Родственные души (Kindred Spirits)

      Следующие несколько дней в послеобеденное время Стайлз только и делал, что торчал у себя в комнате: записывал всё, что было известно о пожаре у Хейлов; заводил на каждого, кто хоть как-то был связан с делом, специальное досье и строил различные теории. Он разложил это всё по столу, стоящему перед окном его спальни, и часто просто стоял, уставившись на бумаги в ожидании ответа.       Размышления о пожаре сподвигли его на новые идеи для рассказов, которые он всё ещё продолжал писать.       Из-за того, что он обидел Эллисон, она не пришла на следующую встречу Клуба Историй, но в итоге присоединилась к ним со Скоттом в конце недели. Она одарила их улыбкой и подробной инструкцией по освежеванию койота — оказалось, что её отец был заядлым охотником и оружейным мастером. И несмотря на то, что её речь изобиловала чрезмерной детальностью и энтузиазмом, для мальчиков это была очень ценная информация — ведь никто из них ни разу не стрелял и тем более не убивал и не снимал шкуру с животного. Так что очередной совместно сочинённый рассказ был уже на подходе.       Постепенно жизнь Стайлза вернулась в прежнее летне-рутинное русло: Скотт провожал Эллисон домой на уроки музыки, после чего отправлялся на обучение к доктору Дитону, а Стайлз либо направлялся в участок, чтобы побыть секретарём отца, либо домой, чтобы продолжить свои истории. У него собралась довольно толстая стопка тетрадок с рассказами и внушительная кипа заметок с теориями о пожаре, которую он предусмотрительно убрал на книжную полку подальше от отцовских глаз.       Когда лето подошло к концу, шериф отправил Стайлза в город, чтобы тот подготовился к началу учебного года и пополнил запасы кладовой. В каждой лавке, которую он посещал, и продавцы, и покупатели встречали его поздравлениями и улыбками. Озадаченный Стайлз решил, что жители только сейчас прознали о том, что шериф усыновил его официально — хотя это и случилось несколько месяцев назад, улыбался, бормотал «спасибо» и неловко махал в ответ, насколько позволяли зажатые в руках свёртки, пакеты и мешки с продуктами, которые он сгружал в привязанную перед Центральным Универмагом телегу. Последней остановкой на его пути значилась почта — он хотел посмотреть, не пришёл ли ответ от одного из журналов, которым он отправлял свой рассказ. Так он хотя бы будет знать, что ему отказали, и спокойно направится домой, чтобы хандрить в одиночестве.       Но сперва ему надо было зайти в Центральный Универмаг.       Не успел он переступить порог лавки, как миссис Клэй набросилась на него с объятиями. А учитывая то, что она была дамой очень низкой, очень пышной и совсем не длиннорукой, объятия получились весьма крепкими. Каким-то чудесным образом она умудрилась обхватить его целиком, обеими руками, и, судя по тому, как крепко его стиснула, пыталась одними руками выкачать из лёгких весь воздух и устроить небольшую перестройку всем его внутренним органам. Она оказалась удивительно сильной для своего преклонного возраста — видимо, сказывалось то, что она постоянно таскала для своих покупателей двадцатикилограммовые мешки с бобами и сахаром.       — Я знала, что у тебя талант, особенно после того, как шериф тебя расхваливал, — пролепетала она, сжимая его ещё крепче. — Он человек немногословный и не стал бы болтать просто так.       Стайлз только промычал в ответ что-то невразумительное.       — Ох, святые угодники! — наконец отпустила его миссис Клэй и, сияя как начищенный медяк, отряхнула пыль с его рубашки.       Стайлз так и замер — с открытым ртом и вытянутыми для объятий руками. В Бикон-Хиллз происходило нечто очень странное, и судя по тому, как необычно с ним сегодня здоровались, это «нечто» было напрямую связано именно с ним.       — Что? — прохрипел он.       — Я о твоей истории, конечно!       Если бы миссис Клэй не лишила его воздуха своими объятиями, то её слова сделали бы это за неё. Кажется, у него уже шла кругом голова. Как это связано с его рассказами? Как она вообще про них узнала? Он же специально складывал свои рукописи прямо в почтовый мешок, чтобы не вызвать ненужных вопросов.       Миссис Клэй, потянув Стайлза к кассе, развернула его лицом к небольшой толпе горожан, собравшихся в лавке. Стайлз заметил среди людей улыбающуюся ему Эллисон и её молчаливого отца.       — Вот тот молодой человек, который вернёт доброе имя Бикон-Хиллз и прославит наш городок, — обратилась миссис Клэй к присутствующим. — Троекратное «ура!» парнишке Стилински!       Два плюс два равно пять? Солнце было голубым? Действительно ли свиньи умели летать?       Задай сейчас ему такие вопросы, и он не смог бы ответить. Он не мог даже понять, где верх, а где низ.       Горожане одобрительно загудели и по очереди стали подходить к нему с поздравлениями, пожимая руку или хлопая по плечу. Миссис Клэй вручала каждому по какому-то буклету, после чего все расходились по своим делам.       Кто-то энергично затряс его руку. Ошеломлённый Стайлз повернулся и встретился взглядом с Эллисон, которая одной рукой пожимала его ладонь, а другой — размахивала буклетом.       — Разве это не чудесно? — просияла она. Стайлз понял, что с большим трудом цепляется за нить разговора — Эллисон была действительно очаровательной девушкой.       — Мы знали, что ты сможешь! — улыбнулась она, уперев руки в боки.       Стайлз моргнул. Потом ещё раз и ещё.       — Эллисон. Мне нужно, чтобы ты объяснила мне, что происходит, используя самые короткие слова, какие только можно.       — Твой рассказ, конечно же! Ты разве не знал?       Стайлз пригвоздил её недоумённым взглядом.       — Разве похоже, что я что-то знаю?       — Хм. Тогда пошли, — улыбнулась она, схватила его за руку и потащила на улицу.       Снаружи им встретился Скотт, и Стайлз никогда ещё не видел своего друга настолько счастливым.       — Вот я так и знал, что ты будешь просто великолепен! — воскликнул он.       Через дорогу от Универмага из здания почты с небольшим свёртком под мышкой вышел почтальон. Он запер входную дверь и помахал свёртком в воздухе.       — Слышал, какой ты устроил переполох, и решил избавить тебя от лишних хлопот, — сказал он Стайлзу, протягивая стопку конвертов, перетянутых бечёвкой. — Никогда бы не подумал, что в нашем городе появится настоящий писатель.       Стайлз уселся прямо на дорогу и принялся дрожащими пальцами разматывать узелки.       На его имя пришло два конверта. Два! Один из издательства Скрибнерс, а второй — от кого-то, подписанного как «ППРР и Ко». Стайлз понятия не имел, что это за адресант. Он быстро вскрыл первый конверт. Внутри оказалось письмо с отказом от публикации и бранная рукопись.       Сердце ушло в пятки.       Скотт забрал из его рук письмо и быстро пробежался по тексту.       — Ну, зато они о тебе теперь знают! Никогда не нравился этот журнал, — фыркнул Скотт. — Немедленно отменяю свою подписку.       Стайлз благодарно улыбнулся. Он сделал глубокий вдох и вскрыл конверт от таинственного адресанта «ППРР и Ко». Из конверта, прямо ему на колени, вывалилась узкая бумажка, но Стайлз не обратил на неё внимания, сосредоточившись вместо этого на письме с замысловатым фирменным бланком. Прочитав полное имя отправителя, он почувствовал, как запылали щёки и участился пульс. По спине побежал холодок зарождающегося ужаса.       Стайлз принялся зачитывать письмо вслух:       — Уважаемый сэр, с удовольствием доносим до вашего сведения, что ваш захватывающий рассказ «Золотая стрела» взял первое место в нашем конкурсе на приз в двадцать пять долларов. Чек прилагается к письму. Мы сделаем всё возможное, чтобы ваш рассказ напечатали во многих крупных газетах на Севере и Среднем Западе Соединённых Штатов, где продаётся наша продукция. Кроме того, для удобного распространения среди наших постоянных клиентов он был напечатан в виде брошюр. Выражаем благодарность за проявленный вами интерес к нашей компании. Искренне ваша, компания по изготовлению пекарского порошка Ролингс Релайбл.       Скотт схватил его за плечо, поднял на ноги и крепко обнял. Эллисон разразилась поздравлениями и радостно захлопала в ладоши.       — Скотт, — Стайлз сейчас был способен издавать только хрипы, — что ты натворил.       — Помнишь, ты одолжил мне свой блокнот? — спросил Скотт, дождался, пока Стайлз кивнёт, и продолжил. — Я переписал историю об Алоизиусе, Аргайле и золотой стреле и отправил её ради тебя на конкурс. Я знал, что ты выиграешь!       — Но… — Стайлз никак не мог отойти от такого поворота событий.       Эллисон подняла с земли упавший чек, сдула с него дорожную пыль и протянула Стайлзу. Тот потрясённо уставился на выведенные слова: «Выплатить по предъявлении Стайлзу Стилински двадцать пять долларов ноль центов».       — Но… В «Алоизиусе Далримпле и истории о золотой стреле» не было ничего… о пекарском порошке.       Скотт покраснел и махнул рукой:       — Я только изменил последнюю сцену, в которой они вместе с Аргайлом пьют виски в библиотеке и обсуждают, как с поличным поймали госпожу Маргетройд. Вместо того, чтобы пить виски, я написал, что они пекут торт… — Стайлз ужаснулся ещё сильнее, — ...и Аргайл говорит: «Мистер Далримпл, вы не только талантливый сыщик, но и прекрасный пекарь — никогда не пробовал торта вкусней. Мы просто обязаны всегда использовать пекарский порошок от Ролингс Релайбл». На что Алоизиус отвечает: «Аргайл, пусть это послужит вам уроком — на качестве нельзя экономить».       Стайлз держал чек кончиками пальцев, будто тот вот-вот его укусит.       — Тогда ты должен его забрать. Это ты отправил рассказ и… — Стайлз судорожно сглотнул, — написал совершенно другой финал.       — Хотел бы я быть на твоём месте, — усмехнулся Скотт. — Но каким бы я тогда был другом? Он же твой!       — Стайлз, это же целых двадцать пять долларов, — поддакнула Эллисон. — Разве шериф не обрадуется?       Эллисон окликнул её отец. Та пожала плечами и, улыбнувшись на прощание, пошла прочь. Смотревший ей вслед Скотт вздохнул с выражением полного отчаяния. Стайлз всё ещё пытался осмыслить его концовку. Разрыхлитель для теста? Алоизиус был настоящим джентльменом, а джентльмены торты не пекут!       — Ну, мне пора домой. Я так тобой горжусь! — Скотт снова его обнял, легонько стукнул кулаком по плечу и, засунув руки в карманы, направился в сторону дома, что-то насвистывая.       Стайлз застонал и потёр затылок, случайно скомкав зажатый в ладони чек. Разгладив на ноге помятую бумажку, он забрал второй конверт и поковылял к оставленной с Роско телеге, когда из Центрального Универмага вышел Джексон и бросил на него злобный взгляд.       — Я почти уверен, что уже где-то видел этот рассказ. Ты не мог написать его сам, Пеструшка.       Стайлз стиснул челюсти. Он выпрямился и вытянул руку с чеком, чтобы Джексону было видно его имя:       — Видишь? Это деньги, которые полагаются мне за собственноручно написанную историю. Мне, — повторил он, тыкая пальцем себе в грудь.       И когда Джексон отвёл взгляд, пробормотав что-то неразборчивое и наверняка оскорбительное себе под нос, Стайлз почувствовал, что гордится собой. Настолько, что даже перестал злиться из-за нелепо переписанной концовки.       Джексон решил, что он откуда-то переписал этот рассказ, что он уже читал его в каком-то журнале. Он посчитал его достаточно хорошим, чтобы рассказ мог сойти за творение настоящего писателя. Ха! Пусть Стайлз и не собирался так начинать свою писательскую карьеру, греющий карман рубашки чек помог осознать, что, возможно, некоторые его идеалы оказались слишком высокими. Ведь деньги есть деньги. Сам факт того, что он передаст шерифу вознаграждение, которое заработал собственным трудом, заставлял забыть о том, каким странным образом оно ему досталось.       В голове никак не укладывалось, что Скотт мог так в него верить. Стайлз ехал домой верхом на Роско, периодически постукивая ботинками по его бёдрам, и улыбался своим мыслям. Ему просто надо будет сказать Скотту, что во всех последующих конкурсах для писателей участвовать будет уже он лично.       Когда он наконец смог сесть с шерифом за стол и объяснить всё произошедшее — от написания изначальной истории до того, как переписал её Скотт, — шериф так расхохотался, что его кожаный жилет затрещал по швам. Он потянулся к Стайлзу и погладил его по голове.       — Не могу поверить, что они столько заплатили за фикцию, — усмехнулся он и подмигнул. — Хорошая работа, ребёнок.       Стайлз улыбнулся и принялся ковыряться в своей тарелке.       — Можешь забрать их себе, — сказал он, проглатывая ложку пюре. — Ну, деньги.       — Не буду я их забирать. И не торопись ты так с едой, а то ещё подавишься. Картошка никуда не убежит, м? Это твои деньги, ты их заработал. Завтра мы сходим в банк, откроем тебе счёт, заведём сберкнижку, и ты будешь вкладывать туда всё, что заработаешь, — шериф отрезал кусочек бифштекса. — Приятное ощущение, правда? Поверь мне, в следующий раз будет ещё приятнее.       В следующий раз…       Стайлз кивнул, радуясь тому, что снова заставил шерифа собой гордиться.

