---
На кухне Сокджин методично нарезает идеальными по форме кубиками лук, но его глаза так сверкают, словно конкретно этот овощ лично имел с ним кровную вражду. По всему дому разносится восхитительный аромат, который по густоте превосходит лишь мрачную ауру самого шеф-повара. Намджун изо всех сил старался помочь ему, хотя из-за его врождённой неуклюжести никто не был уверен, помогает он или усугубляет ситуацию. В конце концов, Сокджин с раздражением выгнал своего парня из кухни, после чего домой вернулся Хичоль. Он уже пару минут с нечитаемым выражением наблюдает за сыном, опираясь на другой конец стойки и скрестив на груди руки. — Ты готовишь, а не тело разделываешь. Хичоль правда понимает, почему Сокджин так зол. Но при этом он также хорошо осознаёт, что этот человек, Чон Чонгук, — главная причина, по которой Тэхён так широко улыбался впервые за почти столетие, так что, будучи главой семьи, он не может с чистой совестью списать парня со счетов, даже официально с ним не познакомившись (вне больничной койки). Экзекуция лука со стороны Сокджина продолжается. — Хотя бы пообещай, что не убьёшь парня, как только он переступит порог дома. Сокджину едва удается удержаться от желания выпотрошить Хичоля. Как будто не достаточно того, что вся семья наложила вето на их с Юнги вполне аругментированные протесты против приглашения в их дом человека. Как будто недостаточно того, что после всего именно Сокджина ещё и заставили готовить для него. Как будто… — Сокджин, этот убийственный и кровожадный блеск в твоих глазах совсем не убеждает меня в том, что ты осознал мои слова. Звук ударов ножа о деревянную доску становится резче и агрессивнее. — Пойду позову Намджуна, — решает Хичоль. Может быть, лучшая половина Сокджина сможет предотвратить надвигающееся убийство, которого наполовину так опасается Хичоль.---
Когда машина Тэхёна останавливается на гравийной парковке у дома Кимов, Чонгук лишь молча приоткрывает рот. На самом деле, он потерял дар речи ещё где-то в нескольких милях отсюда, когда они съехали на частную подъездную дорогу, ведущую через лес. Тэхён олицетворяет собой чистейшую, неподдельную радость, практически перепрыгивая машину, чтобы открыть для Чонгука дверь, и тащит его с заразительным возбуждением к двери. В главном зале Чонгук немного спотыкается. Тэхён помогает ему снять куртку и вешает её на вешалку у двери, пока внимание Чонгука полностью поглощено грандиозным поместьем. В оформлении интерьера преобладают древесные текстуры, в частности тёмного дуба, которые идеально дополняют повсеместное тёплое освещение. Мягкий свет льётся из разбросанных тут и там люстр и торшеров, отражаясь от многочисленных широких окон. Во всём убранстве каким-то образом сохраняется интересный баланс между деревенским шармом и величественной роскошью. А затем Чонгук неосознанно принюхивается. Откуда-то из глубины дома тянется шлейф восхитительного аромата, и всё, что он может делать, это бессмысленно моргать, пока Тэхён болтает о различных деталях дома, ведя его по коридору. Так они и оказываются на кухне. Она такая же просторная, с тёплым освещением и натёртой до блеска гранитной столешницей с полированными деревянными вставками. Внутри царила такая уютная и домашняя атмосфера, что Чонгук сперва опешил. Он, конечно, ожидал увидеть не холодный бетон и гробы, но интерьер этого дома оказался слишком уж приятным даже по человеческим меркам. Каким-то образом здесь было очень уютно, несмотря на внушительную площадь. — Чонгук, это моя семья, — говорит Тэхён, не убирая руки с талии Чонгука. Он наконец находит источник аппетитного запаха: Сокджин нарезает что-то за стойкой, а позади него пар поднимается от кипящей на плите кастрюли. Тот не удостаивает его приветствием, а лишь мельком поднимает на Чонгука сверкнувшие золотистые глаза, прежде чем аккуратно