Книга без имени

Шэнь Цинцю сидит неподвижно, пока Лорд пика лекарей перебирает что-то на полках. Кабинет залит слепящим солнечным светом, и он должен радовать. Но Цинцю не правильный, и чувства у него не правильные. А потому единственное, что он ощущает - тревогу и желание спрятаться. Свет пугает, и глаза от него болят. Потому он прячет их, старательно гипнотизируя себя завитками пара. Это даже несколько эстетично и в каком-то смысле уютно - этот Лорд не отказался бы от подобной картины в гостиной. Где завитки причудливых форм и размеров, поднимаются от богато расписанной пиалы из белого, а может и зеленого нефрита. А лучи солнца дерзко их прорезают. И от всей этой парящей лености можно даже почувствовать глубокий аромат ягод и смеси успокаивающих трав. Ведь фантазия куда ярче, чем действительность - в ней Шэнь Цзю не может услышать ни запаха, ни усладиться вкусом. Любой отвар стал обычной кипяченной водой, и лишь знания о содержимом позволяют хоть как-то им насладится. - Шисюн, - он поднимает взгляд от так и не тронутой пиалы чая, - прошу, выпей. Тебе станет немного легче. На столе рядом оказывается флакончик с подозрительной коричневой жидкостью. Похожий есть у него в хижине. Только здесь цвет насыщеннее. - Более сильное успокоительное? - лекарь кивает и внутренне радуется первой реплике, произнесенной Лордом Цинцзин за последнюю половину стражи. Сам же повелитель пика искусств лишь тихонько вздыхает и без видимого энтузиазма опрокидывает горькое лекарство внутрь. Теперь наконец притрагиваясь к согревающему напитку. Жаль, что не согревает тот душу. А ведь раньше мог. - Шисюн, - хриплое и неуверенное обращение повторяется, - прости, но ты и сам должен понимать, что никакие лекарства тут не помогут. Они и раньше не имели должного эффекта, и продолжать так дальше нельзя. Здесь нужна терапия несколько иного рода, - Му Цинфан с завидным упорством говорит об этом не в первый и не десятый раз. Но что он может поделать? Смотреть в пустые глаза боевого брата, которые все больше и больше покидает жизнь, нет сил. Он действительно хочет помочь. Он не просто так становился Лордом Цяньцао. Правда, сам пациент той помощи и не желает. Разговорить такого человека, как Шэнь Цинцю, сложно, но вовсе не невозможно. Вылечить можно все, кроме трупа. - Конечно же, - осторожное, - Шимэй Ци не права и не имела права так говорить. Но твоя реакция не должна быть настолько разрушительной для твоего здоровья. Хочешь об этом поговорить? И Му Цинфан ждет обычного колкого взгляда, леденящего кости, но видит в глазах собеседника лишь удручающую - опасную - пустоту. - Я… - и молчание. Но Цинфан не торопит, это уже большее, что он рассчитывал получить, - …этот Шэнь сказал, что собрались все не для обсуждения его здоровья. Но он был бы не против, чтобы это было действительно так… Голос сиплый, а слова скрипучие, будто шестеренки, не смазанные маслом. Или неловкие, словно младшие ученики, пытающийся прыгнуть выше головы и усвоить связку не по возрасту. Целитель с трудом подавляет удивление и внутреннее ликование. Потому что эти слова прямое согласие на лечение. Наконец. - Тогда этот Му, - мужчина подливает в пиалы отвар, - с удовольствием поинтересуется о самочувствии и о том, что тревожит Шисюна Шэня. Но как же сложно прочесть этого человека. Мимика и жесты Шэнь Цинцю выпестованы до идеала, и не понять его истинного состояния. - Разве Шиди в действительности есть до этого хоть какое-то дело? Ведь этот имел ввиду не долг лекаря. - Почему Шисюн столь уверен, что мной движет единственно долг? - мягкая улыбка, словно перед тобой дикий зверь, которого ничего не стоит спугнуть. - Мы знакомы много лет, и пусть характер Шисюн имеет действительно сложный, это вовсе не значит, что все, в частности я, желают ему только плохого. Заклинатель напротив убежденным не выглядит. Нисколечко. Тишину наполняет мелодичное постукивание ногтя по фарфору. Му Цинфан какое-то время вслушивается и узнает своевольную мелодию. Обычно ее исполняют для успокоения разума. Но еще ни разу целителю не доводилось слышать ее в столь чудной для исполнения манере. - У Шисюна действительно непревзойденное мастерство. - Свет, - резко тот перевел тему, передернув плечами. - Он раздражает. Цинфан понятливо кивнул и махнул рукой, потоком ци опуская занавеси. Стало не так ярко. - Конечно, пусть тебя это не беспокоит. В таком состоянии повышенная чувствительность органов чувств вполне нормальна. Кхм, - мужчина оглянулся по сторонам в поисках тетради и кисти для письма, - я тебя слушаю.