***

      — Последняя наша свободная пятница, — вздохнул Стайлз, закинул руки за голову и прикрыл глаза.       Скотт пихнул его коленом и согласно хмыкнул. Они лежали на берегу пруда Барри под палящими лучами и совершенно ничего не делали.       Это было великолепно.       Вскоре к ним присоединилась Эллисон. Задорно поздоровавшись, она устроилась у торчащего рядом столбика и с озорным блеском в глазах принялась кидаться в Скотта кусочками речного тростника, стараясь попасть в голову.       Стайлз смотрел на них с улыбкой и чувствовал, как в груди разливается тепло. Они трое так легко подружились. Его даже не расстраивало, что у Скотта и Эллисон было нечто такое, чего не было у него. Ну, или почти не расстраивало. По настоящий момент они отлично справлялись, подключая его к своим идеям и похождениям. Стайлз с ними только до дома Арджентов не ходил. Он на подсознательном уровне догадывался, что не стоит этого делать — они так часто строили друг другу глазки, что становилось невероятно неловко.       И Стайлз был почти уверен, что на прогулках до Арджентов Скотт и Эллисон держались за руки. После каждого раза, когда Скотт провожал её домой, он, по какой-то необъяснимой причине, по нескольку часов прижимал правую руку к груди и пользовался только левой. Такой уж был Скотт — готовый признать конечность священной только за то, что она касалась такой праведной красоты, как Эллисон Арджент.       Но в свои последние свободные деньки перед школой их троица сидела в тишине, наслаждаясь теплом и ровной гладью озера.       — Лидия Мартин вернулась вчера из своей поездки к родственникам, — нарушила тишину Эллисон.       — Быть не может! — улыбнулся Скотт, с интересом поглядывая на Стайлза.       — Ага, — хихикнула Эллисон, вытаскивая из шевелюры Скотта обрывок тростника. Стайлз видел, как Скотт уже успел запихнуть в карман один из листиков, видимо, для того, чтобы потом сделать из него гербарий. По-правде говоря, заполучить такого преданного и романтичного кавалера, как Скотт, была бы рада любая девушка.       — Я ходила к ней в гости вчера, чтобы посмотреть на платья, которые она себе сшила, — продолжила Эллисон. — Они очень красивые и весьма ей идут.       — Могу себе представить, — Скотт пихнул Стайлза локтём. — А ты, Стайлз?       Тот вполуха слушал их разговор, чувствуя себя сонным и расслабленным.       — А?       — Стайлз! — возмутился Скотт, принимая сидячее положение.       Стайлз зевнул, потянулся и повернулся на бок, чтобы видеть друзей. Оба смотрели на него выжидающе.       А, ну да. Они спрашивали о платьях. Точнее, о Лидии.       — Она очень красивая, — честно признался Стайлз, будто озвучивая прописную истину. — Она бы и в мешке из-под картошки выглядела прекрасно.       Странный получался разговор. Его же совсем не заботила мода.       — О, Стайлз, это так мило с твоей стороны, — умилилась Эллисон.       — Ты всё равно красивее, — пробормотал Скотт, краснея.       Стайлз закатил глаза и улёгся на спину, чтобы не видеть воркующих друг с другом голубков. Мгновение спустя, когда сбоку раздалось девичье хихиканье и пылкое юношеское бормотание, Стайлз подал голос, делая вид, что ничего не слышал:       — К тому же, Джексон наверняка уже сказал ей, как замечательно она выглядит. Какая разница, что скажут другие?       Эллисон надула губы и успокаивающе погладила его по руке. Скотт одарил его сочувствующим взглядом.       Стайлз почувствовал себя совершенно не в своей тарелке и решил вернуться к более значимой теме.       — Я слышал, у нас будет новый учитель.       — А ведь точно! — оживилась Эллисон. — Уиттморы пожаловались школьному совету на излишнее внимание к Лидии со стороны Харриса, и те аннулировали его контракт!       — Что-нибудь известно о новом учителе? — поинтересовался Скотт.       Стайлз действительно кое-что знал, так как шерифа ещё в начале недели попросили проверить его перед вступлением в должность.       — Он из Канады и раньше работал тренером хоккейной команды. Папа говорит, что он немного странный, но должен отлично вписаться в наш городок. Впрочем, хуже Харриса уже никого не будет.       Никто из присутствующих и не думал этого оспаривать.       Ещё за несколько недель до начала лета Эллисон научила Стайлза и Скотта рыбачить, так что остаток дня они провели, пытаясь выловить из озера окуня. Оказалось, что шерифу нравилась жареная рыба, так что Стайлз с радостью брался за удочку, не ломая больше голову над тем, что приготовить на ужин. Все трое сидели под солнышком, смеялись, бултыхали ногами в воде и наслаждались уютным молчанием, как это могут делать только по-настоящему хорошие друзья.       Бывали моменты, когда Стайлз с трудом верил своему счастью, свалившемуся на него после приезда в Бикон-Хиллз. Сегодня был как раз один из таких дней. Над водой, словно музыка, разносился смех Эллисон. Скотт шутил и смеялся вместе с ним, прислонившись плечом к плечу в почти братской манере. Стайлз знал, что будет вспоминать последние несколько месяцев своей жизни, удивляясь тому, как вообще смог подружиться с такими потрясающими людьми.       Они были для него не просто друзьями. Когда пришло время обниматься и расходиться по домам со своим уловом, Стайлз понял, что воспринимает их как семью.       За все три месяца лета это было их лучшим времяпровождением.

***

      Последние выходные каникул прошли в запале уборки и подготовки к школе. Шериф заказал несколько новых учебников для выпускного класса, а так как их книжные полки и так скрипели от натуги, чтобы освободить под них место, Стайлзу пришлось провести ревизию всех старых книг и учебников, по окончании которой казалось, что вся их литература перекочевала в совершенно не предназначенные для неё места. Среди залежей книг нашлось несколько томов, принадлежащих Макколлам, и шериф дал своё разрешение занести их хозяевам после воскресного ужина, но при условии, что Стайлз не станет им докучать и вернётся домой до наступления темени.       Воскресенье выдалось удивительно солнечным и тёплым — как обычно и случалось по выходным, когда совсем не было времени ими наслаждаться, — и Стайлз, с благодарностью вернув книги миссис Макколл, решил пойти домой длинной дорогой. Той самой, от которой уходила Берёзовая дорожка и еле различимая оленья тропка, ведущая к одной конкретной поляне. Если вдруг ему удастся увидеть нечто, что пополнит его досье о пожаре Хейлов, то… Ну, он просто об этом никому не расскажет.       Он тихонько пробрался через лес, что довольно нелегко для молодого человека его роста, ещё и склонного спотыкаться на ровном месте, и вышел к дому, подобравшись с другого угла. Отсюда было видно небольшое строение — свежевозведённое, отделённое от основного особняка — и хижину, стоящую ближе к частной дороге. Дверь хижины была распахнута настежь, перед ней стоял стул, на котором, затачивая маленьким точильным камнем длинное лезвие, сидел Дерек. Он выглядел совершенно расслабленным, счастливым и без своей привычной угрюмости казался младше своих лет. Сейчас в нём проглядывалась какая-то мягкость, которую не было видно в их прошлые встречи.       Наверняка всё дело всего лишь в игре света, но Дерек сейчас походил на какое-то потустороннее существо — кожа его будто светилась, а вокруг головы, наподобие нимба, собрался мерцающий ореол.       Стайлз нервно сглотнул, пытаясь усмирить расползающийся по щекам румянец. Наверное, ему было нехорошо из-за груды острой сельскохозяйственной утвари, лежащей возле Дерека. Или из-за того, что надвигалась ночь и ему предстояло идти домой пешком через темнеющий лес.       Да, наверняка поэтому. Дело совсем не в Дереке, и не в том, как он выглядит, размеренно проводя лезвием по точильному камню, лежащему на его коленях.       