Колонизация

Пробуждение было ленивым и неторопливым. Во всем теле ощущалась странная легкость, словно оно не принадлежало проснувшемуся человеку. Было тепло и уютно, только в ноге ощущалась легкая ноющая боль, которая и заставила мужчина разлепить глаза. Желтый оказался в темноте, но, благодаря природному механизму глаз, смог разглядеть бесцветные фигуры в помещении и понять, что находится в своей каюте, несмотря на то, что помещение каютой не является. Но из-за своего маленького размера и двух кроватей, занимающих почти все место, Желтый упорно называл комнату каютой, поскольку именно так выглядели комнатки на самом обычном водном судне, когда он подрабатывал там уборщиком, будучи совсем юным. Казалось, это было века назад. Напротив его койки кто-то зашевелился, и на какой-то короткий миг мужчина с радостной надеждой решил, что это Красный. Память напряглась, стиснула голову неприятной болью и заставила сердце провалиться в пустоту. Желтый вспомнил все. Он впился напряженным взглядом в фигуру, сидящую на кровати рядом, и попробовал медленно поднять руку, чтобы включить свет. Благо, выключатель был в изголовье каждой кровати, дабы при пробуждении можно было сразу же осветить двуспальную комнатку и при подъеме не навернуться в темноте, на пол. Обе руки не послушались и остались лежать вдоль туловища. Мужчина напрягся, даже не обращая внимания на ноющую боль в ноге, хотя она и была странно-притупленной, словно человека накачали обезболивающими.  — Позволь мне, — раздался знакомый голос с противоположной койки, и тут же тихо щелкнуло. Яркий свет ослепил электрика, и тот зажмурился. Перед глазами заплясали разноцветные круги. С языка чуть не сорвался мат, но адская сухость во рту просто-напросто не дала и шанса выговорить хоть что-то. Громко, по крайней мере. А еще горло неприятно саднило. В памяти всплыл склизкий отросток, бесцеремонно вторгающийся в его пищевод. Желтый снова сделал попытку поднять хотя бы одну руку, и опять ничего не вышло, однако этого хватило, чтобы понять, что руки не слушались вовсе не из-за слабости, а из-за ремней, удерживающих их на месте.  — Чтобы катетер не вырвал, — беззаботно пояснил Белый, ковыряя длинным когтем между зубов. Желтый, кинув взгляд на убийцу, моментально отвел глаза в сторону, не желая видеть, как его губы, растянутые не только до ушей, но и выше вплоть до линии роста волос, демонстрировали острозубый частокол. Как ни странно, страшно уже не было. Мужчина медленно, чтобы не вызвать новую дозу боли в тяжелой голове, повернул ее на бок, уткнувшись щекой в подушку, и посмотрел вниз. Рукав скафандра был сорван, а в руке торчала игла капельной системы.  — И этот тоже, — добавили сбоку. Человек непонимающе посмотрел на другую руку. А потом озарение заставило его стыдливо поджать губы, чувствуя к Белому злость и негодование. Впрочем, трудно винить инопланетную тварь в нежелании подносить судно или менять обмоченные простыни. Но вместе с тем, Желтому совершенно было непонятно, ради чего его оставили в живых и даже спасли от геморрагического шока. Разве что ради живого провианта на неделю. Раздался влажный звук, и человек нервно оглянулся на убийцу. Тот максимально раскрыл зубастую пасть, невообразимым образом почти разделив голову на две части, и теперь засунул собственную руку по локоть в свою глотку. Вытащил красный клочок ткани и захлопнул рот, небрежно сбросив то, что осталось от Красного, на пол. Это зрелище вызвало удивление, омерзение и грусть по убитому товарищу. Но не страх, хотя Желтый был уверен, что должен был завопить от ужаса. Взгляд снова метнулся на бутылку с лекарством, и краем глаза человек заметил, как тварь одобрительно кивнула. Значит, его накачали не только обезболивающими и противошоковыми препаратами. И мужчина, справедливо решивший, что нет смысла тянуть волынку, хрипло спросил:  — Что ты такое? Странно. Он хотел узнать о своей дальнейшей судьбе, но почему-то вырвалось именно это.  — Человек, — спокойно ответил Белый.  — Ты убил всех… моих… друзей.  — Красный точно не был тебе другом.  — Он был напуган.  — Вкусным тоже. Желтый моментально замолк, потеряв всю свою только возникшую браваду.  — Ты не человек, — тихо сказал мужчина, скорее от усталости, чем от страха быть съеденным. Да и говорить, еле волоча сухой язык, было тяжело.  — Уже давно, — просто согласился Белый и встал с кровати. Желтый снова напрягся. Он смирился, что долго не проживет, но все же не хотелось умирать так быстро.  — У тебя крепкий организм, — странно прошелестел убийца, облизав кончиком языка губы. — Я бы приступил к цели миссии прямо сейчас.  — К к-какой миссии? — севшим голосом спросил Желтый и услышал смешок, вполне человеческий.  — К колонизации. Электрик почувствовал, как волосы зашевелились на голове, поскольку, говоря это, Белый не мог знать, что космонавты прилетели, чтобы оценить планету для будущей колонии. Он склонился опасно близко, опустил руку на грудь и смял выпустившими когтями желтую ткань в явном намерении избавить человека от нее. А раскрывшаяся пасть на животе, рвущая белый скафандр, не сулила ничего хорошего.