***

«Я тебя слушаю» Эта фраза, будто обтесанный булыжник, которым кинули в него, да еще и попали острой стороной. Шэнь Цзю потерялся от боли и даже забыл, что было на уме до этого. Взгляд то и дело подскакивал вверх, неуверенно проверяя реакцию человека на долгое молчание. И каждый раз он ожидал разочарование, недовольство, раздражение. И каждый раз встречал лишь терпение да улыбку. И она не выглядела приклеенной, как та, что была у Цинъюаня ранее. И все же эта фраза слишком многое значит для Цзю. Он мечтал ее услышать будучи учеником; таяла надежда, когда стал Лордом - истаивала в последствии. И он думал, что окончательно разорвал ее, испепелил ту часть души, где эта тварь притаилась. Однако стоило услышать их один жалкий раз и все засвербело от непонятного чувства. Ощущения сравнимы с покупкой любимой танхулу. Цинцю совсем не степенно шагает по заполненной гудящими людьми улице. Ноги сами ведут выученной дорогой, пока в голове все крутится картинка не далекого и мирного времяпрепровождения. Несносные ученики в последнее время стали еще несносней. Порой у Лорда возникает желание демонстративно закатить глаза и вместо наказания отправить раздражающих никчемышей обратно в их норы. Хоть бы раз порадовались, бестолочи, наличию дома. Но стоит ему только начать, так головастики начинают трястись, как припадочные, и умолять его о наказании. Что же, кто он такой, чтобы отказать «дорогому» юному поколению. И пока ученики корячатся за переписыванием фолиантов, он прекрасно проведет время. У лавочки, где Шэнь Цзю постоянно закупается, оказывается очередь. Губы поджимаются в недовольстве от дополнительного ожидания, а нога нетерпеливо стучит по рыхлой земле. «Почему очередь продвигается со скоростью губительных черепахо-пчел? Да его бестолочи и то расторопней!» Цзю отстраненно наблюдают как дитю впереди выдавливают сок из листьев тростника. Малыш нетерпеливо покачивается на пятках, сжимая от переизбытка чувств маленькие кулачки. Заклинатель не удерживается и фыркает, сразу же ловя неодобрительный взгляд матери этого ребенка. И фыркает еще раз. Лучше уж понаблюдать за красочными павильонами с искусной резьбой, чем все это. Когда же они уходят, наконец настает его очередь. - Две палочки танхулу. Продавец приветливо ему улыбается, узнавая частого покупателя. Глаза обрамляют лучики счастливых морщин, и Цзю подлаживает пару лишних монет, спешно покидая шум главной улицы. Ягоды яркие, а солнце подсвечивает карамель, и те вовсе выглядят драгоценными кристальными шарами. Тонкие губы невольно изгибаются в легкой улыбке, а горло начинает вибрировать от незатейливой мелодии. Гвалт, тревожащий разум, вдруг пропадает. Что же, теперь можно посетить и чайную. Обводя пальцем в задумчивости рисунок на пиале, Шэнь Цинцю уже спокойнее поднимает голову и фокусирует взгляд на лекаре. - Шиди помнит о конфликте между мной и Шисюном Юэ, а также о том, что он разрешен. Но не все части той истории собраны. - Я слушаю. Понятливый кивок. Му Цинфан ожидает продолжения, но лишь натыкается на прищур зеленых глаз, настороженно смотрящих на него. - Шисюн? - Шиди, часть этой темы касается и остальных горных лордов. И с величественным видом злодея, приведшего в действие коварный план, заклинатель отпивает глоток лекарственного отвара. Но такому пустяку не поколебать видавшего многое главного целителя Цанцюн. А по тому на уста ложиться лишь еще одна понятливая улыбка. - Если Шисюну сложно рассказать об этом, так-как этот является непосредственным субъектом данной темы, то давайте перестанем быть на время сеансов братьями по школе. Нет Шисюна и Шиди - лишь лекарь и его пациент. Шэнь Цинцю в ответ единственно фыркает. - Только если у вас раздвоение личности, Господин Му.