Бамбук — сила.
Он растет вверх, не взирая на непогоду.
Солнце встречается с Луной не один раз, пока жизнь Горного лорда Цинцзин возвращается в прежнее привычное русло. Каждый знает о том, что тревожить того не стоит. А потому умиротворение и спокойствие на пике перенасыщают истерзанную думами душу. Кисть выводит очередной иероглиф, сквозящий цепкой рассудительностью и знанием. Ведь как иначе должно выглядеть замечание. Шэнь Цинцю слабо выдыхает, переводя измученный взгляд за пределы деревянных стен. В нос ударяет аромат свежести, а тонкие черты лица обласкивает ветер. Мужчина вдыхает полной грудью и разминает шею, неохотно поворачиваясь обратно к ученическим работам. Еще раз бегло пробегает по проверенному стихотворению, и рука тянется к следующему пергаменту. Мученический вздох. — Да эти звери когда-нибудь! научаться складывать слова в предложения… Агрх, дай собаке чернила — у нее и то изящнее получится*. Уперев подбородок в подставленную руку, он с текущим по венам раздражением читает очередное чудеснейшее стихотворение. А после заторможенно моргает и вчитывается еще раз. На удивление, эти строки оказываются весьма достойны.Ворвался в разум дикий вихрь, качаясь на благоразумии моем; Стеснил коварством его на выход, и заплясали думы в нем. Со дна души поднялось безрассудство, оттеснив горькие слова; И лучше пусть затуманен будет мой рассудок, главное лишь ты и я. Здесь нет места предубеждениям — о нет, это было бы так легко; Сгорают мысли, словно мотыльки, в пламени рассветном — мне страшно… Я боюсь его.
Должно быть автор опасается чувства, возникшего у него в душе. Однако что это за чувство? Предвестник оно чего-то радостного, или несущего погибель паутинкам самосознания. Боязнь чистого страха? Незнакомого прежде чувства любви? Или наоборот знакомого, но от этого еще более устрашающего? Ведь привязаться к человеку, это беспокойное и опасное мероприятие. Шэнь Цзю ли не знать. И пусть будет малодушием скрываться и не подпускать никого близко… Он встряхнул головой. Нет, разве Цинцю не клялся, что устал от этого? Разве это не одна из главных причин недавнего печального происшествия? Лорд Цинцзин еще раз проходится взглядом по строкам и с нарастающим предвкушением переворачивает пергамент. Глазам предстает старательно выведенное:Ло Бинхэ
Потрясение уже в который раз накрывает тревожную душу. В который раз это человек вводит его в смятение и заставляет колебаться в правильности принятых решений? И все же… Возможно ли ребенку одинадцати лет отроду написать нечто подобное? У повелителя пика искусств есть на это точный ответ, основанный на опыте — нет. Абсолютно точно нет. Только, если… Поднявшись и взмахнув рукавами, сбрасывая с тела оцепление, Шэнь Цинцю летящей походкой направился к шкафу, где хранятся дела личных учеников. И теперь, видимо, будет оправдание, если он все-таки свалится в обморок. Ведь изумление, затопившее сердце, грозится удушить то в своих тисках. — Но он не выглядит на четырнадцать! А все дело в том, что этому кучерявому недоразумению вскоре должно исполниться четырнадцать лет. Хотя с виду не дашь более одинадцати: низок и до безобразия худ. Да даже, если опираться на его поведение. Слишком тот наивен и ласков, для вступившего в созревание юноши. Мужчина сводит брови к переносице и захлопывает книжицу. — Нелепица какая. Перед внутренним взором встает картина его самого в этом же возрасте, но он смахивает ее и смотрит по направлению в комнату ученика. Теоретические занятия на сегодня закончились, а к практическим это, рвущееся доказать непонятно что, недоразумение допускать еще