нему руки. — Не могу, черничка, побудь с папочкой, — шепчет Джемин, погладив пухлую щечку. — Присмотрите за папой? — у Лухана губы дрожат, но он все равно кивает, как и Чан мычит, тычась носом Ренджуну в шею. — А ты все слышал, — шепчет Джемин, смотря на Ренджуна. Обхватывает щеки и наклоняется, чтобы коротко поцеловать, — если что-то случится — уходите сразу же и не думай оглядываться, — и Джемин уже собирается уходить, как Ренджун ловит его за рукав, потупив взгляд и сглатывая. — Что если это ловушка и Кун… ты видел его взгляд, с Яняном точно что-то случилось, — он поднимает глаза, кусая уже покрасневшие губы. — Тогда мы очень удачно в эту ловушку угодили, а Янян, — Джемин тоже сглатывает, потерянно глядя в лес, — они найдут его. Но будет ли он тем Яняном которого они знают. — Иди, волчонок, — Джемин подталкивает его в спину и сам разворачивается, так что Ренджун слышит только отдаляющиеся шаги. Лухан, до этого смотрящий ему за плечо, прячет взгляд в воротнике накидки, Ренджун может только вздохнуть, погладив маленькую спинку. — Все будет хорошо, чернички, — шепчет Ренджун, уже подходя к дому. Ему открывает Тэн. Они уже расположились кто где. Чону, Тэиля и Сычена Ренджун находит на кухне, старший усердно впихивает Вону в руки стакан с желтоватой, полупрозрачной жидкостью. Ромашковый чай, понимает Ренджун. Сяо стоит у самого входа, всматриваясь в маленькое оконце, видимо, наконец, осознав всю серьезность и реальность слов Джемина. В гостиной расположился Хендери, а дальше по коридору в спальне, Ренджун находит Тэена, Ченлэ и Донхека, второй все еще тихонько плачет, но лишь отмахивается, мол, я в порядке, когда Ренджун спрашивает как он. Тэхен уже уснул и Тэен лишь поглаживал его животик, укрытый одеялом, видимо, чтобы тот смог уснуть покрепче. Феликс на руках у Ченлэ, также сонно зевал, а Минхо, казалось, спит крепче всех. Неудивительно, час уже поздний. Ренджун осторожно садится на кровать, опуская Лухана и Чана на нее, укладывая их рядом с Минхо и Тэхеном. У обоих глазки все еще блестят, а губы дрожат и они цепляются за руки Ренджуна почти в одно время. — Эй, — Ренджун натягивает улыбку, в попытке успокоить их и показать, что все хорошо, — я ведь здесь. И посмотрите, Тэхен-и уже спит, мы ведь не хотим его будить, верно? — шепчет Ренджун, на что оба кивают. — Хорошо, — он стягивает ботиночки и теплые накидки, укрывая их протянутым Тэеном одеялом, целуя обоих в щечки, и начиная тихо-тихо напевать их любимую колыбельную. Чан ворочается еще минут десять, к тому времени Лухан уже засыпает беспокойным сном, очевидно ощущая отсутствие Джено и Джемина, а Ченлэ, окончательно усыпив Феликса, передает его Донхеку и выходит из комнаты. Тэен хмурится, смотря ему вслед, и Донхек кротко улыбается, кивнув. — Иди, я присмотрю за Тэ-тэ. Тэен благодарно кивает и спешит за младшим, а Ренджун бросает взгляд на Чана, только-только закрывшего глазки. — И ты тоже иди, не волнуйся о них, — Донхек мягко улыбается и, подтолкнув его к выходу, устраивается с одного боку, вытянув руку и поглаживая макушку Минхо, и продолжая напевать колыбельную. — Говорит не волноваться беременный, — шепчет себе под нос Ренджун, но послушно поднимается и, подхватив плед с кресла, укрывает им Донхека, — ты тоже попробуй поспать, — и чмокает в пухлую, румяную щечку. Донхеку осталось пара недель и не волновать его старались все, потому что тот и без того ходил как на иголках последние недели от периодически мучавших его кошмаров. Из-за обострившейся ситуации между стаями, Минхену, как и всем, чаще приходилось выходить на дежурства, и в такие ночи Ренджун, Ченлэ или Сычен оставались с Донхеком, но на удивление, спасал его только Минхен и его присутствие рядом, но из-за слезливых уговоров Донхека, они все старательно умалчивали этот факт. — Если усну, разбуди как Минхен вернется, — шепчет Донхек, оттягивая одну из подушек, чтобы никто из малышей не упал с другой стороны. — Конечно, — кивает Ренджун и выходит из комнаты, тут же прикусывая щеку изнутри, замечая Тэна и Сычена, очевидно, ждущих его все это время. — Джемин уверен, что это поджог, — шепчет Ренджун, чуть отходя от комнаты, чтобы Донхек или в комнатах их никто не услышал, — сказал уходить чуть что, и смотреть в оба. Хендери смотрит с юга, как раз вероятнее всего если и пойдет кто, то оттуда, хотя можно предположить, что в этот раз как раз таки обойдут, если они решились на поджог. — Ну и мрази, — шипит Тэн, — так и знал, что они крысы бесхребетные и в лоб не пойдут. — А чего ты от них хотел, — Сычен хмыкает, но досада на его лице отчетливо различима, — понимают, что зайди они в поселение, им глотки перегрызут без промедления. — Сейчас не так важно, чего они этим хотели добиться и какими способами, но если это ловушка для них, — Ренджун качает головой, сглатывая нервно и зарываясь пальцами в волосы, — то нам надо думать как уходить. Мы просто не успеем добраться до Джинена — нас выловят раньше. — Твою же, — шикает Сычен, — мы сейчас как на ладони. — Поэтому Джемин сказал уходит к Напюнсан, там легче будет укрыться, но как туда добраться незаметными. Ченлэ вот-вот сорвется за Яняном, Чону не стоит на ногах из-за нервного срыва, Тэен тоже чуть не пошел в самый центр только из-за Джехена, а Донхек вот-вот и родит скоро, к тому же, на нас пятеро детей, самому старшему из которых даже трех нет. — Так, говоришь смотреть в оба? Не думаю, что они смогут окружить нас так сильно, если что, я отвлеку внимание, — Сычен шепчет, оглядываясь, — на кухне видно и запад и север, а из спальни восток и юг, я пойду в спальню, присмотрю за Донхеком. — А я в гостиную, составлю компанию Хендери, — так же тихо отвечает Тэн и уверенно кивает. — Тогда я пойду на кухню, Сяо, конечно, следит, но все же, к тому же, надо помочь Тэилю, — проговаривает Ренджун и они втроем, синхронно кивнув друг