— Ничего, что могло бы привести к такому
Джемин кидает на Джено взгляд через плечо, все еще в попытках найти объяснение, а жгучая головная боль тем временем передавалась и им из-за того, что пытались прочувствовать то, что чувствует или о чем думает сейчас Ренджун. Джено качнув головой, делает шажок в сторону младшего. — Джун-и? — вновь пытается Джено, но тот словно в прострации, шепча под нос, продолжал перебирать рецепты. — Может, — Ренджун наклоняет голову вбок, почти гипнотизируя взглядом разрисованную в светло желтый цвет тарелку, взяв ее в руки, — омлет? Как вам омлет? Ох, нет, на него тоже нужно молоко, — кусает губу, моргает и никак не может понять, что же так беспокойно трепещет где-то там внутри, тем временем буравя стеклянным взглядом тарелку и повторяя бессмысленное: — молоко, молоко, мо-ло-ко… Зов Джено почти не слышит, как из гостиной выскальзывает Чанель и Сехун тоже, но слышит топот маленьких ножек и мягкое: — Папочка, папочка! Вздрагивает и выпускает тарелку из рук ровно в тот момент, когда на душе что-то мерзко и крайне знакомо кольнуло. То самое ужасное предчувствие смешанное с тошнотой от едкого кислотного запаха и головной боли взявшейся из ниоткуда, пусть Ренджун и предполагает, что это прощальные подарки его отца. Джено и Джемин тоже чувствуют, в одну секунду смотрят на него так и замерев, как стояли, а Ренджун думает: ну, вот, даже тарелку умудрился разбить, а в грудь так и бьется другая мысль, а где его малыши. Он находит их взглядом в тот же момент, но улыбнуться не может, губки их подрагивают, глазки начинают слезиться, а все почему, — потому что разбилась тарелка. Одна из любимых, которую они все вместе одним из вечеров старательно вылепливали из глины, чтобы потом разукрасить и поставить к другим таким же тарелочкам, сделанных тихими, домашними вечерами. И в тот момент, когда Ренджун слышит первый всхлип, а осколки мешают им подбежать к Ренджуну, чтобы носиками уткнуться в теплую грудь, Ренджун беспомощно смотрит на Джено и Джемина, ощущая, как в носу начинает щипать, а глаза слезиться. И они уже знают, чем это может закончиться, проходили. Прекрасно осознавая, что успокоить сразу двоих крайне сложно, они также сомневаются, что могут оставить сейчас Ренджуна. Бэкхен быстро находится. — Идите, я пригляжу за Ренджуном, — обходя осколки и махнув рукой, говорит он. — Так, мы идем гулять, — Джено подхватывает Чана и Лухана на руки, быстро скрываясь за входной дверью. Джемин в два шага оказывается перед Ренджуном, обхватывает щеки и заставляет посмотреть на себя. — Все хорошо, слышишь? Это просто тарелка, — Ренджун хочет возразить, старательно закусив губу, чтобы не расплакаться, но молчит, кивая. — Ничего страшного, мы можем сделать еще, да? — снова кивнув, Ренджун продолжает молчать. — Я поставил на стол лекарство, выпей. Поможет от головной боли. Я пойду и посмотрю, как там малыши, хорошо? И потом я или Джено вернемся, чтобы приготовить завтрак, а потом мы вместе пойдем прогуляемся, да? Ты ведь хотел прогуляться? — Ренджун судорожно кивает, глотая ком и прикрывая глаза, когда Джемин прижимается губами к виску. — Вот и хорошо, — Джемин отступает и уже у самой двери, вновь повторяет обнявшему себя Ренджуну, — выпей лекарство, не терпи. Ренджун кивнув и закинув голову, чтобы не проронить слезы обиды на себя самого за одну тарелку, понимает, что Джемин пойдет не только малышей проверять. — Ренджун? — Бэкхен касается его плеча, обращая на себя внимание и выводя из задумчивости. К тому моменту, он уже смел в сторону осколки битой тарелки и, натянув осторожную улыбку, смотрел на него. Ренджун рассеяно качнул головой, оглядел пол и вновь задрал голову, продолжив обнимать себя. Глаза зажмурил, чтобы так и не скатившиеся слезы и вовсе раздумали на свет показываться и только ресницы немного повлажнели. — Я в порядке, — поджимает губы, глубоко выдохнув. Уронив руки и выпрямившись, он отворачивается, вяло обыскивая полки на наличие джеминовых трав; бутылек, оставленный им же, отчаянно игнорирует. За спиной слышится шорох и звук разбивающихся в миску яиц. Ренджун не спешит кидаться Бэкхена останавливать, только бросает короткий взгляд через плечо. — Приготовлю яичный рулет, ты не против? — Бэкхен его взгляд, конечно, замечает, но на вопрос не похоже. — Ты лучше выпей лекарство. — Можно сделать бутербродов с джемом, а еще остались булочки, — добавляет негромко Ренджун, таки находя мяту и ромашку, засыпая их в кружку, после чего заливает горячей водой, тут же разбавляя теплой, чтобы не ждать долго, хотя не уверен, что такой способ что-то даст. Убирает на место мяту и ромашку, бутылек ставит к остальным лекарствам и, вдохнув успокаивающий запах, делает большой глоток. — Выпил? — Что? — Ренджун немного хмурится, подходя ближе и наблюдая за размеренными и ловкими движениями Бэкхена. Один рулет уже лежал на тарелке. — Лекарство, — и смотрит на кружку в его руках. — А, — Ренджун тоже смотрит на него, кусает губу и, натянуто улыбнувшись, кивает. — Да, конечно. Оглядев его еще раз, Бэкхен качает головой. — Пойдем-ка тоже на улицу, подышим свежим воздухом, — выкладывая второй рулет на тарелку и отставив сковороду, зовет младшего. — Тебе… полезно будет. Ренджун про себя усмехается, но ничего не отвечает, догадываясь, как он сейчас выглядит. Наверняка вновь появилась бледность, а тени под глазами выглядели так, словно он не спал неделями и ко всему прочему потерянный взгляд. Допив, Ренджун отставляет стакан и идет следом за Бэкхеном, накидывая кофту на плечи. Бэкхен придерживает дверь, подавая запнувшемуся Ренджуну руку. Благодарно улыбнувшись и опираясь о протянутую руку, Ренджун медленно ступает за Бэкхеном. Далеко от дома они не отходят, остаются у крыльца. Ренджун глубоко вдыхает свежий воздух, опираясь поясницей о перила и, с накрывшей его губы улыбкой, смотрит за тем, как Чан и Лукас носятся вокруг Джено и Джемина, все пытающихся их поймать. Ренджун чувствует пристальный взгляд на себе, но одернуть не торопится, молчаливо ожидая, когда Бэкхен придет к единой мысли, среди тех, что сейчас мечутся в его голове. Он вновь хмурится, что-то бурчит под нос и, качнув головой, тоже смотрит вперед. — Эта язва, внутри, неплохо тебя потрепала, — в конечном итоге выдает Бэкхен. — Ага, — кивает Ренджун, — что-то вроде того. Отец настолько «любит», что никак не хочет меня оставить. Бэкхен, задумчиво промычав, молчит еще пару мгновений. — Но, — он оборачивается к нему, внимательно глядя, — у вас ведь есть план? С тобой все будет хорошо? — а потом усмехается и вновь качает головой, — конечно есть, они бы не оставили это просто так, — скользнув взглядом по Джено и Джемину. — Не оставили же? — и хмурится, все же сомневаясь. Ренджун хихикнув и прикрыв рот ладошкой, вертит головой в стороны. Сейчас Ренджуну вспоминается, как они пересеклись в лесу, глубокой ночью, когда он принял одновременно одно из самых легких, но в то же время сложных решений в своей жизни, а Бэкхен уверенно его поддержал и помог. И он благодарен луне, что встретил тогда именно Бэкхена. Его дружба многого стоила и Ренджун ею дорожил. — Конечно, они бы не оставили, — и нахмурив брови, тихо дополняет, — да и я пока не спешу умирать, — Бэкхен не находит, что ответить, но подбадривающе опускает ладонь на плечо. Улыбка Ренджуна превращается в тоскливую, и в попытке скрыть это, он говорит, отвлекая, — честно говоря, я надеялся, что вы и Минхо с собой возьмете. — Хотели, а потом подумали, что сейчас не самое лучшее время. Нам будет неспокойно оставлять его здесь, пока мы далеко, поэтому, как только все закончится и мы вернемся сюда с Минхо, предлагаю отправиться на какие-нибудь озера, что скажешь? Джено и Джемин не будут слишком противными, чтобы отказаться? — и хитро щурится, журит. — Думаю, я смогу с ними договориться, — отмахивается Ренджун, — да и знаешь, как оказалось, они не могут устоять перед Луханом. Еще немного и он раскусит их. — Даже представить себе сложно, — смеется Бэкхен. — О, это занятная картина, — Ренджун кусает губу, сдерживая смешки и ухмылку, когда замечает, что те направляются к ним. Чан и Лухан бегут вперед. Даже с такого расстояния Ренджун видит, что носики и глазки немного красные, но они все равно улыбаются, чем вызывают улыбку и у Ренджуна. Чан выбивается вперед, почти влетая в его ноги и обхватывая руками, под смех Ренджуна, что зарывается в серебристые волосы, поблескивающие на показавшемся из-за туч солнце. Лухан быстро его догоняет, обнимая с другой стороны и Ренджун спешит поправить лезшую в глаза челку, потому что светлые волосы вновь завились в легкие кудряшки из-за влажности. — Я пойду, выкину осколки и налью чаю, и можно будет завтракать, — спешит сказать Бэкхен. Ренджун поворачивает к нему голову, кивнув и шепча одними губами благодарность. Бэкхен еле заметно улыбается, качнув головой и разворачиваясь к дому. — Папочка, папочка, — зовут в два голоса Чан и Лухан и Ренджун тут же опускается на корточки перед ними, чтобы быть на одном уровне, и показывая, что он их внимательно слушает. — Не расстраивайся, — просит Чан. Ренджун тут же сглатывает, а улыбка теряется, и он растерянно смотрит на них. — Это ничего, что тарелочка разбилась, — шепчет Лухан, опустив ладошку на его щеку, поглаживая. Ренджун тихо смеется на грани того, чтобы вновь заплакать и сдерживая слезинки, улыбается дрожащей улыбкой. Его малыши такие заботливые, точно в папочек, понимает Ренджун кинув взгляд на подходивших альф. — Да, да, — кивает Чан в подтверждение, — мы сделаем еще, папочка. Только не грусти, — просит он, ткнувшись в щеку и обхватывая ручками шею. — О, мои малыши, — Ренджун притягивает их к себе, крепко обнимая, — как же я буду грустить, если мои чернички вы, — чмокнув каждого в макушку, шепчет Ренджун. — Сделаем еще больше таких тарелочек, да? — Да, папочка, — мычит Лухан, выводя какие-то узоры на его спине и положив голову на плечо. Ренджун уже хочет подняться вместе с ними, не желая выпускать из рук, но Джено и Джемин, заметив это, преодолевают расстояние за пару шагов, тут же забирая на руки малышей. Закусив губу, Ренджун сам себе кивает, мол, с его то сегодняшней рассеянностью и слабостью… — Все хорошо? — Джено хмурится, всматривается в лицо и протягивает руку, погладив щеку, как это делал Лухан минутой ранее. Ренджун кивает, что-то промычав, но ответить ничего не успевает, только хихикает, когда Чан усиленно ерзает в руках Джемина, сверкая фиолетовыми глазками. — Все отлично, папочка не грустит, потому что мы сделаем еще мно-о-ого таких тарелочек, — гордо рассказывает он, ластясь к теплу ренджуновой ладони, вновь зарывшейся в его волосы. — Много? — переспрашивает, подыграв Джемин. — О-о-очень мно-о-ого, — тянет, поддерживая Лухан, в придачу разведя ручки в стороны, словно показывая количество. — Очень много, — кивает Ренджун, устало улыбнувшись — голова продолжала болеть, но пульсация немного поутихла, позволяя мыслям немного расступиться.— Не знаю, что сегодня на меня нашло с самого утра, сам не свой…
