take the road less travelled by

Как бы Серхио не отрицал, но наутро его походка была необычно легкой и пружинистой. При всем желании он бы не смог это списать на хороший сон — ночью он практически не спал. И он не мог бы списать это на хорошее настроение в чудесный день — это было воскресенье, которое значит лишь одно — несколько часов до начала новой рабочей недели, которая вряд ли сулит что-то новое. Так что, учитывая все обстоятельства, причина прилива его позитивной энергии была ясна как божий день. Ясна, во всяком случае, Андресу. — То, что ты испытываешь — просто утренняя эйфория после секса, — сказал старший брат Серхио по телефону тем же утром. — Так всегда бывает. Мужчина закатил глаза, зажав трубку между ухом и плечом, одновременно пытаясь намазать маслом тост. — Ты это только что выдумал? — пробурчал Серхио. — Кроме того, ты слишком самонадеян. Я ни разу не упомянул, что мы спали с ней. — Тебе не нужно ничего говорить, братишка, — прервал его Андрес. — Я это чувствую. — Как? По звуку моего голоса? — расхохотался Серхио. Он ожидал, что брат рассмеется вместе с ним, но Серхио практически видел, как брат на другом конце провода пожал плечами, когда спокойно сказал «Ага». Строго говоря, Серхио не горел желанием общаться с братом тем утром, особенно на тему Ракель, но Андрес был полон решимости достать его, начав бесконечно названивать ему с восьми утра, так что у мужчина не было другого варианта, кроме как взять трубку в конце концов. Во время разговора с братом Серхио обнаружил, что у него закончилось молоко, а когда он собрался в магазинчик за углом, чтобы купить его, нашлась проблема посерьезнее — он потерял бумажник. — Черт, — выругался Серхио. — Я что, забыл его в баре? — Не знаю, — рассмеялся в ответ Андрес. — Ты не со мной оттуда уходил. Спроси у своей подруги. — он сделал особенный акцент на слове «подруга». — Я не горю желанием звонить ей… Во всяком случае, сейчас. — Серхио застонал, поправляя очки и откусывая кусок тоста. — Будет выглядеть… — Жалко? — перебил его Андрес, явно наслаждаясь мучениями брата. — Слушай, позвони в бар. Может там нашли, а если нет, то придется… — Тогда придется звонить Ракель, я в курсе, — Серхио закончил фразу, и его голос звучал совершенно обескураженно. Его старший брат притворился удивленным, спрашивая, что такого в звонке наутро, если они не спали с Ракель. В его тоне скользила дразнящая нотка — Андрес знал, как довести брата до белого каления. После этого Серхио просто повесил трубку. Он позвонил в бар, но там ожидаемо ему ничем не помогли. И теперь Серхио сидит на том самом диване, на котором он занимался сексом прошлой ночью, и собирается с силами, чтобы позвонить той самой женщине, с которой занимался сексом. Он просматривает свой телефон, находит ее имя в телефонном справочнике и неохотно нажимает кнопку вызова. Услышав гудок, он резко снимает очки с лица и в отчаянии вытирает глаза тыльной стороной свободной ладони. Боже, помоги — и это тот эффект, который оказала на него прошлая ночь, что теперь просто позвонить проблема. Он звонит четыре или пять раз, прежде чем она берет трубку. Ее обыкновенно веселый голос звучит резко на другом конце провода. — Серхио, — говорит она, прерывая его прежде, чем он успевает поздороваться. — Что случилось? — Ракель, привет, — он на мгновение замолкает, стараясь не запнуться. — Я звоню тебе со странным вопросом… Ты не подумай… Я ни в чем тебя не обвиняю или что-то в этом роде… Просто ты ушла со мной из бара и… — Ты про свой бумажник? — прерывает она его, очевидно не заинтересованная в его многословной тираде. — Чер… Да, — бормочет он, хмурясь. — Но откуда ты знаешь? — Так ты мне подарил его вчера вечером в шутку, помнишь? — тон ее голоса немного не терпелив. — Я сказала, что потратила много денег на алкоголь за одну ночь, а ты дал мне свой бумажник со словами «Тогда трать мои деньги». Отголоски памяти проигрывают эти сцены в голосе Серхио, когда Ракель говорит он этом. — Ты настоял, чтобы