другу, расходятся по комнатам. Чону уже не плачет, но выглядит разбитым. Кто ещё не выглядел бы так же, потеряйся его ребёнок, пока в лесу бродят чужаки. И Ренджун даже думать не хочет о том, что на месте Яняна мог бы быть Лухан. Снова. Наверняка, Ренджун бы не усидел на месте, вот только мысль о том, что Янян потерялся не сам, заставляет живот Ренджуна скручиваться в тошнотных спазмах и единственное, что отрезвляет — это пожар, все ещё полыхающий где-то среди деревьев. Теней уже нет, но раз огонь все ещё есть, значит они где-то там. Ренджун может предположить, что они пошли тушить другую сторону, чтобы огонь не перекинулся на лес. Медленно, но с особым старанием мысли о том, что Джено или Джемин могли пострадать из-за пожара, отравляют его сознание, мешаясь с беспокойством за Яняна и предположениями о том, что и на них нападут. Ренджун перегрыз бы себе губы и, наверное, пропал бы в прострации, в своих ядовитых мыслях, что не дают спокойно дышать, продолжая смотреть в окно, на то, как красный свет постепенно сходит на нет, а хлопья, падающие на землю снова становятся белыми, если бы не всхлипывающий периодически Чону и причитающий Тэен, в попытке успокоить твердящего, что виноват во всем он, Ченлэ. Проходит час, два, а может и три, на улице так никого и не видно, а за окном уже начинает светлеть. Это они так за ужином долго просидели или же Ренджун не заметил, как наступил рассвет? Впрочем, это не так важно, куда важнее то, что происходит вокруг, а не восходящее солнце, делающее это каждое утро, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году, не зависимо от того, что происходит на этой грешной земле. Ренджун дергается, таки прокусывая себе губу, когда в наконец создавшейся тишине, снова слышится охрипший голосок Ченлэ, и чуть грубый и резкий, совсем не от раздражения, голос Хендери, прервавший его. — Ченлэ, замолчи, — даже Чону приподнимает голову, поворачивая ее в сторону гостиной так, что его взгляд упирается прямо в профиль Ченлэ, сидящего на диване, под боком Тэена, уткнувшегося в ладони и дающего шанс Хендери. Тэн поджимает губы, складывая руки на груди, и откидывая голову на спинку дивана, чтобы следить за обстановкой, пока острый взгляд младшего Чжона падает на Ченлэ. — Что? — переспрашивает Ченлэ и глуповато хлопает ресницами, а потом снова повторяет одни и те же фразы, звучащие по сотому кругу, взболтнув головой, будто переклинило и он совсем не слышал слов Хендери. — Я ужасный брат, я должен был следить за вами. Заботиться, а теперь Янян потерялся и- — Замолчи говорю, — шикает Хендери и тут даже Ренджун с Тэилем наклоняются, чтобы видеть происходящее, впервые слыша, чтобы кто-то из братьев общался так друг с другом. — У меня нет настроения слушать то, что не имеет смысла. Ченлэ затихает, гулко сглотнув перед этим и смотрит на Хендери, все еще опасно щурящегося. Ренджун опасается, что тот переборщит со своей братской опекой о Ченлэ и скажет чего лишнего в попытке объяснить ему, что брат он не плохой вовсе, а самый лучший, но потом ко всему этому подключается Сяо. — Адекватность твоих слов, ровняется к адекватности моего утверждения о том, что я урожденный арбуз, — фыркает он, — хен, разве я похож на арбуз? Ченлэ мотает головой, глядя на него красными глазами. — Ну разве что потолстеешь на сто кило и обмажешься можжевельником, — хмыкает Тэн и впервые за пару часов, атмосфера не кажется такой натянутой. — Прости, хен, но толстеть на целых сто кило я в ближайшее время не собираюсь, — проговаривает Сяо и снова устраивается на своем стуле у выхода поудобнее, отворачиваясь к окну. Молчание воцаряется на долгие пару минут, за которые Тэиль и Ренджун успевают переглянуться и вернуться в исходное положение, а потом раздается протяжный вздох и негромкий шорох. Хендери садится рядом с Ченлэ, скатываясь вниз по спинке дивана и устраивает голову у старшего на плече. — А если честно, хен, — начинает он, — каждый раз, когда думаешь о подобном, смотри на нас и вспоминай, что если бы не ты, нас бы тут не было. Сяо старательно делал вид, что не слушает их и у него почти выходило, если бы не шепот. — Нас бы, вероятно, вообще нигде не было, — который слышали все. Ченлэ, как все успели заметить, брал на себя все проблемы близких, в особенности младших братьев, зачастую виня себя в том, что с ним происходит, будь то любимая разбитая кружка Хендери или сломанный палец Сяо. По комнатам разносится синхронный выдох, когда на улице наконец виднеются силуэты. Дверь распахивается буквально через пару секунд и в дверях показывается Юта. Его привычно белые волосы теперь выглядят так, будто он от природы брюнет — настолько сильно сажа и пепел осели на его волосах. Ему хватает пару оборотов головы вправо-влево, чтобы двинуться дальше к спальне, ничего не говоря. Ренджун по-доброму хмыкает. Сычену предстоит пережить гиперопеку, с которой Ренджун знаком не понаслышке, но не смотря на этот хмык, когда в проеме показывается грязная мордашка Джемина, Ренджун ощущает, как отлегает от сердца, а стоит появиться Джено следом за ним, как улыбка трогает его губы. До его сознания поздно долетает картинка морщащегося Джехена. Кажется, у него ожог руки, но Тэиль и Тэен уже мельтешат рядом с ним. Джено подступает быстро, оказываясь рядом во мгновение и Ренджун почти впрыгивает в вытянутые руки, жмурясь в блаженстве обволакивающего тепла. Джемин выглядывает из-за плеча Джено и обхватывает руками со спины, пальцами проведя меж лопаток, а потом теплые пальцы также зарываются в волосы, заставляя Ренджуна промычать и поднять голову. У Джено сажа также на лице, у всех у них, кто зашел в дом, и серебро волос и не заметно, а передние темные прядки Джемина слились с другими. Ренджун отступает на шаг, осматривая их. Руки и ноги вроде целые, а лицо мешает рассмотреть грязь. Вот только стоит Джемину наклониться, чтобы чмокнуть