вернуться к нарезке. Рядом с ним Намджун дружелюбно машет ему, забывая, что держит опасных размеров разделочный нож в руке, которой сейчас сотрясает воздух. — Боже, Намджун-хён, ты же голову кому-нибудь отсечёшь… кто дал ему нож? — возмущается Тэхён, буквально озвучивая мысли Чонгука. — О, чёрт, — бормочет Намджун, словно только что это осознав. Он неуклюже возится с ножом, который грозится вот-вот выскользнуть, но Хичоль умело пресекает это, изымая холодное оружие. — Добро пожаловать к нам домой, Чонгук, — говорит Хичоль, плавно отодвигая нож подальше от застенчивой улыбки Намджуна. — Мы так рады, что ты нашёл время приехать. Сокджин как раз готовит карбонару, мы надеемся, тебе нравится итальянская кухня. — Обожаю её, — улыбается Чонгук одноврменно с Тэхёном, который выпаливает короткое: «Он уже поел». Тихий стук ножа о доску со стороны Сокджина немедленно прекращается, впервые с тех пор, как вошел Чонгук, и наступившая внезапно тишина оглушает. После небольшой паузы в воздухе разносится отчетливый треск раскалывающегося дерева, и на месте, где раньше лежала разделочная доска, остаётся лишь кучка обломков. Захватывающе очаровательная улыбка, которая расплывается на губах Сокджина, ужасает. — Прекрасно, — восклицает он, и его голос сквозит ироничным весельем. Губы Хичоля сжимаются в тонкую линию, как будто он изо всех сил сдерживает раздражённый вздох. Чонгук хмурится. Намджун медленно подходит к Сокджину и успокаивающе кладет руку ему на плечо, но раздражение не покидает тело последнего. — Я просто… Я знаю, что вы не едите обычную еду, так что… — Нет, это было очень предусмотрительно с твоей стороны, — твёрдо перебивает его Хичоль и бросает предостерегающий взгляд в сторону Сокджина. В ответ тот лишь распрямляет плечи и складывает руки на груди, олицетворяя собой само грациозное неповиновение. — Просто не обращай на него внимания, как я, — уверяет Тэхён. Нарастающее напряжение в момент разрушается с появлением Чимина: парень грациозно, словно он не тяжелее перышка, шагает по большой, толстой ветке, тянущейся к открытым балконным дверям, в одной руке сжимая небольшой букет только что собранных белых цветов. Юнги следует за ним шагами более размеренными, чем у Чимина, но не менее изящными. Они спускаются с ветки на балкон с лёгким стуком. — Привет, Чонгук, — Чимин улыбается, излучая тихую радость, когда проплывает по комнате, чтобы заключить Чонгука в приветственные объятия. — Мы уже встречались, но я не думаю, что я представлялся. Меня зовут Чимин, — он слегка вздрагивает, наклоняясь, и в мгновение ока отступает к Юнги. — О, ого, ты и правда пахнешь замечательно, — говорит он так, словно хвалит аромат чонгуковых духов. Чонгук всё ещё немного ошеломлен, даже сбит с толку, когда Чимин отпускает его, чтобы плавно скользнуть обратно под бок к Юнги. Чонгук молча хлопает глазами, а Чимин, довольный собой, сияет. Тэхён же рядом с ним выглядит совершенно подавленным. — Чимин, — шипит он, выпучив глаза. — Всё хорошо, — отмахивается Чимин, не сводя глаз с Чонгука. — Мы будем отличными друзьями, — говорит он так, словно это общеизвестный факт, а не просто дружелюбно брошенная вскользь фраза. Глаза Чонгука, кажется, вот-вот выпадут из орбит, а Тэхён выглядит так, будто каждое слово приносит ему жуткую боль. — Чимин, что… — А это Юнги, — продолжает он, вновь прерывая Тэхёна. Чимин жестом указывает на блондина, стоящего позади. Его поза с убранными за спину руками чем-то отдалённо напоминает выправку военного, а во взгляде читается явное напряжение. — Извини Юнги, — вмешивается Хичоль, из последних сил стараясь придать ситуации окрас нормальности. — Он совсем недавно стал вегетерианцем, поэтому ему всё ещё бывает тяжело. Ох, блять. — Рад познакомиться, — бормочет Юнги тихо, едва ли размыкая плотно сжатые губы. Чимин разворачивается к нему