я положила его в сумочку до следующего бара, но потом… Потом не было никакого бара, — смеется она, и смех ее кажется немного натянутым. На секунду в трубке воцаряется тишина, и Серхио не может понять, что так разочаровало ее, что заставляет его чувствовать себя еще более взволнованным и виноватым. — Я, наверное, должна была отдать его тебе, — говорит она. — Но ты же знаешь… — Понятно, — замечает Серхио, выдавив из себя смех. — Ладно, это хорошо, что я его не потерял… — Так и есть, — откашливается Ракель. — Хорошо… Могу я приехать и забрать его? — Что? Сейчас? Он чувствует неуверенность в ее голосе, все его переживания, что его звонок застал ее врасплох, что она не хочет с ним разговаривать, сбылись. Но он настаивает на своем приезде, не сколько из-за бумажника, а сколько из-за желания сделать окончательные выводы о том, желает ли она теперь избегать его. — Я имею в виду, это не доставит тебе больших хлопот? Мне просто правда нужно купить молока, — аккуратно говорит Серхио. — Утренний кофе? — спрашивает Ракель, и он с облегчением слышит, как смягчается ее тон. — Не могу без него, — отвечает Серхио, застенчиво улыбаясь тому, как хорошо она его знает. — Конечно. Ты можешь зайти, это просто… Да нет, все в порядке. — Ты уверена? Я не хочу… — Серхио колеблется, прекрасно понимая, что в ее голосе нет энтузиазма. — Серхио, все в порядке, правда, — быстро перебивает его Ракель. — Просто заезжай. Он хочет поблагодарить ее, но она вешает трубку прежде, чем он успевает сказать хоть слово. Путешествие к дому Ракель превращается в пытку, поскольку мозг Серхио скрупулезно анализирует каждое сказанное ей слово, каждую ее интонацию из их недавнего телефонного звонка. — Что случилось? — спросила Ракель, торопя его, будто у нее не было желания говорить с ним. — Это из-за твоего бумажника? — она прервала его, очевидно желая перейти к сути дела и избежать ненужной демагогии. — Да нет, все в порядке, приезжай сейчас. — нерешительно согласилась она, когда он поинтересовался, можно ли ему зайти к ней домой. Исходя только из этих трех ее высказываний, Серхио делает вывод, что его подруга испытывает колоссальное сожаление по поводу прошлой ночи, и он проклинает себя за того, что отголоски разума вчера ему кричали о том, что так и будет. Но, с другой стороны, это была ее инициатива, Серхио не мог взять на себя вину за то, что просто поощрял то, в чем Ракель с готовностью кинулась принимать участие. Но он также с первой минуты, как только Ракель предложила это, знал, что это будет плохая идея. И ему потребовались сутки, чтобы передумать. Чертовы сутки, чтобы разрушить их дружбу. И все же Ракель выглядела прекрасно, когда уходила от него прошлой ночью. Даже более чем. Она казалась довольной, поддразнивая его в своей привычной манере, улыбалась, когда садилась в такси. С другой стороны, это могло быть то, что ему хотелось видеть на фоне туманного пьяного сознания. Вероятно, утром на трезвую голову она отругала сама себя, что сунулась туда, куда точно не хотела идти, со своим лучшим другом, которого знает шесть лет. Серхио подъезжает к ее дому, мысленно проигрывая различные варианты их разговора при встрече. Боже, он никогда так не нервничал перед разговором с ней за все время их знакомства, тем более он здесь только для того, чтобы забрать чертов бумажник. Постучав в дверь, Серхио отступает на шаг и ждет, пока кто-нибудь откроет, потирая ладони о ткань спортивных штанов. — Дай мне минутку, Паула, хорошо? — он слышит знакомый голос в коридоре, вскоре после этого открывается дверь. — Серхио… Привет, — говорит Ракель, распахивая дверь и жестом приглашая его войти. Он замечает, что ее одежда несколько формальна: кремовая блузка с V-образным вырезом, заправленная в серые брюки с высокой талией. На самом деле, странно было видеть ее одетую во что-то другое, кроме пижамы, в воскресенье в десять утра. Кажется, и ей тоже. — Твой бумажник там, — говорит она, отвлекая его от размышлений. Он смотрит в ту