пещера девичьих стонов

Carl Orff — Carmina Burana: O Fortuna Кенина, как предполагала Гермиона, выздоравливает, и у девушки появляется больше свободного времени. Выждав некоторое время, как и советовала ей Макгонагалл, Грейнджер направляется к Беллатрикс: если раньше её мучило чувство вины, то теперь она не находила себе места и все ее мысли были только об одном. Она стучится, но приглашения не следует, хотя она слышит, как Блэк спешно умывается. — Беллатрикс, я знаю, что ты внутри, — говорит Гермиона, прижимаясь к двери. — Прошу, впусти меня, — ответа не следует вновь. Девушка на свой страх и риск решает отворить дверь. Медленно, чтобы у Блэк было время отказать. Беллатрикс мечется по дому, явно взбешённая чем-то. На подбородке Гермиона замечает кровь, которую женщина пыталась смыть. — Я хотела поговорить, — Беллатрикс сгибается, словно у неё адски болит живот. — С тобой всё в порядке? Я могу чем-то помочь? — Блэк замирает, держась за живот одной рукой, другой опираясь на столешницу. Она глубоко дышит. — Бе… — Убирайся! — Блэк рычит. Гермиона слышала этот голос раньше: повелевающий. — Беллат… — Гермиона всего лишь хотела извиниться. Она может помочь с болезнями, Беллатрикс стоит только попросить. Блэк оборачивается, и девушка замолкает: белки Беллатрикс оказываются полностью чёрными, вены выступают по всему телу, где кожа обнажена. Гермионе кажется, что перед ней не человек — разъярённый зверь. — Убирайся! — кричит Беллатрикс, и посуда в шкафах, и окна дребезжат. Любого её магия уже выпроводила бы из дома, но не Гермиону. Девушка лишь замечает воздух, разряженный магией. — Я могу… — Вон! — и по чёрным глазам Беллатрикс пробегают синие волны. Они замирают, но Блэк видит, что девушка не слушает её приказа, не подчиняется её магии. — С дороги, девочка! — и бросается вон из дома, задевая гостью плечом, оставляя наедине с собой. Гермиона боится. Она не знает, что случилось с Блэк, почему кровь была на её подбородке, почему женщине было больно и почему в её доме пахнет сырым мясом и кровью. Она уходит, решая не поддаваться любопытству. Беллатрикс бежит. Бежит к лесам, в самую глушь. Ноги сами ведут её давно изученными тропами. Птицы разлетаются, ощущая приближение чего-то могущественного, находящегося на грани срыва. Звери, чувствуя угрозу, прячутся в норы. Блэк кричит, и магия, выходящая с криком, ломает ветви. Ведьма не останавливается ни на миг. Размахивает руками, высвобождая гнев. Сухие деревья падают и вспыхивают, как спички, мгновенно обращаясь в пепел. Беллатрикс бежит, бежит. Вскидывает руки, и деревья с грохотом валятся наземь. Ей необходимо разрушение. Ей необходимо выплеснуть эмоции. Облака над её головой оборачиваются грозовыми тучами. Она преодолевает болота и чащобы, и где бы ни ступала её нога, что-то падает, ломается, загорается, дымится, вскипает. Блэк выбегает из леса, оказываясь на богом забытом пляже, и бросается в воду. Бросается, надеясь остудить свой пыл. Рыбы расступаются перед ней. Она плывёт, плывёт сколько может. Островок, на котором чайки устроили колонию, приходится ей по вкусу. Она вылезает, и вся стая взвивает в небо, истошно вопя, оставляя гнёзда. Беллатрикс идёт, по колено увязая в трясине, а после возводит руки к небу, и молния разрезает небо. Раскат грома не заставляет себя ждать. Небо плачет, и Беллатрикс плачет вместе с ним. Где-то на берегу Гермиона слышит приближающуюся грозу, и отворачивается от окна, пока сумасшедший нечеловеческий голос не шепчет в её голове: — Я могла бы месяцами заставлять небо изрыгать молнии, а землю дрожать! Прочь, девочка, прочь! Минерва, занятая сломанными снастями, поднимает голову, видя всполохи приближающихся молний. Она знает, что это Беллатрикс беснуется. Она надеется, что ей станет легче.