Коры нигде не было видно, и Стайлз позволил себе понаблюдать за Дереком подольше. В голову невольно лезла куча вопросов, которые он безуспешно пытался отогнать. Например, почему он никак не мог оторвать от Дерека взгляда? Зачем кому-то столько острых инструментов? Как человек с такими сильными руками мог так деликатно обходиться с лезвием маленького карманного ножа, который Дерек сейчас как раз и затачивал?       Стайлз мотнул головой и заставил себя отвести взгляд от загорелых мускулистых рук, чтобы внимательней осмотреть участок. Слева от хижины находился небольшой аккуратный огород, а в отдалении — большой открытый сарай, соединённый с загоном. Судя по неокрашенным стенам, они построены не так давно. Только кто это построил? Дерек? Наверняка у него были помощники, но Стайлз не слышал ничего о Хейлах со дня своего переезда, за исключением того случая, когда невольно обидел Эллисон. Если бы Дереку кто-то помогал со строительством, Стайлз бы наверняка услышал об этом в Центральном Универмаге, ведь миссис Клэй была заядлой сплетницей.       В загоне, медленно покачивая головами, бродило несколько красивых лошадей, а возле бревенчатого забора, дёргая ушами взад-вперёд, стоял маленький серый ослик. Стайлз улыбнулся и, не выходя за границу деревьев, подобрался чуть ближе, чтобы лучше его рассмотреть. Внезапно, видимо среагировав на движение, ослик громко завопил. Перепуганный Стайлз отшатнулся, попытался удержать равновесие, но не справился и вывалился из укрытия прямо на опушку.       Дерек резко поднял голову, оглядел свой скот и перевёл взгляд на лес. Стайлз зажал рот рукой, чтобы не издать ни звука, и отступил под защиту тени и деревьев настолько быстро и тихо, насколько вообще мог. Дерек встал, позволив точильному камню свалиться на землю, и, не выпуская ножа из рук, внимательно обвёл заросли взглядом. Стайлза трясло, а сердце его бухало так громко, что, казалось, было слышно по всей округе.       Дерек резко посмотрел в сторону его укрытия и прищурился.       — Я знаю, что ты здесь.       Дерек не кричал, но говорил достаточно громко, так что Стайлз его прекрасно слышал. Дерек сделал несколько глубоких вдохов и шагнул к лесу. Он сложил ножик, убрал его в карман, расправил плечи и замер, высоко подняв подбородок. Падающие лучи заходящего солнца делали его похожим на античного воина, готовящегося начать бой.       — Покажись, если ты мужчина.       Стайлз сейчас совсем не чувствовал себя мужчиной и покидать своё укрытие был не намерен. Стыд и ужас затопили его до самой макушки. Что в прошлый раз, что в этот — шпионаж за Хейлами плохо для него заканчивался.       — Или выходи из укрытия и объясняй, что тут забыл, или проваливай с моей земли. Тебе тут не рады.       Стайлз попытался отступить дальше в лес, но случайно наступил на сухую ветку. Раздался треск, он замер и во все глаза уставился на Дерека. Тот прищурился и внимательно всмотрелся как раз туда, где он скрывался среди зарослей. Спустя мгновение брови Дерека удивлённо поползли вверх.       — О, — тихо выдохнул он и выпрямился. — Я тебя знаю.       Это было единственным, что он сказал, но Стайлзу было уже всё равно. Он бросился обратно к тропе, с трудом перебирая ногами и отпихивая ветки в стороны, и кинулся к главной дороге, игнорируя сбившееся дыхание и тремор рук. Его охватил настоящий ужас. Он так хорошо справлялся всё лето. Не расстраивал шерифа, делал только то, что положено, а теперь взял и всё испортил из-за своего любопытства.       Конечно же Дерек заявится в дом шерифа и потребует, чтобы его наказали. Шериф узнает, что Стайлз ослушался и не пошёл домой сразу после визита к Макколлам. Или поймёт, что он продолжал раскапывать информацию по делу о пожаре, нарушив данное ему обещание никуда не лезть. А ещё, Дерек мог прямо сейчас бежать за ним вслед, желая надрать уши за вторжение на частную собственность.       Тревожные мысли не покидали его всю дорогу домой. Только забежав за калитку и закрыв её на щеколду, Стайлз ощутил облегчение. Он попытался выровнять дыхание и прошёл в дом. Миновав шерифа, сидящего за столом с газетой и чашкой кофе, он сломя голову бросился наверх, где благополучно упал лицом в кровать, чтобы успокоиться окончательно.       