сторону, куда она показывает, и замечает предмет, о котором идет речь, на каминной полке рядом с часами. — О, спасибо, — бормочет он, немного смутившись, когда она проходит мимо него на кухню. — Не за что, — отвечает Ракель из кухни. — Паула, твой завтрак готов! Серхио вежливо улыбается ей. — Впереди тяжелый день? — спрашивает он. Спрашивать, в порядке ли они, сейчас как-то не к месту. — Ты даже не представляешь, — Ракель с трудом сдерживает смех, проводя рукой по волосам. Он собирается расспросить ее подробнее, надеясь, что, вероятно, ее сегодняшнее расписание является причиной ее дурного расположения духа, но Паула появляется прежде, чем он успевает это сделать. Она улыбается Серхио, затягивая пояс своего халата.  — Доброе утро. Ракель тяжело вздыхает и разводит руками.  — Ты даже не одета! — восклицает она, прерывая Серхио прежде, чем он успевает ответить на приветствие Паулы.  — Я не пойду к Анхелю, мама! — фыркает девочка, скрестив руки на груди. — Нет, пойдешь! — Не пойду! — Паула…  — Но я не хочу, — ребенок выпячивает нижнюю губу и сокрушенно вздыхает. — Я знаю, милая, знаю, — лицо Ракель смягчается, она склоняется над дочерью и осторожно касается ее лица. — Просто иди позавтракай пока, хорошо? Пожалуйста, ради меня? Поговорим потом. Паула кивает и шаркает на кухню, а мать тихо закрывает за ней дверь. Серхио чувствует, что присутствует при слишком семейной сцене и не знает, как ему лучше поступить: уйти и оставить их в покое или спросить, может ли он помочь им. После коротких раздумий он выбирает последнее.  — Ммм… Все в порядке? — мягко спрашивает он, глядя на закрытую кухонную дверь и подавленное выражение лица Ракель. — Ты поверишь, если я скажу «да»? — отвечает она, выдавив из себя смешок. — Наверное, нет, — Серхио пожимает плечами, и Ракель грустно улыбается ему, качая головой. Она оглядывается на дверь в кухню, чтобы убедиться, чтобы она закрыта, прежде чем рассказать всю ситуацию Серхио. — Паула должна была быть сегодня с отцом, — начинает Ракель, понизив голос. — Но он, конечно, отменил все в последнюю минуту. — Как обычно, — бормочет Серхио, взбешенный одним упоминанием Альберто, бывшего мужа Ракель. — Да, — кивает она в знак согласия, присаживаясь на краешек диванного подлокотника, — А теперь мой босс вызывает меня для…каких-то обязательных тренировок. — В воскресенье? — Серхио скорчил гримасу. — Ага, — фыркает Ракель, закатывая глаза. — Дружеский совет: никогда не иди на работу в полицию. — Да я как-то и не планировал, — отвечает Серхио. — Но спасибо, что предупредила. — Не за что, — шутит в ответ Ракель, но через несколько секунд ее лицо опять становится серьезным. — Проблема в том, что я понятия не имею, когда вернусь… И с кем-то надо оставить Паулу. — А твоя мама? — хмурится Серхио. — Лаура увезла ее на целый день, — поясняет Ракель, пожимая плечами. — А потом мама осталась у нее дома. — Теперь понятно, — кивает Серхио. Ракель поправляет за ухо несколько выбившихся прядей волос. — Знаешь, вот единственный раз, когда моя сестра вспомнила о своих дочерних обязанностях, — говорит она, смеясь над ироничностью ситуации. — И именно сегодня. Серхио сидит в молчаливом раздумье, поправляя очки на носу, и продолжает думать. — Я попросила Анхеля… — Из третьего дома? — спрашивает Серхио, уточняя действительно ли она говорит о своем соседе. Ракель молча кивает. — Он сказал, что Паула может поехать к ним домой на целый день, но ты же видел, как ведет себя Паула. Серхио борется с искушением сказать, что он не винит ребенка, на языке так и вертится «Я бы так же сделал». Сейчас было не время вымешать свои обиды на бросавшим сальные взгляды в сторону Ракель, но (по счастью) женатом соседе. — Она … Она всегда… может остаться со мной, — говорит Серхио, не сводя глаз с подруги, ожидая ее реакции. — Или я могу остаться здесь, если ей комфортнее дома. Лицо Ракель озаряет искренняя улыбка, она застенчиво кивает. — Это очень мило, но я не специально позвала тебя, чтобы