сморщенный носик, Ренджун охает. Бровь у того рассечена и кожа будто острым ножом надрезана, кровь капает вниз, смешиваясь с грязью и собирается у ворота накидки. — Где Лу и Чан? — Джемин оглядывается, будто и не замечая, пока Ренджун пытается ухватиться за его подбородок хмурясь. — Они спят, все хорошо, — шепчет Ренджун, таки заставляя его наклониться ниже, — боже, Джемин, так много крови. — Это ничего. Они в спальне? — Джемин поворачивает голову, но Ренджун дергает его обратно. — Это надо обработать, потом сходишь к ним. Джено, скажи ему, — Ренджун хмурится, бросая взгляд на Ли и не выпуская лицо Джемина из своих ладоней. Джемин вздыхает. — Ренджун прав, — Джено двигает один из стульев ближе к Джемину и давит на его плечо. Юта, объявившийся вместе с Сыченом на кухне пару минут назад, подает ему влажное полотенце, а Тэиль толкает мазь по столу. Джемин послушно садится, подставляя лицо, а Джено разворачивается. — А ты куда? — взгляд Джено мечется от коридора к Ренджуну и он вскидывает брови, — я еще не убедился в том, что и ты не ранен, — Джено смотрит на него взглядом «да брось». — Джено, они спят, к тому же, спросонья, ты их скорее напугаешь в таком виде. Лицо хотя бы вытри. Джено коротко кивает, соглашаясь, и остается на месте рядом с ними, облокачиваясь о стойку, рядом с которой Ренджун простоял несколько часов, приняв полотенце у Юты. Кухня постепенно наполняется звуками, кто-то было начинает спрашивать про Яняна, но потом очевидно замечает отсутствие тех, кто пошел его искать и взгляд Чону. Тщательно отмыв лицо Джемина, Ренджун начинает наносить мазь, пахнущую чем-то болотным, но Ренджун знает, она хорошо заживляет, а вот Джемин морщится, пару раз пытаясь уйти от его пальцев, из-за чего Ренджун шипит, держа пальцами его за подбородок. Разрез в пару сантиметров, но выглядит так, будто Джемина действительно кто-то специально резанул. Джемин объяснил это так: — Ветка упала, я ее не заметил, — Джемин вздыхает недовольно, так, как обычно вздыхает, когда попадает в глупую ситуацию по своей невнимательности или неловкости, поэтому Ренджун не предает слова сомнениям. Джехен же продолжает морщиться — конечно, ожог на всю тыльную сторону руки от локтя, ощущения не из приятных, но Тэен мажет осторожно, обматывая руку с помощью Тэиля. Пострадавших больше нет, но все выглядят уставшими, измотавшись за ночь. И даже так, Джемин все равно взволновано спрашивает, имея свои собственные круги под глазами. — Устал? — Нет, — Ренджун качает головой, уж точно не так сильно как они. — Ты не спал? — Джено наклоняет голову, чтобы всмотреться в задумчивое лицо Ренджуна и то, как он кусает губы, делая последний мазок мазью и подзывая к себе Джено. Джемин услужливо встает, останавливаясь на месте Джено, и начиная обтирать пряди волос мокрым полотенцем. — Поспишь тут, как же, — тянет Ренджун, задирая рукава Джено, и рассматривая его руки, после чего берется за туловище, оттягивая рубашку и поднимаясь к шее, в конечном итоге останавливаясь на голове, мотая ее в разные стороны. Джено поджимает губы, протягивая пальцы, когда Ренджун, убедившись, что повреждений нет, взялся оттирать его волосы, и кончиками пальцев касается морщинок между бровями разглаживая их, а потом притягивает Ренджуна ближе, утыкаясь носом в ребра. — Думаете это ответ на то, что мы зашли на их территорию? — Юта подпирает подбородок кулаком. — Как они добрались почти в одно время с нами, — хмурится Джонни. — Вы долго шли, из-за количества людей, — жмет плечами Тэн. — М-м, да, но это все равно странно, — проговаривает Ренджун, — я имею ввиду, знаете, это похоже на что-то тщательно спланированное, — объясняет Ренджун. — Да, — кивает Джемин, — но- Дверь резко распахивается, в проеме показывается запыхавшийся Джисон, его глаза потухшие и он сразу смотрит на Ченлэ. Дыхание спирает у всех, но он выдает: — Мы нашли его. Джисон оглядывается несколько раз, на почти обезумевшего Лукаса, с всклоченными волосами и ярко горящими глазами, и Куна, потерянно оглядывающегося в попытке высмотреть Яняна. Прошло уже несколько часов, но они не нашли ни одного следа. Они обошли территорию у источников, искали на самих источниках, сходили на место Джисона и Ченлэ, даже дошли до чертового любимого озера Тэна и Донхека, обошли все полянки где обычно играли Янян, Сяо и Хендери, но ничего. Совсем. Создавалось ощущение, что Янян просто бесследно исчез, не оставив ни одного следа. Улетучился как семена одуванчика. Медленно и безжалостно Джисон начинал терять надежду в то, что они найдут его. Взгляд Доена четко говорил, «не смей произносить этого в слух», а потом обращался к Лукасу и Куну, отчаянно искавших хоть малейшую зацепку, подсказку, след. Джисон кивал, судорожно сглатывал и отворачивался, тоже продолжая искать. И вот взгляд его падает на странные полосы от ветвей, перекрывающие следы ног. Кажется, скрыть не очень старались, скорее для виду, но Джисон подается вперед, ступая ровно по следам и оглядываясь. Метель, что началась почти вместе с пожаром, замела все возможные следы, но это явно было после. Взгляд падает на глубокие ямки, будто кто-то отпирался, и размашистые полукруги. Джисон прибавляет шаг, но ступает все еще настороженно, замирая, когда в поле зрения появляется выглядывающая из-за одного дерева нога. Ему нужно пару секунд, чтобы сбросить с себя парализующий страх и крикнуть: — Хен, — а потом сорваться с места. Тихое: — Янян, — срывается с губ прежде, чем он успевает даже оббежать дерево, вперемешку с громким хриплым вскриком и тонкими руками обхватившими плечи в защитном жесте. А потом он снова замирает, ощущая ком в горле. Янян съежился прямо на земле, среди выглядывающих из-под снега корней. Его разорванная одежда валялась неподалеку и только тонкая рубашка также вся оборванная висела на хрупких плечиках. Синяки виднелись на бледных ногах, тонких