…

Agnes Obel — Its happening Again Johannes Bornlof — Burned Letters Гермиона уходит в себя, забывая про окна, которые решила помыть. — Беллатрикс никогда не говорит о том, что чувствует, особенно о том, что расстраивает её или выводит из себя, — вспоминает девушка слова Макгонагалл. — То, что ты описываешь, походит на вспышку гнева. С ней случается такое, и этому есть причина. Возможно, когда-нибудь она расскажет тебе. Гермиона не замечает, как Джинни входит в её дом и наблюдает за ней, замершей с тряпкой в руке. — Ворон считаешь? — нарушает затянувшуюся тишину Уизли. Грейнджер вздрагивает, возвращаясь к реальности. — Я стучала! — сразу же уточняет Джинни и ставит корзину на стол. Ароматный запах разносится по дому. — Мама узнала, что я решила помочь тебе, и наказала мне передать тебе это, — Гермиона смотрит на гостинцы, не зная, чем заслужила такую заботу. — Да брось, маме нравится заботится о тебе! — Джинни достаёт кусок пирога и принимается жевать. — Ну и о чём же ты мечтала? Неужели пара дней, проведённых с Виктором, заставили твоё сердце ёкнуть? — Уизли садится на стул, не сводя глаз с подруги. Гермиона откладывает тряпку, зная, что Джинни не приступит к работе, прежде чем не услышит подробный ответ, избегать которого уже явно не имеет смысла. — Я думала о Беллатрикс, — решает она зайти издалека, не осмеливаясь доверить Джинни тайну о магии или о её сокровенных чувствах к женщине. Джинни фыркает. — Мы… подрались… — Гермиона виновато склоняет голову. Уизли чуть не выплёвывает пирог. — Подрались? — её брови ползут вверх. Драки можно было ожидать от Блэк, но не от безобидной Гермионы. — Я хочу знать подробности этой схватки! — Я… мы… Макгонагалл… предложила нам пообедать у неё… — Джинни всплескивает руками. — Там была Макгонагалл? Вы подрались при Макгонагалл? Почему вы ещё живы? — Гермиона жмурится. — И мы… повздорили, а потом… Она пыталась успокоить меня, но я была так зла… Джинни, я напала на неё… — Гермиона сжимает грязную тряпку, не заботясь о том, что серые капли стекают по её рукам. Джинни откладывает пирог и направляется к подруге. — Если бы я каждый раз так убивалась, когда с кем-нибудь дралась, я бы точно была бы мертва, — она кладёт руку на плечо Грейнджер, понимая, что для Гермионы драки — что-то непривычное и ей несвойственное. Видя, что девушка корит себя за содеянное, она продолжает. — Если ты ввязалась в драку, значит, Беллатрикс сильно тебе насолила… Или ты набралась этого от меня, — Гермиона грустно улыбается. — А теперь давай сюда тряпку, мы приведём этот дом в порядок! Джинни, прожив всю жизнь в большой семье, умеет всё и с радостью делится с Гермионой знаниями о том, чем лучше кормить «глупых куриц», помогает разобраться с тёмным и холодным погребом, в котором поселились пауки. Её глаза озорно сверкают, когда, смахнув паутину, она обнаруживает алкоголь, но не прикасается к нему, хотя и берёт с Гермионы обещание, что когда-нибудь они повеселятся. — Помнишь тот спор, который мы заключили с Лавандой? — Джинни обнаруживает в мешках вещи Федры, которые Гермионе оказались не нужны, и, получив разрешение, примеряет некоторые из них. Гермиона помнит, что в ночь танцев, когда Джинни вернулась со свидания с Дином, они с Лавандой долго о чём-то спорили. Уизли отмахивается. — Я проиграла и теперь должна ей свидание с Роном. Представляешь? — она усмехается. — Пока Рон пускает слюни по тебе, Лаванда делает всё, чтобы увести моего золотого братца. Ха! Вот с кем бы стоило затевать драку! — Гермиона хочет возразить, но Джинни не даёт ей пожурить себя. — Я устрою им чудесную встречу под звёздами! Но если они не позовут тебя на крестины маленького Уизли, не обижайся на меня! — девушки смеются. Джинни откладывает одежду, довольная выбором. Оставшиеся вещи было решено принести Отцу Грюму, чтобы он раздал их нуждающимся. — Флёр