нельзя. Рано. Потом не за трещиной придется следить, а за переломом. Да и ученикам Му Цинфана работы и так всегда с излишком хватает. Му Цинфан… Сегодня, а точнее прямо сейчас, на пике Цюндин проходило еженедельное собрание горных Лордов. После инцидента на прошлом, Цинцю решил в кои-то веки последовать доводам целителя и поберечь собственное здоровье. Однако время неумолимо бежало вперед, изменяя привычному медленному течению. И это злило еще больше. Договоренность о регулярном проведении процедуры каждые семь дней после этих злополучных сборов совсем не увеселяла. И пусть призрачная иллюзия выбора у него есть, однако воспользоваться ей желания никакого. Рано или поздно это должно было сдвинуться с мертвой точки, погрязшей в вонючей трясине. Проверить осталось всего пару работ, а потому он и так успеет, даже если прервется на пару чашек горячего чая. Стоило войти на кухню, как Шэнь Цзю обомлел. За последние несколько дней та кардинально изменилась. Даже атмосфера помещения стала более благоприятной, уступая прежним ноткам холода и нетронутости. На столе вдоль стены стояли баночки с разноцветными приправами, корзина с хлебом облюбовала место у окна. И еще звон падающих капель с мокрых тарелок, лежащих на сетке. А рядом с контейнером для хранения пищи, облепленным талисманами холода, сиротливо поблескивал нож, будто его впопыхах забыли убрать. Цинцю на пару мгновений растерялся. Казалось, даже солнце заглянувшее внутрь, здесь чуждо и своенравно. Это точно его дом? Этот мальчишка… Неужто перетащил сюда ингредиенты и приборы с основной кухни? Благо, хоть сервизы на своих местах… Заваривание чая — процесс, который часто вытягивает его сознание из туманного состояния. Ведь в большинстве своем это становиться единственным делом, на которое он способен. Потому никогда не использует помощь ци для этого. Пусть ждать кипячения воды на огне дольше, но куда предпочтительнее и приятнее. А тем временем руки тянутся к шкафчику со склянками из цветного стекла, в которых хранятся разномастные чаи. Шэнь Цзю заторможенно моргает. — Пфффф… Все склянки стоят ровно в ряд, а за ними размещены ряды запечатанных круп. Однако не это новшество вызвало такую реакцию. А то каким образом был распределен чай: от сосуда, в котором меньше всего, до сосуда, что был почти доверху наполнен. Поразительный перфекционизм… Шэнь Цзю взял первые два, с омрачающим действо расстройством отмечая опустевшие запасы ромашки и лимонника. Досадно. А закончить привычную композицию решил почти не тронутым сушенным яблоком и сладкой мятой. Уголки губ дёрнулись в намеке на улыбку. Идеально завершит все подобранный сервиз из полупрозрачного желтого нефрита. И к этому моменту как-раз закипела вода. Но стоило первым каплям лишь слегка коснуться заварки, как пространство наполнили резкие ноты плачущего гуциня. Цинцю чуть не уронил чайник от подобного безобразия. Однако звуки на время затихли, и заклинатель решил их проигнорировать. Вместо этого пододвигая стул ближе к окну и почти впервые решаясь с удовольствиями насладиться чаем в этой комнате. Тепло пиалы приятно щипало замерзшие пальцы, а аромат поднимал настроение. После пары глотков почувствовалось, как сковавшее мышцы напряжение, постепенно начало отпускать. Словно тревога по поводу предстоящей встречи с лекарем разжала костоломные объятия. В действительности Шэню Цзю очень надеется, что их разговоры обтекут тему рабства. Это важно, но отчаянно противно. Стоит хоть кому-либо узнать, и запятнанной лживыми слухами репутации будет нанесен коварный удар в спину. Поток пагубных мыслей прерывает вновь скрипучий звук