Джемин поджимает губы, погладив спинку Чана, когда тот прищурился следя за ними. Впрочем Лухан тоже насторожился, но виду не подал, сделав вид, что заинтересован завязками на рубашке Джено. — Это ничего — Все будет хорошо Ренджун облизывает губы, опуская взгляд и жмурясь, когда его притягивают в большие объятия, вдыхая родные запахи, чтобы успокоиться. Он знает, Джено и Джемин тоже чувствуют и говорят они вовсе не о разбитой тарелке или скисшем молоке. Вовсе нет. Грядущее нагнетает и ухудшение его состояния, тому доказательство. — Еще немного Джун-и — И все обязательно наладится Их объятия прерываются Луханом, он изворачивается в руках, кряхтит и взвизгивает, когда Джено кусает его за вытянутый к верху локоток. За ним хмурится Чан, похлопав Джемина по плечу и прося опустить его. — Надо же, какие мы серьезные, — Джемин вскидывает брови, но отступает, опуская сына. Лухан продолжает вскрикивать, периодически срываясь на звонкий смех, под взгляд наблюдающего за ними Ренджуна, что кутался в плотнее кофту, почувствовав холодок. За веселостью момента они на это внимания не обращают, но Ренджун продолжает кидать украдкой взгляды и на поселение. В основном все были или еще дома или уже на дежурстве. Выглянули на утреннюю прогулку только Чонин и Кенсу, которых Ренджун видел уходящих в сторону источника, Юта с Сыченом и Чонгуком, гуляющие в основном вокруг дома, просто, чтобы Сычен душу удовлетворил, на последних месяцах уже не удавалось поноситься по лесу как раньше, и Янян сидел в беседке начищая полюбившиеся в последнее время яблоки, которые для него старательно добывали Лукас и Кун. Недалеко от него Донхек с Сончаном, и Минхен рядом копошится. Помимо них на улице еще были Доен, Джонни и Сухо, стоящие неподалеку от нового дома, что был в процессе постройки и видимо, обсуждающие, что стоит поменять или добавить пока не поздно. Взгляд Ренджуна вновь падает к малышам, когда они начинают носиться вокруг, перекинувшись в волчат. — Джун-и? — Что не так? Но Ренджун качает головой, сам не понимает, и внимательно следит за движениями младших, опасаясь падения, мысли странно сгущаются, словно тучи и вовсе мешая Ренджуну думать, а морозец неприятно начинает колоть кожу, несмотря на то, что на улице уже достаточно тепло и весна стала все чаще пропадать, уступая место раннему лету. В конце концов, Ренджун вздрагивает от тона Джено, когда он обеспокоенно зовет Джемина. Конечно, он тоже вскидывает голову, смотря на Джено вопросительно, вместе с Джемином, но его взгляд устремлен куда-то к востоку, туда, где их границы пересекаются с остатками восточной стаи. Туда, где из глубины леса вверх к небу поднималась струйка дыма, словно от затушенного костра. Ни о чем хорошем это не говорит. Малыши все же валятся кубарем, влетая в ноги Джено и Ренджуна. Лухана Ренджун тут же в ужасе поднимает, прижимая к себе. — Эй, малыш, — Джено не спускает взгляд с дыма, — побудь с папочкой и Лулу, хорошо? — он опускает голову, осмотрев на повреждения и подарив мягкую улыбку, ставит на ноги и несильно подталкивает к Ренджуну, что ловит его ладошку. Это было совсем не по плану. Они ведь зачистили территории, тут должно было быть гораздо безопасней. — Мы скоро вернемся, — успокаивает Джемин, чмокает его в щеку и, поправив на Ренджуне чуть задравшуюся сбоку рубашку, быстро осматривается. — Это не займет много времени, — кивает Джено, обеспокоенно поглядывая за спину, заметив, как из леса выбежал Джехен, что дежурил в той части. Они уже успевают развернуться, так и не дождавшись какой либо реакции от Ренджуна, но тот опускает Лухана и выпускает ладошку Чана, наклоняется вперед и в последний момент хватается за их руки. — Джун-и, нам нужно- — Я знаю, знаю, вам нужно идти, но, — он опускает руки, вновь прижав к себе малышей, нерешительно смотрит на собиравшихся вокруг Джехена и на Джено с Джемином. Не уверенный в собственных чувствах, пытается что-то сказать, но мысли никак не соберутся. — Ренджун, — Джемин подступает ближе, в то время как Джено сначала дает знак Юте, что они сейчас подойдут, а после поворачивается и тоже делает шаг ближе, протягивая Ренджуну руку, за которую он сразу хватается и растерянно поглядывает на них, зажмурившись, когда Джемин опускает ладонь на его щеку. — Что не так, Джун-и, — вновь спрашивает Джено. — Ты можешь сказать, все хорошо. Ренджун кивает, сосредоточенно прислушиваясь к ощущениям еще раз. — Я знаю, что вам нужно идти, но вы можете не уходить в лес? Пожалуйста, пожалуйста, это важно, но пожалуйста- — Папочка? — с двух сторон за брюки дергают и прежде, чем ответит Ренджун, Джемин опускается рядом с ними, что-то шепча и поглаживая макушки. — Эй, эй, что такое? — Джено говорит тихо, взволнованно, чтобы малыши не услышали, поняв, что в голове у него вновь мешанина из чувств и мыслей. — Голова болит сильнее? Плохо? — Нет, я- — Ренджун качает головой, ловит руки Джено, трогающие его лоб и поглядывает на поднявшегося Джемина, — просто это чувство, снова. Как тогда, когда сюда явился Джухен. Не могу объяснить, но можете не ходить? Вы нужны мне здесь, очень. Вам нужно быть там, но- — Ренджун, — Джемин перебивает, выглядит до одури обеспокоенным и встревоженным ровно настолько, насколько и Джено. Ренджун вновь жмурится, когда Джемин прижимается губами к щеке, а Джено крепко держит под локтем, — мы останемся здесь, только с ребятами обсудим. — Тем более, если у тебя предчувствие, то не стоит бросаться туда всем сразу, — соглашается Джено. Говорят все еще тихо, чтобы малыши не слышали, хотя те и привстают на носочки, пытаясь различить в шепоте что-то понятное для себя. Ренджун это чувствует, потому продолжает поглаживать волосы. — Верите моему предчувствию? — Ренджун спрашивает смешливо и уже чуть громче, стараясь разрядить обстановку. — Ну, знаешь, годы вместе и опыт подсказывает, что недооценивать его не стоит, — отвечает Джено, быстро чмокнув его в уголок губ, пока Джемин хмыкает. — Будьте дома, хорошо? — Джемин вновь опускает взгляд, подмигивая Чану, – с Бэкхеном, а мы скоро вернемся. — Хорошо, — кивает Ренджун. — Идите же, — подталкивает их омега, — вас ждут, а с нами все будет хорошо. Удалялись они быстрым шагом, часто оборачиваясь и одним взглядом прося Ренджуна пойти скорее в дом, но тот еще какое-то время не мог и двинуться и лишь глаза его бесконечно метались от дыма до отдаляющихся спин. И только когда нервное напряжение вновь стрельнуло внутри, он опустил взгляд на вновь начавших дурачиться малышей. — Эй, эй, эй, — он пытается поймать их, но они уже уносятся прочь, громко препираясь. — Нет, нет, — рванув за ними, причитает Ренджун, пока они скрываются за углом дома. Конечно, нагоняет он их быстро, правда, когда он выглядывает за угол, Чан уже лежит на земле, а Лухан повиснув на перегородке, смотрит на него с сожалением. — Ну, и куда же вы так рванули? — быстро подходя к Чану возмущается Ренджун, присаживается рядом с Чаном, поднимая его на ножки. Тот хмурит бровки, морщит измаравшийся в грязи носик и отводит взгляд. — Разве не слышали, что папочки сказали ждать их дома? — Слышали, — шепчет Чан, дуя губки и исподлобья смотря на брата. Ренджун качает головой, отряхивая его одежду, и кинув быстрый взгляд на Лухана, просит его спуститься на землю. Омежка пыхтя спускается, но продолжает что-то высматривать, пока Ренджун смахивает остатки и поправляет одежду Чана, высматривая царапинки. — Сильно ударился? — наконец спрашивает Ренджун. Чан качает головой, но ладошки подставляет, показывая небольшую ранку. — И вот нужно было так носиться, — качает головой Ренджун, глядя на понуро опустившего голову Чана, дуя на ранку. — Лу хотел посмотреть, как тут Дуни, сказал, что очень переживает и сказал, что мы посмотрим только одним глазком и- — на этом младший сдувается, замолкая и упорно не поднимая глаза. Ренджун знает, дальше, он не продолжит. О своих мелких несогласиях между собой они никогда не жаловались ни Ренджуну, ни Джено, ни Джемину. Они в принципе возникали у них не часто и ещё реже по мелочи. Всегда относились друг к другу крайне бережно, нередко восхищая этим родителей. Вот и сейчас скидывать все на брата он не решился, в конечном итоге говоря: — В общем, мы хотели посмотреть как тут Дуни. — Чан-и, — Ренджун ловит его за подбородок, легким движением приподнимая голову и прося посмотреть на себя, утерев грязь с носика. — Простите солнышки, но Дуни здесь нет, позже мы сходим и поищем его, — говорит он, когда тот поднимает голову, виноватым взглядом смотря на него, отчего он тут же кивнув, улыбается. — Лу, — начинает Ренджун, поворачиваясь, — а ты- — но Лухана у заборчика не оказывается. И за ним его тоже не видно, а внутри у Ренджуна что-то ухает, кровь холодеет, вместе с резко усилившейся в разы головной болью. Внезапно в ушах звенит и каждый шорох становится подозрительным, он судорожно оглядывается, на периферии замечая тени и в этот момент он лишь надеется, что сходит с ума. — Солнышко, можешь позвать папочек? — поднимаясь просит Ренджун. — А Лу, — голос испуганный, взволнованный, когда он прижимается к ноге Ренджуна, прячась за ним. — Папочка… — Все хорошо, я схожу за Лу, а ты позови папочек, давай солнышко, скорее, — Ренджун быстро кидает на него взгляд, потрепав по макушке и подарив нежную улыбку, пряча беспокойство за ней, — только один сюда или в лес не выходи, хорошо? Чан кивает, хмуря бровки и, поджав губки, убегает. Ренджун ждет, пока он забежит на территорию поселения и только тогда перепрыгивает заборчик в большой загон. Джено и Джемин сделали его специально для того самого олененка, который остался один, и на которого они с Ютой и Чаном наткнулись случайно, выбираясь из оврага. Лу прозвал его Дуни, как только увидел, Чан спорить с ним не стал, только просил их не прогонять его и позаботиться до тех пор, пока он сам не сможет позаботиться о себе и, чтобы тому было достаточно пространства и свободы, загон сделали очень большим. Поэтому Ренджун надеялся и на то, что Лухан просто за одним из кустов вместе с отдыхающим Дуни. — Лу? — зовет Ренджун, проходя дальше. В ответ, конечно же, ответа нет. Беспокойство бьет через край и то, что он никак не может связаться с Джено или Джемином из-за головной боли лишь усугубляет ситуацию. Он морщится, стоит ознобу пройтись по коже, и сильнее щурится, стараясь разглядеть светлый хвостик или кудрявую макушку, когда понимает, что в глазах постепенно мутнеет от боли. — Солнышко, — громче зовет Ренджун, ускоряя шаг, в итоге сменяя на бег, сразу после того, как жмурится, смаргивая пелену. В итоге заходит так глубоко, что от заборчика его видно не будет и застывает, вскинув руки и с ужасом смотря на Лухана, которого за руку держит один из южан, Ренджун знал его с детских лет, один из приближенных его отца. Его темные волосы всклочены, глаза горят бешенством, а нередкие шрамы глубоко засели по коже. — Па- — Заткнись, — рыкает альфа, обозленными глазами смотря на Ренджуна, встряхнув Лухана, да так, что у того еще сильнее полились слезы и поджались губы. Ренджун поднимает руки в успокаивающем действии, шепчет одними губами «все будет хорошо, я здесь, солнышко» и смотрит на мужчину. — Он тебе не нужен, возьми меня, а его оставь в покое. — О, ты видимо не понимаешь, что тут происходит, — хрипло смеется мужчина. Во второй руке у него острый нож, а Ренджун вновь надеется, что Чан добежал до Джено и Джемина. — Он всего лишь ребенок. Он не сделал абсолютно ничего- — Он родился, вот его грех. Точно в своего папашу, — шипит