лицом, бледной ладонью поглаживая его щёку, и радость на его лице становится чуть ярче рядом с ним. — Всё хорошо, Юнги, — подбадривает Чимин. — Ты не причинишь ему боль, — и опять в таком тоне, словно он озвучивает всем известный факт. — Ладно, — прерывает Тэхён чересчур громко из-за смущения. По его лицу видно, что он молит о том, чтобы земля прямо сейчас разверзлась и проглотила его целиком. Он, наверное, с ума сошел, если подумал, что знакомить Чонгука с ними — хорошая идея; он идиот. — Я не… ладно. Достаточно, спасибо. Рукой, которая всё ещё покоится на талии Чонгука, он плавно, но настойчиво увлекает его в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — Увидимся позже, — кричит им вслед Чимин, и с губ Тэхёна срывает мучительный стон, пока он уже буквально пихает Чонгука наверх. — Прости, — говорит Тэхён, плотно закрывая дверь своей спальни. Он выглядит невероятно смущённым, и это незнакомое выражение на прекрасном лице Тэхёна Чонгук находит крайне очаровательным. — Моя семья иногда… перегибает палку. Я знаю. Они просто… и Сокджин, это было, боже мой… Собственная растерянность Чонгука из-за всей ситуации утихает по сравнению с нарастающей паникой Тэхёна. Он так сильно нервничает, непривычно много, дёргано жестикулирует, зарывается пальцами в волосы беспокойно. От этого зрелища в груди у Чонгука что-то тёплое и липкое расползается. Прикусив губу, чтобы придержать рвущуюся наружу улыбку, Чонгук подходит к Тэхёну и нежно перехватывает его руки, которые всё ещё слегка подрагивают. — Тэхён, они были милыми, — сдерживая смех говорит он. — Прости, — в очередной раз извиняется Тэхён. — Нет, перестань, — настаивает Чонгук и подходит ближе. — Спасибо, что позволил мне познакомиться с твоей семьей. Я знаю, что для тебя это важно. Чонгук никогда раньше не чувствовал себя таким ценным. В то, что Тэхён захотел представить его своей семье, он до сих пор не может поверить. — Конечно же я хотел, чтобы вы познакомились. Ты лучшее в моей жизни. Настала очередь Чонгука смущаться, но Тэхён вместо этого освобождает свои руки, чтобы обнять его и прижать к груди. Чонгук прячет лицо в изгибе плеча Тэхёна.---
Позже Тэхён показывает ему лучшую часть дома — крышу. Туда можно попасть только через окно на отдалённом чердаке, где они могли целоваться сколько угодно, не боясь попасться. Честно говоря, Чонгук предпочел бы уделить куда больше внимания губам Тэхёна, но тот очень настаивал на том, чтобы показать своё любимое место. Чонгук, если честно, совсем не расстроен. Ему потребовалась небольшая помощь, чтобы удержать равновесие на пути к тому месту на крыше, где они сейчас сидят. Это небольшой участок крыши, расположенный прямо между двумя заостренными её частями и идеально подходящий для того, чтобы скрыться от чужих глаз. С этого укромного местечка можно отлично рассмотреть весь обширный лесной массив, в глубине которого расположен дом Кимов, и даже полоску узкой, извилистой подъездной дороги. Это прекрасно. — Это, вроде как, моё любимое место во всём доме, — говорит Тэхён, обнимая Чонгука. — Иногда я провожу тут всю ночь, просто, знаешь, думая. — О чём? — В последнее время о тебе. Чонгук глушит довольное урчание, уткнувшись в плечо Тэхёна, на котором он так удобно устроил голову. — Прекрати подлизываться, — смущённо стонет он, слушая Тэхёнов смех. — Это правда, — возмущается Ким, и только Чонгук собирается дерзко возразить, их прерывает Хичоль, высунувшийся из открытого окна, через которое они недавно прошли. — Тэхён, — зовёт он, не забыв подарить Чонгуку добрую улыбку. — Юнги хочет поговорить с тобой. — Сейчас? Почему он не может просто… — вздыхает Тэхён. — Даже не пытайся прочитать что-то в его голове, — предупреждает его Хичоль, щурясь. — Ты знаешь, Юнги этого не любит. То, как способность Тэхёна читать мысли проявляется время от времени, немного