пришла в себя, — озорство исчезает с лица Джинни. Гермиона беспокоится о том, как она. — Ей значительно лучше, да. Никто не говорит мне, из-за чего это случилось с ней, но что бы это ни было… она ничего не помнит, — Грейнджер выдыхает с облегчением. — Она выглядит счастливой, знаешь?! Представляешь, они назвали сына Луи… Как будто в мире не существует нормальных имён, — все знали о французских корнях Флёр, хотя её семья переселилась в Шотландию несколько веков назад. Их разговор прерывает внезапный звон колокола. Гермиона никогда прежде не слышала этот звук здесь. — Поче…? — Джинни оставляет вещи и направляется к выходу. — Так Дамблдор созывает нас. Видимо, ему есть что сказать, пойдём! — она хватает подругу за руку и тащит её в неизвестном направлении, чем Гермиона остаётся недовольна. — Зачем ему это? — Джинни оборачивается, принимая во внимание, что Гермиона до сих пор не осведомлена обо всех порядках, царящих в деревне. — Летом большинство жителей ни в чём не нуждается, но этот старик сильно нас выручал в зимы: спасал от голода и холода. Брр! — Гермиона хмурится: она совсем забыла про зимы. — Он также решает споры, когда они затягиваются. Он может быть рассудительным! Иногда мне кажется, что он знает всё… Гермиона осматривается, когда они останавливаются: действительно, жители деревни собираются, не понимая, что стало причиной для собрания. Дамблдор призывает собравшихся к тишине и приветствует. — Мы собрались сегодня здесь, чтобы я сообщил вам известие, заставшее меня врасплох! — очки, смешно нахлобученные на нос, спущены, и он обводит взглядом жителей, не задерживаясь ни на ком. Гермиона замечает поодаль от толпы Беллатрикс, скрестившую руки на груди. Кажется, она всё ещё рассержена. — Как вы знаете, на нашей территории проживает монстр, — Джинни наклоняется к Гермионе и принимается шептать. — До того, как Дамблдор стал старостой деревни, монстр устраивал кровавые бойни, оставляя изувеченные трупы повсюду. Моя бабушка рассказывала об этом! Как ночами на деревню налетал холодный ветер, а потом наступал холод и тьма, — Гермиона не разбирает, что говорит Дамблдор. — Когда был выбран Дамблдор, нам были выделены средства на строительство церкви. Конечно, все говорят, что именно благодаря этому удалось заключить соглашение с монстром, но все знают, что это дело рук Дамблдора. Мы не знаем как, но это его заслуга, что умирают не все, а лишь некоторые. Без него мы все были бы мертвы, — как только Джинни заканчивает свой сбивчивый рассказ, Гермиона догадывается: Дамблдор тоже владеет магией. Однако умело это скрывает. Видимо, благодаря этим навыкам ему удалось установить контакт с монстром, но также очевидно, что у него не хватило сил остановить его. — Я был избран в качестве следующей жертвы… — заканчивает монолог глава деревни, и толпа вздыхает, замирает. «Сегодня ночью», слышится шепоток. «Сегодня ночью». Джинни сжимает руку Гермионы и тащит её прочь из толпы, что оказывается верным решением, так как люди начинают кричать и обступать Дамблдора. — Это очень плохо! — рассуждает Джинни. — Очень-очень плохо! — Гермиона знает, что жеребьёвка имени происходит между женскими именами, и это всегда случайность, а не намеренный выбор. Однако имя Дамблдора было выбрано самим монстром. Значит ли это, что тот сказал об этом Альбусу лично? Значит ли это, что с монстром можно было договориться? И если ему подходят не только девушки, то почему ему не подходят животные? Можно было бы откупаться скотом. Пока Джинни ходит из стороны в сторону, размышляя о том, кто же станет приемником Дамблдора, из толпы выходит темноволосая женщина. — Мисс Грейнджер, — окликает её Скильдрих Снейп, и Гермиона выныривает из мыслей о том, как ей добраться до монстра. — У Вас найдётся минутка? «Чёрт подери, а этой женщине что нужно от Гермионы?», — думает Джинни.