Твой дурацкий клоун Роб

— Знаешь, что это за мост? — осторожно спросил Грей. — Мост п-поцелуев, — до Билли начало доходить. — Ну вот видишь, — хохотнул парень. Его окровавленные зубы, обнажëнные в улыбке, напоминали зëрнышки граната. — Раз уж мы здесь, я хочу поцелуй, — пухлые губы сложились в трубочку. — Прошу — только один поцелуй в награду за спасение твоей нежной девственной задницы, Билли. Мальчик молчал. Адреналин сошëл на нет, и теперь в голове была пустота, а всё тело —словно ватным. Хотелось лечь прямо тут, под мостом, вытянуть ноги и забыться. — Эй! — Роберт потрепал его по плечу. — Эти парни выбили мне зуб и вывихнули плечо, я заслужил свой приз! Билл отчетливо понимал, что такая туша как Роб может завалить его прямо здесь, подмять под себя и сделать с ним всё что хочет, не спрашивая никаких разрешений. Но этот огромный сильный парень спрашивал, даже просил, и Билл понимал, что не сможет отказать ему, в сумерках, под мостом, будучи с ним наедине. «Надо сохранить лицо и сделать вид, что это я управляю ситуацией.» — Х-хорошо... Но я сам, — во рту пересохло, голос его не слушался. — Сам тебя п-поцелую. Глаза у Роба полыхнули зелëным огнëм, как у кошки. Он моментально, в одно движение оказался рядом, совсем близко. От него тянуло бедой и кровью, острым запахом пота и ещё чем-то сладким и знакомым. У Билла повело голову от этой дикой смеси и он, не понимая что делает, уткнулся в широкую грудь мужчины и глубоко вдохнул, заполняя себя этим запахом целиком. Юноша поднял глаза — лицо Роба было совсем близко, на его щеке засохла кровь. Билл провел по ней пальцами, с усилием стирая уже подсохшую корочку. Щека была колючей на ощупь. — Я н-не гей, — прошептал Билл, глядя в косящие глаза напротив. — Конечно, я тоже, — даже по голосу было слышно, что Роб улыбается. Грей замер в ожидании, и тогда Билл, осмелев, сам качнулся к нему, неловко ткнулся своими сжатыми губами в губы Грея и замер, как оленëнок почуявший хищника. Не мог же он признаться, что никогда ещё не целовался, ну совсем! А Грей, кажется, только того и ждал — он тут же смял его губы своим большим мягким ртом, затем, ненадолго оторвавшись, провёл дорожку лëгких поцелуев по нижней губе и поставил «точку» в уголке, а потом раскрыл их и нежно тронул языком сжатые зубы. «Впусти меня» — Ро... ох... — мальчик хотел было выразить свой протест, но вместо этого невольно впустил в свой рот горячий язык Роберта. Он заполнил рот Билла целиком: огладил скользкий фарфор зубов с обратной стороны, кончиком щекотно прошëлся по ребристому нëбу, настойчиво погладил по щекам и приглашающе коснулся его собственного языка. Билл подавился вдохом. Член уже стоял как каменный, болезненно пульсируя и упираясь в ширинку джинс. «Ой, да к чëрту всë!» И он сдался. Погладил большой горячий язык в ответ, позволил ему трахать и вылизывать свой рот. Билл сам не заметил, как подался вперëд и положил руку Грею на шею. Роберт издал низкий грудной стон, обеими руками подхватил мальчика под ягодицы и прижал спиной к опоре моста, вжал в себя, давая почувствовать, как же чертовски сильно возбужден он сам. — Обними меня ногами за пояс, — скомандовал мужчина. Билл повиновался. Ему, как ни странно, было удобно так: быть зажатым между холодной и жёсткой бетонной опорой моста и горячим телом Роберта. Рука Грея нетерпеливо расстегнула ширинку, открывая хлопковые трусы с влажным пятнышком предсемени, и он восторженно мурлыкнул куда-то в грудь Билла. «Его мальчик тоже его хочет!» Билл протестующе дëрнулся, но Грея было не остановить. Его рука по-хозяйски залезла Биллу в трусы, жадно охватила член и задвигалась вверх-вниз. Большим пальцем