пугает. Из-за того, что он не может читать мысли Чонгука, тот часто забывает, что у парня вообще есть такого рода способности. После минуты безмолвных переглядок между Хичолем и Тэхёном, последний наконец смягчается, вздыхает и неохотно выпускает Чонгука из объятий. Однако, прежде чем тот успевает расстроиться от внезапной пустоты, Тэхён чмокает его в щёку. — Я быстро, Гук, позволь только… Не проходит и секунды, как он исчезает. Чонгук приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, и краем глаза замечает Хичоля, который едва сдерживает весёлую ухмылку. Мужчина устраивается поудобнее, опираясь локтями о подоконник, словно чего-то ждёт. Тэхён возвращается менее чем через минуту с чем-то серым в руках. — Вот, — говорит он и укутывает всё ещё ничего не понимающего Чонгука в огромный свитшот. — Снаружи стало прохладно. Щёки Чонгука предательски краснеют, и он не может даже попытаться скрыть своё обожание, когда Тэхён снова исчезает за окном. Он ловит на себе удивлённый взгляд Хичоля и совсем немного хочет умереть. Чонгук не знает всего об их отношениях, но знает достаточно, чтобы полагать, что доктор Ким является кем-то вроде отца Тэхёна. Так вот, его отец только что стал свидетелем того, как он унизительно растаял от одного доброго жеста со стороны Тэхёна. Прекрасно. — Это первый раз, когда Тэхён приводит в дом человека, — мягко начинает Хичоль. — Спасибо, что позволили прийти, — смущённо шепчет он, кутаясь в свитшот. Улыбка Хичоля становится шире. Он наконец своими глазами видит, почему этот смертный парень очаровал их Тэхёна. Почувствовав неожиданный прилив смелости, Чонгук спрашивает: — Эм, так вы… Вы обратили всех? Чтобы сделать семьёй. — Почти. Всех, кроме Чимина и Юнги. — И Тэхён был первым? — А за ним Сокджин и Намджун, — кивает Хичоль, а затем усмехается. — Сейчас это странно говорить, но я обратил Сокджина ради Тэхёна, — Чонгук переводит на него удивлённый взгляд, вызывая очередной смешок со стороны мужчины. — Это случилось через несколько лет после того, как я обратил Тэхёна, и я подумал, что ему будет одиноко. Конечно, Сокджин тоже… был на грани смерти, — Тэхён уже рассказал Чонгуку о своеобразной политике Хичоля: не обращать людей без веской на то причины, когда другого выхода нет. — Но когда я впервые увидел Сокджина, я подумал, что он невероятно красив и может составить Тэхёну хорошую партию. Оу. Чонгук замирает и чувствует, как в солнечном сплетении формируется ледяной неприятный комок. Точно. Сокджин, ангельски красивый Сокджин, красота которого была настолько сверхъестественной, что выделялась даже среди бессмертных. Это был стандарт, достойный Тэхёна. Хичоль, заметив изменившееся выражение его лица, охает, истрактовав его в корне неверно. — Ох, нет, они так и не сошлись, очевидно, — сбивчиво продолжает он. — Сокджин с Намджуном, как ты, наверное, знаешь. А Тэхён, он никогда не был в ком-то особенно заинтересован. Оу. Холод в животе начинает доставлять резкую боль. Тэхен никогда никем не интересовался. Тем более, Чонгуком. Он ведь всего лишь глупый маленький человечек, который с трудом мог соперничать с великолепием Сокджина. Точно. Именно в этот момент Тэхён появляется снова, выглядя слегка запыхавшимся, как будто он нёсся обратно со всех ног, как только закончил разговор с братом. Хичоль, после появления Тэхёна, сразу же уходит, дружески кивнув Чонгуку. — Чонгук, — вздыхает Тэхён, проворно пересекая крышу, чтобы присоединиться к нему. — Эй, ты в порядке? Хичоль составил тебе компанию? Чонгук кивает, все еще чувствуя оцепенение. Он позволяет Тэхёну продолжить рассказ о каком-то фильме, который он недавно смотрел, но в глубине души он не может полностью выбросить из головы голос Хичоля. Сокджин и Тэхён. Тэхён, он никогда не был в ком-то особенно заинтересован.---
