Книга без имени

Завеса густого тумана, прозрачными каплями оседала на траве. Огромной величины дерево прорастало корнями у основания моста, почти перекидывая размашистые ветви на противоположную сторону. Шэнь Цзю выдохнул облачко пара, как во время весенних заморозков и проливных дождей, щедро питающих поросль бамбука. В его руках каким-то образом оказался зонт, расшитый золотистыми узорами яблони. Прячась под ним, он в одиночестве шел по мокрой дорожке из голубого известняка и вдруг заметил, что, пока еще очень далеко, по мосту ему навстречу идет другой человек. На нем была дорогая черная одежда, в руках, вместо зонтика, какие-то вещи, завернутые в промасленную бумагу. Когда он приблизился, Шэнь Цзю невольно замедлил шаг. Мужчина тоже заметил его, постепенно замедляя шаг, и скользнул по нему игривым взглядом из-под намокших от дождя ресниц. Не осознавая своих действий, Шэнь Цзю попытался окликнуть незнакомца, но из горла не выходило ни единого писка. Пальцы крепче вцепились в деревянную ножку зонта, размазывая случайно попавшие туда капли. Он устремил влажный взгляд вперед, словно до драгоценных изумрудов добрался тот самый туман, покрывая камни испариной. Шэнь Цзю надеялся разглядеть мужчину, но с каждым шагом, приближающего к нему, марево становилось все гуще, пока стало невозможно разглядеть ничего в пределах даже двух цунь*. Нечеткая чёрная фигура, остановилась совсем рядом, - казалось, протянешь руку и сможешь коснуться. Ее очертания несильно подрагивали, будто она хотела приблизиться ещё ближе. Сердце замотал легкий страх, и ноги непроизвольно отступили назад. Шэнь Цзю думал, что незнакомец разозлится, но тот лишь сделал шаг вперёд и тепло рассмеялся. Последнее сбивало с толку. Тонкие брови сошлись в нехорошем предчувствии, как его, буквально, схватили за свободную от зонта руку. Дернувшись, подобно дикой кошке, заклинатель потерпел поражение в попытке вырваться. Хватка была сильна. - Не бойся, - глубокий, слегка охрипший голос, казалось, прозвучал над самым ухом. Ах, похоже, так и было. Мужчина придвинулся ближе, и очертания лица стали постепенно проступать сквозь дымку. Он опустил голову и ослабил захват, большим пальцем проглаживая дорожку вен на запястье. - Не все хотят причинить тебе вред. Грустные нотки в голосе совсем не успокаивали Шэнь Цзю. В голове, с одной стороны, царила полная неразбериха, с другой - там было, как на выжженном поле. Не давая совершить никаких действий, незнакомец вложил ему в руку ту самую промасленную бумагу, плотно закрученную со всех сторон. - До встречи, Шэнь Цзю, - слова, трогательно брошенные в дымку. Даже не видя выражения лица мужчины, Шэнь Цзю безошибочно предполагал мягкую расплывшуюся улыбку. Даже от Ци-гэ он никогда не слышал настолько ласкового тона. Незнакомец зашуршал рукавами, возможно убирая руки за спину, и не спеша отошёл, постепенно растворяясь в предрассветном тумане. *** Шэнь Цинцю не снились сны - только кошмары. Поэтому он никогда не мог понять радостных щебетаний о невероятно прекрасном сюжете приснившегося, или о сотканной мечте. Чему радоваться? Это всего лишь сон. Дешевое представление, разыгранное истосковавшимся сознанием, - глупые надежды. Он привык просыпаться после кошмаров, вскрикивать не своим голосом и жалобно просить оставить в покое, только бы не видеть более потертых картин прошлого. После, сидя во мраке комнаты, Цзю смотрел на дрожащие в панике руки, покрытые чёрной, склизкой кровью. Она не отмывалась. Сколько бы не тёр о простыни и одеяла, обмывал водой и расщепляющими жидкостями. Ничего не помогало. Глаза бешено бегали по ладоням, радужки затапливали расширяющиеся зрачки, оставляющие жалкую каемку цвета и погружая летнюю зелень во тьму. В тихой бессильной истерике, Шэнь Цзю скрёб кисти пальцами, царапал все сильнее и сильнее, пока чёрный цвет не смывался красным. Разодранная кожа ныла и пузырилась после примененных ранее средств, кровоточила и жглась от множественных царапин, но так было спокойнее. Да, так было лучше - надежнее. Пусть, испещрённые ранками ладони не заживут до утра, а стягивающая кожу коричневая корочка будет чесаться и воспаляться - ничего, широкие рукава ханьфу все скроют, и колющие речи не подпустят никого достаточно близко. Все не так и плохо, главное, что разум прояснится и не потонет в водах безумия. Жаль только, что веером не доведётся воспользоваться. Однако в этот раз страшно не было. Сердце все так же рвалось из-под ребер, но не в испуге - в предвкушении. Пот пропитывал тело, и мокрые ладони вжимались в полы халата, превращая безупречно разглаженную ткань в жёванный комок. Но слепого ужаса не было, только неограниченное в своих масштабах волнение, совершенно не обоснованное и дикое. Кусочки сна пролетали перед глазами, разгоняя сосущую пустоту и вовлекая в замысловатую постановку. Образ незнакомца, неоспоримо прекрасного и чарующего, хоть довелось увидеть лишь издалека; с тоской брошенные слова, заседающие в голове искренним низким голосом; странный свёрток, без возражений сунутый в руки. Шэнь Цзю мычал под нос, утопая в непривычных для него чувствах. Тело немного потряхивало, а кожа все ещё не забыла прикосновений влажного воздуха и тёплых пальцев, создающих контраст. Немного подумав, он решил сесть и зажечь масляную лампу, стоящую на прикроватной тумбе. Потянувшись в бок, Цзю зажег ее заклинанием и хотел было вздохнуть глубоко и свободно, как нога наткнулась на скрытое препятствие. Действуя на инстинктах, Шэнь Цинцю рывком откинул одело и призвал меч, Сюя засверкал белым светом, окончательно разгоняя трусливые тени по углам. На белых простынях, выделяясь коричневым пятном, лежал небольшой свёрток, выглядевший совсем точно, как... ... Во сне? Теперь уж точно, как дикая кошка, Шэнь Цинцю отпрыгнул от него в край кровати, ошалевшими глазами смотря на обнаруженный предмет. Как такое возможно? - в голове совершенно не укладывалось виденное, а понимание сбегало на скорости буйного буйвола. - Сон! - уже в голос упрямо закричал заклинатель. - Что за ересь здесь творится? Тонкие пальцы крепче обхватили эфес меча, мелкие узоры которого обязательно оставят красные и фиолетовые вмятины на светлой коже. Руки затряслись от перенапряжения и... страха? Нет. Скорее неизвестности и непонимания происходящего. Разве возможно нечто такое? Как предмет из сновидения, стал материальным? Зрачки глаз бегали в суматохе по кровати, по крайней мере, так казалось со стороны. На самом же деле они перешерстывали невидимую библиотеку знаний, внимательно проходясь по каждой полочке. Пик Цинцзин был всегда завидным и недосягаемым местом для многих молодых господ из богатых семей. Из-под его начала выходили лучшие ученые поднебесной, охватившие множество направлений, помимо стези меча и духовных практик. Живопись, музыка, игра на инструментах, история, каллиграфия, литература, танец, этика... Никто не мог сравниться с ними в количестве знаний, и одновременно с тем, в их качестве. И, конечно, во главе всех стоял Лорд Цинцзин, ныне известный, как Меч Сюя - Шэнь Цинцю. Каждому ведомо о безграничных знаниях, таящихся у того в голове, изящных манерах и холодном, расчетливом уме. Он не только занимал второе по значимости место в самой влиятельной заклинательской школе, но и был одним из лучших заклинателей своего поколения. Шэнь Цинцю был главным стратегом секты Цанцюн, а, значит, и главнокомандующим основными силами. И, даже, такие потрясающие заслуги, оттеняли невероятные познания всевозможных демонических существ и ядов. Воистину, невообразимый человек. И кто бы мог подумать, что этот самый "невообразимый" человек, будет сидеть и тыкать мечом в сверток, словно палкой, подобранной в лесу. В голове у Шэнь Цинцю не было ни одной разумной догадки или мысли, объясняющей этот феномен. По крайней мере, одно он понял точно: что бы ни было в этом свертке - оно не живое. ... Медленно подползая и не забывая наложить на себя защитное заклинание, Цинцю взял "подарок" в руки, аккуратно разматывая. На кровать выпало три свертка поменьше. Шэнь Цзю: "..." Ладно, - с нарастающим раздражением подумал тот, - Не ядовитые твари, и на том спасибо. От этой мысли что-то неприятно шелохнулось внутри. Как будто это было противоестественно, как-будто такого не может быть. Шэнь Цзю прислушался к своим ощущениям, с