пещера девичьих стонов

Hans Zimmer — Earth Hans Zimmer — Time Amadeus Mozart — Dies Irae Гермиона просыпается с необычайной лёгкостью, хотя некоторые её мышцы и сводит при любом движении. Выйдя в гостиную, она замирает, не помня, чтобы вчера ночью приглашала Джинни и Рона. Однако же они здесь: Джинни удобно располагается на диване, пуская слюни, а Рон лежит на полу, небрежно укрытый пледом, прижимая подушку к груди, вместо того, чтобы положить на неё голову. Грейнджер разводит руками, благодаря небеса за то, что это всего лишь Уизли, а не дикие звери, и принимается готовить завтрак. Теперь, после уборки, девушка обнаруживает, что припасы истощены: тётя выращивала овощи и умело управлялась с лесными ягодами и фруктами. Остальную пищу Федра обменивала на снадобья или помощь: жители деревни постоянно нуждались в чём-то. Оставшись без тёти, которая не считала правильным втягивать Гермиону в некоторые бытовые вопросы, девушка задумывается о том, как ей прокормить себя. Шум открывающихся и закрывающихся полок тревожит сладкие сны Джинни, и она бормочет откровенную чушь, пока слоги не превращаются в слова. — Что ты делаешь? — спрашивает она, прикрывая глаза от дневного света. — Пытаюсь приготовить завтрак, — Гермиона оборачивается как раз в тот момент, когда Джинни будит брата, встряхивая за плечи. — Что? Кто? Где? Джинни? — брат с сестрой выглядят по меньшей мере растрёпанными и помятыми. — Что вы делаете в моём доме? — Гермиона придаёт своему голосу строгость, но получается плохо. Она не против, чтобы друзья ночевали у неё, но было бы лучше, если бы они ставили её в известность, прежде чем посетить. Джинни зевает во весь рот. — Мама догадалась, что вчера мы пили, и не впустила нас в дом, — Джинни осматривается, надеясь найти воду или что-нибудь съестное. Её живот громко урчит. — Поэтому мы подумали, что ты не будешь против, если мы переночуем у тебя. — Было холодно, — Рон всё ещё обнимает подушку и выглядит забавно в этом положении. Джинни легонько пинает его в бок. — Ауч! За что? — лениво растирая ушибленное место, дуется юноша. — Проснись! Мы дома у Гермионы! — Рон смеётся. — Ага, а я на луне! — он открывает глаза и понимает, что его сестра не врала. Он тут же садится, но, кажется, у него кружится голова из-за похмелья. Гермиона смеётся над друзьями. — Миссис Уизли не догадалась, от вас разит… — Джинни дышит в ладошку, прикладывая её к лицу, и морщится от запаха. — Рон, она сказала, что ты воняешь! — мимика не протрезвевших Уизли так смешит Гермиону, что она радуется их присутствую. — Вообще-то она имела в виду нас обоих! — Рон прислоняется спиной к дивану, держась за голову. — Никогда больше не буду пить с тобой! — Слабак! Гермиона, у тебя есть клюквенный сок? — Джинни щурится, чтобы рассмотреть кухню Грейнджер. — Нет, но вы двое можете помочь мне с этим, в качестве… извинений, — Рон послушно кивает, считая предложение справедливым, Джинни же имеет другое мнение и разводит руками. — А как же бескорыстная дружба? Поблажки? — Умойся, — только и отвечает ей Гермиона, прежде чем достать из закромов что-то, едва ли похожее на завтрак. К вечеру у них оказывается достаточно сока и ягод, чтобы ими полакомиться. Джинни без конца восторгается умениями Гермионы варить сок, а Рон по мере того, как приходит в себя, чувствует себя некомфортно, находясь на территории Грейнджер. Гермиона с тоской смотрит на напиток, размышляя о том, как ей приобрести куриц, чтобы у неё было хотя бы что-то, чем она бы смогла питаться. Когда Уизли уходят, она вновь садится за записи тёти, чтобы хоть как-то отвлечься от голода и нарастающей тревоги, возникшей от мыслей о Беллатрикс. Беллатрикс не приходит ни на первый день, ни на второй, и даже изучение врачебных тайн перестают спасать девушку от беспокойства. Зато Гермионе удаётся обзавестись двумя непоседами курами. Это случается на следующий день после внезапного визита младших Уизли. Молли оказывается на пороге её дома с гостинцами в качестве извинений и замечает, что Гермиона питается ягодами и