На совместном занятии физкультуры, которое стояло в этот день последним, Минхо наконец удаётся его подловить. Если честно, Чонгук до сих пор задаётся вопросом, почему у него ушло на это так много времени. Сегодня они играют в парный теннис, и Минхо оперативно оказывается рядом с этой своей покровительственной аурой вокруг, как будто он готов сделать Чонгуку одолжение или что-то типа того. — Я буду твоим партнером, — лениво тянет он с той же интонацией. Чонгук с трудом не закатывает глаза и неспешно направляется к противоположному краю корта, игнорируя передвижения Минхо. — Если ты хочешь, — он всё же нагоняет Чонгука. — Можешь положиться на меня, я сыграю за двоих. Не переживай. Я хоть и в баскетбольной команде, но раньше играл в теннис. Даже был в юношеской сборной. Похоже, он невероятно этим гордится. Чонгук игнорирует его и подбирает один из разбросанных желтых мячиков. — Конечно, — отвечает он и несильно отбивает мячик от пола ракеткой на пробу. — Только сильно под руку не лезь. Чонгук замахивается. Поданный им мяч пролетает над сеткой в каких-то паре сантиметров от лица Минхо, а затем сильно отскакивает от земли на противоположной стороне и улетает за пределы корта ещё до того, как команда противников успевает хотя бы приблизиться к нему, чтобы попытаться отбить. Лицо Минхо медленно вытягивается, когда он оборачивается на Чонгука с неподдельным шоком. Тем временем Чонгук тестирует свою ракетку, взмахнув ей несколько раз. — Эй, а теннис забавный, — говорит он, не отводя глаз от ракетки. Минхо продолжает на него пялиться. Оставшаяся часть игры проходит примерно в том же духе. «Ага, от этой юношеской сборной только одно название», — думает Чонгук, возвращая ракетку в корзину для инвентаря. Он, можно сказать, в одиночку обыграл обе команды, с которыми они играли, пока Минхо удачно выполнял роль бесполезного чучела. Что за идиот. — Чонгук, чёрт, ты же обалденно играешь в теннис, — слышит он голос Минхо позади, слегка запыхавшийся от того, что он, очевидно, бежал за ним. — Вовсе нет, — поворачивается он с вымученной улыбкой. — Я всего лишь бил по мячу со всей силы. — Всё же, — настаивает Минхо. Чонгук направляется к дверям спортзала, решив просто дойти до дома в спортивной форме, и не тратить время на переодевания. Минхо следует за ним, не отставая ни на шаг, несмотря на то, как ускоряется в свою очередь Чонгук. — Так, ты и Ким Тэхён, а? — Что? — Чонгук замирает в двух шагах от выхода. — Вы встречаетесь? Я не знаю, мне просто… Не нравится мне это, он… — на губах Минхо играет эта странная, неуверенная и вымученная улыбка. Чонгук мог многое сказать в ответ на это, но был занят укрощением жгучего желания пнуть Минхо за попытку оскорбить Тэхёна. — Всё… Всё не совсем так, — выдавливает он наконец. — Не так? И вроде бы, очевидно, что Чонгук любит Тэхёна больше, чем друга. Это так очевидно, что иногда причиняет боль. И Чонгук думает, — или думал, — что Тэхён чувствовал то же самое. Но этот неожиданный разговор о Сокджине потряс его достаточно, чтобы вытащить Чонгука из его собственных фантазий, и позволил наконец трезво оценить ситуацию. Потому что в тот момент мысли о Сокджине и Тэхёне, как о предназначенных быть вместе, — независимо от того, что на самом деле произошло, — заставили Чонгука понять, насколько же Тэхён был птицей не его полёта. Он был достоин кого-то вроде Сокджина, которому суждено было быть с Тэхёном, и, очевидно, Чонгук был… далеко не тем, кому удалось бы вызвать у Тэхёна серьёзный интерес. И он понял, что на самом деле нет никакой уверенности в том, что между ними происходит… нечто большее. Сам Чонгук, конечно, предполагал это где-то в промежутках между поцелуями Тэхёна и его ухаживаниями. Но потом он понял, что же всё это на самом деле было. Привязанность. Тэхён никогда не говорил ничего серьёзного, ничего, что указывало бы на то, что он хотел видеть Чонгука