Каждый раз, когда Стайлзу казалось, что ему наконец удалось прийти в себя, в голове тут же всплывали картинки у дома Хейлов: как напряжённо замер безоружный Дерек, оглядывая кромку леса в поисках опасности; как расслабленно точил лезвия; как монотонно и уверенно двигались его сильные руки — и сердце снова пускалось с безумный пляс.       Какое-то время спустя в дверь его спальни постучались, и шериф заглянул внутрь:       — Не забудь хорошенько отдохнуть. Завтра большой день.       Стайлз сильнее зарылся лицом в подушку и согласно промычал. Шериф тихо рассмеялся:       — Слышал, что в город вернулась мисс Мартин. Дай угадаю, ты встретил кое-кого, пока шёл домой от Макколлов? Кого-то, способного одним своим видом взбудоражить в тебе бурю страстей?       Стайлз замер, вцепившись в постельное бельё, благо под подушкой этого не было видно. Шериф, сам того не зная, истолковал всё так, что больше не надо было придумывать себе оправдания. Тот присел рядом на кровать и положил на его спину тёплую ладонь, принявшись успокаивающе гладить между лопатками.       — Ну, ты не был бы Стилински, если бы не положил глаз на самую умную и красивую девушку города.       Девушку.       Точно.       Воздуха снова перестало хватать, а внутри всё скрутило в тугой узел.       Его должна была волновать и расстраивать девушка, а не полудикий юноша, живущий в лесу. Почему все его мысли занимает именно Дерек, а не Лидия? Лидию можно было сравнить с математическим уравнением, которое приятно решать, когда выдаётся свободное время, а вот Дерек был для него загадкой, настоящей головоломкой, которую отчаянно хотелось разгадать. Стайлз чувствовал острую потребность в информации о Хейлах, и в особенности о Дереке. За шестнадцать лет жизни такое было с ним впервые.       Наверное, дело было как раз в этом. В желании познать неизвестное, потребности отгадать загадку под названием «Дерек Хейл и его жизнь».       Стайлз нахмурился — по какой-то непонятной причине это объяснение его совсем не устроило.       — Ну, может быть, она прозреет в этом году. С другой стороны, — шериф похлопал его по спине и встал, заставив матрас спружинить, — возможно, человек, который знает, что из себя представляет Уиттмор, и всё равно проявляет к нему симпатию, не так уж и достоин твоего внимания.       Не сдержавшись, Стайлз рассмеялся и повернул голову набок, чтобы перевести дух. Шериф смотрел на него с улыбкой.       — Вот так уже лучше. Спокойной ночи, сынок.       — Доброй ночи, — прошептал Стайлз в ответ, ощущая, как сдавило под солнечным сплетением. Шериф был так добр к нему, и чем же он отплатил? Ложью.       Стайлз заставил себя встать, быстро переоделся в пижаму и забрался обратно в постель. Он никак не мог понять, почему его так предаёт собственный разум. Почему при виде Лидии у него не потели ладони? Почему сердце не сбивалось с прежнего ритма? Ему хотелось поговорить с ней, проводить домой, чтобы обсудить общие интересы, хотелось, чтобы она улыбнулась ему в знак своего одобрения. Но он хотел поговорить с ней в той же степени, что и с Эллисон. Стайлз знал, что из них получатся хорошие друзья. Он также знал, что должен был желать общества Лидии точно так же, как желал его Скотт в отношении Эллисон.       Но вместо этого заснуть мешали растерянность и беспокойство. Он то и дело возвращался к мыслям о том, как храбро Дерек, будучи безоружным, стоял перед лицом потенциальной и неизвестной опасности. Стайлз хотел бы знать, каково это — чувствовать касание его сильных, крепких, но при этом способных к нежному и деликатному обращению, рук. Ему представлялись аккуратные прикосновения, местами грубоватая кожа и сильная мускулатура. Возможно, внешнюю сторону его кистей и предплечий, как и у него, покрывали редкие тёмные волоски.       Стайлз уткнулся покрасневшим лицом в подушку и попытался усмирить поток бурлящих мыслей.