руках. На плечах и даже на шее, Джисон видел следы от жестоких пальцев. Синяки от укусов виднелись из-под ткани и пальцы Яняна также кровоточили, как если бы он разбил их обо что-то. Лучше бы разбил. На выглядывающем участке груди виднеются царапины. Лицо Джисон не видит. Янян прячется в плече и не поднимает взгляд. Джисон не уверен, что выдержал бы его. Лукас и Кун оказываются у Яняна прежде, чем Джисон предпринимает вторую попытку приблизиться к нему. Янян вскрикивает снова, выставляет перед собой руки, упираясь ими Лукасу в грудь и не подпускает к себе еще ближе. Что-то бормочет безостановочно и все также вжимается в шею, немного отвернувшись. — Ян-и, малыш, это я, — Лукас пытается поймать его лицо в ладони, но все безуспешно, но мотает ею из стороны в сторону и захлебывается в выступивших слезах. — Котенок, — боль в голосе Лукаса четко различима, но для Яняна все еще звучит по-родному, по-безопасному, что заставляет его перестать мотать головой и шептать то, что Джисон так и не смог различить. — Это я, котенок, я здесь, посмотри на меня, — он немного поворачивает его голову к себе, различая кровь, в уголке губы и полоску рассекающую мягкую плоть, но кровь там уже запеклась. Прокусил щеку, понимает Лукас, а на скуле проявляется еще один синяк. Лукас судорожно выдыхает, но тут же берет себя в руки, оглаживая большим пальцем тонкую кожу. Янян в последний раз что-то шепчет посиневшими от холода губами и все-таки смотрит на Лукаса. Сломленный, напуганный и разбитый. — Ян-и- Янян всхлипывает и дергается к нему, теряясь в накидке, он продолжает плакать, подрагивая всем телом. Лукас жмурится, обнимает его осторожно и утыкается в макушку, а потом стягивает с себя накидку, кутая в нее Яняна, а потом и Кун протягивает руки со своей накидкой, чтобы укрыть ноги. Бросает короткий взгляд на Лукаса в котором все становится понятно и подхватывает осторожно на руки младшего, все еще напугано прижимающегося к нему. Минхен, поджав губы, следует за ними, а Лукас, до этого смотрящий на дерево, перестав слышать хруст снега, падает вперед, ладонями упираясь в снег и сперто дыша. Достаточно большое пятно крови на снегу режет глаз и рык вырывается из груди, и прежде чем обернувшись, кинуться в лес на всей скорости, он несколько раз бьет по дереву. Джисон было дергается за ним, но Доен его останавливает. Джисон смотрит на пятно. Губы дрожат, а в груди ноет. — Хен, — жалобно тянет он, — как же так… — Иди вперед, предупреди их и- — Доен выдыхает, — подготовь. Яняну сейчас не до чужих истерик. Они могут быть еще в лесу, а Кун сейчас не в том положении, чтобы обернуться. Джисон заторможено кивает и спешит обратно в сторону поселения. — Нет, пусти меня к нему, — Ченлэ снова пытается пройти к выходу с вновь мокрыми щеками и красными глазами, вновь и вновь попадая в руки Джисона. — Ченлэ, ты и Чону-хен в таком состоянии только больше доведете его, ему нужна поддержка, понимаешь? Ему нужен кто-то кто может здраво мыслить сейчас, и на данный момент, из всех кого он может к себе подпустить только Кун-хен держит себя в руках, — выпаливает Джисон, — я не выпущу тебя даже если драться полезешь. В этот же момент дверь хлопает, стоит только Тэилю вылететь за ее пределы, а Минхен смотрит на Чону. Кусающего губы и смотрящего до это на Джисона, так ничего и не объяснившего. — Джисон прав, сейчас Яняну нужен покой. Чону делает пару шагов, подходя к Минхену, и Джонни, стоявший к ним ближе всего, уже готовится перехватить его в случае чего, но Чону гулко сглатывает и смотрит на Минхена просяще. — Что с ним? — голос хриплый, тихий. Минхен качает головой и, преодолев промежуток в один шаг между ними, обнимает. Чону выдыхает. — Он все повторял, — говорит Минхен, продолжая прижимать Чону к себе, и осматривая всех в комнате: Сяо и Хендери сидели рядом, опустив головы, Ченлэ застыл в руках Джисона, Тэн уперто смотрел в окно, не желая показывать покрасневшие глаза, потому что уже и так все понял, Сычен уткнулся в свои ладони и Юта стоял рядом, наливая стакан с водой для него, Тэен прижимал ладони к себе, потеряно смотря в пол, а Джехен переглядывался с Джонни; Бэкхен, Чанель, Чонгук и Джин-Хо стояли в гостиной с сожалением глядя на Чону, а Джено, Джемин и Ренджун выжидающе смотрели на Минхена, в надежде услышать, что все это шутка, и последний кидал подозрительно опасные взгляды, но куда Минхен так и не понял, — повторял, что они говорили, что это расплата за то, что мы зашли на их территорию и забрали их омег. Чону вздрагивает, его руки безвольно виснут в воздухе и Минхен ждет чего угодно, но не того, что он отпрянет, уходя на кухню и опрокидывая в себя стакан с какой-то жидкостью, которую ему давал Тэиль, прежде чем с головой окунуться в тазик с ледяной водой. Ченлэ оседает на пол, уткнувшись в ладони. Хендери опускается рядом, а Сяо идет к Чону, чтобы отобрать очередной стакан и крепко обнять. Минхен пересекается взглядом с Ренджуном и, мотнув головой, идет в спальню. Малыши крепко спят, а вот Донхек, лежащий рядом с ними, судорожно всхлипывает, содрогаясь под пледом. Минхен стоит в проеме пару секунд, прежде чем подойти к нему и опуститься на колени рядом с кроватью. Донхек рот зажимает и жмурится, точно слышал весь разговор. — Лисенок, — Донхек мотает головой, проскулив, и потянувшись вперед, тычется в плечо Минхена. — Это ведь наш Ян-и, — шепчет Донхек, — как они могли… Донхек успокаивается не сразу, но Минхена слушает. Его успокаивающий голос и слова просто, чтобы заполнить тишину. — Пойдем-ка домой, — шепчет Минхен, замечая круги под глазами от недосыпа, — давай лисенок, они справятся без нас. Донхек всхлипывает, трет нос и принимает руку старшего, пока тот тянет подушку вниз, чтобы никто из малышей вдруг не свалился. Они выходят в тот же момент, когда Чону подходит к двери. Он оборачивается, кидая на них