пещера девичьих стонов

Theodor Bastard — Volchok Aurora — Potion for love — Сосредоточься, — Гермиона держит глаза закрытыми: заклинания даются ей легко, однако ей едва-едва удаётся контролировать их. За это утро она уже не сосчитать, сколько раз извинилась перед Беллатрикс, наверное, не меньше сотни: вокруг неё постоянно что-то взрывалось, ломалось и трещало. — Контролируй это! — Блэк давит, пока что не сильно, но достаточно, чтобы Гермионе стало некомфортно от постоянных напоминаний. Беллатрикс видит потенциал девушки, ощущает его кожей, всем своим нутром, и ей хочется, чтобы подобная сила была обрамлена безупречным мастерством её обладательницы. Для этого Гермионе нужно научиться контролировать магию, но она так боится, что прячет их, и все её силы оказываются погребены где-то внутри, пока, не повинуясь собственной воле, не вырываются, как это было, когда Грейнджер напала на Блэк. — Давай, девочка, неужели это так сложно? — это призвано раззадорить, разозлить Гермиону, и срабатывает: земля снова разламывается под её ногами с оглушительным треском. Беллатрикс не отходит. — Я разве просила тебя устраивать землетрясение? Держи глаза закрытыми! — строго предостерегает она, и Гермиона подчиняется. — Соберись! Ещё раз! Беллатрикс заставляет девушку ускорять рост растений, но из-за того, что магия Грейнджер была заперта всё это время: у неё получается вырастить гриб размером с куст, даже больше. Блэк не помогает ей, наставляя, как исправить ошибку. Волны, похожие на молнии, бьют от Гермионы в разные стороны, выжигая травы, задевая стволы деревьев, отчего щепки летят в разные стороны. Блэк возводит защитный купол над ними, чтобы их ничто не могло ранить или задеть. Она ждёт. Гермионе всего лишь нужно обрести немного внутреннего спокойствия. Девушка чувствует, что что-то идёт не так, но слишком сосредоточена на ощущениях, чтобы слышать, как расходится вокруг неё земля. Она думает: что бы сделала Беллатрикс на её месте? Ответ приходит не сразу: Беллатрикс бы представила себе конечный результат, и лёгким, почти незаметным движением исполнила бы задуманное. Гермиона прислушивается к телу и немного выворачивает кисть. Блэк звучит обеспокоенно. Девушка вдыхает поглубже, выпрямляется: поток, исходящий из неё, поистине ослепляющий, начинает лишь слабо мерцать. Гриб, наконец-то, медленно, рывками, но уменьшается. — Плавнее! Вот так, — подбадривает Беллатрикс, наблюдая, как Грейнджер нащупывает свои способности, пытается доверять инстинктам. Гермиона открывает глаза и не понимает, какой именно гриб был до этого деформирован её усилиями. Блэк улыбается. — Меньшего я от тебя и не ожидала! — её рука ложится на плечо девушки, она долго смотрит ей в глаза. — Пойдём, я покажу тебе. Идут долго, идут молча, и Гермиона предвкушает что-то захватывающее и грандиозное: возможно, Беллатрикс покажет ей какое-то страшное сильное заклинание, и девушка снова удивится, насколько та мастерски владеет волшебством. Она сгорает от нетерпения, и время, проведённое в пути, даётся ей с трудом. Слепо следуя за Блэк, Гермиона замечает, что повсюду пахнет смолой и разнотравьем, жуками и почвой. — Чтобы твоя магия подчинялась тебе, — внезапно оборачивается Беллатрикс, замирая, — тебе надо, — она подчёркивает тоном необходимость, — выпускать её время от времени, пока ты полностью не научишься контролировать её, — Грейнджер не успевает задать ни одного вопроса, так как Блэк снова пускается в путь, пока они не оказываются на поляне, а перед их взором не расстилается небольшое озеро, будто бы скрытое нависающими над ним тоненькими деревьями со склонёнными к воде стволами. — Идём, — снова призывает Блэк, и они пробираются сквозь заросли, пока не останавливаются на крохотном клочке земли, усыпанной песком. Места так мало, что им приходится стоять практически вплотную. Гермиона настолько обескуражена красотой