южанин. Щурит глаза, смотря на Ренджуна гиеной и делает первые шаги на встречу, — мы знаем чего ты хочешь, но ты сдохнешь раньше, чем попытаешься, и твое отродье пойдет за тобой и второго достанем, а пока- Ренджун надеется перехватить Лухана, когда тот оказывается в паре метров от него, хочет потянуться прямо сейчас, укрыть и спрятать, чтобы больше не плакал горькими слезами, чтобы больше не боялся так в жизни, но мужчина останавливается, качнув головой, прислушивается, скалится недовольно, и вновь больно дернув Лухана вверх, выдает: — Хочешь своего щенка? Так забери, — и оборачивается, подкинув Лухана и вцепившись зубами в кофту, бросается в сторону границы с Великими Лесом. Лухан вскрикивает, а Ренджун не понимает, что произошло и почему мужчина сменил планы, но тут же кидается за ним. Сердце в груди разрывается, потому что Лухан плачет громко, зовет его, боится, а Ренджун с трудом поспевает, спотыкаясь всеми лапами за все возможные корешки, чувствует, как задыхается и как голова хочет взорваться от боли. А они все бегут и бегут и только к самой границе, Ренджун понимает, что того спугнуло, где-то там, позади, Ренджун точно слышит - за ними кто-то бежит. Только после пересечения границы, альфа сбавляет скорость, углубляясь в чащу. Где деревья сгущаются, путаются, становясь похожими на лабиринт и Ренджун едва не теряет их из виду, слыша лишь плач Лухана, отдаленный стук лап о землю и, как пульс бьется в голове. Мужчина резко тормозит, одним прыжком разворачиваясь к Ренджуну и угрожающе рыча, когда тот приближается слишком близко. Ренджун дышит сбито, метая взгляд от потемневших глаз мужчины к плачущему Лухану. Стоит только поднять лапу навстречу, как южанин качает головой. — Хорошо, — обернувшись, говорит Ренджун, — просто оставь его и можешь делать что хочешь. Можем поговорить, можешь убить меня или утащить на суд, но оставь его. Мужчина обращается, пряча темный мех и клыки, и вновь хватает Лухана за кофту прежде, чем он рванет к Ренджуну. Внимательно смотрит на него и вдруг хохочет. — Ты действительно не понимаешь- — Нет, — Ренджун понимает, конечно, он понимает, — не понимаю, объясни, — легким и незаметным движением руки, показывая Лухану не двигаться. — Ты чертов предатель, северянская подстилка, что оставил свою стаю, а теперь, — он фыркает, — теперь ты пытаешься закопать остатки того, что и так разрушил, — шипит мужчина. С каждым словом он подходил все ближе, волоча за собой Лухана. Ренджун облизывает губы, прислушиваясь к звукам и различая чьи-то шаги и стук лап о землю. Проблема лишь в том, что он не знает, чей это человек. Мужчина оказывается совсем близко, Лухан все еще почти висит в его руке. Ренджун может перехватить его, но сможет ли убежать далеко. Он уже понял, что гораздо медленнее альфы, а если рядом еще южане, то в этом и вовсе не будет смысла, остается одно. — И что ты хочешь? — спрашивает Ренджун, делая мелкий шажок навстречу. Альфа этого не замечает, закатив глаза, цокнув, да перехватив нож в руке покрепче. Пользуясь секундной отвлеченностью, Ренджун делает рывок вперед, хватается за натянувшуюся кофту чуть ниже руки мужчины и дергает вниз, не давая упасть и подталкивая в спину. Когда сверху слышится вскрик и рука снова пытается ухватиться за кофту, Ренджун бьет по ней, толкая Лухана в сторону, — спрячься и не смотри. Самого Ренджуна хватают за шею, заставляя выпрямиться и прижимая к дереву, из-за чего он больно бьется затылком, но когда видит, как за спиной мужчины, Лухан прячется за поваленным деревом, в ветвях, облегченно выдыхает. Только после того, как макушка пропадает, Ренджун смотрит на мужчину, что начал вдавливать лезвие в кожу горла. — Думаешь, никто ничего не знает? — тихо говорит мужчина, наклоняя голову, да всматриваясь в его лицо. — Слухи разные ходят, но вот в чем правда. Это ты разрушил наши стаи, ты убил вожаков. И никто не позволит тебе, стать во главе. Ты никогда не станешь вожаком и твои щенки тоже- — Вот зачем они вам, умру я, вожаком в будущем станет кто-то из них, — усмехается Ренджун, крепче вцепляясь в руку, — и вот почему мы еще живы. Вам нужны все трое, а значит, у вас есть только я и Лухан. Ведь другого шанса у вас не будет. Вы знаете, что мы уже совсем скоро придем по ваши души. — Не волнуйся, перед смертью и со вторым встретишься, — хмыкает альфа, судорожно оглядываясь. Ренджун смотрит на него, пока на губах расплывается усмешка. — О нет, теперь вам его не достать, — качает головой Ренджун, — и пока мы здесь болтаем, они найдут нас. Джено и Джемин, они придут, — обещает Ренджун, расслабляясь, — и ты знаешь, что они сделают с тобой. Ты ведь слышал о них, верно? Наверняка те слухи, донесли и крики Джухена, пока они раздирали его на куски, прежде чем я добил его, его же творением. Наверняка, ты слышал, как они расправляются с обидчиками. И за кого, — альфа сжимает челюсти, возвращая к нему взгляд полный омерзения и липкого сомнения, — за северянскую подстилку, как ты выразился. Представь, что они сделают с тобой за сына, которого ты выкрал и собирался убить. А ты даже убить меня не можешь, чтобы позорно сбежать после. Есть ведь еще причины? Кто-то другой лично хочет убить меня, чтобы получить стаи? Или может быть ты такой трус, что боишься последствий. Убьешь меня и на тебя будут охотиться не только Джено и Джемин, но и южные и восточные. Это ведь такой лакомый кусочек, сразу две стаи. Только всегда найдется тот- — К черту, — рыкает альфа, вдавливая нож в кожу и ведя в сторону. Ренджун чувствует, как кровь стекает вниз по шее, марая ворот, но боль от пореза не сильнее головной, — я убью тебя здесь и сейчас. — Давай, давай, — хрипит Ренджун, — убей вожака, — продолжает он. Страх медленно отступает, он не может сейчас бояться, он должен выжить. — Ты не- Мужчина поднимает взгляд, застывая и вздергивая брови. Глаза Ренджуна полыхают красным, усмешки на его лице больше нет, и лишь решимость отражается в красном пламени. — Ну же, — шепчет Ренджун. Неотрывно смотря в ответ, что-то внутри него начинает полыхать, разгорается, словно огонек на ветру. Ренджун осторожно тянет руку, касаясь чужого лица и сжимая щеки, заставляя смотреть в ответ. — Рискни пойти против своего вожака, — больше альфа шевельнуться не может, рука застывает в сомнении, и он даже не отвлекается на отзвук лап, уже совсем близко, лишь немного отводя руку от шеи, только в глазах виднеются остатки разумности. Тогда Ренджун сильнее бьет по кисти, из-за чего мужчина задевает собственную щеку, оставляя капли крови стекать вниз к подбородку. После чего сгибается, от удара в живот коленом и задушено хрипит. Ренджун хватается обеими руками за ладонь с ножом пронзая им же альфу. Ладонь его падает вниз, а Ренджун чувствует, как отголоски этой боли проносятся и в его теле, на пару секунд теряя самообладание. Он ведь должен спасти стаю и чем больше крови прольется, тем меньше шансов у Ренджуна спастись. Отступив в сторону, когда мужчина припадает к дереву, стараясь удержаться на ногах, Ренджун наклоняется, проговаривая четко, щуря все еще полыхающие глаза: — Не стоило медлить, нужно было убить меня еще у поселения, — альфа не смотрит на него, жмурит глаза, тяжело дыша и скатываясь вниз, пока силы покидают его, — я приду и уничтожу всех, кто хотя бы попытается навредить им, всех кто будет не согласен с новыми правилами, потому что я вожак этих чертовых стай. Даже если мне придется ощутить их кровь на собственных руках. Ответом ему служит последний выдох. Только тогда, он и сам выдыхает. Внутри все стихает и проснувшаяся сила, вновь засыпает, словно ее никогда и не было, как до этого момента, пока Ренджун не знал, что она в нем таится. Он отворачивается, пряча свое исказившееся, от горечи и фантомного ощущения крови на руках, лицо, пока первые слезинки скатываются по его лицу. Он снова убил человека, понимает он, всхлипывая и прижимая руки к животу и груди, когда вновь смотрит на мертвое тело перед ним. Смотрит и понимает, этот человек не пожалел бы его, не пожалел бы Лухана и Чана и только Луна знает, что случилось бы с Джено и Джемином после этого. И каким бы неправильным, отвратительным и ужасным это ни было, он сделал то, что сделал. То, что должен был, потому что Лухан прячется где-то рядом, напуганный и заплаканный, ждет его и хочет вернуться домой. И они бы убили его сразу после Ренджуна. Он должен взять себя в руки, о том, мог ли он поступить по-другому, подумает после того, как они окажутся дома рядом с Чаном, Джено и Джемином. — Хани? — зовет Ренджун, отводя взгляд от тела. — Хани, солнышко, все хорошо, ты можешь выйти, малыш, — оглядываясь по сторонам и направляясь к тому дереву за которым скрылся Лухан, говорит Ренджун. Мысленно уже пытается связаться с Джено или Джемином, но ничего не выходит, а ведь тот, кто так стремительно бежал к ним, был уже совсем рядом, угрожая появиться в эту самую минуту и Ренджун не был уверен в том, кто это. — Черничка, — вновь пытается Ренджун, до поваленного дерева остается больше десяти метров, когда из него все же выглядывает Лухан. — Малыш, — всхлипывает Ренджун, стискивая дрожащие губы, после того как облегченно выдыхает и протягивает руки, показывая, что тот может выходить. Он не замечает, как из кустов выпрыгивает кто-то с чернющей шерстью, не успевает обратиться или что-то предпринять, когда понимает, что происходит, только отступить на шаг, когда в голове громко звенит:— Ренджун, в сторону
Тогда прыгнувшего на него альфу, в попытке на ходу перегрызть горло, прибивают к земле, грузной тушей, не давая и шанса на выживание. Серебристая шерсть Джено покрывается новым слоем густой крови. Комок тошноты от всего происходящего и головной боли, что бьется в голове все сильнее грозясь разорваться, вместе с облегчением накатывает на него, как только Джено поворачивает к нему голову, одним взглядом спрашивая все ли хорошо, но это все, что они успевают, ведь секундой позже все пространство вокруг них заполняют чужаки, которых гнали от поселения половиной стаи. Ренджун уже не различает где кто, видит только Джено размазанным пятном и Джемина с Сехуном неподалеку от Лухана, отгораживая оттесняя от него чужаков. И только самого Лухана он видит четко. Он снова плачет, жмет к губам кулачки и вздрагивает каждые пять секунд. Ренджун уже делает шаг вперед, собираясь пробраться к нему, но мимо него кубарем прокатываются чужак и Джонни. Пробиться быстро у него не получится, но огибая сцепившихся волков он старается сократить расстояние и унести подальше от кровопролития, все упростила бы возможность обратиться, но Ренджун чувствует, что силы его почти покинули. В тот момент, когда он спотыкается о пронесшегося рядом южанина, Лухан делает первый шажок на встречу, смотрит на Джемина или Сехуна, желая спрятаться в их руках, но они отбиваются от трех других альф. Тогда он снова смотрит на Ренджуна, еще не успевшего даже подняться, обращается, смотря прямо на него, смотрящего в ответ с ужасом в глазах. И среди шума вокруг Ренджун различает собственный голос, словно откуда-то издалека. — Уходи! Лухан, даже не думай! Нет, нет, нет, — он судорожно качает головой, машет рукой, чтобы тот уходил и с безнадегой смотрит на Джемина, которой заметил это, но не успел схватить и убежать, из-за