Родственные души (Kindred Spirits)

      Так как у шерифа не было домашнего скота и собственного огорода, Стайлз довольно быстро понял, что летние каникулы стали кладезью свободного времени, которое он мог потратить на всё, что только могло прийти в голову. И пока дело не касалось нарушения закона, личных границ или тайного подсчёта яиц в чужом курятнике, отец, казалось, поддерживал все его стремления к изучению Бикон-Хиллз.       — Сынок, у тебя сейчас, что называется, золотые годы. К тому же, — шериф придвинулся чуть ближе, — думаю, ты уже достаточно поработал и заслужил первые каникулы за свои шестнадцать лет.       Ну и, конечно, Скотт. Из-за проблем с дыханием ему было рекомендовано как можно чаще выходить на улицу, так что летние деньки они оба обычно проводили на озере, где болтали босыми ногами в воде и рыбачили. Ну, или пытались рыбачить. Так как научить их этому искусству было некому, чаще всего они просто плескались в холодной воде, подставляя палящему солнцу худые плечи, и сочиняли рассказы.       С переездом Гринберга в Сан-Франциско Скотт лишился постоянного источника бульварных ужасов, поэтому они решили, что могут придумать собственные детективные истории, и не хуже тех, что обычно выходили в печать.       Чаще всего день Стайлза проходил по одному и тому же сценарию: он готовил шерифу завтрак, кормил Роско, занимался уборкой и заходил за Скоттом, после чего они уже вместе направлялись к озеру и устраивались на берегу. Обычно Скотт первым делом спрашивал у Стайлза об Эллисон — не заметил ли он у неё какую-нибудь очередную потрясающую особенность, и так как Стайлз каждый раз терялся с ответом, всё неизбежно вело к тому, что Скотт растекался радостной лужицей и описывал десятком красочных эпитетов её блестящие волосы, тонкие запястья или переливчатый смех.       Стайлз давал ему какое-то время, чтобы выговориться, а потом переходил к действительно важным вещам: например, к истории о загадочном убийстве, которую они пытались придумать. На самом деле, он затеял это только для того, чтобы отвлечь Скотта от восхваления Эллисон, поэтому каждый раз у них получался замкнутый круг: Стайлза интересовали способы убийства канделябром и механизм, который бы позволял ящику закрываться от брошенного в него тела; Скотт же отдавал предпочтение рассуждениям о том, как завораживающе порхала Эллисон. Именно порхала, да, ведь она была слишком восхитительна для того, чтобы просто ходить.       В общем, в первые дни лета, когда Скотт перестал постоянно видеться с Эллисон в школе, Стайлз чувствовал себя крайне терпеливым другом. Его как-то посетила мысль, что он должен точно так же вздыхать по Лидии, но влюблённые речи друга всё больше убеждали в том, что его привязанность — даже несмотря на то, что он восхищался её умом и красотой — была какой-то неправильной. Стайлз часто думал о Лидии, но несколько в другом ключе. Она была для него скорее очередным персонажем, мотивацию которого он пытался понять. Он просто хотел узнать её получше, выяснить, чем она живёт, ну и чтобы отвращение не омрачало её лицо всякий раз, когда он пытался с ней разговаривать.       Скотт хотел бы оставить себе на память локон тёмных волос Эллисон, Стайлз же не был уверен, что хотел бы того же. Допустим, он раздобудет прядь волос Лидии, но что с ней делать? «Держать под подушкой, чтобы точно видеть приятные сны», — пояснил Скотт, но Стайлза такой ответ не устроил. Более того, он только вызвал десяток новых вопросов, преимущественно о том, не было ли у его друга каких-нибудь психических расстройств.       В голове тут же вспыхнули воспоминания о том, как приютские мальчишки обзывали его «чудилой», но Стайлз быстро от них отмахнулся. Сейчас он хотел сделать то, о чём попросил его отец сразу после того, как посадил практически выздоровевшего Айзека на поезд и отправил к дальней родне: расслабиться и побыть обычным беззаботным подростком.       Шла третья неделя летних каникул. Стайлз растянулся на пристани у пруда в ожидании Скотта, рядом лежали блокнот, карандаш и бутерброды, что заботливо завернула для него в вощёную бумагу миссис Клэй. Стайлз обернулся на звук шагов, чтобы поприветствовать друга, но покрасневший Скотт пришёл не один.       — Привет, Стайлз! — приветливо помахала ему Эллисон.       — Я случайно встретил Эллисон на бульваре и рассказал ей о нашем писательском клубе, — многозначительно посмотрел на него Скотт, и Эллисон восторженно всплеснула руками:       — Писательский клуб — это же просто потрясающе!       Что ж, теперь он понимал, что такого нашёл в ней Скотт.       — Значит, ты любишь загадки? — поинтересовался у неё Стайлз и глянул на Скотта. Его друзья заметно нервничали, и он надеялся, что ободряющий взгляд сможет их успокоить.       — Ты читал романы Анны Кэтрин Грин¹? — поинтересовалась у него Эллисон. Кажется, она пыталась оценить его литературные пристрастия.       — Только те главы, что печатали в Бикон-Багл. Но мне понравилось.       Судя по тому, как засияла Эллисон, она осталась довольна. Похоже, точки соприкосновения были найдены.       Так и появился Клуб Историй. Они встречались по утрам и либо устраивались на берегу озера, либо мостились на груде кря́жей² в тихом лесном уголке за домом Арджентов — Эллисон звала это место «Уголком Дриад³» — и сочиняли детективные рассказы. Обычно сюжеты придумывал Стайлз, но иногда, когда у него заканчивались идеи, Скотт и Эллисон тоже вносили свою лепту.       Но как только время подбиралось к полудню, всё заканчивалось. Скотт провожал Эллисон домой на уроки музыки, так что, начиная с обеда, Стайлз был всецело предоставлен самому себе. Он пытался коротать время в участке, но отец настаивал, чтобы он «хоть ненадолго освобождал себя от забот». Так что у них с шерифом была договорённость: Стайлзу можно работать в участке два дня в неделю, но только при условии, что остальное время он будет слоняться без дел.       Так что, пока Скотт ухаживал за Эллисон, Стайлз либо возвращался домой, чтобы записать всё, что они не успели утвердить во время встреч Клуба, либо бродил по окрестностям Бикон-Хиллз, чтобы получше познакомиться со своим новым домом.       Собственно, во время своих «бродилок» он и узнал о сгоревшем доме Хейлов и наконец выяснил, кем же был тот зеленоглазый юноша с мешком зерна.       Как-то раз после обеда Стайлз настолько ушёл в себя, что свернул с привычного пути не туда и попал к неизвестной, заросшей тропе, уходящей вглубь густого леса. По-хорошему, надо было возвращаться назад, но природное любопытство сподвигло его идти дальше. В конечном счёте Стайлз вышел к поляне, на противоположной стороне которой стоял большой красивый дом.       Ну, вернее то, что от него осталось.       Он догадался, что набрёл на сгоревший особняк Хейлов, и быстро зашагал вперёд, надеясь, что сможет узнать о загадочном пожаре чуть больше, как вдруг услышал молодой мужской голос.       — Кора, тебе не следует бродить на солнцепёке.       Стайлз застыл как вкопанный. Ему нельзя было сюда ходить — это было опасно, да и шериф просил его держаться от истории Хейлов подальше. Но что тут вообще делали люди?       — Но мне скучно, Дерек. И я больше не хочу читать, — раздражённо прозвучало в ответ. Говорила явно молодая девушка.       — У тебя полно работы внутри. А теперь найди себе занятие и дай мне наконец расчистить это поле.       Судя по раздражённому тону, молодой человек говорил эту фразу не в первый раз, но… Внутри? Леди не следовало ходить в развалинах дома. Там вообще не следовало никому ходить.       Девушка заупрямилась — мол, ей нечего читать, а заниматься вышиванием уже надоело, — и Стайлз настолько заслушался чужими причитаниями, что далеко не сразу сообразил, что всё это время шёл на голоса и теперь стоял на расстоянии выстрела от высокого юноши — очевидно, Дерека.       Стайлз удивлённо заморгал: его мягкий и спокойный голос совершенно не вязался с буквально источающим мощь телом. Широкие плечи, на которых покоилась длинная острая коса, мускулистые руки, рост примерно как у него самого— под метр восемьдесят. Но больше всего Стайлза поразило то, что, кроме рабочих брюк, на Дереке ничего не было.       Стайлз присмотрелся. Чёрные волосы, орлиный нос… Во рту моментально пересохло, а в ушах оглушительно загрохотал пульс — перед ним стоял тот самый красивый зеленоглазый юноша, с которым он столкнулся у Центрального Универмага несколько месяцев назад. В поле зрения показалась и девушка — такие же тёмные волосы, заплетённые в длинную небрежную косу, босые ноги. Она встретилась взглядом со Стайлзом, и того будто окатило ледяной водой от осознания того, что его заметили. Девушка ахнула и показала на него рукой, привлекая внимание Дерека.       