этого доселе ей неизвестного места, что не обращает внимания на отсутствие расстояния между их телами. — Здесь так… — вдохновлённо начинает она. — Удивительно спокойно, — заканчивает за ней Беллатрикс. — Я скрыла это озеро зарослями, чтобы глупые деревенские дети не испортили, — женщина замечает, что за ней с недавнего времени пристально наблюдают, разглядывая движение каждого мускула на лице. — Они всегда портят то, к чему прикасаются, я не могла этого допустить! — пожимает Блэк плечами. — Итак, — хлопок нарушает мистическую атмосферу, и Гермиона действительно возвращается с небес на землю. — Отпустить свою магию, позволить ей течь по своим венам, пташка, ты понимаешь, что это значит? — Грейнджер кивает, но страх застывает у неё в глазах при одном упоминании о «высвобождении» всего потока силы. Беллатрикс закатывает глаза. — Хорошо, — и, помедлив, добавляет, — Я покажу. Блэк закрывает глаза и вдыхает, сосредотачиваясь. Ветер, взявшийся из ниоткуда, треплет её волосы, закрывая лицо. Она вытягивает руки перед собой, и из них струится лазурный свет. Гермиона, зачарованная, не отрывает взгляда от действа. Озеро медленно затягивается льдом, слой за слоем. Похрустывает, словно поёт. Крепнет. От него исходит холод, и мурашки бегут по обнажившимся предплечьям Беллатрикс. Когда льда становится так много, что по нему, наверное, может перейти даже стадо, Блэк делает какой-то воздушный жест, и купол заклятия, отпугивающего нежелательные взгляды, взвивается ввысь, растворяясь в воздухе невидимой пеленой. Беллатрикс протягивает Гермионе руку. Идти по льду среди жаркого лета оказывается чем-то новым и неожиданно приятным. Ноги Гермионы разъезжаются, и она стискивает предложенную руку. Вместе они доходят до середины озера, и Грейнджер озирается, восхищаясь зрелищем. Снова. — Я чувствую нежность, — озвучивает она свои мысли. — В каждом дюйме этого льда, — Беллатрикс смотрит на вертящую головой Гермиону. — Магией можно выразить не только ярость, — тихо говорит она. Их взгляды встречаются, и Гермиона улыбается. Закрывает глаза, как недавно делала это Беллатрикс, вдыхает. Её руки сами собой складываются в причудливый знак, и туман, густой и плотный, наползает на замёрзшее озеро, и Беллатрикс чувствует. Чувствует, что этот туман наполнен заклинанием радости, распространяющейся по ней с каждым новым вдохом. Гермиона воздействует. Не беснуется, не сжигает: контролирует и колдует. Радость заполняет Беллатрикс, и у неё не остаётся сил ни на что, кроме наслаждения: Гермиона, как солнце, источающее лучи: вложила в заклятие свои чувства, распространив их. «Неужели она действительно так чувствует?» — размышляет Блэк, не отдавая себе отчёта, что её губы растягиваются в блаженной улыбке. «Гермиона», — пробует её имя на вкус Беллатрикс. — Беллатрикс, — вторит Гермиона, не сводящая глаз с женщины. Блэк осознаёт, что озвучила предыдущую мысль. Невозможно сопротивляться теплу, распространяющемуся от живота к груди. Оно обнимает плечи, и Беллатрикс чувствует бусины-слёзы, вызревающие у глаз. Так хорошо она не ощущала себя, наверное, вечность. Нежность. Нежность растекается по воздуху, пробираясь под кожу. Блэк сконфужена: это состояние делает её уязвимой, она не хочет этого, но ей так хорошо. Гермиона смотрит на неё неотрывно, всепоглощающе, словно впитывает каждую секунду происходящего, словно хочет отдать всю свою любовь к миру, к солнцу, теплу и свету. Беллатрикс сжимает скулы, и это ощущается неправильным. Гермиона делает шаг к ней, настолько медленно, насколько только может, чтобы Блэк могла отступить. — Гермиона… — молит, предупреждает Беллатрикс. Гермиона взмахивает рукой, и в тумане рождаются узоры цветов и различных птиц. Они начинают двигаться. — Беллатрикс… — Гермиона приближается, неумолимо и нещадно, и Блэк не может ей отказать. Они стоят друг напротив друга, на замёрзшем озере, в