альфы перегородившему путь. Лухан мелкими перебежками бросается к нему. Ренджун продолжает просить его пойти назад, поднимаясь и кидаясь на встречу. Джемин отбившись тоже бежит за Луханом. Все сливается в одну кучу, когда между ним и Луханом остается буквально пара метров и омежка прыгает ему на встречу. Крик Ренджуна разносится вокруг так громко, что кроме него, казалось в этом мире ничего не осталось, в тот самый момент, когда Лухан сталкивается с пронесшимся мимо них южанином, откинувшем его в дерево. Сердце Ренджуна останавливается, кровь отливает и он вздрагивает, когда младший скатывается вниз к корням, обернувшись, а следом за ним кровавая дорожка, которую он различает даже на темном дереве. Вокруг все на миг затихает, затем он слышит, как враги издают последние выдохи и вновь наступает тишина, за которой слышно только его судорожное, повторяющееся: «нет», пока он ползет к Лухану. Джемин преодолевает расстояние быстрее, обращается и падает на колени рядом, обхватывая маленькие щечки. — Малыш, эй, солнышко, слышишь меня? — Хани? — голос Ренджуна дрожит, а лицо давно мокрое от скатывающихся слез. Джено подхватывает его под руку, помогая добраться до Лухана и Джемина. Следом за ними недалеко, падает на землю, посеревший и совсем не дышащий, Сехун. — Хани… Лухан не движется, сереет сильнее Сехуна, а кровь продолжает сочиться из раны. Ренджун чувствует ее, когда приглаживает его волосы, рыдая и прося открыть глаза. Джемина рядом трясет, он смаргивает влагу с глаз, пытаясь найти, чем бы закрыть рану. — Его надо к Тэилю, надо к Тэилю, — хрипит Джено, с надеждой смотрит на Доена, поспевшего к ним и опустившегося с другой стороны, — он ведь поможет, Доен, — все шепчет он, бледными губами. Доен придерживает кусочек ткани от рубашки Джемина, у раны, быстро осматривая ее, пока Джено прижимает к себе Ренджуна, и, сглатывая, когда понимает, что не чувствует пульса, выжидает долгую минуту, прислушиваясь к дыханию, наклонившись, но ничего. И взвывший Сехун этому доказательство. Ему не нужно ничего говорить, чтобы Джено, Джемин и Ренджун поняли. Он поднимается, с сожалением качая головой. Сехун занимает его место, плачет, держась за грудь словно ту разрывает в агонии и сжимается, вжимаясь лбом в землю рядом с головой Лухана, чувствуя, что умирает вместе с ним. Ренджун не выдерживает снова кричит, сотрясаясь в рыданиях, поднимая с земли бездыханное тело и прижимая к себе. Что-то говорит почти в бреду, пока пытается вслушаться в дыхание, которого нет. Слышит плач Джемина и мольбы Джено, слышит даже затихшего Сехуна, но не слышит Лухана. Совсем. Снова опускает его поглаживая щеки и целуя ладошки. — Хани, малыш мой, папочки так тебя любят, вернись к нам, черничка, — просит он, роняя слезы на кофточку, — пожалуйста, пожалуйста, малыш, — сорванным голосом говорит он, — как же нам без тебя… Джемин трясется рядом с ним, держит за вторую ладошку, вновь зажимая куском ткани рану, будто это может помочь и что-то шепчет, жмурясь. Джено же целует Лухана в лоб, глотает ком вновь моля Луну вернуть им сына и отрывается только тогда, когда Ренджуна начинает колотить в приступе новой истерики на грани потери рассудка, тут же стискивая его в объятиях, но ни на секунду не переставая молить, пока Ренджун бьется в его руках, пытаясь вновь прижать к себе Лухана и, возможно, тут же умереть рядом с ним, если он не вернется к жизни. Через мутную стену слез, замечает свечение, видимо, связь Лухана и Сехуна окончательно разрывается, заставляя его сильнее пытаться выбраться из хватки Джено, руками с остатками крови, отталкиваясь от его груди. Затем свечение становится сильнее и даже Джено ослабляет хватку, замолкая, Джемин поднимает голову, с красными глазами, а Ренджун успокаивается. Поднимается легкий ветерок, свечение связывающее Сехуна и Лухана, охватывает корни дерева под Луханом, а затем и все дерево. Сехун поднимает голову, обхватывая крепко ладонь Лухана. Свет поднимается по дереву вверх, захватывая все ветки и листья, а ветер становится сильнее. Все смолкает, когда свечение резко падает вниз. — Хен, — хрипит Сехун, обращая их внимание. — Папочка? — Лухан хмурит бровки, несколько раз моргая, прежде чем окончательно открыть глаза. — Хани, — в один голос выдыхают Джено, Ренджун и Джемин, тут же поднимая его и прижимая к себе. Ренджуново сердце вновь бьется и он продолжает плакать, когда Лухан утыкается в его шею, обхватывая ручками и стискивая изо всех сил, когда Джено и Джемин обнимают их с двух сторон. — Прости меня, папочка, я не хотел- — Ничего, ничего, малыш, все хорошо, — жмурится Ренджун, утыкаясь носом в волосы, вслушиваясь в его дыхание и тихий голосок. Затем отрывает от себя, ставя на землю и осматривая лицо, пока Джемин убеждается в том, что опасность миновала, приподняв кусок ткани, где была ранка, но ее там не осталось, только кровь напоминала о ней. — Хани, больно где-нибудь? — Джено внимательно смотрит, с надеждой, что это не сон и он действительно в порядке сейчас. Лухан качает головой, показывая, что ничего не болит. — Ты уверен? Малыш? — Джемин тщательнее осматривает затылок и голову с другой стороны, пока Джено крепко обнимает его, а Ренджун целует ладошки. — Не болит, — недолго смотрит на Сехуна, что все еще сидел недалеко, поглаживая его спинку. Затем на родителей, — мы можем пойти домой? Я хочу домой. — Конечно, малыш, — кивает Ренджун, оглаживая щеки Лухана и ласково улыбаясь. В голове куча мыслей, которыми он должен поделиться с Джено и Джемином, но только одна бьется сильнее, их малыш жив и это самое главное. Об остальном они могут подумать позже, к тому же, пугать сильнее Лухана, совершенно ни к чему. — Идем, черничка, — Джемин протягивает к нему руки, поднимаясь вместе с ним, когда он прижимается к его груди. Смотрит на поднимающегося Ренджуна и Джено, шепча: — вы как? Ренджун качает головой, показывая, что этот разговор подождет, вновь поглаживая спинку Лухана и поглядывает на Джено. Он жутко побледнел и выглядел так, будто из него высосали жизнь, а потом затолкали обратно. Затем поворачивает голову к Сехуну, он выглядел не лучше, потом он еле заметно кивает, пропуская его вперед, когда Джемин делает шаг в сторону поселения отворачиваясь к ним спиной. Лухан на них не смотрит, жмурит глазки, тычась в шею Джемина, но ручку протягивает, чувствуя, что Сехун идет следом, чтобы тот взялся за нее. Оглянувшись Ренджун понимает, что в какой-то момент их оставили наедине, только Юта светился в удивлении на расстоянии которое позволило бы прийти на помощь в случае чего. Затем смотрит за плечо, расширяя глаза в удивлении и хватаясь за стоящего рядом Джено. Дерево увядало на их глазах. Ветви становились сухими, а листья опадали, а ствол словно выгорал. — Джено- — Идем домой, Джуни, нам нужно сейчас быть рядом с Лу и Чаном, — хрипло отвечает Джено. Ренджун все еще не может различить о чем они думают, потому лишь кивает, через силу заставляя себя отвернуться от дерева. — Чани же в безопасности, да? Они говорили про него тоже, Джено… Они- — Эй, эй, — шепчет Джено, стирая остатки слез с его щек, — с ним все хорошо, он под зорким присмотром Бэкхена. Идем домой, малыш, нам нужно к детям, даже Лухан уже выискивает нас, глянь, — и кивает в сторону Джемина, Лухана и Сехуна. — Ты прав, — кивает Ренджун, соглашаясь. Джено спускается с корешков, протягивая ему руку, а Ренджун вновь смотрит на Лухана в руках Джемина, думает о Чани, и ощущает, как внутри все понемногу устаканивается, голова пустеет, а душу не так дерет из-за переизбытка эмоций, — ты прав, — шепчет он, — прав, — принимает руку, делая первый неустойчивый шажок, — нужно… нам нужно, — в глазах мутнеет, а коленки подгибаются, — домой, нужно- — Ренджун! — короткий вскрик Джено это последнее, что он слышит, прежде чем окончательно потерять сознание, падая в его руки. К тому моменту, как у него выходит открыть глаза, за окном уже вечереет, а сам он лежит в постели, переодетый в домашнюю одежду. Одеяло укрывает его по грудь и пока одна его рука покоится на животе, сжимая домашнюю рубашку, вторую кто-то оглаживает, уже чистую. Он поворачивает голову, замечая маленький тазик с тряпочкой в ней и макушку Джемина, опустившего голову и сидящего рядом на табурете. — Джемин-и? — голос сорванный, так что его с трудом можно было бы различить, если бы Джемин не вслушивался в каждый шорох в доме все это время. Джемин тут же поднимает голову и Ренджун понимает, что-то тревожит его, съедает изнутри. Тени залегли под его глазами и, когда Ренджун пытается найти ответ в них, Джемин опускает взгляд чуть ниже, натягивая мягкую улыбку и опуская пальцы на его щеку, поглаживая. — Лухан? — Он в порядке, Тэиль осмотрел его, сказал, что он здоровее, чем был, — выдыхает Джемин. — Чан-и?.. — С ним тоже все хорошо, — успокаивает Джемин. — А Джено- — С малышами внизу, — отвечает Джемин, тогда Ренджун приподнявшийся на подушках, снова опускается на них, сдерживаясь, чтобы не провалиться в бессознательное состояние снова. — Ренджун-и, выпей, — просит Джемин, показывая стакан с непонятно жидкостью. На непонимающий взгляд Ренджуна объясняет, — ты ослаб, видимо, из-за перенапряжения потерял сознание. Тэиль и тебя осмотрел, сказал выпить это, поможет восстановить силы и облегчить головную боль, — Ренджун кивает, тянет руку, чтобы взять стакан, но Джемин сам подставляет его к губам, терпеливо дожидаясь и продолжая поглаживать щеку Ренджуна. — Больше он ничего не сказал? — выпив все до конца, спрашивает Ренджун, взволновано. Джемин вскидывает брови, качает головой, убирая стакан в сторону. — Нет, а должен был? — он слегка щурится, возвращая ренджунову ладонь в свою, согревая. — Нет, — тут же спешит ответить он, продолжая всматриваться в изможденное выражение лица Джемина, — что не так? Джемин? — Как ты себя чувствуешь? — пытается перевести тему альфа, все еще не смотря на него. — Джемин, — Ренджун хмурится, садясь. Джемин мнется пару секунд, глубоко вздыхает и поднимает тяжелый взгляд, сжимая его ладонь. — Мы знаем, что ты не хотел и прости, что приняли это решение без тебя, но Чан и Лу отправятся на север, к родителям, до тех пор, пока мы не покончим со всем и не вернемся сюда. Внутри все холодеет, но он кивает, поджимая губы. Все верно, даже пока они были рядом, произошло то, чего Ренджун больше всего боялся, что же будет, если их рядом не окажется. — Когда? — Сегодня, — отвечает Джемин, — сейчас. Вещи уже собраны, мы ждали, когда ты очнешься, чтобы попрощаться. — Не говори так, — жмурясь, просит Ренджун. — Сехун пойдет с ними, он позаботится о том, чтобы увезти их подальше в случае чего. Мы проводим их до поселения Хосока, оттуда дорога безопасная и раньше никто из чужаков дальше их поселения не заходил. Из каждого поселения по пути несколько человек будет провожать их до следующего. Там им ничего не грозит. Мы же выступаем завтра. Чем быстрее мы с этим покончим, тем лучше, — продолжает Джемин, поднимаясь с табурета и вставая перед Ренджуном, когда тот утыкается в его рубашку, задушено всхлипывая и сдерживая вновь нагнетающие эмоции. — Хорошо, — кивает Ренджун, собираясь. Натягивает улыбку и, опираясь о руки Джемина, поднимается, — я готов, идем. — Уверен? — Ренджун на это кивает. Джено, Чана и Лухана, они