недолгий, нечитаемый взгляд. — Я в норме, все будет хорошо. Ему нужен кто-то сейчас. Леле, Джисон прав, как будешь уверен, приходи, я думаю, твое присутствие гораздо более необходимое, чем наше, — а потом выходит за дверь, будто и не было продолжительной истерики. Минхен восхищается. Вот, что значит быть сильным — вовремя притвориться, что все в порядке. Что совсем не больно. Взять себя в руки, когда это нужно. Ренджун вдруг шипит, чертыхается и проносится мимо Минхена и Донхека, впечатывая Джин-Хо, совсем не ожидавшего этого, в стену. Он дергает его за грудки и одну руку поднимает, хватаясь ею за щеки, больно сжимая. — Ты знал, — шипит он, — ты знал, гадкий ты змей, ты все знал. — Нет, Ренджун, я клянусь, я не знал, что они собираются напасть, про Яняна тем более, это случайность, что они оказались где-то поблизости, когда мы зашли на их территорию, наверняка, кто-то оказался там сразу после того как мы ушли и успел добраться до тех кто был здесь рядом и- — Случайность, — рычит Ренджун, встряхивая его так, что непонятно откуда столько силы в его тонких руках, — случайность… Его изнасиловали, Джин-Хо. Изнасиловали, — проговаривает по слогам Ренджун, — сделали то, что вы сотнями лет творили в стае с омегами, чертовы животные. Ни капли сожаления и справедливости в ваших прогнивших душах, и кто-то из вас смеет судить меня за то, что ушел, другие стаи, за то, что не являются такими же бесчувственными тварями, — глаза Ренджуна краснеют, а губы подрагивают, но он снова встряхивает его, отталкивая не сопротивляющегося Джин-Хо к стене, — они сделали это с ребенком. Сделали после того, как мы последовали этому безумному плану. — Ренджун, я клянусь- Ренджун, вцепившийся в свои волосы до этого и шмыгнувший, снова бросается к нему, впиваясь больно ногтями в кожу щек. — Если я узнаю, что тебе все это было известно, я сам тебе глотку перегрызу, — шепчет Ренджун, слезинка капает на щеку, но он не обращает на нее внимания, — а потом пойду за ними. Что ты там говорил про связь вожака и стаи, — хмыкает он, — значит их вожак их же и покарает, — он отворачивается, смахивает слезинку тыльной стороной, и идет к спальне, где раздался пугливый голос Лухана. — Ренджун я- — Заткнись, — коротко бросает он, прежде чем скрыться. Джемин идет за ним, а тишина воцарившаяся на пару минут, прерывается голосом Джонни. — Нам надо подумать, что делать. — Не сегодня, — Джено качает головой, кивая проходящим мимо Минхену и Донхеку. — Но, — начинает было Джонни. — Нет, — обрывает Джено, — Лукас не пойми где, Доен и Тэиль сейчас заняты, Чону нужен там, Джехен ранен, мы все устали и нам надо поспать. Чонгук, Ренджун, Джехен, я, Джемин и ты, вообще-то тоже, не спали несколько дней нормально, так что не сегодня. Джонни вздыхает, сдаваясь, а Джено натягивает улыбку, когда сонный Лухан тянет к нему руки, выползая из рук почти проскочившего к двери Ренджуна, и, опустив голову на плечо, вновь засыпает. Ренджун выскакивает за дверь прежде, чем Джемин выходит из спальни, но они оба идут за ним.***
— Ян-и, — отчаянно просит Чону, заглядывая под кровать. Янян обернулся котенком почти сразу, как только они с Куном пришли в дом и Тэиль нанес все мази, что нужно было, и не давая возможности кому-то заговорить с ним он ушмыгнул под кровать, свернувшись клубочком и не показывая даже глаз, как бы сильно они его не звали. Чону боялся, что это может обернуться чем-то, что они уже не в силах будут остановить, но Лукас не позволял просто вытянуть его оттуда, отрезвляя Чону коротким: — Он напуган. Это случилось на второй день. Чону зашел, чтобы снова попросить его поесть, но наткнулся на торчащий клочок волос из-под одеяла и тут же замолчал на выдохе. Его руки подрагивали, когда он медленно шел к нему. Ладонь сама опустилась на шелковистые волосы, осторожно поглаживая. Янян выглядел болезненно бледным, синяки все еще виднелись на его коже, а пальцы рук все еще походили на месиво. Чону делает попытку наклониться, но Янян вдруг просыпается. Смотрит на него широко распахнутыми глазами и тут же обращается, ускользая под кровать. Чону выдыхает, стоит еще пару мгновений у кровати, и идет к двери, но прежде чем закрыть ее, тихо говорит: — Ян-и, я люблю тебя, папа любит тебя и братья любят тебя, и мы хотим помочь, малыш. Но, так и не дождавшись ответа, выходит. Чону мельтешит по дому, пытаясь занять себя хоть чем-то — с вечно падающими вещами из рук, выходит не очень. Отвлекает его Ченлэ, почти перебравшийся к ним в эти два дня, он что-то бурчит себе под нос, смахивая со светлых волос снежинки и трет красный нос, обращая к нему взгляд. Недовольно осматривает беспорядок за его спиной и подходит ближе, чтобы забрать из рук полотенце. — Они все еще сидят, хен, ты можешь пойти, — проговаривает он, и сжимает плечо, — я ведь знаю, ты хочешь, — шепчет Ченлэ, а потом кивает для убедительности, мягко улыбаясь, — я буду здесь. С ним. Рядом с Ченлэ, Янян будет в порядке, думает Чону, и, натянув кофту с накидкой, идет к нужному домику. Джемин по привычному выглядывает в маленькое оконце и напряжение в его чертах подсказывает Чону, что ни к чему грандиозному они так и не пришли. Поджав губы, он проходит в домик. Тишина почти режущая, а в комнате холодно. За эти два дня вообще слишком похолодало, даже для северной зимы. Лукас сидит на одном из диванов, уткнувшись в свои ладони и Чону устраивается рядом, опустив ладонь между его лопаток и осторожно поглаживая. Джено устало вздыхает и на молчаливый вопрос Чону лишь качает головой. — Ничего не поменялось, действуем по старому плану, — говорит он. Чону кивает, мол, понял, а потом переводит взгляд на Сычена, после его слов: — Как Янян? Чону жмет плечами и чувствует, как ладонь Лукаса опускается на его коленку, слегка сжимая. — Все так же, забился в угол и не разговаривает, а еще смотрит не напугано, а скорее так, будто не