мелодии, в этот раз длящейся опасно дольше. Настолько, что у заклинателя начинает дергаться глаз. В попытках игнорировать сие надругательство над инструментом, он бегает глазами по округе, подмечает больше мелких нововведений, пока взгляд не задерживается на спрятанном в углу деревянном подносе, накрытом полотенцем. Раздражающие звуки наконец стихают, как только Цинцю сдергивает мешающую ткань. Где там с ним заигрывают румяными бочками пару пирожков, а несколько обгорелых отталкивают. Рука тянется к одному из получившихся пекарских творений, запах которых воистину прекрасный. Это же простое сдобное тесто без намека на начинку, но почему это… — …это так вкусно. Рядом раздается задушенный вдох. Шэнь Цзю поворачивается, все еще держа пирожок в руке, и наблюдает застывшее в дверном проеме кучерявое недоразумение, с круглыми глазами и дрожащими руками, прижимающего гуцинь к себе. «Демоны побери…» — Учитель?.. Бинхэ кажется, что слух его подвел. И зрение тоже. И задушено колотящееся сердце. И вообще все. Ничего не понимающий разум также не помогал. Он просто сильно нервничал и хотел попрактиковаться в игре на кухне — месте, успокаивающем его больше всего. А тут учитель со своими до абсурдного приятными словами. Юноша не мог сдержать такую проказницу-улыбку. А Шэнь Цзю пребывая в не меньшем душевном раздрае, просто-напросто отвернулся от неуместно довольного выражения на лице ученика и еще раз откусил ароматное тесто. — Позволь этому учителю узнать, — угрожающее начал он, — для какой цели ученик принёс деликатный инструмент в не надлежащее для этого место. Недоразумение же впало в ступор и спешно решило сбежать, бросая едва законченную фразу и напрочь забывая о манерах: — Я забыл ноты!***
— Этому кажется, что после неудавшейся смерти и прошлого нашего разговора стало несколько спокойней на душе, — осторожно поделился Лорд Цинцзин, наблюдая за льющейся в бокал бордовой жидкостью, и не сдержал скептического хмыка. — Хотите меня споить? — Что вы, господин Шэнь. Лишь желаю подтолкнуть вас к раскованности. Должно было признать, что Шэнь Цзю лекарь начинал все больше пугать и заинтересовывать. Прежде они не разговаривали дольше положенного осмотра и уж точно не вели задушевных бесед. И Му Цинфан казался человеком спокойным, лишенным хитрости и дешевого фасада. Теперь же за стоячей безмятежностью ясно видно пытливый ум и воодушевляющее своенравие. Честно? Ему стало интересно. Шэнь Цинцю щелкнул ногтем по хрусталю, наслаждаясь ясным перезвоном. Напоить пациента это что-то новенькое. Обычно алкоголь используют военные для обеззараживания и анестезии, не имея под рукой лучшей альтернативы. — А если этот господин откажется? Му Цинфан: — Тогда разве смеет этот недостойный настаивать, — и улыбнулся столь благодушно, что Цинцю это невероятно повеселило. Беззлобная хитрость в медовых зрачках будоражила. — Достойное вино. Где же, если не секрет, господин Му его приобрел? — Всего лишь благодарность одного из спасенных людей. Но не будем об этом, — целитель предвкушающе прищурился. — Вы отметили, что состояние вашего разума и души стало несколько удовлетворительней. И, думаю, не ошибусь, если скажу, что одновременно с тем вы будто бы опустели. Осторожный кивок в ответ. — Это потому, что вы долгое время запирали внутри чувства и эмоции, подавляли весь негатив. И по итогу скопленная боль, подобно воде, перелилась через стенки наполненного доверху стакана. И чтобы впредь такого не происходило, жидкость переодически нужно отливать. Ничего не отвечая, Шэнь Цзю опустошил половину бокала. Неудовольствие явно читалось на красивом