заставить сидеть с Паулой. — Ты же знаешь, что я не буду против, — улыбается Серхио. — Конечно, если Паула не будет против. — Все, что угодно, только не Анхель, — размышляет Ракель, немного отстраняясь. — Ты действительно останешься и присмотришь за ней? — У тебя есть молоко? — спрашивает он, поднимая брови. — Конечно, — Ракель театрально закатывает глаза, и Серхио улыбается ей. — Тогда я буду рад остаться. Она идет на кухню, мягко касаясь плеча Серхио, когда проходит мимо, и открывает дверь. — Паула, дядя Серхио любезно предложил остаться здесь с тобой сегодня, так что тебе не придется никуда идти. Хочешь остаться с ним? — Правда? — девочка быстро поворачивает голову, глаза ее широко раскрыты, лицо сияет. Ракель смотрит на своего друга, явно не желая что-то подтверждать, пока он не произнесет это вслух сам. — Правда, — кивает Серхио, обращаясь и к Пауле, и к Ракель, поправив очки на носу. — Если ты согласна, конечно. Паула кивает с огромным энтузиазмом, оставляет свой завтрак на столе и подбегает к Серхио с широкими объятиями, крепко схватив его за талию. — Ты самый любимый друг из всех маминых подруг, — довольно сообщает она. Он обнимает ее одной рукой, а другой гладит по волосам и взъерошивает их.  — Заработал пару очков у ребенка, — шутит он в сторону Ракель, его голос едва превышает шепот. — То, что и хотел. — У тебя получилось, — она смеется в ответ, поднимая брови при виде того, как ее дочь продолжает цепляться за ее лучшего друга. — Иди доешь свой завтрак, милая, хорошо, — обращается она к Пауле. Девочка послушно идет, сверкнув зубастой улыбкой в сторону Серхио, прежде чем исчезнуть на кухне. Ракель вздыхает с облегчением, тяжесть заботы о ребенке, наконец, упала с плеч. — Буду тебе должна, — говорит она. Серхио одаривает ее искренней улыбкой, говоря, что это сущий пустяк. Приятно делать ее счастливой, думает он. Серхио и Паула всегда неплохо ладили, по крайней мере, так казалось Серхио. Девочка, конечно, временами была не слишком разговорчива, и слова из нее приходилось вытаскивать клещами, но ведь она была всего лишь ребенком в конце концов. Но она была очень хорошим ребенком, и чем чаще она проводила время с ним, тем спокойнее она чувствовала себя в его компании. Серхио раньше сопровождал Ракель на всякие школьные мероприятия вроде рождественских спектаклей, внеклассных проектов и празднований дней рождений. Ракель настояла, что Серхио пришел на празднование дня рождения Паулы. Конечно, большую часть времени Серхио и Ракель проводили один на один, но в течение первого года их дружбы он стал завсегдатаем в их доме, и Паула очень привязалась к нему и в конце концов начала звать его «дядей Серхио». Сегодня она по большей части занималась своими делами — смотрела телевизор или играла в своей комнате. Серхио старался ее не беспокоить, просто время от времени заглядывал к ней и спрашивал, не хочет ли она пить или есть. В какое-то время она даже вздремнула, сказав ему, что «мама обычно ругается, говоря, что я не буду спать ночью». Серхио пожал плечами, улыбаясь тому, как строго Ракель придерживалась этого правила. — Я не скажу, если ты ей не скажешь, — сказал он, и Паула схватила его за мизинец, заставив его пообещать ей не выдавать ее матери. Паула спустилась около трех часов дня, жалуясь, что ей нужно сделать домашнюю работу, и спрашивая, где ее мама. — Она написала, что будет дома около шести. Это нормально? — тихо спрашивает Серхио, садясь прямо на диван, на котором лежал, разгадывая судоку. — Тогда ты поможешь мне с домашкой? — кивает Паула. Серхио сидит рядом с ней за обеденным столом и помогает ей, насколько это возможно, с математикой, никогда не давая прямых ответов, будучи терпеливым с ребенком, когда она разбирается с задачами с его помощью. Когда они заканчивают с домашней работой, она решает поиграть на своем планшете, рассказывая Серхио о какой-то новой кулинарной игре, которую скачала. Он присаживается рядом с ней, позволяя ей рассказать ему обо всех