клубах голубоватого тумана, в котором цветут волшебные цветы и летают птицы, окруженные магией, мягкостью и тишиной, пронзающей тишиной. Гермиона поднимает руку, желая коснуться лица Беллатрикс. — Ты не должна делать это, — почти шепчет Блэк, и рука замирает рядом с её кожей, посылая незримые импульсы. — Но я хочу, — женщина закрывает глаза, часто дышит, но выталкивает слова из своей груди. — Я делала ужасные вещи, Гермиона, — Гермиона качает головой. Она искренне считает, что это не имеет значения, потому что нынешняя Беллатрикс не способна на реальное зло, лишь на мелкие пакости. Блэк точно знает содержание размышлений Грейнджер. — Я пытала, убивала, изде… — Повторила бы ты это снова? Сейчас? — Гермиона сплетает пальцы под грудью, и облачные лошади скачут за её спиной. Беллатрикс с трудом сдерживает слёзы. — Нет. Теперь нет… — боль отражается в каждом слове. — Тогда почему? — Блэк поднимает голову, чтобы взглядом найти птиц, протягивает к ним руки, и они становятся чёрными, истекающими грязью, и падают между ними, оставаясь пятнами на льду. — Потому что я не больше грязи у наших ног, — ей удаётся сбросить с себя заклятие Гермионы, и пустота снова настигает её. Раздирает, вгрызается, снедает. — Это неправда! — возражает Гермиона. — Ты столько раз помогала мне, ты… ты… — Беллатрикс хочет возразить, но замолкает, прислушиваясь. — В… — Щ! — Блэк внимательно слушает тишину. — Тебе не обязательно отталкивать всех, кто желает тебе добра… — Гермиона не понимает, зачем Беллатрикс пытается заставить её замолчать. — Кто-то кричит! — Блэк бросается прочь из тумана, и лёд трещит на противоположной стороне озера, и туман рассеивается. Гермиона спешит за ней. — Что? Кто? Что? — магия тает под её ногами. Внезапное разрушение заклятий огорчает её. Блэк берёт девушку за плечи, резко разворачиваясь: лёд, как и туман, не принадлежащий ей, замирают, вторя её желаниям. — Я не отталкиваю всех, кто желает мне добра, но ты не знаешь, на что я действительно способна! За многие вещи ты бы возненавидела меня или убила, если бы у тебя был шанс. Никто не может любить кого-то вроде меня! — сказанное в спешке поражает Гермиону. От Беллатрикс исходит раздражение, но также очевидно, что она не шутит и не преувеличивает. Женщина встряхивает Гермиону. Вырывая из мыслей. — Кто-то кричит, девочка! Ты собираешься стоять здесь? — Беллатрикс почти бежит в только ей известном направлении, Гермиона следует за ней, не понимая даже, что чувствовать и как реагировать. По мере того, как они отдаляются от озера и приближаются к береговой линии, Гермиона слышит плеск волн, разбивающихся о камни. Холм загораживает обзор, но Грейнджер уже знает, что там, среди камней, кто-то есть. — Каким идиотам пришло в голову купаться на этом берегу? — Беллатрикс не ворчит, она злится: этот пляж не пользовался популярностью с тех пор, как много лет назад здесь утонуло несколько детей, решивших поиграть в пиратов. Берег был разделён на две части, и течение в этом месте всегда было бурным, а отовсюду торчали острые камни. Беллатрикс и Гермиона взбираются на холм, и спуск с него устлан камнями, по которым Блэк идёт, перепрыгивая препятствия, словно была рождена среди камней. Двигается так плавно, словно находится в своей стихии. Гермиона замирает на вершине, замечая копну рыжих волос. «Джинни?» — проносится у неё в голове, прежде чем Беллатрикс оглушительно кричит человеку вдали: — Не приближайся к воде! — но волны заглушают её предостережение, и откуда-то из-за волн на мгновение появляется чья-то голова. Кто-то из семейства Уизли, если судить по цвету волос, бросается на помощь прямо в пучину бессердечных волн. Беллатрикс чертыхается такими словами, что сам дьявол завидует черноте её ругательств, но она не замирает, как Гермиона, и бросается к воде, толком не различая силуэты, зная только, что в этих водах не выживают.