лице. Он не идиот — ему не надо объяснять метафорами. Да и как бы не была преподнесена информация, ее реализация невозможна. Та боль, запертая под тяжестью пережитого в глубинах души, не должна узреть живого света. Иначе погубит его. — Не всем можно делится. — Почему же? — наклон головы. — Если выпустить монстра из тени и осмотреть при виде дня, он может оказаться безобидной маленькой зверушкой. Музыкальные пальцы с силой сжали тонкую ножку бокала. — Нет. И в отрицании было в этом столько потаенного бремени и увесистого угнетения, что Му Цинфан не решился спорить. Пусть тайна прошлого пока ей и останется. Во всяком случае, капли воды пробивают камень. — Хорошо, давайте тогда поговорим о насущном. Например, о сегодняшнем собрании, — малахитовые глаза пришпиливали, словно надоедливую бабочку, — глава Байчжань сегодня вступался за вас. Что, простите? Что, что Цинцю только что услышал? — Ересь, Лю Цингэ скорее живописи обучиться, чем станет на мою сторону, — и опять этот лукавый взгляд. — Вы, как всегда правы. Сколь умело лорд Лю владеет живописью, столь яро он шичэнем ранее настойчиво рекомендовал леди Ци принести извинения. Шэнь Цинцю заторможенно моргнул. Он не знал чему поразиться больше: тому, что этот недотепа приструнил Ци Цинци, или тому, что варвар увлекается искусством. Теперь понятно, для чего здесь вино, иначе бы так не любимый остальными фирменный «яд» давно закапал этот стол. — Если все так, то этот что-то не наблюдал госпожу Сяньшу у себя на пике. Только, если со стыда та не обратилась бесплотным духом, — усмешка и еще один глоток. — Значит, еще прийдет, — и опять, демоны побери, эта улыбка. Шэнь Цинцю плотно сжал губы. — Не вижу повода для столь благостного настроения. — Разве? Этому Му кажется, что господин Шэнь упустил важную деталь истории — Лю Цингэ, — лекарь также немного отпил. — Пусть вы соперники и даже названные враги, однако тот поступил не изменяя своим принципам, как бы недолюбливал вас. — О, великий праведный Лю Цингэ, — Шэнь Цзю фыркнул, — поборник справедливости и враг свежих идей. И как же такому блистательному человеку пришла на ум мысль отстоять такую беспринципную гадюку, как я. И все же вино не помогло, яд капал из каждого вычеканенного слова. Му Цинфан втянул воздух в легкие и постепенно выдохнул. Порой взрослые люди бывают упрямей детей. — Верно, он прямолинеен и резок, а также никогда не отступается от своих принципов и выпестованных идеалов. Лю Цингэ счел вас не виноватым в произошедшем инциденте и по своему защитил, не взирая на ваши размолвки. Да, своеобразно. Однако в этом и есть весь наш шиди. Комната налилась тишиной, пускающей волнующие поверхность ряби по пространству. И все казалась в ней неправильным. Одеяния высшего качества закололи кожу, корона на голове налилась тяжестью. Шэнь Цинцю непреднамеренно застучало пальцем по бокалу. — Вы злитесь, — утверждение и тяжелый прищур в ответ. — За обе наши встречи, я заметил, что вы так делаете каждый раз, когда недовольны. Му Цинфан бросил многозначительный взгляд в сторону замерших над бокалом пальцев и продолжил монолог, лениво наблюдая за пациентом. Этой теме стоит пока повисеть в воздухе, чтобы быть принятой. А пока было бы неплохо увести разговор в иное русло. — В прошлый раз господин Шэнь опровергал самые популярные слухи, ходящие о нем. И если на счет некоторых из них еще понятно, то почему не было попыток опровергнуть пересуды о вашей развратности, борделях и подобных вещах? До сути этого нельзя не докопаться. Ведь ответ может стать ключом разрешению всего. Лекарь видел как напряглась челюсть и заходили