особенностях своей новой игры. — Ты потеряешь этого клиента, — смеется Серхио, указывая на планшет, в то время как Паула стучит по экрану, переворачивая бургер. — А вот и нет! — взвизгивает она, протаскивая картошку через экран и бросая ее в сковороду. — Да-да, — с усмешкой возражает Серхио. — Смотри, у этого персонажа над головой маленький злой смайлик. Паула фыркает, чуть толкает Серхио в плечо, когда посетитель покидает виртуальный ресторан без еды. — Вот видишь! Это ты виноват! — обвиняет его девочка, но он слышит смех в ее голосе. — Я же помогал тебе! — Поэтому он и ушел! Он протягивает руку и легонько щекочет ее живот, дразня ее, что ей нужно больше работать над своим гостеприимством, если она хочет управлять успешным рестораном. — Я не знаю как, — говорит Паула, положив планшет лицом на пол и обиженно скрестив руки на груди. — Хорошо, — задумчиво отвечает Серхио, поправляя очки. — Я могу показать тебе. Паула, как он и ожидал, хмурится, глядя на Серхио, как будто он предложил что-то невозможное. — Твоя мама будет дома… — он бросает взгляд на часы. — Почти через два часа. Может приготовим ей что-нибудь вкусное?  — А что будем готовить? — спрашивает Паула, и улыбка появляется на ее лице, когда она смотрит на него. — Посмотрим, что можно сделать, — он протягивает девочке руку и идет к холодильнику. — Еще одного стакана не хватает, дядя Серхио, — говорит Паула, раскладывая столовые приборы рядом с салфетками. — Все в порядке, Паула, сервируй на двоих, — сообщает ей Серхио, перемешивая содержимое кастрюли. — Я не останусь на ужин. — Почему нет? — она хмурится, уперев руки в бока. — Ну… Я-я… Приготовил только на двоих, — говорит он. — Куплю что-нибудь по дороге домой. Паула открывает рот, что возразить, но ее прерывает звук открывающейся двери, и она смотрит испуганно на Серхио с несколько потерянным выражением лица. Он подмигивает ей с ободряющей улыбкой, передавая миску с оливками. — Держи, — говорит он. — Поставь ее на середину стола. — Для укрощения стола? — спрашивает Паула, вызывая у него смех. — Для украшения стола, — поправляет он ее, польщенный тем, чем она, очевидно, внимательно слушала то, что они обсуждали последние два часа. — Молодец. Из коридора доносится усталый вздох, и Паула нетерпеливо идет в гостиную, сложив руки на груди и изобразив на лице улыбку. — Воскресенье, четверть седьмого, — бормочет Ракель себе под нос, сбрасывая туфли и направляясь в гостиную. — Мне нужна новая работа. Открыв дверь, она останавливается и подозрительно прищуривается, глядя на дочь. — Паула? — Да? — девочка продолжает улыбаться. — Ты странно выглядишь, дорогая… Где дядя Серхио? — спрашивает Ракель, проходя дальше в комнату и заглядывая дочери за спину. Паула небрежно пожимает плечами, протягивая руку, как они практиковались раньше. — Могу я взять твой пиджак? — вежливо спрашивает она. — Мой пиджак? — хмурится Ракель, но Паула просто держит руку в воздухе, показывая, что нет, она не разыгрывает ее. — Хорошо, — бормочет Ракель, легко сбрасывая пиджак с плеч. — Держи. — Спасибо, мама. — Хорошо провела день? — спрашивает Ракель, все еще пребывая в замешательстве, но дочь игнорирует ее, поворачивается и идет в столовую. — Проходи, пожалуйста. Ракель чувствует, что спорить сейчас бесполезно, и с любовью закатывает глаза, следуя за Паулой. Проходя через кухню, она замечает следы недавней готовки: две разделочные доски и грязная посуда на верхней стойке, кусок бумажного полотенца, впитывающий содержимое чего-то пролитого, использованные кастрюли, поставленные над посудомоечной машиной, готовые к чистке. — Чем вы тут занимались? — спрашивает Ракель с любопытством. Она доходит до столовой, ее взгляд падает на накрытый стол, а затем на Серхио, стоящего у стола в манере, похожей на позу Паулу мгновениями ранее — руки сложены, поза довольно официальная, улыбка широкая. Он быстро кивает девочке, предлагая ей сделать следующий шаг в маленьком плане. — Мама, ты можешь присесть здесь, — говорит