находят в гостиной. Малыши завидев их, тут же бросаются к Ренджуну, крепко обнимая его ноги. — Привет, привет, мои чернички, — опускаясь перед ними на коленки, говорит Ренджун. Осматривает их обоих, кивает сам себе, что оба они в порядке и мягко улыбается, притягивая их к себе для объятий. — Папочка, ты не пойдешь с нами? — Прости, малыш, не в этот раз, — отвечает Ренджун, чмокнув Чана в макушку. Глаза его снова слезятся, пока он вдыхает их запахи и смотрит на Джено и Джемина, таких же разбитых, как и он сам, но сдерживающихся. — Разве вы не хотели повидаться с дедушками? Они по вам так соскучились, — стараясь улыбаться ярче, говорит Ренджун, чуть отодвигаясь от них. Те выглядят совсем не радостно. — Мы думали, что отправимся вместе, — вздыхает Чан, усердно пытаясь не надуть губки. — Мы присоединимся к вам позже, — торопится успокоить Ренджун. Лгать своим детям он не привык, он на самом деле не знал, действительно ли они смогут. Приятные дни последнюю неделю теперь отдают солью, Ренджун знал, что этот момент наступит. Знал, что скоро нужно будет попрощаться, но не хотел об этом думать, утопая в этих днях, которые у них появились благодаря тому, что они оттянули все. Случилось бы то, что случилось сегодня, уйди они раньше? Или все закончилось бы еще хуже? — Верно, — Джено присаживается рядом с ними на корточки, находи ладонь Ренджуна и сжимая ее в своей, — только дела закончим и сразу к вам. — Даже заметить не успеете, — подтверждает Джемин, опускаясь с другой стороны и накрывая вторую руку Ренджуна. — К тому же, с вами будет Сехун, точно не заскучаете. — Обещаете? — Конечно. Их вещи уже были собраны, а Сехун и сопровождающие их Юта и Лукас, уже ждали их на кромке леса. В остальном было тихо, скорее всего большая часть прочесывает снова лес. Бэкхен в это время следовал за ними, Ренджун видел еще кого-то в беседке, но не обратил внимания, думая о своем. — Мы будем поздно, — шепчет Джемин, когда они останавливаются неподалеку от Сехуна, Юты и Лукаса, тут же притягивая его для легкого, успокаивающего поцелуя. — Не жди нас, ложись спать, — повторяя действия Джемина, дополняет Джено, — тебе нужно отдохнуть. Ренджун кивает, сжимая ручки Лухана и Чана и провожая альф взглядом, когда те направляются к Бэкхену, тихо ему что-то говоря. Ренджун догадывается, что именно по тому, как они бросают на него взгляд. Отводя взгляд, он снова натягивает улыбку, опускаясь на коленки. У Чана и Лухана глазки влажные, из-за чего он шепчет что-то успокаивающее, тут же стирая первые скатившиеся слезинки. — Я вас очень сильно люблю, — шепчет Ренджун, — мы с папочками, придем к вам, как только сможем, но помните, что даже так, мы всегда будем рядом с вами, — шепчет Ренджун, проглатывая ком, — хорошенько повеселитесь и передавайте привет дедушкам от меня, хорошо? — оба кивают, приникая к его груди. — И слушайтесь Сехуна, он о вас позаботится, — получив еще один кивок, Ренджун сжимает их в теплых объятиях. Возможно, это последний раз, когда он может сделать так. Джено и Джемин, уже обернувшись, подходят к ним спустя минуту, только после этого, Ренджун отрывается от них. Вешает сумки на шеи Джено и Джемина и помогает малышам забраться на их спины, чмокнув каждого в щечки, после чего отступает на пару шагов. Они кидают на него последний взгляд и бегут в сторону леса, пока Ренджун подбегает к Сехуну опомнившись, тот внимательно смотрит на него, одним своим видом показывая, что выполнит все о чем он хочет попросить. Ренджун опускает руки на гладкую, темную шерсть, наклоняясь к уху, чтобы больше никто не слышал. — Если почувствуешь, что что-то не так, уноси их так далеко, как только можешь. Сехун кивает, трется носом о ребро ладони и в один прыжок настигает старших, что дожидались его. Ренджун улыбается, машет Лухану и Чану, повернувших к нему головы и стоит так до тех пор, пока их совсем уже совсем не видно за деревьями. Его улыбка сползает, а лицо искажается в горечи, когда он опускается на землю, всхлипывая и прижимая ладони к груди. — Ренджун, — Бэкхен опускается напротив, но он качает головой, не имея сил ответить. — Ренджун-и, — зовут с другой стороны. — Так больно, — всхлипывает он, вжимаясь в плечо Донхека, обнявшего его сбоку. — Идем, тебе стоит прилечь, — просит Ли. Бэкхен помогает ему подняться. Они проводили его до самой спальни, тогда Ренджун тихо попросил оставить его ненадолго. Закрыл за спиной дверь, тяжко выдохнул, давясь слезами и направился к постели, останавливаясь у тумбы. Рука сама сталкивает тазик с водой, следом стакан слушая, как звонко он разбивается, потом яростно сбрасывает подушки и одеяло, после чего добирается до стола, сбрасывая оттуда все книги, сопровождая все это громкими рыданиями. Потом долго сидит на полу, смотря в стену и не слыша, как перед приоткрытой дверью мельтешат несколько человек. Когда истерика окончательно утихает и внутри остается пустота, он поднимает подушки и одеяло. Собирает все сброшенное на пол со стола, раскладывая слишком аккуратно, прибирает тазик, собрав не успевшую убежать или впитаться воду тряпкой и прибирает осколки, оставляя их на отдельной ненужной бумаге рядом с мусоркой. На глаза попадаются пижамы младших, когда он направляется к постели, уже выплакав все слезы. Он берет их с собой, ложится в серединку, по привычному, кутается в одеяло и прижимает к носу пижамы, зарываясь в свои мысли. Когда Джено и Джемин возвращаются, за окном уже действительно глубокая ночь, хотя Ренджун еще не спит, не сомкнув глаз и на минуту. Бэкхен же стоит в проеме, смотря на него с сочувствием. Они поднимаются по лестнице быстро, удивленно смотря на него, но стоит заглянуть в комнату и все становится понятно. — Я не решился его тревожить, — шепчет Бэкхен, переминаясь с ноги на ногу. — Все хорошо, спасибо, что побыл с ним, — благодарит тихо Джемин. — Нам просто нужно немного времени, — говорит Джено. Бэкхен кивает, проговаривая, что они с Чанелем переночуют сегодня у Куна, спешно прощается и, кинув последний беспокойный взгляд на Ренджуна, уходит. Изменения в комнате они замечают сразу, даже в темноте. Переглядываются, смотря на сгорбленную спинку, и скидывают уличную одежду не переговариваясь. Опускаясь рядом с двух сторон, они не удивляются, заметив одежду в его руках и что не спит вовсе. Только беспокойно приникают, понимая, что он их совсем не заметил. Джемин крепко обнимает со спины, целует плечо, стараясь вытащить из крепко сомкнутых пальцев пижамы, что удается с трудом. Ренджун вздрагивает, порываясь вскочить с постели, когда перестает ощущать в своих руках мягкую ткань, но Джено тут же обхватывает его лицо, согревая губами щеки. — С ними все будет хорошо, — обещает он, в ответ на потерянный взгляд Ренджуна. Он кивает, но губы снова начинают дрожать и он прячет лицо в его груди, стискивая руки Джемина обнимающие его и содрогается в новом приступе плача. — Джун-и, — пытается Джемин, продолжая расцеловывать его плечи и затылок. — Я ведь чувствовал- я чувствовал- мы почти его потеряли, — заикаясь говорит он. — Ты не можешь винить себя. Ты не мог знать наперед. Никто не мог… — Тогда и вы не можете винить себя, — шепчет Ренджун. И все что им остается в эти последние часы перед возможным концом, это душить свою боль и страхи в объятиях друг друга, и заснуть беспокойным сном совсем ненадолго.***
Они выходят совсем рано, пока солнце еще не встало. Ренджун долго ходит по дому, собрав сумку, дожидаясь Джено и Джемина, улаживающих последние моменты. Задерживается в старой спальне, смотря в окно, заходит в детскую, жалея, что не может взять с собой самые памятные вещи и сидит в гостиной, сверля взглядом камин. Голова уже не болела так сильно, но он все еще не мог зацепиться хотя бы за одну мысль. Да и не хотел, в общем-то, слишком боялся потонуть в них. Заслышав Джемина на улице, он окинул тусклым взглядом комнату, взял сумку и поплелся на выход. Открыв дверь, он видит Джено, Джемина и Юту, хмурых и слишком серьезных. Они кидают на него быстрый взгляд, Юта кивает в приветствии махнувшему Ренджуну и, договорив, уходит к беседке, где, в основном, собрались остальные. Поджав губы, Ренджун складывает руки в замок, держа сумку и поворачивается обратно к дому, только мимолетом скользнув по альфам взглядом. Дверь все еще открыта, Ренджун не решается закрыть ее, шумно сглатывая. На спину опускаются две руки и Джемин забирает сумку. — Я бы хотел задаться вопросом, вернемся ли мы, в очередной раз, — нарушает тишину Ренджун, — но не уверен, что хотел бы знать ответ. По крайней мере, нам есть ради чего возвращаться, верно? — Семья и дом, — кивает Джено. — Да, — обнимая себя руками, соглашается Ренджун. — Иногда, мне кажется, будто я совсем не готов, а потом что-то случается и я думаю, что готов на все, абсолютно на все, — и смотрит на руки — чужая кровь на них, все еще мерещилась ему, — это плохо? — он поднимает голову, смотря сначала на Джено, потом на Джемина. — Ты всего лишь хочешь защитить свою семью и себя самого, — отвечает Джемин. — Да, но каким способом, — шепчет Ренджун. — Ренджун, если ты о том чужаке- — Нет, — тут же качает головой Ренджун, — точнее, возможно, — а потом вздыхает, — я пока не готов к этому разговору, честно говоря, совершенно не понимаю, что именно меня беспокоит. К тому же, сейчас не время. Джено мычит, соглашаясь. Значит они поговорят позже, когда мысли хоть немного улягутся. Наклоняется, чтобы поцеловать Ренджуна в висок и делает пару шагов к двери, оборачиваясь и словно спрашивая, готов ли он, и только после кивка Ренджуна, прижавшегося к боку Джемина, он закрывает дверь. Переглядывается с Джемином и обещает себе, что они обязательно вернутся. У беседки оказываются почти все, нет только тех, кто прибыл из северных поселений и часть от новых прибывших с запада — их было слишком много, чтобы поместиться на такой маленькой территории. Это был первый раз почти за десять лет, когда северная стая собралась в таком объеме. Конечно, все были воодушевлены, ведь у них появилась возможность наконец избавиться от жизни в напряжении, тем более после всего, что они потеряли. Каждый из них что-то потерял и мог потерять в будущем, если бы они оставили все как есть. Ренджун смотрит на каждого, пока они ожидают, когда все попрощаются. Тэиль усердно впихивает Доену больше новых бутыльков и трав в сумку, вещая, что все это пригодится, до тех пор, пока Доен не ловит его, что-то тихо говоря и целуя щеки. Лукас дает последние наставления Сяо и Хендери, обнимая Чону и держа не спящего в этот час Феликса. Янян изредка целует в макушку, но тот тихо ускользает, поцеловав Лукаса в щеку, к стоящему в сторонке Куну. Тот нежно улыбается и первый раскрывает руки для объятий в которые Янян ныряет, шмыгнув красным носом. В конце концов смотрит на Джехена и Тэена, они стоят в обнимку, тихо переговариваются и дарят мягкие поцелуи. Джисон с Ченлэ стоят недалеко, первый заметно нервничает. Отвлекается Ренджун, когда к ним подходит Донхек и Сычен, поглаживающий живот, с Чонгуком он уже давно поговорил. — Ну, — Джено и Джемин кивнув им, отходят, — ты же не думал, что я отпущу тебя не сказав «пока»? — Ренджун хмыкает, горько покачав головой, когда Донхек крепко обнимает его. — Ты главное возвращайся, — просит Донхек, — целый