чем-то, отдалённо напоминающим овощной суп. Памятуя о том, как непреклонна была Федра, когда ей предлагали любую помощь просто так, она намекает Гермионе, что та могла бы проведать Виктора, точнее, его мать, которая, как слышала Молли, захворала ещё до танцев, а после, проведя ночь под открытым небом, слегла с жаром. Гермиона долго сомневается, но женщина заверяет её, что человеку, спасшему Флёр, не стоит бояться, и девушка всё-таки навещает Крамов, обнаруживая, что Кенина действительно больна, и рекомендует ей несколько настоев. Помимо этого она соглашается помогать Виктору с хозяйством до тех пор, пока его мать больна, за что Крамы и отдают ей двух несушек. Гермионе кажется, что и здесь не обошлось без добросердечной Молли. В какой-то момент, потеряв счёт дням в заботах, чтении и тревоге, Гермиона решает выяснить хоть что-нибудь о загадочном молчании Беллатрикс и о ней самой, но, чтобы не беспокоить Блэк, направляется к единственному человеку, близкому к ней. — Ты не можешь мучить себя голодом! Сколько ты не ела? Твоё тело нуждается в пище, Белла! — Макгонагалл огорчена поведением Беллатрикс. Гермиона боится входить в открытую дверь, понимая, что за ней находится не только хозяйка дома, но и сама Беллатрикс. — Я не могу, Минерва, — устало отвечает Беллатрикс, — Я уже стольк… — Ты нуждаешься в пище, не пытайся разубедить меня! Я знаю это! — Грейнджер решает, что ей лучше оставить женщин в покое. — Входи, девочка, даже я могу слышать твои горестные вздохи! — и Гермиона входит. — Я не хотела… — но Макгонагалл отмахивается, направляясь к противоположной стене. — Помешала ты или нет — неважно, маленькая Григ, я собираюсь кормить Беллатрикс, если ты… — она оборачивается, пробегается взглядом по фигуре гостьи и фыркает. — Два сапога пара! — и достаёт вторую тарелку. — Нет, нет, я не голодна, — пытается возразить Гермиона, но Минерве нет дела до этого. — Питаться яйцами двух несушек — не лучшая идея! — замечает она, и Гермиона понимает, что по крайней мере половина деревни знает о её договоре с Крамами. — Слухи быстро разлетаются. — Несушки? — в отличие от Макгонагалл Беллатрикс не участвует в жизни деревни и уж тем более в распространении слухов, не касающихся её собственной персоны. Только сейчас Гермиона осмеливается посмотреть на Блэк и понимает, чем была недовольна Минерва: женщина сильно похудела. Прежде, чем Макгонагалл успевает ответить, в дом входят дети. Льюис настаивает на том, что его сестра должна позаниматься чтением, но та, как и любой ребёнок в её возрасте, хочет заниматься чем-то более увлекательным. — Дамы, на выход! — Беллатрикс и Гермиона одновременно смотрят на Минерву, не понимая, в чём дело. Та закатывает глаза. — Моим детям нужна тишина, — она бросает короткий взгляд на Тельму, и та садится за стол, принимая поражение. — Вы двое можете пообедать и в саду, — и держа две тарелки вкусно пахнущей ухи, она уходит в сад. Гермиона удивляется тому, что в тени, в зарослях плюща у Минервы расположена деревянная скамья. Её гостьи приступают к обеду. — Итак, как проходят ваши занятия? — Грейнджер переводит взгляд с Беллатрикс на Макгонагалл. — Ты не сказала Гермионе, что я знаю?! — Блэк качает головой, не отрываясь от пищи. — У нас не было времени, — Макгонагалл морщится. — Не говори с набитым ртом! Боже, ты хуже Тельмы! — женщина отворачивается от Блэк, демонстративно не обращая внимания на то, как та поглощает обед. — Я знаю, что Белла владеет магией, знаю, что мисс Григ владела магией и предположила, что ты тоже, — Беллатрикс не следует наставлениям Минервы и продолжает говорить с набитым ртом. — Технически она допрашивала меня! — и получает один из фирменных укрощающих взглядов Морского Дьявола. — Не смотри на меня так! Это началось с вашей первой встречи и продолжалось… Ау! — Макгонагалл даёт подзатыльник Блэк. — Если ты не прекратишь издеваться над моей едой и моим слухом, я заберу у тебя её, — Беллатрикс прижимает полупустую тарелку к себе и замолкает. — Так как твои успехи? — снова обращается к Гермионе