Паула, отставляя от стола один из стульев. Ракель садится на предложенный стул, озадаченно уставившись на друга и дочь. — Кто это? — говорит она в шутку, кивая головой в сторону Паулы и обращаясь к Серхио. — Что ты сделал с моим ребенком? Серхио небрежно пожимает плечами. — Ты не поможешь мне разложить еду по тарелкам? — обращается он к Пауле. Девочка нетерпеливо кивает, следуя за ним на кухню и протягивая руку, чтобы взять одну из сторон сковородки. Серхио подает ей прихватку, прежде чем она успевает прикоснуться к чему-либо, советуя прикрыть руку на случай, если блюдо горячее. — Готова? — спрашивает он, и вместе они идут в столовую, очень аккуратно поставив сковородку на стол. — Пахнет аппетитно, чтобы это ни было! — говорит Ракель, заглядывая внутрь. — О, паэлья! — она улыбается Пауле, обнимая ее за талию. — Мамина помощница! — Извини, всего лишь курица, — добавляет Серхио, слегка откашлявшись. — Мы знаем, что ты любишь паэлью с морепродуктами, но… пришлось готовить с тем, что нашли. Ракель с улыбкой кивает, наблюдая как Паула тоже садится за стол. — Все отлично, спасибо! — говорит она, протягивая деревянную ложку, чтобы положить немного на свою тарелку. — Давай, тоже садись! — Я не думаю, что приготовил достаточно для троих, — объясняет Серхио, помогая Пауле сесть на стул. У вас обеих был длинный день, я только приберусь на кухне и пойду.  — Ерунда, — комментирует Ракель, хмуро глядя на него. — Здесь вполне хватит всем. — Да забей, — говорит Серхио, набрасывая на плечо кухонное полотенце и поправляя очки на носу. — Думая, Паула сегодня сыта моей компанией. Паула перестает накладывать паэлью в свою тарелку и пожимает плечами. — Нет, — говорит она. — Тебе правда было интересно со мной. Папа так никогда не делает, — она смотрит на него снизу вверх, а затем на мать. — Правда, мама? Внезапно в столовой воцаряется тишина, а Паула начинает снова наполнять свою тарелку, не обращая внимания на атмосферу, которую она же и вызвала. Серхио чувствует внезапную потребность извиниться, заметив дискомфорт, который охватил тело Ракель. Он знает, что она чувствует себя виноватой. Он знает, что она почему-то чувствует себя ответственной за то, что Альберто не прилагает усилий, чтобы быть хорошим отцом, что она берет это бремя на свои плечи, и с этим трудно бороться, он знает, что ее не переубедить. Он и раньше слышал, как Паула говорила о своем отце, делая замечания, что она его не видит, что он не разговаривает с ней, даже, что она не нравится ему. «Папа сказал, что из-за тебя я его редко вижу», — однажды сказала она Ракель, когда они втроем отдыхали на пляже, опустив ноги в море. Ракель поникла, опустив голову, руки ее зарылись в песок, а Серхио сидел рядом с ней, чувствуя себя совершенно беспомощным. Он вспоминает, как спросил тогда Ракель, не хочет ли она побыть одна, чтобы все обдумать или обсудить это с Паулой. «Когда речь заходит об этом человеке, не о чем говорить», — ответила она ему, и ее губы сжались в тонкую линию. В тот день Серхио понял, что ей не нужно время или одиночество, чтобы обдумывать поступки Альберто. Она не нуждается ни в жалости, ни в сочувствии, ей даже не нужно объяснять Пауле, настолько ужасный человек ее отец. Что Ракель было нужно, так это человек, который вернет ее к жизни. Кто-то, кто напомнит ей, что слова Альберто ничего не значат для нее, а также ни коим образом не определяют ее настоящие отношения с дочерью. Серхио откашливается во второй раз за несколько минут, переводя взгляд с одной Мурильо на другую. Он замечает, что взгляд Ракель такой же, как в тот день на пляже. — Так, и кто из вас поделится со мной? — громко говорит он, отодвигая стул для себя и садясь за стол. — Яяяя! — Паула дико ухмыляется и без малейшего промедления вручает ему ложку. Ракель поднимает глаза, смотрит на Серхио с благодарностью, которую невозможно передать вербально, и он отвечает ей понимающей улыбкой. Когда вы говорите на своем языке, не обязательно произносить слова.