и здоровый. — Постараюсь, — отвечает Ренджун, обнимая Донхека в ответ и глядя на Сычена и Ченлэ с Тэеном, оставивших Джехена и Джисона поговорить. После Донхека к нему кидается Ченлэ, на что тот возмущенно шикает. — Даже отойти не успел. Эй, и что это ты там шепчешь, я может тоже хочу знать, — разряжая обстановку проговаривает Донхек, заметив как Ченлэ что-то шепчет Ренджуну на ухо, а затем, как начинают сиять глаза Ренджуна, когда он отрывается, спрашивая тихо что-то в ответ, на что Ченлэ качает головой. — В общем, — продолжает громче Ченлэ, — мы ждем вас обратно. Я жду тебя, хен. Я без тебя не смогу, — качает он головой, а лицо его на секунду укрывает тень страха. Ренджун хочет сказать, что тот обязательно справится в случае чего, но только кивает, целуя Ченлэ в лоб. Затем обнимает Сычена и смотрит на Тэена, Донхек к тому моменту больше не имеет сил сдерживаться и чтобы не показать своей печали, уходит к Тэилю и Доену. Ченлэ возвращается к Джисону, сдерживая слезы, а Сычен улыбается ему обнадеживающе, шепчет, что верит в него и тоже потихоньку уходит. — Хен, — шепчет Ренджун, только тогда губы его снова начинают дрожать. Тэен первый сокращает расстояние между ними, прижимая хлюпнувшего носом Ренджуна к груди, — мне страшно, хен. — Я знаю, — кивает Тэен. Гладит спину и шепчет что-то успокаивающее, качнув головой, когда Джено и Джемин заметив это, хотели подойти. — Пообещай мне кое-что, — успокоившись, просит Ренджун. Отрывается, оглянувшись, чтобы убедиться, что рядом никого нет и возвращает взгляд к Тэену, — если с нами что-то случится, — а затем исправляется, — если я не вернусь или все мы втроем, позаботься о них. О Чане и Лу. — Ренджун- — Пожалуйста, Тэен, пожалуйста. — Тебе и просить об этом не нужно, — помотав головой, отвечает Тэен, — я сделаю, только, ты лучше возвращайся и прекращай настраивать себя на плохое. Мы справимся, все. Всегда справлялись. Глубоко выдохнув, Ренджун прикрывает глаза, снова обнимает и шепчет, чтобы Тэен шел еще раз попрощаться с Джехеном. Сам же ищет взглядом Джено и Джемина, пока его не вылавливает Тэиль, впихивая небольшой мешочек. На вопрос в его глазах, отвечает: — Лекарства, для тебя, — объясняет Тэиль, — с твоим состоянием, не все травы Джемина помогут, поэтому намешал там немного, от головы, тошноты или бессонницы, совсем немного на самом деле. — Но- — Они не повредят, — успокаивает Тэиль, — знаю, вы переживаете, как бы не сделать хуже, но эти не повредят, — убедительно отвечает Тэиль, подмигнув и улыбнувшись. — Если что-то будет мучить, не рискуй, подойди к Доену, он поможет. — Хорошо, спасибо, — отвечая на объятия, говорит Ренджун. Джено и Джемин встречают его легким прищуром, на что он жмет плечами, положив мешочек в сумку. Ренджун уговаривает их отдать ему сумки, ведь они будут мешаться им во время бега и, когда ему уступают, довольный садится на спину обратившегося Джено, положив сумку перед собой. Они отступают на кромку леса, пока остальные обернутся и на шею закинут по сумке с личными вещами первой необходимости. Рядом только Кун, Джонни и сидящий на нем Тэн. Он опустил голову на теплую шерсть, попрощавшись со всеми еще вчера, и что-то говорил Джонни, вырисовывая круги на его шее. Было две причины, почему он тоже шел. Первая состояла в том, что он вырос на восточных землях, потому знал их лучше, чем кто-то другой, второй причины Ренджун не знал, но Джонни, очевидно, был очень убедителен, когда просил Джено и Джемина об этом. Ренджун сделал только одну попытку узнать, что же это за причина, но оба на его вопрос отвели взгляд, поджав губы. Значит, это было что-то личное, что-то, чем ни Джонни, ни Тэн делиться не хотели. Назад Ренджун не смотрит, слишком тяжело на сердце, обнимает шею Джено, утыкаясь в шерсть и тихо вздыхает. Даже когда Джено делает первые шаги, а потом переходит на бег, не поднимается, предпочитая провести ближайшие часы так, только слушая, как лапы десятков волков бьются о землю. Они устраивают несколько привалов, но недолго, к вечеру они уже должны быть у первого ночлега. Ренджун не ест почти и в целом чувствует себя некомфортно, он, конечно, жил вырос в южном поселении, достаточно большом, но сейчас скопление людей, заставляло Ренджуна думать о разном еще усерднее, а организм подкидывающий то головную боль, то еще что, выбивал из колеи. Наверное, поэтому, как только они останавливались, Ренджун присаживался рядышком с Тэном под деревьями, скрываясь от чужих глаз. Джено и Джемин бросали на него обеспокоенные взгляды, пока ходили вместе с Сухо, убеждаясь в том, что у всех все в порядке и никто ни в чем не нуждается. К вечеру они переходят границу и оказываются у старого дома Тэна. Пожар поглотил его почти полностью, да и не осталось от него почти ничего от старого дома Тэна, после появления в нем Джухена. Располагались в построенных людьми Джухена нескольких домах. Тесновато, но зато под крышей. Хотя было лето, так что некоторые предпочли остаться под открытым небом — на севере даже летом на земле спать не следовало, ведь чем дальше уходили поселения, тем холоднее было, а западные и вовсе жили на просторах океана. Часть пошли дежурить, сменить их должны были в середине ночи, поэтому потеснившись они смогли расположиться. Ужин приготовили быстро, поели и почти сразу ложились спать. Тэна Ренджун тем вечером больше не видел, они с Джонни ушли куда-то за дом, кажется, там был садик, который Тэн взращивал вместе со своим папой. Вернулись уже ночью, немного поев и уснув, как только легли, так показалось, по крайней мере. Дом они делили с частью из западной стаи, потому что Джено и Джемин еще какое-то время сидели в сторонке вместе с Сухо, обсуждая стратегию. Ренджун не был в этом силен, поэтому ушел стелить хоть какую-то постель. Заморачиваться не хотелось, но Доен, как блюститель их здоровья, поругался, что они совсем не следят за этим и впихнул ему одно из найденных одеял и подушку, большего и не нужно было. Доен в принципе заботился об омегах в этом непростом походе, пусть их было совсем немного, по сути, только Ренджун и Тэн из северной, и небольшая часть из западной. Некоторых Ренджун не знал, да и знакомиться времени не было. Ренджун Доена искренне поблагодарил, попросив хорошенько отдохнуть и пошел в комнату. В доме, который они заняли, была большая гостиная, пара крохотных комнаток с односпальными кроватями в них и одна большая спальня. Они заняли одну из маленьких, много места им не нужно было, а зная их стаю, Ренджун готов был поспорить, что те выделят им или кровать или диван, потому без вопросов закинул с самого начала их сумку в одну из комнатушек. Чанель, Бэкхен, Джехен и Крис с Тао, вызвались дежурить первыми. Ближайшее поселение было неподалеку, нужно было быть начеку. Чонгука он видел отдыхающим возле не горящего камина, Лукас расположился в кресле, Кун заснул на лежаке возле окна, Чен и Минсок легли на диване, Джонни и Тэну оставили одну из комнат, как и Чонину и Кенсу. В спальне расположили Исин, ожидающий Сухо, Джин-Хо на небольшом диванчике и Доен на обустроенном местечке. Ренджун лежал долго, слышал тихие голоса с кухни, много думал, кажется, времени прошло так много, что даже дежурный пост успел смениться, потому что слышал, как кто-то входил и выходил несколько раз. Мысли были одна пугающее другой и он старательно пытался выгнать их из своей головы, вертясь и безуспешно пытаясь уснуть. Джено и Джемин пришли сразу после того, как двери перестали скрипеть и дом погрузился в тишину. Притворяться, что спит не стал, молча приподнялся, подвинувшись и раскрыл одеяло. Джемин быстрым движением перелазит через него, обхватывая за талию и переворачивая за собой, тычется носом в шею, пока Ренджун ютится в его руках, крепко обнимая за спину. Джено устраивается за спиной, чмокнув затылок, натягивает одеяло и протискивает руку между Джемином и Ренджуном, устраивая свою ладонь на груди Ренджуна, согревая. — Хочешь поговорить? — пытается Джемин. Ренджун кусает щеку, вдыхая запах и тихо отрицательно промычав. — И так пол ночи просидели, а вставать ни свет, ни заря, поспите для начала, — просит Ренджун. Джено словно в подтверждение зевает, но тут же жмется к нему, потираясь щекой о плечо. Ренджун улыбается, тянет его ладонь к губам, нежно проведя по костяшкам губами и быстро чмокает Джемина в ключицы. Спорить они не желают, тем более учитывая тот факт, что он прав, потому спустя пару минут, он уже слышит тихое сопение Джемина и чувствует размеренное дыхание Джено. Снова не может уснуть, только теперь устало смотря в одну точку за плечом Джемина. Голова продолжала болеть, а ужин, который он с трудом в себя впихнул, перевариваться не желает, отзываясь отвратным предчувствием. В конечном итоге это заканчивается рвотными позывами, которые он не в силах сдерживать. Из объятий выпутывается настолько аккуратно, насколько это возможно в данной ситуации и спешит на улицу. Сбегает с крыльца и скрывается за ближайшими кустами, опустошая желудок. Возвращаясь с ощущением, словно его вывернуло вместе с органами, он видит недалеко от лестницы сидящего Тэна. Хмурится, вытирая губы рукавом кофты, и подходит ближе, опускаясь рядышком. — Давно тут сидишь? Я тебя не заметил. — Давно, — кивает Тэн, грея руки о чашку с чаем. — Не спалось. Тебе, как я вижу, тоже, — он вздыхает, переводя взгляд со звезд на него, — держи, — и протягивает чашку, — я не пил, если что. — Спасибо, — принимая кружку, отвечает Ренджун, отпивая и облегченно вдыхая. — Они знают? — Тэн наклоняет голову, с интересом смотря на Ренджуна. Ренджун прикрыв глаза, хмурит брови и качает головой. — Не нужно им. Все равно ничего не поделать, нужно просто перетерпеть немного, а так лишнее волнение. У них и без того голова забита. Волнуются о том, как сделать все без потерь, волнуются о том, как там малыши, за меня, как бы успеть, да еще и мои чувства тоже им передаются. С них и этого хватит. Тэн в ответ мычит понятливо, складывает ладошки в замок, упираясь в них подбородком и смотрит на старый дом. — Знаешь, думал, посмотрю на него и что-то почувствую, что-то изменится. Все боялся сюда возвращаться, хотя предлагали хотя бы вещи забрать. Оказалось, что даже это уже не держит, но хотя бы отпустило это чувство, словно, тебе что-то нужно было сделать, а ты забыл. Папу похоронили за домом, прямо в саду, но хотя бы так, я боялся, что они просто бросили его в доме. Увидел, и наступила эта блаженная тишина внутри. Покой. Давно я его не чувствовал. — Это- — Ренджун не совсем понимает смысл половины, но поставив кружку рядом, опускает ладонь на плечо Тэна, сжав, — это хорошо, я полагаю. Покой, я имею ввиду, мы ведь все к нему стремимся. — Верно, — Тэн улыбается умиротворенно, — еще немного подождать и мечта исполнится. — Ты о чем? Тэн хмыкает, поднимает глаза на Ренджуна, разворачиваясь к нему лицом. — Мы отправимся с Джонни в путешествие, наконец-то, — делится он. Ренджун выдыхает и улыбается, сплетая с Тэном пальцы. — Это ведь здорово. Это очень здорово, вы ведь так долго хотели. Столько планировали… Тэн вновь кивает, продолжая рассматривать Ренджуна. — Честно говоря, Ренджун, я надеюсь, что твой покой абсолютно отличается от моего, — Ренджун смотрит на него с непониманием, а потом луна выходит из-за