Тот обернулся, схватился за косỳ, готовясь защищаться, и уставился на Стайлза, который от страха не мог даже пальцем пошевелить. Во взгляде Дерека мелькнуло что-то опасное, и сердце Стайлза пропустило удар — казалось, что Дерек видит его насквозь. Видит всё, что скрыто глубоко внутри, и даже то, чего он сам о себе пока не знает.       Дерек сощурился.       — Ты.       — В-вы не должны тут быть! — вырвалось у Стайлза, хотя это именно он не должен был тут ошиваться, особенно рядом с полураздетой парочкой. Это было неприлично, что молодой человек стоял с голой, блестящей от пота грудью, да ещё и перед девушкой. Может, он держал её в заложниках?       Лицо Дерека озарило удивление, и Стайлз ринулся обратно в лес, едва не сбившись с нужной тропинки.       Он должен рассказать отцу, сказать, что на пожарище Хейлов бродили молодые люди, да ещё и полураздетые.       Но если он расскажет об этом, то невольно признается, что сам туда ходил. Это было недоразумение. Всего лишь случайность, но шериф так настойчиво просил его не лезть к руинам, что Стайлза теперь гложило чувство вины. Если бы он остался дома, пошёл со Скоттом или отправился в участок — ничего бы этого не случилось.       Стайлз достаточно часто попадал в неприятности, чтобы понимать, когда лучше промолчать, и, похоже, сейчас был как раз один из таких случаев. Он не сможет переиначить всё так, чтобы у шерифа не возникло к нему вопросов, к тому же, он всё ещё был сбит с толку своей реакцией на полураздетого Дерека, так непочтительно разговаривающего с той девушкой. В голове проскочила мысль, что они могли быть супругами, но лучше от неё не стало. Стайлз не мог понять почему, но у него вдруг затряслись руки и болезненно скрутило всё внутри.       Наконец он добежал до дома и схватился за калитку, пытаясь отдышаться. Наверное, разнообразия ради, сегодня он больше никуда не пойдёт и не будет лезть туда, куда не следует.       И чувствует он себя неважно только потому, что вот-вот наврёт шерифу. Вспыхивающие перед глазами очертания бьющейся на шее жилки и мускулистых рук, сжимающих косỳ, не играли в этом совершенно никакой роли.

*

      Стайлз хотел расспросить о загадочной парочке Скотта, но никак не мог застать его одного. У Эллисон был острый ум и приятная глазу внешность, так что она всегда была желанным гостем в Клубе Историй, но в её присутствии Стайлз не мог у него этого спросить. Остаток дня же Скотт обычно проводил с матерью или доктором Дитоном, чтобы набраться медицинских знаний и опыта.       Эллисон, как оказалось, была действительно отличным дополнением к их детективному тандему. Она придумала самый безжалостный способ избавления от тел — настолько жуткий, что Стайлз и Скотт втайне договорились между собой, что никогда больше не будут ей перечить. Стайлз находил довольно забавным различие между их подходами к делу: там, где Скотт хотел добавить романтики, Эллисон предпочитала добавить действия. Что касается Стайлза, то он был «архитектором» — его задачей были сюжеты, загадки, головоломки, злодеи и их мотивы. И по мере того, как проходило лето, к Клубу Историй присоединялись уже Скотт и Эллисон, которые просто сидели и с восхищением слушали то, что Стайлзу удалось сочинить накануне.       Из-за боязни натолкнуться на Дерека (на его косỳ или убийственный взгляд — не важно) Стайлз до такой степени ограничил свои блуждания по округе, что практически всё время теперь проводил в своей комнате — сочинял детективные истории и всячески игнорировал красивые виды за окном. Каждый раз, стоило ему исписать очередной блокнот, на столе появлялся новый, ещё и со свежезаточенным карандашом в придачу, так что Стайлз решил, что шериф был совсем не против его нового уклада дел. А ещё Стайлз понял, что писательство помогало ему отвлечься от мыслей о пожаре и от странного желания разузнать о Дереке и Коре буквально всё.       К концу июля Скотт и Эллисон практически перестали сочинять собственные рассказы и вместо этого слушали то, что по вечерам писал Стайлз.       — Понятия не имею, откуда ты знаешь столько всяких подробностей. И мысли нет, — улыбнулась ему Эллисон с довольно затёртого пня. Они снова собрались в Уголке Дриад за домом Арджентов.       — Зато у меня есть, — хихикнул Скотт. — Он к себе домой половину нашей библиотеки перетащил.       — Но ведь поиск информации — это самая главная вещь в писательстве! — возмутился Стайлз, чувствуя укол вины за то, что, кажется, продержал у себя некоторые книги Макколлов дольше положенного. — Я могу их вернуть…       — И оставить нас завтра без нового рассказа? — перебил его Скотт. — Даже не думай. Моей маме до них нет дела, впрочем, как и мне, и ты об этом знаешь.       — Слушай, Стайлз, — обратилась к нему Эллисон. — А ты не думал отправить какую-нибудь из своих историй в газету или журнал?       Стайлз смущённо пнул торчащий из-под листвы корень.       — Ну, так вышло, что я отправил самый последний рассказ, об Алои́зиусе Далримпле и его верном слуге, Аргайле...       — Аргайл — мой любимчик… — вздохнул Скотт.       — Это который про госпожу Катарину Маргатройд и Золотую Стрелу? — полюбопытствовала Эллисон. Она выглядела очень довольной — ведь это именно она предложила прописать злой вдове золотую стрелу в качестве оружия.       — Да-да, — Стайлз смущённо потёр затылок. — Я, э-э, отправил его в Газет-Таймс Портленда⁴ и в издательство Скрибнерс⁵.       Скотт и Эллисон мгновенно вскочили на ноги и кинулись к Стайлзу.       — Это же потрясающе!       — Им точно понравятся твои рассказы, — обняла его Эллисон.       — Когда ты их отправил? — поинтересовался Скотт.       — Ну, — Стайлз задумчиво пожевал губу, — несколько недель назад? На самом деле, я как раз на днях надеялся узнать, приняли ли их в печать.       — Конечно приняли.       В голосе Скотта слышалась уверенность, и, Боже, как же было приятно наконец найти таких поддерживающих друзей. Всю свою жизнь Стайлз становился объектом насмешек, издевательств и гонений, так что сейчас он был как никогда благодарен за то, что ни у кого из них даже мысли не возникло посмеяться над его надеждами.       — А если они настолько глупы, чтобы не обратить на них внимание, — продолжил Скотт, — ты всегда можешь принять участие в конкурсе рассказов Роллингс Релайбл. Уверен, ты всем покажешь класс.       Стайлз разинул рот.       — Конкурс компании Роллингс Релайбл? — Он знал о конкурсе, о нём трубили чуть ли не каждом шагу: компания, занимающаяся производством пекарского порошка, искала рассказ, который бы стал частью их последней рекламной кампании. Победителю выплатят целых двадцать пять долларов, но... — Но как детективный рассказ вообще можно связать c разрыхлителем теста?       — Ты достаточно хороший писатель, чтобы придумать — как, правда же?       Скотт казался таким искренним и настолько уверенным в его способностях, что у Стайлза просто не хватило духа возмутиться самой идее такой ерунды. Его Алоизиус и Аргайл раскрывали международный заговор против верхушки общества! Какой, к чёрту, разрыхлитель?       — Стайлз, это что? Новый рассказ? — спросила Эллисон, листая его блокнот.       Стайлз выхватил его из её рук.       — Он… Он пока не закончен.       — Когда это нас останавливало? — улыбнулся Скотт. Он устроился на любимом пне и закинул руки за голову. — Давай, нам интересно послушать!       Эллисон умоляюще посмотрела на Стайлза, и он сдался. Сочетание милых ямочек на её розовых щеках и щенячьих глаз Скотта не оставили ему никаких шансов. Стайлз вздохнул и принялся зачитывать намётки истории. Эллисон заёрзала на любимом пне, тихо захлопала в ладоши и одними губами прошептала радостное «ура», вызывая у него улыбку.       В общих чертах, это была история о поджоге с целью убийства. Потенциальным поджигателем, которого Стайлз назвал Персиваль, был юноша с густыми тёмными волосами, зелёными глазами и витающей вокруг него аурой загадочности. Настоящей же поджигательницей являлась несколько дикая красавица с волосами цвета воронова крыла по имени Элизабет, и Стайлз никак не мог решить, кем она была для Персиваля — возлюбленной или же отвергнутой любовницей. Он почти закончил читать, когда заметил, что Скотт и Эллисон сидели, не издавая ни звука.       Первым тишину нарушил Скотт.       — Похоже на историю Хейлов.       Эллисон покраснела и принялась теребить кармашек своего передника. Стайлз же уселся на мягкую, покрытую мхом землю и, сделав глубокий вдох, обратился к Скотту.       — Значит, ты знаешь о них?       — Я думал, о них весь город знает, разве нет? — Скотт с любопытством покосился на Эллисон.       Стайлз покачал головой, и тот продолжил.       — Хейлы были богатой семьёй, которая, вроде как, основала Бикон-Хиллз ещё до начала золотой лихорадки⁶. По большей части, от других людей они держались обособленно. Все дети Хейлов ходили в школу, когда там ещё преподавала миссис Стилински, и ребята слыли хорошими, но тихими. Были и дети постарше, но их я плохо знал. Хотя Кора наша одногодка, а Дерек...       При упоминании Дерека Стайлз тихо ахнул. Значит, они были не любовниками, а братом и сестрой. Он вспомнил, что видел упоминание о двух выживших, когда сумел заглянуть в дело о пожаре.       — … Дерек был на пару лет старше. В общем, их дом…       Скотт умолк, задышал чаще и весь раскраснелся.       — Сгорел, — закончила за него Эллисон охрипшим от волнения голосом. Скотт утешающе взял её за руку, и она прислонилась к его плечу. — Его сожгла сумасшедшая.       — Вот это да… — выдохнул Стайлз. — Подожди, так это была женщина?       — Стайлз! — с упрёком зашипел на него Скотт. Он многозначительно закивал в сторону Эллисон, всем своим видом буквально умоляя его унять любопытство.       Но Стайлз ничего не мог с собой поделать, ему нужно было знать.       — Кто это был? Эллисон?       — Моя тётя, — тихо сказала она. — Моя тётя сожгла их дом и убила всех этих невинных людей. Внутри… внутри были дети.       Эллисон подняла на Стайлза взгляд — по её щекам катились слёзы.       — Прошу меня извинить, — всхлипнула она, вскочив со своего места, и побежала прочь.       Из Стайлза словно весь дух выбили. Он завалился вперёд, уперевшись в землю руками, и смотрел, как следом за Эллисон бросился Скотт. Он звал её, но та не отвечала, только бежала к дому, через лес, пока совсем не скрылась из виду. Стайлз был ошеломлён свалившейся на него информацией и ещё больше расстроен тем, что огорчил Эллисон напоминанием о спятившей родственнице.       — Как мило с твоей стороны, Стайлз, — пробурчал Скотт.       — Откуда мне было знать, что её тётя — настоящая убийца? Поджигатель?       — Убийца, — поправил Скотт. — Разве шериф тебе ничего не рассказывал? Да это ведь всего лишь самое громкое происшествие в истории Бикон-Хиллз.       — Нет, он ничего не говорил. На самом деле, он даже запретил мне заглядывать в файл дела.       Стайлз потихоньку закипал — он злился на себя за то, что обидел Эллисон, но ему неоткуда было знать о причастности её семьи к пожару.       Скотт посмотрел в сторону дома Арджентов, потом вздохнул и сел рядом со Стайлзом на мягкую влажную землю. Ощущение было такое, будто они очутились в самом тихом месте Бикон-Хиллз: густые деревья окружали их наподобие купола, не было слышно ни пения птиц, ни шороха ветра. Несмотря на то, что Стайлз и так ужасно себя чувствовал из-за того, что напрочь испортил друзьям день, жуткая тишина заставила его поёжиться.       — Тётя Эллисон была первой повешенной женщиной в этой части Калифорнии, — тихо заговорил Скотт, не отрывая взгляда от собственных пальцев, ковыряющих ткань шерстяных брюк. — Арджентам удалось сохранить всё в тайне, так что единственным человеком из Бикон-Хиллз, кто присутствовал на казни помимо самой семьи, был шериф.       Стайлз совершенно не понимал, что на такое вообще можно было ответить.       — Никто не знает, почему она сожгла их дом, но по городу ходила куча слухов.       Скотт не спешил вдаваться в подробности, так что Стайлз легонько пихнул его локтём в надежде, что тот всё-таки решит продолжить.       Скотт подтянул колени к груди, устроил на них скрещенные руки и упёрся в них подбородком.       — Ну, моя мама говорила, что Кейт, тётя Эллисон, симпатизировала одному из Хейлов и таким образом отомстила всей семье за то, что её отвергли. Кейт тогда было около двадцати, а единственным холостяком подходящего возраста являлся Питер, дядя Коры. Другие говорили, что она была влюблена в мистера Хейла и пыталась убить только Талию, его жену, чтобы они смогли сойтись, а все остальные члены семьи просто оказались не в том месте и не в то время. А миссис Линд говорила, что Кейт была «того», совершенно больной на голову.       