хочет, чтобы смотрели в ответ, — Чону кусает губ и опускает голову, щекой прижимаясь к плечу Лукаса. — Было бы хорошо, поговори с ним кто-то, кто сам это пережил, — начинает Тэиль. — Не то, чтобы у нас таких слишком много, — хмыкает Джонни, с неким сарказмом, очевидно, не ожидая, что таковые действительно есть, — особенно в детстве, — с горечью добавляет он. И пока продолжает, Чону обдумывает сказанные слова, повторяя их в голове снова и снова, а затем резко скидывает голову. — Есть вообще-то. Ренджун, может ты? - Чону не удивлен, что Тэиль смотрит только на Ренджуна, наверное, он тоже должен был бы так сделать, но не делает. Чону вскидывает голову, смотря на Тэна, под тихое согласие Ренджуна. Тэн напряжен и хмур, но он внимательно смотрит на Донхека, кусая губы и нервно сжимая в пальцах плотную ткань накидки, и Чону тоже переводит взгляд на Хека. Донхек выглядит уставшим, осунувшимся, так будто не спал все эти дни и Чону предполагает, но возможно, только возможно, причина тому ситуация с Яняном. Младший сидит рядом с Минхеном и, заметив их прожигающие взгляды, закусывает губу, опускает ладонь на живот и хмурится, качая головой и откидываясь назад к стене, чтобы Минхен не заметил. Чону губами шепчет «пожалуйста», но тот молчит, опуская взгляд и гулко сглатывая. Возможно, он должен был не подавать виду, как это делают остальные кто знает, как это делает Тэиль, может быть он не должен был ворошиться в чужом прошлом. — Я хочу сводить его кое-куда, — Ренджун поворачивается к Джемину, — к тому месту. — Хорошо, мы, Кун и Лукас, пойдем следом, — Джено кивает, соглашаясь. — Только постарайтесь не показываться, — говорит Ренджун и идет к двери, а Чону продолжает сверлить Донхека взглядом. — Уже? — дергается Лукас. Ренджун останавливается и кивает, поджав губы. — Лучше не затягивать, если не хотим, чтобы он разъедал себя изнутри паршивыми мыслями. Ренджун уже проходит к дверям и все остальные тоже начинают подниматься, как Донхек, все также прожигаемый взглядами и особенно под просящим взглядом Чону, не выдерживает, вскакивает и громко говорит. — Я с тобой. Минхен за его спиной непонятливо хмурится и успевает только коснуться кончиков пальцев, прежде чем Донхек делает шаг вперед. Ренджун поворачивается, смотря на него с неверием, губы его приоткрыты в немом вопросе, но слетает с них лишь легкий сожалеющий выдох. Брови его изгибаются и он кусает щеку, после чего кивает неуверенно и отворачивается. Так и заканчивается их молчаливый разговор с сожалеющим взглядом Ренджуна и все таким же твердым Донхека, и его легкой улыбкой. — Эй, Хек-и, ты куда? Ренджун идет, потому что он с этим сталкивался, — говорит Минхен и пытается поймать Донхека за руку, — лисенок? Ты чего? — Минхен хмурится и все еще тянет руку с непониманием в глазах, смотря на то, как Чону осторожно обнимает его, а Тэн целует в щеку, со словами о том, что это к лучшему. — Донхек? — он ведь почти всю жизнь с ним рядом, разве он мог пропустить, что-то подобное и- Почти это слово больно врезается в его сознание. Он был с ним рядом почти всю жизнь и кто знает, что происходило с ним, за это жалкое почти. — Донхек? — Минхен снова пытается поймать его за ладони, смотря с надеждой и выжиданием, но стоит только взглянуть на натянутую улыбку Донхека и его блестящие глаза, как надежда мелкими осколками осыпается у него перед ногами. — Хек-и… — Минхен качает головой в неверии, почти поднимается в попытке ухватиться за Донхека и никуда не выпускать, но он обхватывает ладонями его лицо, прежде, чем Минхен успевает подняться, целует осторожно в макушку и спешно выходит за дверь, оставляя Минхена одного в комнате. Ренджун ждет его уже у дверей в дом, но прежде, чем войти, спрашивает: — Уверен? — Когда-нибудь он бы все равно узнал, — шепчет Донхек и шмыгает. Ренджун отводит взгляд и открывает дверь. Донхек сразу же идет к комнате Яняна, а Ренджун отстает, прося несколько полотенец у Чону. — Эй, Янян-и, — начинает Донхек осторожно, ступая медленно в комнату, — мы пришли составить тебе компанию. Но в ответ тишина и они просто садятся — Донхек на стул рядом с кроватью, а Ренджун прямо на пол. — А еще показать тебе одно место, если ты не будешь против, — говорит Ренджун. — Обещаю, тебе даже не придется показываться кому-то, я спрячу тебя ото всех. Под кроватью раздается подозрительный шорох, но наружу он так и не выходит. — Я знаю, тебе нет причин верить нам, но мы понимаем, — вдруг тихо проговаривает Донхек, — это сложно, настолько сложно, что мысли съедают тебя изнутри, а кожа горит так, что хочется ее содрать. И замолкает, они продолжают смотреть друг на друга, изучая эту новую открывшуюся сторону, если Донхек про Ренджуна знал, но они это не обсуждали, то Ренджун лишь догадывался о корне донхековых кошмаров, но, видно, было не время. Рассказать о таком сложно, возможно, даже сложнее, чем перебороть. Проходит несколько минут и к Ренджуну на коленки запрыгивает маленький комок, тут же прячась под накидкой. Ренджун удовлетворительно выдыхает и, поудобнее подхватив Яняна, они поднимаются. Донхек забирает полотенца и они идут в то самое место. Идут в тишине и слышен только хруст снега под ногами. За спиной слышны и другие шаги, только вот их пять пар, а не четыре, как было оговорено сначала. Их встречает стена из ветвей и виден лишь маленький проход к небольшому источнику или озеру, Донхек не уверен, который укрыт неким лиственным куполом, а в куполе теплота, как летом. Ренджун коротко улыбается, предаваясь воспоминаниям и идет вперед, скидывая накидку и усаживаясь на камешки. Янян спрыгивает с его рук, садясь сбоку, а Донхек с другого. Нарушает тишину все также Ренджун — единственный кто сейчас способен на то, чтобы говорить об этом. — Я был ребенком, когда это случилось впервые, потом Джухен пытался еще несколько раз, но всегда что-то мешало и он не