он коснулся открывшейся головки, приласкал её, размазывая по ней выступившую смазку. И в контрасте с сильными и резкими движениями руки Роб нежно прикоснулся губами к его шее, к чувствительному местечку на стыке с плечом. Всë это — сильные, почти грубые движения руки на члене, большой палец, гладящий головку, мягкие тëплые губы на шее, чужое, такое яркое, вожделение, всего этого было слишком много, слишком хорошо для разбитого страхом и унижением пьяного Билла Денбро. — Ах, Роб, я сейчас... Мальчик, чувствуя приближение оргазма, запрокинул голову и стукнулся затылком об опору моста. Боль и наслаждение смешались, подогревая и усиливая друг друга. Оргазм накатил на него как волна — яркий до звёзд перед глазами, так что Билли вмиг ослеп и оглох, — и отступил, смывая и унося за собой всë, что когда-то волновало и заботило его. Юноша открыл глаза, и это было похоже на рождение кого-то нового. Старый Билли Денбро перестал существовать. Мальчик запрокинул голову, надеясь увидеть небо, но над ним было только бетонное тело моста и ярко-красная надпись, наспех сделанная баллончиком: «Смерть проклятым пидорам!» «А кто теперь я?» — усмехнулся сам себе Билл. Роберт двинул рукой вверх, собрав сперму с ещё твëрдого члена парня, и, поймав взгляд Билла, жадно слизал еë со своей ладони, как кот, а потом ткнулся своими тёплыми губами в пах юноше, собрал широким языком оставшиеся мутно-белые капли, и тут же потянулся к губам Билла, глубоко и медленно целуя, даря ему первый в жизни поцелуй с собственным вкусом на языке. Оторвавшись от мальчика, Роб наклонился к нему и их лбы соприкоснулись: — Ох, малыш, скажи, что тебе уже есть 16, — взмолился он. — Мне 15. — Пизда рулю, — обречëнно простонал Грей, и они оба тихонько посмеялись, осознавая всю неловкость и абсурдность происходящего между ними, а потом опять принялись жадно целоваться. [POV Роберт Грей. ] Такой Билл: с пылающими щеками, пунцовыми зацелованными губами и затуманенным от желания взглядом, укутанный в его огромную куртку как в кокон, — выглядел невинно и одновременно чертовски горячо, как сладкая грëза, как личный демон, как погибель. Невероятно хотелось завалить его прямо здесь, под мостом, и трахать до изнеможения, а потом самому подставляться ему! Зверь внутри торжествуще завыл, заскрëб по рёбрам когтистой лапой. Один бог знает, какими усилиями Роберт ещё сдерживал его. Но сначала малышу нужно узнать правду. [конец POV Роберт Грей] Они едва оторвались друг от друга — тяжело дышащие, с пылающими щеками. — А теперь загляни ... в мою сумку, Билли, — голос не слушался Роба. — З-зачем? — Билл был ошарашен таким резким переходом, и, казалось, вообще не понимал, что происходит. — Загляни, — с нажимом повторил Грей. С таким Робертом не хотелось спорить, и Билл послушно расстегнул длинную молнию. Там внутри лежали какие-то белые шëлковые тряпки. Роб направил туда фонарь, яркий луч высветил в этой груде ярко-красный помпон, и сердце подпрыгнуло в груди мальчика, как брошенный теннисный мячик. Он узнал костюм клоуна. Того самого. «Пиздец». Билл отпрыгнул от сумки, будто нашëл там ядовитую змею. — Это... Значит это ты? — немного бессвязно спросил он Роберта. — Да, это я, — спокойно согласился Грей. — И я тут с т-тобой... — горько начал Билл и умолк, осознав, что не сможет назвать вслух «это самое», чем они сейчас занимались. Грей схватил его за рукав, не позволяя уйти: — Ты прости меня за то, что я тогда на тебя так грубо наехал. Я на отходосах был, потому и злой такой. Я ведь сразу на тебя запал, как увидел. Захотелось подкатить к тебе, только ведь ты с братом был, да я и не умею этого, в смысле, подкатывать, тем более