кем-то большим, чем просто другом. Просто ему нравилось проводить время с Чонгуком, и это хуже всего. Поскольку Чонгук сначала попытался успокоить себя тем, что раз они проводят так много времени вместе, это обязательно что-то значит. Но потом он понял, что Тэхён ни разу не водил его на свидание. Всё время, которое они проводили вместе, они занимались вполне обычными вещами, никак не указывающими на то, что они не просто друзья. Они просто ходили по магазинам, просто делали домашнюю работу, просто смотрели телевизор. Боже. Какая-то часть Чонгука в ужасе от осознания, что он мог настолько прятать свои чувства, что Тэхён их вовсе не замечал всё это время, оттого и не форсировал. Но некое смущение явно уступает разгорающемуся в груди жгучему, липкому разочарованию. Чонгук поправляет рюкзак, который болтается на его плече, крепко стискивая лямку. — Эм, да, я не думаю, что всё именно так, как ты думаешь, — отвечает он, и, судя по сочувствующему взгляду Минхо, выглядит он жалко. — Эм, у меня много домашки. И Тэхён подвезёт меня до дома, он наверное уже ждёт меня, — не дожидаясь ответа, он разворачивается и выходит из зала. Он обнаруживает Тэхёна у стены спортзала, к которой он прислонился в ожидании. Чонгук улыбается, несмотря на грызущее изнутри разочарование; тот факт, что Тэхён не чувствует того же, что и он, не может уничтожить прилив радости, который испытывает Чонгук, просто находясь с ним рядом. — Прости, давно ждёшь? Тэхён качает головой и легко подстраивается под его темп, когда они направляются в сторону парковки. Чонгук смотрит на него краем глаза, подмечая, что он сегодня необычно молчалив, а уголки его губ задумчиво опущены. Тишина кажется немного натянутой, и Чонгук покусывает нижнюю губу. — Как прошёл твой… — Я услышал ваш разговор с Минхо… Оба они начинают говорить и умолкают одновременно. Чонгук в ужасе опускает глаза. Слышал ли Тэхён те жалкие нотки в словах Чонгука? Неозвученное: «Всё не так, но мне бы очень этого хотелось», что неловко висело в воздухе между ним и Минхо? — Что ты слышал? — спрашивает Чонгук, ощущая, как сердце колотится где-то в горле. — О том, что мы встречаемся. Что это не совсем так. Лицо Чонгука пылает, когда он ещё ниже опускает голову. Обеими руками он сжимает лямки рюкзака, словно это какой-то заземляющий механизм. — Эм, прости. Я… мы просто. Я не имел в виду ничего такого, пожалуйста, не… — Разве нет? Чонгук вздрагивает и поднимает глаза, сразу замечая Тэхёна, который стоит нахмурившись и глубоко задумавшись. Его руки засунуты в карманы, плечи ссутулились, а выражение лица какое-то расстроенное, поскольку он тоже смотрит себе под ноги. — Что? — Я… Я думал, что всё как раз… именно так. — О чём ты говоришь? — у Чонгука, кажется, уже начинаются голосовые галлюцинации. Плечи Тэхёна опадают. Когда он продолжает, его голос звучит ровно и монотонно, как будто он заставляет себя покончить с этим раз и навсегда. — Я думал, что всё именно так. Что мы встречаемся, — он вздыхает и поднимает глаза на ошарашенного Чонгука. — Я думал, что мы с тобой вместе. Чонгук молча смотрит на него в ответ. Он слышит, как кровь шумит в ушах, и смутно ему кажется, что его сердце увеличилось раза в три, и теперь ему мало места в груди. Но ему еще не удалось осознать все это, поэтому он продолжает тупо смотреть на Тэхёна, разинув рот. Тэхён какое-то время переминается с ноги на ногу, прежде чем выпрямиться и вытащить руки из карманов. Похоже, он собирается с силами. Как будто набирается храбрости. В глубине души Чонгук чувствует подступающую истерику от осознания, что Тэхёну нужно набраться смелости, чтобы поговорить с Чонгуком о чём-то. — Ты очень, очень сильно мне нравишься, Чонгук. И я думал, что мы встречаемся, или хотя бы идём к этому. Я ошибался? — в глазах Тэхёна плескается страх и горькая надежда, когда он