желваки у собеседника. Видимо, стоило брать вино покрепче. Пусть это было и не профессиональное решение проблемы. Однако заставить выговориться такого человека, как шисюн было почти невозможно — как если бы колобок в детской сказке смог переубедить лису и остаться в живых. Лицо лорда Цзинцзин перечеркнула надломанная улыбка. — Из-за того же, из-за чего и решился на самоубийство. Прямо и без лишних метафор, хотя лекарь пока старался обтекать эту тему. Не за чем заставлять не окрепший разум опять переживать бедственный для него момент. И все же, если человек сам поднял разговор. — Боюсь, этому скромному Му не известна ни одна из причин. Он может лишь догадываться. — Хм… На голову Шэнь Цзю железным обручем давила тревога, и даже вино не приносило облегчения. Внутренности потряхивало он гомонившего сердца, разгулявшегося с особой прытью последователей пика Кусин. Пульсирующая боль накатывала не волнами, а стихийным бедствием. Как же хотелось исчезнуть — растворится на месте и более никогда не возвращаться в мир живых. Зачем ему вообще отвечать? Для чего пришел? Для чего старается? Он ведь устал… — Ха-ха-ха… Прорывается надломленный, такой же, как фальшивая улыбка, смех. Конечно… Конечно все не так просто! Мир всегда плюет его стремлениям и желаниям в лицо. Так стоит ли удивляться? Что даже пожелав сгинуть, разум находит поистине идиотские в своей нелепой попытке выжить оправдания. — Му Цинфан, — сталь и вдохновенная насмешка удивительно сплетаются в голосе, — встань на площадь и прикажи закидывать тебя гнилыми овощами. Посмотрим, на какой день ты устанешь оттираться. — Я понял, — выпалил глава Цяньцао прежде, чем Шэнь Цинцю успел вставить что-либо еще. — Раз причина одна, почему ты не совершил повторную попытку покончить с жизнью? Опять тишина. Свинцовая. Такая, которую не под силу прорезать и ослепительным лучам солнца, чьи блики играют на просторных одеждах цвета цин. Вдох-выдох. Действительно, почему он здесь? — Сегодня я пил ароматный чай и ел вкусные пирожки, — Шэнь Цзю смежил веки, отдавая себя на волю момента, — было бы неплохо насладиться ими вновь. Лорд Цяньцао не мог препятствовать умиротворенной улыбке, расползающейся на лице. - Видишь, шисюн, реки не обратились ввысь, а небеса не упали на землю. И в прозвучавшем глухом хмыке почувствовалась небольшое согласие. - Может быть и не упали, но Ад замерз точно. Как нелепо. Шэнь Цзю до смехотворного нелеп. Будь он рабом, или именитым заклинателем - все одно. Человека можно обрядить в шелка, однако суть его не вытянешь. Тук. Тук. Тук. Дверь отворилась и зашел главный ученик. - Учитель, Шибо Шэнь, - девушка застыла в поклоне, в юных глазах переливалась тревога, - прошу прощение за вторжение, но дело не терпит отлагательств. Глава школы просит немедленно посетить лорда Цинцзин пик Цюндин.***
Шэнь Цинцю мчался на мече со всей доступной скоростью, не взирая на легкие перепады встревоженной ци. Ведь если Юэ Цинъюань прервал его посещение на пике лекарей - все невероятно серьезно. Этот упрямый осел и не подумал бы его тревожить, хоть валун демонической ци на Цанцюн свались. Что же могло произойти, чтобы у дела появилась такая вопиющая срочность? Юэ Ци… Холодный ветер резал по щекам, приводя в беспорядок и так спутанные волосы. Те же прядями хлестали по спине да плечам, будто плети жестоких хозяев. Обтянутыми в белую кожу ступнями, заклинатель ступает на каменную площадь аккурат перед резиденцией главы школы. У массивных каменных дверей ожидает приближенный ученик, еще вдалеке приметивший заклинателя. Он плавно опускается в поклоне: - Шишу Шэнь. Лорд Цинцзин