Минерва. — Я… мы… Эм… — после инцидента с Флёр Гермиона не практиковалась в магии. Девушка понимала необходимость занятий, в том числе и самостоятельных, но они напоминали ей о том, что рядом нет Беллатрикс, которая наставляла её всё это время, а исследовать такую опасную силу в одиночестве ей не хватало храбрости. — Мы… Времени не было… — она не знает, как объяснить кому-то постороннему, что она, по всей вероятности, поставила Беллатрикс в неудобное положение, если не поставила их отношения под угрозу в принципе. — Что ты натворила, Белла? — Беллатрикс выпрямляется, а глаза её округляются. — Фто? — ей всё же приходится дожевать, чтобы заговорить снова. — Почему я? — Дорогая, ты отталкиваешь всё, что пытается хоть сколько-нибудь приблизиться к тебе. Чем ты напугала бедную девочку? Пригрозила выпотрошить её кота? — настаёт время Гермионы удивляться. — Честно говоря, это моя вина… — но Макгонагалл отмахивается от её слов. — Ты запугала её настолько, что она винит себя?! Белла! — Беллатрикс не удаётся съесть ещё одну ложку, и она отвлекается от ухи. — Я ничего не делала! Гермиона сама сказала… — Я слышала, что она сказала! — Гермиона следит за перепалкой, и она начинает ей казаться забавной, несмотря на разрастающееся чувство вины и горечи. — Ты… — Мы взяли перерыв, — приходит на помощь Грейнджер. — После случая с Флёр… Я использовала… свои силы, чтобы успокоить её, но… — «чуть не убила её», вертится на языке у Гермионы, — магия вышла из-под контроля, и я могла причинить ей боль. Это… напугало меня, — она закрывает глаза, прогоняя непрошеные воспоминания. Открыв их, девушка замечает, что Беллатрикс пристально наблюдает за ней. — Бедное дитя, — сочувствует Макгонагалл и тут же устремляет ястребиный взгляд на Беллатрикс. — И ты позволила ей остановиться? Бестолочь! — Блэк вопрошающе кривит брови. — Гермиона! — мягко обращается к ней Минерва. — Моя мать была колдуньей, и я могла бы, — женщина усмехается, — если бы моя душа не лежала к морю. Я помню, как она рассказывала мне, что эта сила… опьяняет; что, насколько она может быть полезна, настолько и разрушительна, но тебе не стоит её бояться. Так же, как мы порой возвращаемся без улова, так и вы имеете право на ошибку. Всему можно научиться, Гермиона, помни об этом, — она искоса следит за тем, как Беллатрикс допивает остатки. — К тому же твоя невоспитанная наставница отзывается о тебе как о способной ведьме, — Блэк закатывает глаза, искренне не понимая, почему должна терпеть нападки в свою сторону. — Хочу добавки, — объявляет Беллатрикс, протягивая Минерве пустую тарелку. — И когда я успела удочерить третьего ребёнка? — ворчит Макгонагалл, но отправляется за новой порцией пищи для капризной мисс Блэк. Они остаются вдвоём, и Гермиона ёрзает на своём месте, предпочитая уделить время ухе, нежели неловкой тишине. — Как ты? — Беллатрикс, наблюдающая за проплывающими облаками, внезапно подаёт голос. — О, неплохо, спасибо. Я помогаю Виктору, пока миссис Крам больна. Уверена, ей вскоре станет лучше и тогда… — Чёрт тебя возьми! Я спрашивала про тебя, а не про клятую Кенину! — шипит Блэк, и глаза её опасно сверкают. На грубость Гермиона отвечает грубостью, гнев закипает внутри неё мгновенно. — Знаешь, ты могла бы прийти ко мне и спросить, если тебе так интересно, а не делать вид сейчас, — магия импульсами выходит из-под её кожи, окутывая женщин. — Возьми себя в руки, — Блэк звучит зловеще, но Гермиона не замечает силу, исходящую от неё, и того, что обычного человека с лёгкостью бы отбросило в сторону, подойди он сейчас к ним. — Со мной всё в порядке, мисс Блэк, я не нуждаюсь… — Беллатрикс замечает, что возвращается Минерва, и зная, на что способна бесконтрольная магия Гермионы, тут же принимает меры: она вскакивает на ноги, выбрасывая одну руку вперёд. Тело Гермионы оказывается окутано голубоватыми путами, обездвиживающими её. — Остановись! — и голос Блэк, металлический, неестественно громкий, грохочет, подобно грому. На мгновение, лишь на мгновение, страх приостанавливает иррациональный