смотрит на Чонгука, будто пытаясь внушить ему ответ «нет». Это всё так нелепо, что Чонгук не может сдержать нервный смешок. Лицо Тэхёна мгновенно теряет какое-либо выражение, и Чон еле успевает схватить его за руку, так быстро он разворачивается с явным намерением уйти, окружив себя непреодолимыми стенами. — Нет, подожди, — Чонгук давится воздухом, всё ещё хихикая. Он ничего не может с собой поделать. У него есть эта идиотская привычка — истеричный смех в качестве ответной реакции на какие-либо подобные потрясения. Он никогда в жизни не ненавидел её больше, чем сейчас, глядя на явно обиженного Тэхёна. Но, несмотря на явное расстройство, омрачающее его лицо, он позволяет Чонгуку остановить его, позволяет ему держать его за руку, хотя может вырваться, не прилагая особых усилий. — Тэхён, нет, я не хотел… Я просто, я смеюсь не над тобой, клянусь… — Ничего, — бормочет Тэхён, всё ещё не глядя на него, и сердце Чонгука ноет. — Мне стоило предположить, что это всего лишь мои… — Ты мне нравишься! — признание выходит слишком громким из-за паники, и пара человек поблизости пугаются, оборачиваясь на них. Ох, прекрасно. Как же это в его стиле. Чонгук ещё никогда никому не признавался, и даже представить не мог, что в первый раз будет так агрессивно орать об этом на всю улицу. Он слишком занят разглядыванием потрескавшегося асфальта, чтобы заметить, как удивлённое лицо Тэхёна на глазах светлеет. — Правда? — выдавливает он скромно и тихо, будто сам в это поверить не может. И да, Чонгук знает это ощущение. Он кивает, всё ещё нещадно краснея, всё ещё боясь поднять глаза из-за смущения. Пальцы, что слабо подрагивают, нежно скользят по его щекам, бережно обхватывая его за подбородок. Когда Тэхён приподнимает его голову, у Чонгука перехватывает дыхание от выражения чистейшей эйфории на лице Тэхёна. — Ты серьёзно? — спрашивает он снова, поглаживая подушечкой большого пальца кожу прямо под нижней губой Чонгука. Тот заворожённо кивает. Тэхён от этого каким-то образом начинает сиять ещё ярче и склоняется ближе к лицу Чонгука, словно не может сопротивляться силам, что его туда тянут. — Ты точно уверен? — сомнения в его голосе выбивают Чонгука из своеобразного транса, и он хмуро закатывает глаза. — Конечно же, Тэ, — бормочет он. — Я всего лишь несколько недель откровенно пускал на тебя слюни, подвергая себя постоянному унижению… — Тэхён выглядит таким счастливым, что не знает, куда себя деть, и Чонгук смущённо переводит взгляд на стену позади него. — Но я не думал, что ты чувствуешь что-то подобное. Мне казалось, что я всё себе напридумывал. Тэхён замирает. Когда у Чонгука появляется шанс снова взглянуть на его лицо, на нём читается искреннее непонимание и удивление, что плескается на дне широко распахнутых золотистых глаз. — Почему ты так думал? — спрашивает он мягко, но с некоторым недоверием, как будто Тэхён не может придумать причину, по которой Чонгук мог подумать, что Тэхён не ответит ему взаимностью. Как будто для мира и для всех в нем вовсе не очевидно, что Тэхён… что Тэхён неземной, потусторонний и великолепный, а Чонгук… настолько его не достоин, что это даже не смешно. Чонгук плотно сжимает губы и отводит взгляд вновь. Тэхён моргает, а его замешательство превращается в обеспокоенность. — Чонгук? — Разве это не очевидно? — наконец бормочет он, немного отодвигаясь, чтобы тэхёновы ладони, обнимавшие его щёки, сомкнулись в пустоте. Он делает небольшой шаг назад, крепко обхватив лямки рюкзака обеими руками, и смотрит куда угодно, только не на Тэхёна. — Что ты имеешь в виду? — Тэхён чувствует, как холодные завитки паники скручиваются внутри. Он не знает, что случилось с Чонгуком, раз он выглядит сейчас таким подавленным, и мысль о том, что он сам дал ему какие-либо основания думать, что Тэхён может относиться к нему как-то иначе, помимо тихого обожания, не