облаков, освещая его уставшее лицо. Тени залегли под его глазами, а кожа побледнела, на руках проступали вены. — Тэн, ты плохо выглядишь, как сам-то себя чувствуешь? — обеспокоенно трогая его лоб, спрашивает Ренджун. Температуры нет. — Может пойдем к Доену? Или хочешь я схожу за Джонни? Наверняка, есть какое-нибудь лекарство, хотя бы, чтобы поспать. — Боюсь, лекарство мне не поможет, да и сон я давно потерял, — Тэн обхватывает его ладонь, убирая со лба и сжимая, — Ренджун, мне всегда казалось, что у нас с тобой есть определенная связь. Быть может, встреться мы гораздо раньше, все сложилось бы совсем по-другому, — задумчиво проговаривает он, а потом встряхивает головой, будто отгоняя от себя мысль, и вновь улыбается, — хотя, могло ли сложиться лучше… — шепчет он, Ренджун следит за тем, как старший теряется в собственных словах, а затем возвращается с тем же умиротворенным взглядом, — я могу с тобой кое-чем поделиться? Ренджуна снова поглощает странное чувство, но он кивает, уже начиная мысленно проклинать, все, что происходит с ними. Джено и Джемин, находят его на крыльце десятью минутами позже, все еще рядом с Тэном, что крепко обнимал его содрогающееся от рыданий тело. Молча переглядываются, но не решаются помешать. Возвращаясь в комнату, задерживаются на кухне, заваривая ромашку и мяту для Ренджуна. Младший возвращается еще спустя двадцать минут, казалось бы, уже успокоившегося и ничего не выдавало бы его, если бы не покрасневшие глаза, да и те в темноте ночи, видно не было. — Привет, — шепчет он, натянуто улыбнувшись и закрывая за собой дверь. Они сидели на кровати у стены, между ними оставалось еще одно местечко, по которому Джено тут же похлопал, а Джемин показал стакан. Не медля, Ренджун устраивается между ними, принимает стакан и пытается собраться с мыслями. — Поделись с нами, — просит Джено. И говорит он вовсе не о Тэне. Ренджун это знает. Облизывает покусанные губы и кивает, залпом выпивая содержимое, будто это помогло бы ему. — Не знаю, если честно, в голове путаница абсолютная. Меня не отпускает случившееся с Лу, меня беспокоит мысль, что я должен взять на себя две стаи, которые не желают видеть меня во главе и я сам не горю желанием и честно говоря, я боюсь идти дальше. Мне страшно узнать, что будет в конце. — По крайней мере, мы будем вместе, — взяв его за руку, говорит Джемин. — Это тоже беспокоит, что мы можем не вернуться. Будь это только я, я был бы хотя бы уверен, что с ними останетесь вы. Хотя, не думаю, что все закончилось бы только на мне, вы видели Сехуна, когда Лу- — жмурится и сглатывает, — в общем, не знаю, правда. И мне просто страшно, потому что, — он вздыхает, тянет Джемина за руку, чтобы был поближе и прижимается щекой к плечу Джено, — я вовсе не хочу умирать. — Мы справимся, — обещает Джено, — Джун-и, мы обязательно справимся. Мы через столько прошли. Оказались здесь, на пути к тому, чтобы освободиться от всего того, что мучило, еще буквально пара дней, а потом мы сможем возвращаться к малышам. — Не удивительно, что ты запутался и не можешь найти выход из этого. Столько мыслей, которые по сути не имеют конца и стоят под вопросом. Тебе нужно перестать задаваться вопросами и самостоятельно поставить точку. Сказать себе, что покончишь с этим, а мы будем рядом. Ты избавишься от этого и мы добьемся мира и все будет хорошо, — целуя его в щеку, шепчет Джемин. Ренджун кивает, но часть мыслей все равно продолжают крутить в его голове. — Мы ведь почти потеряли его, — рвано выдыхает Ренджун. — Не смогли его защитить, — поднимает перед собой одну ладонь, — я все еще чувствую на руках кровь, не его, не Лухана, того мужчины. Когда я перегрыз глотку здесь, обратившись, я тоже думал только о том, как спасти Лу. А этот, он все продолжал говорить, что они должны убить не только меня, но и Чана с Лу, чтобы стаи не перешли им. В тот момент, что-то охватило меня, он не мог пошевелиться и я убил его, пока была возможность, потому что знал, что если не сделаю этого, он обязательно придет в себя, убьет меня, потом найдет Лухана и не пожалеет. Я знал, что вожаки умеют что-то подобное, но никогда не замечал, чтобы вы этим пользовались, а отец и без того держал всех в страхе. В общем, не думал, что опущусь до подобного, но в тот момент я подумал, что если понадобится, я сожгу всех дотла. Только бы не видеть, как они плачут в страхе, знать, что их не выкрадут, чтобы избавиться от конкурентов. Подумать только, насколько люди могут быть алчны. Я ужасен? Ужасен, если думаю так? Просто, я всегда думал, что можно решить все миром, но видимо не получится. Буду надеяться, что после того, как мы закончим, сможем хотя бы что-то поменять, хотя такие люди будут оставаться всегда. Везде найдутся и ничего не поменяется со временем. Даже через тысячу лет. Джемин снова тянет его за собой, только ложится полубоком, подтягивая Ренджуна на свою грудь, оставляя место Джено. Они молчат какое-то время, раздумывая над словами Ренджуна. Джено заговаривает первым: — Я бы все отдал, чтобы этой крови не было на твоих руках. Чтобы не происходило, отплатить за человеческую душу невозможно, хотя бы потому, что мы не знаем какова цена. Но здесь вопрос совсем в другом. Была ли душа у этого существа? Да и восточные и южные давно перестали следовать хоть каким-то нормам, законам, убивая всех без разбора. Мы пытались, сколько же раз все пытались. Даже ушли, скрылись, но они пересекают границы, пытаясь вырезать всех до единого. — Я знаю, о чем ты думаешь, Ренджун, даже мысли читать не нужно, чтобы знать, но так невозможно. Не получится по щелчку пальцев взять и прийти к миру, ты сам это знаешь. — Знаю, — соглашается Ренджун, — все думаю о том, сколько жизней они погубили, неповинных ни в чем. А наши малыши, все малыши. Столько лет прошло, а они все никак не успокоятся. Понимаю, что нужно менять, но это ведь замкнутый круг насилия получается, м? Я боюсь собственных мыслей- — Мы идем установить хоть какой-то мир, мы потеряем еще больше, если не закончим то, что начали. И о каких мыслях ты говоришь, малыш? — О тех, где я боюсь, что моя ненависть пересилит мое желание мира и покоя, — тихо отвечает Ренджун. — Кто угодно, но не ты, Джун-и, позволь нам взять это на себя, — Джемин качает головой, целуя его ладонь, — с твоих рук достаточно. — Давайте постараемся, чтобы и на ваших ее больше не было, — отвечает Ренджун, получая мычание в ответ. — Я все думаю, они ведь тоже считают, что поступают правильно. — Ты этого боишься? Что мы похожи? — переспрашивает Джено. — Нет, не думаю, что мы похожи, — вздыхает Ренджун. — Как думаешь, что нас отличает, — интересуется Джемин. — Количество? — Кровь есть кровь, от количества смысл не поменяется. Разница в том, что я, ты, Джемин и любой вокруг нас, помнит тех, кого убили, всегда будет помнить, это то, что очерняет душу человека, преследует всю жизнь, а еще всегда будет помнить тех, ради кого это сделал, а они убивают забавы ради, придумывая все более и более изощренные способы. И я не думаю, что их мучает совесть по ночам. — Меня мучает, — шепчет Ренджун, — но потом я снова вспоминаю малышей. Как они там. — Сехун хорошо о них позаботится, а теперь, поспим еще немного? У нас завтра трудный день, — говорит Джемин, поглаживая спину Ренджуна. Ренджун теснится, ерзает, в попытке укрыться одеялом, пока Джено не ложится удобнее, а Джемин укрывает их по самый нос. — Кровать вроде в два, а то и три раза меньше, а ничего почти не поменялось, — хихикает Ренджун. — Ну, с Чаном и Лу на такой поспать не получится, — смеется Джено, зевнув. — Это точно, мы на такой спали в последний раз, тогда, когда, — Ренджун задумывается, — боже, когда мы впервые поцеловались. Кажется, столько времени прошло. — Считается? Мы же тогда кровати сдвинули, — задумчиво тянет Джемин, уже почти засыпая. Ренджун и сам уже носом клюет. — Все еще не понимаю, как вы сделали это, что я не проснулся, — Джено тихо шепчет в ответ, что это секрет и чмокает в шею, крепче обхватывая руками. Джемин уже успел задремать и Ренджун с Джено от него не отставали.***
Джонни и Тэн разошлись с ними утром. Попрощавшись со своими, наблюдая в тот момент за Джено и Джемином, Ренджун в очередной раз убеждается в том, что они знали их цели. Провожали со словами об удачном путешествии и о том, чтобы надолго не пропадали, а сами отправились дальше на восток. По пути им встретились несколько поселений, но все они были достаточно маленькими, не представляя опасности. Камень разрушил половину тех, кто был угрозой, кто использовал камень во вред и имел больше корыстных целей, пусть и использовали не напрямую. Хотя и без камня, что в южной, что в восточной, поселения не центральные в основном имели только пару домов и никакой важности. Только и центральное не оказалось такой угрозой. Теперь не их застали врасплох, а они восточных, к тому же, за ними было численное превосходство. Правда это не спасло их от потерь, он видел, как пал человек из поселения Хосока, видел, как одному из западных перегрызли глотку в яростном припадке и видел, как в тот же момент один из альф вцепился зубами в лапу Лукаса, а затем ударил когтями ниже ушей. Он все еще не набрался сил на то, чтобы перевоплощаться, потому стоял в тени, о чем сильно сожалел, защищаемый Джено и Джемином, и когда он увидел Лукаса, застыл, не заметив приближения со стороны. Понял, что на него почти набросились только в тот момент, когда Джин-Хо, прибив альфу к земле угрожающе зарычал, кажется, в ту секунду все и затихло. — Как он? — Джено спрашивает, как только Доен выходит из душной комнатушки, осмотрев Лукаса, но тот сам отвечает, выглядывая из проема. — Бегать больше не смогу, — вздыхает он, смотря на перебинтованную ногу. — Хорошо, если ходить сможешь, а что второй глаз не задело, так вообще везение, — Доен раздосадовано качает головой. — Ну, вторым то буду видеть, — Лукас натягивает с трудом улыбку, но выступающая испарина и то, как он морщится периодически, показывает, как ему больно, а дрогнувшая улыбка, намекает и на раздирающую душу. Они заняли один из домов с раненными, в частности дожидаясь, когда Доен закончит с Лукасом. Ренджун в это время нервно глядел в окно, до тех пор, пока не появился Кун, смотрящий на него. — Мы собрали всех на площади, ждем тебя, — тогда ужас отразился в его глазах, который сразу заметили Джено и Джемин, что, чертыхнувшись, затянули его в одну из коморок, попросив дать им пару минут. Ренджун задыхается, качает головой, ощущая, как начинают слезиться, вжимаясь спиной в стену. Джемин тут же обнимает его сбоку, зарываясь носом в макушку, когда Джено обхватывает щеки руками, сцеловывая скатившиеся слезинки. — Я не могу, не могу. Они ненавидят меня, не послушают, — всхлипывает он, жмурясь. — Все получится, Джун-и. Уже почти все сделано, нужно только разъяснить, что к чему и если бы мы могли, мы бы сделали это за тебя, но из всех нас, как раз тебя они и послушают, только ты имеешь на это право, — отвечает Джено вкрадчиво. — Они поверят. Омеги с южной поверили, Джин-Хо поверил, мог умереть, когда пришел, но верил в тебя, и мы, Джун-и, мы верим в тебя. И все кто сейчас рядом с тобой тоже верят, — добавляет Джемин. Ренджун сглатывает и кивает, принимая успокаивающие поцелуи. — Вы пойдете со