Стайлз осмотрелся: лес был тих и спокоен, плечи грели солнечные лучи, пробивающиеся сквозь ветви и листья, но его всё равно передёрнуло от холодка, пробежавшего по спине.       — Тебе не кажется, что она при любом раскладе была спятившей?       Скотт кивнул.       — Эллисон сказала мне, что её отец отрёкся от Кейт сразу после случившегося. Они переехали в Брайт-Уотер и вернулись сюда всего за несколько месяцев до твоего приезда. Хотя не думаю, что кто-то винит их в том, что сделала Кейт.       Какое-то время они просто молчали, обдумывая каждый своё. Стайлз вдруг вспомнил, что успел увидеть в папке с делом до того, как её отобрал шериф. Он резко выпрямился и схватил Скотта за руку.       — Харрис. Мистер Харрис был в списке подозреваемых!       Скотт только покачал головой.       — Стайлз, она созналась. Кейт… рассмеялась, когда прилюдно сообщила, что именно она сожгла дом. Как выяснилось, мистер Харрис был просто в неё влюблён.       Шериф не хотел, чтобы Стайлз копался в бумагах дела, объясняя это тем, что там «фигурировали непредназначенные для широкой публики детали и обвинения». Только вот Стайлз видел, что поверх «дело закрыто» было выведено «возобновлено», и теперь у него чесались руки — так сильно хотелось снова взяться за файлы и выявить все нестыковки. А они точно имелись, Стайлз был в этом уверен.       День оказался испорчен. Они собрали свои бумаги и направились обратно в город. Когда Стайлз уже собирался идти домой, Скотт спросил разрешения ненадолго оставить историю о Золотой Стреле себе.       — Хочу отвлечься от мыслей об Эллисон и её тёте. Если ты не против, конечно.       Стайлз покачал головой.       — Конечно не против.       Он машинально протянул Скотту блокнот и быстро попрощался. Все его мысли были только о деле Хейлов — шериф бы не стал возобновлять его без веских на то причин.       Стайлзу хотелось поскорее вернуться в свою комнату и сопоставить все известные ему факты. А ещё он хотел выяснить, почему Дерек и Кора всё ещё жили в сгоревшем доме и прятались от всех вокруг.       И этот вопрос интересовал его намного больше, чем все остальные.

______________________________________________

ПРИМЕЧАНИЯ: ¹ Анна Кэтрин Грин (ориг. Anna Katherine Green) — известная американская писательница, получила известность как основательница американского детектива, автор первых бестселлеров в жанре криминального романа; ² Кряж (ориг. log) — толстый короткий обрубок бревна из близкой к корню части дерева; ³ Дриады (ориг. Dryads) — в древнегреческой мифологии дриады — это лесные нимфы, духи деревьев; ⁴ Газет-Таймс Портленда (ориг. Portland Gazette-Times) — точного совпадения названия газеты найдено не было, но, вероятно, речь идёт о еженедельной газете, которую печатали в Портленде; ⁵ Издательство Скрибнерс (ориг. Scribner's) — скорее всего, речь идёт об американском книжном издательстве Charles Scribner's Sons (Сыновья Скрибнера), которое было основано в 1846 году Чарльзом Скрибнером I и Исааком Бэйкером. Это одно из старейших книжных издательств США, известное тем, что в своё время в нём издавались первые труды таких писателей как Эрнест Хемингуэй, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Курт Воннегут, Марджори Киннан Ролингс, Томас Вульф и других. Подробнее об издательстве можно почитать тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Charles_Scribner’s_Sons; ⁶ Золотая лихорадка (ориг. gold rush) — представляет собой неорганизованную массовую добычу золота на новооткрытых месторождениях, которая характеризуется стихийным наплывом старателей и хищническими методами добычи. Из-за наплывов огромного количества людей, желающих разбогатеть на приобретении золота или его добыче, недалеко от месторождений частенько основывали селения, деревни и в последующем города. Вероятно, в тексте имеется в виду калифорнийская «золотая лихорадка», которая началась в 1848 году на берегах реки Американ-Ривер и завершилась в 1860 году. Подробнее о «золотых лихорадках» можно почитать тут: https://ru.wikipedia.org/wiki/Золотая_лихорадка .