совершал то, чего так хотел, — усмехается Ренджун, только усмешка горькая. — Последний раз был в тот самый день, когда я хотел сбежать, — Донхек представляет, как горько это должно быть, прожить столько лет под гнетом своей же стаи и иметь возможность сбежать, но в последний момент получить такое, — Джено и Джемин уже ждали меня, а я пошел забрать пару вещей и Ченлэ, но уйти не смог, — Ренджун ведет плечом, жмурится и продолжает. — Они с семьей пришли к нам на ужин. Джухен все продолжал кидать сальные шутки, которые поддерживали почти все, а потом, когда я ушел к себе, он пошел за мной. Тогда я тоже смог сбежать, но это чувство, — Ренджун рукой проводит по своему горлу и жмурится, — оно еще долго меня преследовало. Синяки были повсюду, на руках, ногах, туловище, я не хотел, чтобы на меня смотрели, не хотел, чтобы это видели, — шепчет он, — я не могу отделаться от ощущения грязности, хотел содрать с себя кожу, просто, чтобы не чувствовать этих прикосновений, что были словно наяву, а клеймо только усугубляло все. Мне казалось я неправильный, испорченный и будто все это видят. Вот только ни Джено, ни Джемин не смотрели на меня так, как я думал они смотрят, со временем я это понял и принял, — а потом он улыбается, Донхек замечает только боком, но Ренджун оглядывается и в глазах его плещется что-то теплое, — мы проходили это место и задержались здесь. Вон там, — Ренджун показывает на дерево, — Ченлэ скакал вокруг Джено и подставлял свое мягкое пузико, — Ренджун хихикает, — только ему не говори, что рассказал, а вон там, — Ренджун указывает на кристально чистую воду, — Джемин сказал, что воды здесь лечебные. Могут избавить почти от всех болезней и очистить сердце, душу и мысли. Избавиться от всего нежелательного, — шепотом добавляет Ренджун, — и знаете, мне помогло, я будто заново родился. Те прикосновения, казалось, они утонули, ушли на дно, вместе с камнем у меня на душе. Ренджун кусает губу, договорив, и потянув уголок губы, подскакивает, снимая с себя всю одежду и идет к воде в одной белой рубашке, оборачиваясь к ним, когда стоит в воде уже по пояс и ныряет. Донхек недолго смотрит на съежившегося Яняна и тоже сбрасывает с себя одежду, заходя в воду. Вода теплая, но рубашка неприятно липнет к телу и особенно к животу, но как только Донхек выныривает, он видит удивленные глаза Ренджуна, а потом чувствует тонкие ручки, обвивающие его со спины и устраивающиеся у него на животе. — А с тобой что случилось, хен? — его голос хриплый и дрожащий, но все еще такой родной. Донхек решается пару секунд, прежде чем заговорить. — Мне было девять, — начинает Донхек, оглаживая ручки Яняна, и жмурясь, — когда поселение в котором я жил разбили. Моих родителей убили на моих глазах, а за теми кто сбежал была погоня. За мной в том числе. Я не долго продержался. Меня тоже нашли. Их было семеро. Они держали меня в своем временном лагере в лесу несколько дней. Ребенка, что и без того был изморен, — кусая щеку изнутри проговаривает Донхек быстро. — И, вдоволь наигравшись, они бросили меня на земле, даже не потрудившись оттащить куда-то. Наверняка, они думали, что я мертв. Я и сам думал, что умру, но остался жив, — Ренджун подступает на шаг, уголки его губ теперь дрожат, но он все также не видит ни единой слезинки на лице Донхека, поэтому наклоняет голову в жесте «хватит, хватит держать это в себе». — Я видел все, не в силах даже закрыть глаза, видел, как они ели и смеялись, будто не они истязались над ребенком несколько дней, будто не они бросили этого ребенка умирать, будто не они истребили целое поселение. А потом они уснули и я не знаю, откуда во мне нашлись силы, но я поднялся и побежал. Я бежал на север. Была зима, — и только сейчас он хмыкает, а в носу начинает щипать, пока влага собирается на глазах. — Не знаю, насколько глупой была эта затея, но по итогу, именно она спасла мне жизнь. Замерзая в той самой норке, я все еще слышал их голоса, но искренне думал, что до меня навряд ли хоть кто-то успеет добраться, — слезинки постепенно скатываются по его щекам, он всхлипывает, потирая тыльной стороной ладони кожу и в очередной раз хмыкает, — а потом появился Минхен. Вероятно, я бы там и остался, если бы не он. — Хек-и, — тянет Ренджун, преодолевая расстояние между ними и обнимая так крепко, как только может. Донхек, наконец, плачет. Может быть, камень с его души не упал, но он сделал большой шаг к этому, позволил цепкой хватке расслабиться, позволил рукам отпустить этот камень, вот только, он так долго молчал об этом, хранил в себе, что камень, кажется, присосался к душе и отлипать не хочет, но сейчас Донхек готов дать ему время. За спиной слышится всхлип. Янян тычется носом между его лопаток, хрипит и начинает громко плакать, сжимая пальцы. Донхек почти задыхается. Слышать их от Яняна и знать, что именно он пережил, оказывается больнее, чем возвращаться в свои воспоминания каждую ночь. Ренджун, услышав всхлип, вздрагивает, замирая. — Хен, мне было так больно, так больно, — Янян скулит, говоря это. — Я всего лишь вышел погулять, а их было несколько и я даже не успел позвать кого-то, они просто утащили меня. Я просил остановиться, но они лишь смеялись. Я слышу их голоса, звенящими в моих ушах. Они перекрывают все остальные звуки, — его холодные пальцы цепляются то за Донхека, то за Ренджуна, заставляя их разрываться внутри, от того, что явно чувствуют его боль. — И я не могу дышать, потому что я все еще чувствую, как они душат меня. Я звал и звал, но потом не осталось сил и было так холодно, а они все смеялись, повторяли про расплату, били и кусали, а потом трогали и трогали, — он заикается, давясь слезами. — Они сделали это, не смотря на то, что я умолял остановиться, а потом было так больно и холодно, хен, я просто хотел закрыть глаза и не очнуться. Ренджун дергается, берет их за руки и ведет к камням, усаживая