мной? Вы ведь тоже станете их вожаками по закону, если у нас все получится. — Когда все получится, — исправляет Джемин. — Конечно, — шепчет Джено. Альфы, собранные на площади, смотрят с презрением, омеги не смотрят, опустив взгляд. Ренджун это презрение ощущает всем нутром, не просто на взглядах, а на той самой связи вожака и своей стаи, еще только совсем смутно, но с каждым шагом это ощущение становится отчетливее. Он должен взять ответственность. Джено и Джемин следуют за ним совсем рядом, а когда оказывается перед всем, теряется, не зная, что сказать. Из толпы кто-то выкрикивает, что они захватчики и это то, что его спасает, потому что он сразу парирует: — Мы не захватчики. Как вы знаете, ваш прошлый вожак Джухен мертв и умер он от моей руки. Теперь я здесь и время беспредела окончено, вожак я. Предупреждая ваши возможные слова, скажу, что в скором времени я, Ли Джено и На Джемин, вожаки северной стаи, соединим северную, южную и восточную стаи, — по толпе прошла волна возмущения. Ренджун ощущает, как внутри загорается волна ярости, потому выискивает за спиной две ладони, успокаиваясь только тогда, когда его берут за руку. — Вместе с Джухеном ты убил половину стаи, как ты можешь быть вожаком, — снова выкрикивают. — Я могу, — убеждает Ренджун, смотря на мужчину безразличным взглядом. — Вы годами истязались над другими видами, только Луна знает, какие ужасные вещи восточная стая творила. Вы нападали, убивали, сжигали. Те, кто погиб, погибли не по моей прихоти, а лишь потому, что совершил что-то непоправимое. Мы здесь не для того, чтобы продолжать это, а для того, чтобы сделать жизнь всех нас лучше, — на гневные комментарии больше не обращает внимания, продолжая говорить, — мы пойдем по мирному пути, но не согласные с новыми правилами и законами будут изгнаны, не убиты, но изгнаны, за территории подвластные стаям. С новыми законами вас ознакомят позже, но могу сказать, что придется привыкать к абсолютно новому. Поселения будут расформированы, часть уйдет к югу или к северу, также часть северной стаи поселится здесь и в центральном южном поселении, — о дальнейших планах по благоустройству им знать не обязательно, это уже детали, которые он опускает. Система еще не до конца доработана из-за того, что они не знали, как обстоят дела в восточной стае, но увидев сколько их на самом деле осталось, Ренджун не думает, что у них возникнут проблемы. — Спасибо за внимание. Надеюсь, в скором времени мы научимся жить в согласии. Конечно же, одобрения он не услышал, но зато отчетливее стал ощущать негодование людей на душе и, наверное, это было хорошим знаком. Проведя ночь, слушая то, что глаза его полыхали красным, после слов «я могу», они отправились дальше на юг. Лукас остался за главного, даже на больничной койке обещая, что позаботится о порядке. Ренджун в этом не сомневался. Все те нападки заставляли думать, что людей восточных и южных еще было много, но на деле, они давно растеряли мощь и просто бились в панике разобщенные и желающие получить власть. Из них мало кто действительно волновался за Джухена. Ренджун даже подумывал, что не придется восточным и южным переселяться в северную стаю. Нужно было следить за порядком, но там оказалось достаточно места, чтобы разместить людей следящих за этим. К тому же, навряд ли многие захотят быть изгнанными, а его словам у них не было причин не верить, он бы сделал это. Они ведь тоже видели полыхающие красные глаза. Южная стая встретили их хуже. Восточные негодовали из-за незнакомого омеги. Южные его знали. И ненавидели. Когда они появились на границе, южане уже знали, что они идут. Ренджун помнил, что было их совсем немного, даже с учетом отошедших от поселения. Сейчас большая часть южной стаи находилась в центральном поселении, он это чувствовал. Сопротивляться было бесполезно, но они сделали последнюю попытку. Когда они перешли черту, их встретила тишина, абсолютная, словно живущие там люди вымерли. Затем хлопок, их поглотила дымка в которой ничего не было видно, а за ней несколько криков и хрипов. Они напали на стоявших ближе всего, не в попытке ранить или самообороны. В попытке убить. Безжалостно. Бессмысленно. Сидя в очередном чужом доме, слушая хрипы и смотря на прикрытое тело, смотря на угасшего на глазах Исина, он снова плакал. Плакал, не слыша ни Джемина, ни Джено. Плакал слыша только безумный шепот Куна из соседней комнаты и мольбы Кенсу о том, чтобы Чонин остался жив. Быть может им всем стоит помолиться Луне. — Он совсем плох, — шепчет Доен, выходя из комнаты. В тот момент то чувство, что овладело им в разговоре с тем альфой, вновь захватили его. Только сильнее, так что Ренджун почти перестал помнить себя, вылетая из дома, вытерев слезы. Джено и Джемин метнулись за ним, Джехен тоже. Перед глазами мельтешила все та же площадь, альфы стояли в ширину под надзором. Омег здесь почти не осталось. — Явился, еще не подох на севере, — шипит один из них, но замолкает, когда красные глаза Ренджуна устремляются к нему. Джено и Джемин уже было делают шаг в сторону альфы, но Ренджун, в своей оглушающей ярости их опережает, сокращает расстояние за считанные секунды, снося альфу с ног одним сильным ударом в колено. Джин-Хо морщится, но на Ренджуна останавливать не собирается и Бэкхену не дает, задерживая его движением руки и шепча что-то про то, что так и должно быть, Ренджун должен был показать себя и поставить их на место. — Заткнись, до тех пор, пока Я не разрешу говорить, иначе попадешь на земли пустыни раньше, чем закончишь, если я сдержусь и не прикончу тебя прямо здесь, — мужчина хрипит от боли в коленных чашечках, на которые приземлился и пытается отвести взгляд от Ренджуновых глаз. Казалось, они способны сжечь своим пламенем. — Я наведу здесь порядок. — Он так умеет? — хлопая глазами, шепчет Джемин. — Мой мальчик, — довольно, но устало выдает Тао, наблюдая за тем, как альфа сжимается от боли в колене. — Нам стоит вмешаться? — спрашивает в ответ Джено Джемина. — Вы думали, останетесь безнаказанными? Я ваш вожак, ясно? — отходя от мужчины, говорит Ренджун, не собираясь вести долгие речи. — И если вы остерегались моего отца, то меня вам стоит бояться, потому что я не спущу вам с рук ничего. Малейший просчет и вылетите на пустынные земли или куда похуже. Я не пожалею времени, чтобы найти такое. И до тех пор, пока ваши бренные души не оставят ваши тела на этой земле, вы проглотите свой яд, хоть подавитесь им, и будете жить по тем правилам, которые Я назову, а после соединения стай, Джено или Джемин, так что вы примите их также как и меня, как миленькие, иначе я посмотрю, как именно из вас сделают северянских подстилок. Правила северной стаи такие способы не жалует, но только ради вас я постараюсь усложнить вам жизнь на максимум, если будете выкидывать что-нибудь. С новыми правилами вас ознакомит Джин-Хо и я узнаю, если что-то пойдет не так. После этого Ренджун скрывается так же быстро, как и появился. Прячется там, где папина могила и снова долго плачет на груди Джено, хватаясь за руки Джемина, когда внутренний огонь его покидает, опустошая. Они возвращаются спустя некоторое время в тот дом, где был Доен и Кун. Сидят у его постели долгое время вместе с Джехеном и Доеном, слушая шепот в бреду и пытаясь облегчить боль. Доен сделал все что мог, альфа, что вцепился в него, зацепил шею и живот. Ренджун боялся смотреть, на раны, отворачиваясь каждый раз, когда Доен сменял повязки, все остальное зависело от Куна. Куна, который все это время в бессознательности пытался нащупать ниточку связи с единственным человеком безопасность которого волновала больше остальных. Которому его защита больше не была не обходима. Кун, который давно не знал цели в жизни, который не знал, за что цепляться, чтобы выжить. Даже последняя нить и друзья рядом не помогали ситуации. Что у него было? Ни семьи, ни мечты, ничего. Когда он хотел уйти, он собирался сделать это не только в попытке избегать Яняна, но и в попытке найти себя и внутренний покой в душе, который он находил рядом с младшим. Сердце на секунду сбилось с ритма, пальцы сжали прощальные бутоны незабудки, выращенные заботливой рукой Яняна. Тарелка из мыльных рук, нервного с самого утра Яняна, от непрекращающегося неприятного ощущения в теле, выпадает, разбиваясь с громким звоном. Внутри все стягивает, жжет, рвется. Собственное сердце замедляет ритм. Глаза начинают слезиться, а дышать становится труднее, но из горла вырывается мученический полу стон-полу вскрик. Сяо, Хендери и Чону сбегаются на кухню испуганные и спрашивающие, что происходит. Янян не понимает, но больно так, словно он сам умирает только чувство в разы усиленное.— Ян-и
— Хен— Услышал
Кун улыбается, переставая метаться по постели. Дыхание становится размеренным, присутствующие в комнате вскакивают, но Кун их не слышит, пребывая в своих мыслях.— Я всегда буду светить для тебя самой яркой звездой на небе
Янян понимает. Но не хочет верить. Громко кричит, вырываясь из рук и бросается на улицу, в ту сторону, куда уходила стая. Ему нужно… нужно быть рядом. Сяо сбивает его с ног первый, валится с ним на землю и прижимает к себе, вытирая мокрое лиц и пытаясь узнать, что происходит. — Я с тобой, я с тобой должен… я с тобой должен на небе сиять Рядом Ты мне обещал, обещал, что будем вместе Ты мне обещал Кун Ты обещал— Тебе рано, моя звездочка, но я буду ждать тебя сразу, как только проживешь хорошую жизнь
Я знаю, ты справишься
Я всегда буду рядом
Становится все больнее, слезы застилают глаза, что он ничего не видит и лишь бьется в истерике в руках братьев. — Ты обещал, Кун, ты обещал мне, ты не можешь уйти Кун? Кун… Сердце стискивает не выносимо, а затем ему кажется, что оно разрывается на мелкие кусочки и крик вырывается из его горла вместе с именем на соленых губах. Лицо Куна украшает улыбка, а в руках его распускается незабудка.***
Тэн хорошо знал окрестности у дома и знал, где хочет побывать с Джонни, поэтому молча вел его за собой. То было озеро в лесу, чуть дальше от сада. Там был небольшой песчаный берег, так что они тут же разуваются и устраиваются под тенью деревьев, в тишине рассматривая воду и другой берег, за которым виднеются горы. Прекрасное место. Наблюдая за закатным солнцем, Тэн морщится и тихо говорит. — Думаю, время пришло, — Джонни молча, кивает, целуя его в лоб. — Знаешь, я бы хотел еще искупать на тех источниках, помнишь, которые мы случайно нашли, после того как потерялись в лесу. Ума не приложу, как ты мог там потеряться, постоянно ведь дежурили. — Эй, мы далеко зашли и было уже поздно, — смеется Джонни в ответ, но тем не менее начинает припоминать то время и слушая хрипловатый, размеренный голос Джонни, Тэн засыпает умиротворенным сном. И когда он просыпается, то снова видит лицо Джонни. Мягкая улыбка появляется на его губах и первые соленые слезинки скатываются по щекам. Джонни слегка приоткрывает глаза, жмурится и тянет Тэна к себе. — Я здесь, с тобой, и всегда буду, — целуя его темные волосы, хрипит Джонни. — Кажется, я, наконец, нашел покой, — шмыгая говорит Тэн. — Ты, кажется, хотел на источники, — приподняв голову, проговаривает Джонни. — Посмотри-ка. Омега поднимает голову. Они на источниках. Там, где когда-то они были безоговорочно и безгранично счастливы.