отвечает тому кивком, и без лишних церемоний и приветственных бесед его провожают до кабинета. Куда Цинцю врывается с неприличной скоростью, подкрепленной едким беспокойством. - Что произош… - и обрывается на полуслове, стоит лишь взгляду зацепиться за двух посторонних посетителей, на чьих поясах ярко поблескивают массивные жетоны с выдавленным на них грациозным драконом. Тонкие брови сходятся на переносице и Шэнь Цинцю поджимает губы, стоит двум мужчинам отвесить ему поясные поклоны. - Приветствуем Господина заклинателя! Щелчок резко открывшегося веера становится им ответом, а также слова ранее не законченного вопроса: - Что происходит? Юэ Цинъюань поднял от рук подавляюще тяжелую голову, сокрушительно выдыхая. Бывалые воины же содрогнулись от стального тона, покрытого изморозью. - Шиди, эти господа доставили личное послание от самого Его Величества Императора. И нет, Цинцю определенно не хочет задумываться об этом. Он не желает даже знать почему. Любая из возможных причин - ересь, наполненная бесконечным абсурдом. Нелепица идиотизма и решение дрянного божка этого юродливого мирка. Сердце сбивается с ритма, заходясь в предсмертных судорогах раненного животного. Верно, дурная бесконечность безмятежных дней закончилась. Жесткую усмешку не скрывают трепыхания бумажного веера. Все же, даже сгоревший пирожок был лучше этого. Отчаяние, словно последний ингредиент зловонного варева, приготовленного безумной шаманкой. Оно играет отвратительно не сочетающимися красками со свирепостью, жгучей яростью и неистовым возмущением - где каждый следующий глоток погибель от страстно раздувающейся беспомощности. Ее петля затягивается на шее и становиться припадачно-смешно от былых чаяний о свободе. Пальцы цепко вцепляются в преподнесенный свиток, увенчанный той же росписью дракона. Шэнь Цзю разрывает печать, и его губы начинают дрожать. Ведь выведенные каллиграфическим почерком иероглефы не дают возможности выбора:Мы - Его Величество Император Цзинь Вэймин, просим немедленно явиться ко двору прославленного ученого и стратега, Бессмертного мастера Сюя - Шэнь Цинцю. Ваша помощь будет крайне неоценима для страны и будущего процветания нашей общей родины. Также, просим взять во внимание положенную награду для господина Бессмертного в случае удачного выполнения возложенной миссии. Не беспокойтесь, ваш труд будет по достоинству оплачен. Детали могут быть обговорены лишь по вашему приезду в столицу.
Дата и подпись монарха.
Послесловие: 1) Фууух, на сколько легко это глава придумалась, настолько же тяжело и писалась. Считайте, что родилась она вся за последние дней десять, а все остальное время был застой. Хэх. 2) Интернет сказала, что слова абсурд и абракадабра - синонимы. Теперь представьте это предложение в подобном амплуа: «Любая из возможных причин - ересь, наполненная бесконечной абракадаброй». Чувствуете?😂 вместо ангст сразу комедией повеяло. Не благодарите. 3) Когда написала завершение диалога с Му Цинфаном, где Цзю-эр говорит: «Сегодня я пил ароматный чай и ел вкусный пирожки, — … — было бы неплохо насладиться ими вновь», на ум пришли слова Се Ляня из Благословения небожителей. Цитата: «Вместо того чтобы запомнить, как меня пару сотен лет назад ранили сотней мечей и растоптали сотней ног, я лучше запомню, как вчера съел вкуснейший мясной пирожок» Как удивительно совпало) Пы.Сы.: как думаете в каком составе Цзю-эр отправится на задание, и кто из горных лордов поедет вместе с ним? Жду ваших предположений в комментариях! Пы.Сы.2: вдохновения автора держиться на отзывах, не ленитесь пожалуйста) Удивлены поворотом сюжета? :)