неприязнью осознавая, что это все из-за того мужчины. Словно тот не мог так поступить, словно, даже, мимолетная идея о том была полнейшим абсурдом. Дернув плечами и стряхнув с себя шершавое шестое чувство, Цинцю начал разворачивать коричневую бумагу. Двое из комочков был ассиметричными и с прорехами. Он начал с них, а брови, самодурствуя, поползли наверх. В свертках обнаружились... сладости. Сладости. Мать Твою! - Точно отрава, - хмыкнул Цзю, небрежно отбрасывая их в сторону. Лишь мимолетно мазнув затуманившимся взглядом по карамельному угощению с... яблоком... и с кремом... Ладно! Он проверит это позже! Теперь все внимание он сосредоточил на оставшемся комке. Тот был не больше остальных, но по предварительному осмотру, в нем лежало что-то твердое, возможно, даже меньше, чем кажется. Тишину комнаты вновь потревожило шуршание бумаги, и в руках Шэнь Цзю оказалась небольшая деревянная шкатулка, с вырезанными узорами падающих листьев. Последнее особо привлекло его, поражая мелкими деталями и аккуратностью обработки, - работа настоящего мастера. Цинцю подозрительно прищурился, вертя в руках предмет и осматривая, но видимых проблем не обнаружил: ни защитных рун, ни заклинаний. Прикрыв на несколько секунд глаза, он позволил себе немного расслабиться и поддел ногтем железную застежку. Глазам его предстала гладкая поверхность пергамента, сложенного в несколько раз. С излишним интересом Цзю протянул руку, зажимая бумагу меж двух пальцев - та поддалась, спокойно покидая шкатулку. Что ж, написанное там вполне могло прояснить все это, однако... - Пусто? - Шэнь Цзю хмурясь покрутил лист бумаги, со скепсисом смотря перед собой. Что-то ядовито-неправильное было во всем этом. Не было смысла класть это сюда только для того, чтобы попортить нервы получателю. Нервы. Все происходящее вызывало лишь нервы. Закусив в сомнении внутреннюю часть губы, Цзю потряс деревянную шкатулку - быть может?.. .. И действительно, на самом дне оказалось крохотное колечко, тускло поблескивающее от оранжевого света. Исполненное в утонченной манере, оно походило на оливковую ветвь, закрученную в венок. На каждом из листочков с ювелирной точностью выведены прожилки, концы которых увенчаны маленькими драгоценными камнями. Шэнь Цзю прокрутил кольцо в ладонях, с интересом смотря на цветные переливы - зрелище до того завораживающее, что он чуть было не забылся окончательно, если бы только металл вдруг не обжёг. Откинув кольцо на кровать, Шэнь Цзю недовольно зашипел. И не столько на саму вещь, сколько на свою неосмотрительность и тупость. - Что, бездна побери, это было? - какой бы не была заманчивой идея бросить это-непонятно-что в ближайшую свалку, но он давно уже не мальчишка с улицы, на чьи необдуманные действия мир плевал с самых высоких склонов и гор, а пиковый Лорд, чье своевременное вмешательство способно, как спасти - так и погубить, достаточное количество жизней. В действительности, он не был тем самым героем из романов, с поистине идиотскими альтруистическими наклонностями, но... Какой бы то ни было вред Цанцюн, Шэнь Цзю не простит. Потому, заскоблив мысль, что в надлежащий час стоит отправиться к Юэ Цинъюаню и общими усилиями прояснить произошедшее, он с опаской потянулся к кольцу, желая поместить то обратно в шкатулку. Однако стоило Цинцю его едва коснуться, кольцо запрыгало, подобно взбесившемуся зайцу, направляясь к рукам заклинателя. Шэнь Цзю немедля отдернул руку, но даже так, оказалось поздно... ... На среднем пальце левой руки красовалась оливковая ветвь из желтого золота, вопреки прошлому ощущению, приятно холодя кожу. Ошалело уставившись на собственную руку, Шэнь Цинцю зверскими усилиями пытался содрать кольцо с пальца, но то не хотело поддаваться. В медленно закипающей ярости начинала, на равных правах, клубиться и паника, засасывая в свои ядовитые пары. С усмешкой прокрутив в голове, он подумал: "Видимо, сегодня Ци-гэ все же не видать сна". Подскочив с кровати, словно с раскаленных углей, Шэнь Цзю в спешке засобирался. А, тем временем, позабытый на тумбе пергамент все больше нагревался теплом лампы, и на бежевой бумаге начали медленно проявляться чернила.