гнев Гермионы, но она слишком долго пребывала в неведении, чтобы не попытаться сбросить парализовавшее её проклятие. Макгонагалл, не понимая, к кому был обращён возглас Беллатрикс, останавливается, напряжённо наблюдая за происходящим. Чем больше Грейнджер старается избавиться от проклятия, тем сильнее тиски сжимают её. Магия затуманивает Гермионе разум: она слишком мало практиковалась, чтобы уметь не поддаваться соблазнам так легко. Злая ухмылка ложится на её губы, она борется изо всех сил, но Беллатрикс опытна и могущественна. — Я не хочу причинять тебе боль, — тише, уже своим голосом, говорит Блэк, но Гермиона зашла слишком далеко в этом противостоянии. Её кожа краснеет в местах, где путы сдерживают её. Она хочет порвать их, избавиться от сдерживающего фактора. — Это всё, на что ты способна? — рычит девушка, и всё её тело сводит судорогой от боли. Беллатрикс не поддаётся на провокации, хотя у неё есть возможность показать глупой девчонке, насколько опрометчиво дразнить Беллатрикс Блэк. — Ну же! — Гермиона дёргается. Вспыльчивый нрав Блэк рвётся наружу, и она с величайшим трудом подавляет желание устроить дуэль прямо здесь и сейчас. Минерва видит, что Гермиона что-то шепчет, и от сказанного Беллатрикс выглядит как разъярённый бык. Она хочет вмешаться, но знает, что безопаснее будет держаться на расстоянии от магии. Тем более от магии этих двоих. Внезапно над парой взвиваются алые языки чистой энергии. Трещит забор, ссыхается плющ и травы под ногами колдуний, трещит скамейка, пока не ломается, рассыпаясь на доски. Земля исходится трещинами. Гермиона не может вырваться из-под власти Беллатрикс, но она изобретательна и сильна. Макгонагалл видит, как один из языков, взвившихся над женщинами, обращается хлыстом и в мгновение обвивается вокруг шеи Беллатрикс. — Ты не сможешь сдерживать меня вечно! — Гермиона взглядом контролирует ту часть магии, которую ей удалось освободить от заклятия Беллатрикс. Блэк хрипит и краснеет от удушения. Чья-то жизнь в руках Гермионы, и эйфория охватывает каждую клетку её сознания. Ещё немного, ещё немного… Она осекается: «Ещё немного и что?» Не успевает она с ужасом осознать, что снова потеряла контроль, как Беллатрикс, замечая задумчивость девушки, наотмашь бьёт воздух рукой, отчего Гермиона взлетает в воздух и падает на землю. Блэк тяжело дышит. Этого не должно было произойти. Она смотрит вокруг, замечая урон, который они нанесли. Она принимается восстанавливать скамью и забор, но на восстановление растений у неё не хватает терпения. Гермиона приподнимается на локтях и выглядит смертельно напуганной. Она видит покраснения на шее Беллатрикс, видит глубокие трещины в земле и почерневшие травы. «Снова», — проносится у неё в голове, прежде чем она замечает Минерву, замершую в стороне. — Я… Мне так жаль, — Беллатрикс оборачивается на звук знакомого голоса. Взгляд её опасен и кровожаден, но она быстро отводит его от Гермионы, задевшей её чувства, напавшей на неё. — Мама, всё в порядке? Мы слышали крики, — высовывается из дома Льюис, а из-за его ноги — Тельма. Макгонагалл оборачивается и добродушно улыбается. — Всё в порядке, дети. Гермиона споткнулась и больно ударилась. Вам не о чем беспокоиться, отправляйтесь заниматься, — дети послушно кивают и возвращаются к своим делам. Беллатрикс проносится мимо Гермионы, не обращая на неё внимания, останавливаясь на мгновение возле Минервы. — Я возмещу убытки позже, — подолы её чёрной юбки развеваются. Блэк скрывается за калиткой, пока Гермиона поднимается на ноги. Минерву сложно напугать, но она переживала, как бы эти двое не навредили друг другу. В качестве извинений Гермиона силится закрыть трещины в земле, однако у неё трясутся руки, и паника нарушает дыхание и пульс. Она садится на скамью, смотря в одну точку. Помедлив, Минерва опускается рядом. — Все совершают ошибки, маленькая Григ, — и по-матерински кладёт руку ей на плечо. — Все совершают ошибки, — повторяет она, ощущая, как Гермиону бьёт крупная дрожь. — Что мне делать? — Гермиона боится саму себя.