к таким мелким пацанам, — было заметно, что Грею неловко: он с трудом подбирал слова, как человек, не привыкший говорить о том, что чувствует. — Заранее уже разозлился сам на себя, и на тебя тоже — ведь стопудово даже за коленку потрогать не дашь. А уж как услышал, как ты заикаешься, совсем голову потерял, — Роберт, видимо, всерьёз решил открыться ему, и Билли не стал его прерывать. — И вот улыбнулась мне фортуна — ты сам подошёл ко мне в этой своей клетчатой рубашечке, с пидорской чëлочкой, и уставился на меня. Ну, думаю, была не была, нужно как-то сделать так, чтобы мальчишка меня запомнил. Согласен, вышло не очень. Однако костюмчик ты мой сразу узнал, значит план сработал всё-таки. — Т-ты меня чуть не убил тогда, — тихо и зло сказал Билли. — Ну прости, малыш, я не знаю, что мне сделать, чтобы загладить вину, — взмолился Роб и растерянно запустил руку в волосы, зачесывая их назад. — Зато, если кто обижать тебя станет, только скажи — в табло пропишу сразу же, — он расцвел широкой улыбкой. — Т-ты ëб-банный м-мудак, Грей. Если м-мой отец узнает об этом... Не говоря ни слова, Роб вытащил из своей огромной сумки алую помаду, заграбастал себе руку Билла, и, закатав рукав кофты, написал через всë предплечье: «+1 (207) 632-37-27» и, аккуратно закрыв помаду, убрал её на место. — Вот. Это мой номер. Позвони мне завтра, как освободишься. Сходим куда-нибудь погуляем, — ни малейшей вопросительной интонации не было в гулком голосе Роба. — Куда сходим, в «Сокол»? — ехидно прищурился Билл. — Оу, что я слышу: у малыша прорезались зубки? — в притворном удивлении округлил глаза Грей, и продолжил: — Тут это ... В кино с пятого числа идут «Прирождëнные убийцы», давай лучше в кинотеатр. Фильм «18+», но у меня там знакомая на кассе работает, так что со мной ты пройдёшь. А теперь пошли, я провожу тебя домой. Роб, подхватив сумку, крепко сжал узкую ладонь Билла в своей руке и первым шагнул в темноту. ****** Через неделю Билл познакомил Роберта с друзьями. Через две — с родителями. Через месяц Билли, разомлев от горячих поцелуев и тисканья, позволил отсосать ему на заднем ряду в кинотеатре. Через два месяца, в день рождения Билла, они занялись сексом на узкой старой скрипучей кровати в комнате Роба. Он снимал комнату в конуре на Нейболт стрит, которую со смехом называл «душегубка» — она была под самой крышей, и когда та нагревалась от солнца, там было невозможно находиться. За стеной хозяйка жарила рыбу, и рыбный запах доносился через приоткрытую форточку. Грей врубил на стареньком кассетнике «Aneurysm» Nirvana, чтобы никто не услышал их стоны. «Поди-ка сюда, станцуем твист — о, да. До переутомления так, чтобы забиться в конвульсиях — о, да. Я так люблю тебя, что, кажется, заболеваю — о, да», — надрывался голос Курта Кобейна. — Я люблю тебя, малыш, я так тебя люблю, — загнанно дышал Роберт, уткнувшись лбом ему в плечо. А после, когда они курили прямо в комнате, мокрые и счастливые, Билли понял, что тоже готов признаться Роберту, но почему-то вслух сказал только: — Не хочу, чтобы мама узнала, что я курю. Ещё через три месяца Роберт бесследно исчез. Его телефон не отвечал, хозяйка не знала, где он. После его пропажи Билл ещё несколько лет изредка звонил ему со своего старого телефона только чтобы услышать бесконечные длинные гудки. Генри Бауэрс и его дружки по старой памяти не подходили к нему до самого окончания школы. Видимо, Роб крепко напугал их тогда. А ещё Билл открывал их с Робом переписку и читал навечно оставшиеся там, на старом телефоне, слова — последнее сообщение Роберта: «Надежда это крылатое создание, обитающее в сердце, поющее без слов и никогда не умолкающее».