даёт ему покоя. Чонгук же упорно смотрит в пол, не издавая ни звука. — Чонгук, пожалуйста. — Ну, — Чонгук буквально сжимается. — Ты это ты, Тэ. Ты, типа, до одури красивый и, знаешь, невероятно добрый, и самый настоящий гений, и… — Чонгук отдаляется от него, и Тэхён это чувствует. — Я к тому, что ты достоин кого-то вроде Сокджина, — Чонгук до боли прикусывает губу. — А не… Не кого-то вроде меня. Он говорит «кого-то вроде меня» таким тоном, словно это нечто совершенно незначительное, попросту уничтожая Тэхёна изнутри. — Что? — выдыхает он, вернее пытается, но с каждым мгновением сделать вынужденный вдох всё тяжелее. — Кого-то вроде тебя? — Тебе не обязательно повторять это таким тоном, Тэхён, я знаю… — Чонгук выглядит таким несчастным, опуская глаза на носки своих кросовок. Тэхён готов разверзнуть землю перед собой в эту самую секунду, если это покажет Чонгуку, на какие откровенно страшные поступки он готов пойти ради него (он буквально поменял бы небо и землю местами, если бы Чонгук только попросил). Но затем он понимает, сколько глаз смотрит на них, видит дискомфорт в сжавшейся фигуре Чонгука и решает не делать этого. Вместо этого он крепко хватает его за руку и со всей возможной для человека скоростью тянет его к своей машине. Чонгук, бормоча, слабо протестует, не в силах противостоять решительности и силе Тэхёна. В конце концов, его (мягко) запихивают в салон, несмотря на возмущенные протесты и всё такое. Сам Тэхён садится на водительское сиденье и, не говоря ни слова, выруливает с парковки. Чонгук, с угрюмым раздражением и скрещенными на груди руками, упрямо утыкается в окно, пока они на большой скорости едут в абсолютной тишине. Тэхён сворачивает на какую-то незнакомую парковку у незнакомой закусочной и глушит мотор. — Что ты… — закатывает глаза Чонгук. — Чонгук. Он нехотя поворачивается и замирает, сталкиваясь с уверенным взглядом золотых глаз, что смотрят в саму душу. Тэхён как можно осторожнее протягивает руку и нежно дотрагивается до щеки Чонгука. От того, как нежно и совершенно влюблённо он смотрит, все слова, готовые сорваться с губ, застывают комом в горле Чонгука. — Чонгук, солнце, — повторяет Ким низким, мягким голосом. — Кто-то вроде тебя? — на этих словах Тэхён болезненно заламывает брови. — Чонгук, ты… В мире нет больше никого вроде тебя, — говорит он так, словно это непреложная правда, которую он знает наизусть, как любой верующий святое писание. — Я не… Я не могу понять, как ты мог подумать, что ты значишь для меня хотя бы немногим меньше всего. И вроде как, это должно насторожить Чонгука, потому что с тех пор, как он встретил Тэхёна, прошла всего пара месяцев, но он солгал бы, если бы сказал, что не испытывает такой же бездны благоговейной привязанности к нему в ответ. Настолько, что, когда Тэхён отвечает ему взаимностью, по всему его телу проходит волна чистейшего облегчения. Потому что он больше не одинок. — Ты так сильно мне нравишься, что я чувствую себя дураком иногда, — говорит Тэхён, нервно усмехаясь. — Я никогда раньше не испытывал ничего подобного, и я просто… Я так сильно хочу быть с тобой. Чонгук чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы. Он тоже чувствует себя дураком из-за всех этих чувств, которые Тэхён вызывает в нём. — Ты серьёзно? — Чонгук говорит почти шепотом и смотрит удивлённо. — Настолько серьёзно, что ещё немного, и это станет тревожным звоночком. Чонгук смеётся рвано и сипло, но Тэхён всё равно его подхватывает, вздыхая. — Ты тоже мне очень нравишься, — признаётся Чонгук, всхлипывая. Тэхён пылает. Он улыбается широкой, квадратной улыбкой, которая делает его таким очаровательным, когда Чонгук прижимается к ладони Тэхёна, всё ещё поглаживающей его щёку. — Я не верю в Бога, — Тэхён говорит негромко и крайне серьёзно. — Но слава Богу, — заканчивает он и целует Чонгука.