обратно. Донхек осторожно обхватывает Яняна сбоку, прижимая к себе и утыкаясь в его макушку, а Ренджун обхватывает его ладони, почти с гордостью отмечая, что Янян не пытается спрятаться, смотря ему в глаза. — Янян, то, что случилось ужасно, чудовищно, но в этом нет твоей вины и никогда не было. Те люди поплатятся, я обещаю тебе, но ты не должен прятаться и скрываться, стыдясь чего-то. Только не ты. Твоя кожа все такая же прекрасная, а все синяки и царапины исчезнут, и внутри, — Ренджун улыбается, слизнув с губ соленость, и касается ладошкой его груди, — внутри ты все еще наш Янян-и. Мы не перестали любить тебя. Никто не винит тебя и не видит на твоей коже, то, что ты чувствуешь. Тебе будет больно, — Ренджун кивает, — но ты справишься, потому что эта жизнь слишком прекрасна, чтобы какие-то монстры закончили ее. Сейчас, разве ты не смыл эту грязь с себя? Оставь ее там, а эту боль, не обязательно переживать самостоятельно, позволь своим близким помочь тебе. Янян кивает, но Ренджун не уверен, что смог убедить его полностью. — Ты видишь два примера того, как можно поступить, — продолжает Донхек, — скрывать все в себе и скрываться самому, а потом страдать от этого или же попробовать пережить это. Янян утирает слезы, судорожно кивает и жмется к его плечу. — Я перестану прятаться, если ты пообещаешь, что тоже попытаешься распрощаться с этим, — шепчет Янян. Донхек хмыкает, щекой прижимаясь к мокрым волосам. — Вместе? — Янян мычит и Донхек кивает согласно, а потом жмурится, охая и опуская руку на живот. — Хен? — Янян испуганно восклицает, отпрянув. Донхек качает головой и машет руками на взволнованный взгляд Ренджуна. — Просто Сончан-и не спит и переживает вместе с нами. Ренджун все равно поджимает губы, одевается и тянет одежду им, помогая неповоротливому Донхеку, а Янян, хоть и не обращается, но прячется под ренджунову накидку, обмотавшись в полотенце. Обратно они снова идут молча, и только изредка Ренджун спрашивает Донхека о самочувствии. Дверь им раскрывает Чону, смотря на них с ожиданием и прижимая ладони к груди, когда Янян выглядывает неуверенно из-за накидки. — Привет, малыш, — Ренджун видит, как Чону дергается, желая подойти и обнять, но сдерживается. — Привет, пап, — голос его ломаный, хриплый, но он все равно продолжает, — хочу молоко с булочками. Брови Чону вскидывает, а губы поджимает, в попытке сдержать слезы, и улыбнувшись он согласно мычит, протягивая руку и отходя чуть в сторону, чтобы он мог пройти. — Конечно, котенок, — Янян выскальзывает из-под накидки, прошмыгнув домой, но Ренджун все равно успевает заметить, как он вытирает щеки, а на благодарный шепот Чону он лишь отмахивается, и Донхек машет ему, чтобы шел за сыном. — Ну что ж, — тянет Донхек, — мне пора, — говорит он и Ренджун поворачивается к их дому, замечая смотрящего на них Минхена, спокойно ждущего на лавочке, что стоит на маленькой веранде. — Удачи, Хек-и, — Ренджун коротко улыбается и разворачивается в сторону своего дома, не выпуская ладони Хека, до тех пора пока она не выскальзывает из-за расстояния между ними. А Донхек вдыхает выдыхает несколько раз, опускает руку на живот, чувствуя отзывчивый толчок в ладонь, и идет к Минхену. В конце концов, не съест же он его, но только подойдя к дому, Донхек думает, что лучше съел бы, видя этот взгляд. — Хэй, — начинает Донхек. — Хэй, — также отвечает Минхен, но голос у него еще более разбитый, чем сам Донхек внутри. Донхек вздыхает, поджимает губы на опущенный взгляд Минхена и садится рядом, запахнув края накидки поплотнее. Молчит пару секунд, прежде чем спросить: — Хочешь, чтобы рассказал? — Донхек на самом деле не горит желанием снова повторять это, но Минхен это отдельный разговор. Единственная вещь, которую Донхек от него скрывал, раскрылась сегодня, и это правда, не то, чего заслуживает Минхен. — Если ты сам этого хочешь, — говорит он. Голову так и не поднимает, но ладонь опускает на коленку. Донхек что-то невнятно мычит и уже собирается начать, как Минхен перебивает, — ты ведь не хочешь. Зачем делаешь через силу, — и слегка сжимает пальцы. — Я все слышал, — Донхек чувствует подступающий ком к горлу и это противное чувство затмевает разум. — И что, даже не посмотришь на меня после этого? — Донхек сглатывает, но Минхен все равно различает дрожь, поднимая шокировано глаза. — Ты о чем? Хек, да мне стыдно, — Минхен жмурится, снова упирая взгляд в пол. — Тебе то за что, — возмущается Донхек. — Может быть за то, что не замечал? Столько лет, боже, Хек, ты буквально страдаешь кошмарами, — Минхен подскакивает, начиная расхаживать по веранде, Донхек почти задыхается после этих слов. — И я никак не помог тебе, — шепчет он, зарываясь в темные волосы пальцами, — а Тэн и Чону, — переводя взгляд на Донхека, — они знали? И Тэиль... Донхек молчит, кивает робко и голову опускает, но Минхен вдруг оказывается перед ним, стоя на коленях и обхватив ладонями лицо. — Они сами, я и слова им об этом не сказал- — Боги, Хек-и, я не понял и ты тоже ничего не говорил, а я все повторял, что я успел, а выходит, что ничего я не успел, почему же ты не сказал, молча слушал этот бред, — шепчет Минхен, тычась носом в его коленки. — Может я просто хотел, чтобы этот бред был правдой, убеждая не только тебя, но и себя, что все в порядке, — Донхек опускает ладошку на немного жесткие волосы и поглаживает. — Ох, малыш, — Минхен почти скулит от досады, тычась ему в колени. — Я пообещал Яняну, что справлюсь с этим, поможешь? Минхен вскидывает голову и быстро кивает, вновь обхватывая мягкие щеки и быстро целуя их, до тех пор пока Донхек не морщится, вцепляясь в его руки мертвой хваткой. Минхен отстраняется, смотрит с прищуром, а потом Донхек громко охает, стонет и хватается за живот. С широко распахнутыми от паники и боли глазами. — Минхен-а, кажется, наш малыш решил, что сегодня самый подходящий день.