пещера девичьих стонов

Trevor Morris — Killing Horik Danheim — Ulvekald Волны, врезаясь в заточенные веками горные породы, обточенные со всех сторон наподобие копий или штыков, рассыпаются на сотни капель. И это место, застывшее в этом виде так давно, что ни один из людей не сможет точно сказать, принадлежит воде. Она владеет этим местом, и все должны это знать. Беллатрикс знает: у моря есть своя воля. Оно гордое и своенравное. У неё нет настроения, а главное — времени считаться с его волей. Она бросается в воду в одежде и в обуви, не думая ни о чём, кроме тех людях, подростках, совершенно лишённых мозгов, которые борются со стихией, им неподвластной. Слышатся вскрики, кашель, мольбы о помощи. Волны подхватывают Беллатрикс, и море выталкивает её на берег толчком. Гермиона впервые видит такую огромную волну, прижимающую Блэк к земле неизмеримой силой, рычащую, как огромное чудовище. От боли у Беллатрикс темнеет в глазах: она сильно ударилась головой. Она знает: эти дети — лишь игрушки волн, тряпичные куклы и только, и как только их ступни коснулись воды, их судьба была предрешена. Гермиона торопится помочь Беллатрикс встать, не понимая, почему море так реагирует на Блэк, но в спешке она оступается и скатывается с холма, а Беллатрикс, тем временем, встаёт, словно и не было никакого удара. Блэк подходит к кромке воды, и та шипит, как змея, исходится рябью, пенится. — Расступись! — кричит Беллатрикс, но море стискивает подростков в крепких смертоносных объятиях. — Я не намерена играть в твои игры, — такую ярость Гермиона слышит второй раз в жизни от Беллатрикс. Женщина взмахивает рукой непонятно, неожиданно, резко, и кричит снова, взмахивая рукой. — Отпусти их! — молния, небольшая, но достаточно мощная, вырывается из воздуха и попадает в самый большой камень, отчего он разламывается, и часть его с грохотом опускается в воду, вдали от тонущих. — Ты ответишь мне за это! — шепчет Беллатрикс и снова бросается в воду, которая покорно расступается перед ней. Её чёрные волосы исчезают в волнах, но вскоре она выныривает где-то вдалеке, приказывая кому-то из тонущих схватиться за её плечо. Гермиона, не раздумывая, тоже бросается в воду, умоляя грозные воды впустить её. Она ныряет, надеясь, что милость стихии распространится и на неё, и стихия, кажется, даже способствует ей. Она не видит второго человека, не может слышать и решается на отчаянный шаг: ныряет так глубоко, что барабанные перепонки болят от давления. С закрытыми глазами она выбрасывает поисковую магию, и это срабатывает: Грейнджер начинает чувствовать слабые движения и толчки где-то правее от себя. Она плывёт, не выныривая, пока вокруг её головы образовывается шар, наполненный воздухом. Гермиона не знает: плоды ли это её магии или особенное отношение моря к ней. Вскоре она замечает ноги: какая-то девушка барахтается, едва успевая хватать ртом воздух, захлёбываясь, булькая и кашляя. Гермиона выныривает невдалеке от неё. — Я здесь! — но ей не перекричать рокот волн. Ей приходится заклинанием заставить девушку увидеть её. Незнакомка виснет у неё на шее, душа и топя их обеих. Волны подхватывают их и несут на горбатых спинах к суше, подталкивая к земной тверди. Гермиона, наглотавшись морской воды, сама заходится в кашле, девушка же, всё время висевшая у неё на спине, лежит без чувств, но дышит. Рядом Беллатрикс сидит подле… Рона. Гермиона встряхивает головой. Незнакомкой, чуть не убившей их обеих, оказывается Лаванда. Оба спасённых абсолютно голые. — Их надо отнести домой! — между чертыханиями и ругательствами командует Блэк, подхватывая нагого Уизли на руки, будто он весит не больше кошки или щенка, пока тот бормочет что-то невразумительное. Гермиона пытается проделать тот же трюк с Лавандой, но чуть не роняет беднягу. Блэк, заметив это, заставляет Лаванду парить в воздухе. — Сделай вид, что несёшь её, — и направляется в сторону дома Уизли. Гермиона скорее обнимая, чем неся, следует за ней. Когда вдалеке начинают маячить знакомые крыши, Гермиона осознаёт, что они несут двух полностью обнажённых молодых людей, и это может плохо повлиять на их дальнейшую судьбу. Она ускоряется, окликает Беллатрикс, поглощённую агонией. — Беллатрикс, — женщина не оборачивается, не замедляет шаг. Гермиона замечает, что Блэк шепчет что-то, едва выталкивая воздух из лёгких от злости. — Так много способов умереть, и они выбрали такой идиотский, — Гермиона осознаёт, что Беллатрикс бормочет с того самого момента, как вышла из воды. — Беллатрикс! Нам не стоить нести их в таком виде в дом Уизли! Что скажут люди? — Блэк замирает. — На пороге смерти последнее, о чём стоит думать: в каком виде ты предстанешь перед людьми, заботящимися о тебе больше, чем о себе. Посмотри на них! — Беллатрикс почти срывается на крик, но вместо этого лишь продолжает идти. — В них больше воды, чем в нашем колодце! Извлеки её, пока не стало слишком поздно! Замедли время! — она говорит лихорадочно, и Гермиона не понимает, о чём идёт речь. Гермиона чувствует сквозь гул сердца, бьющегося где-то в висках, что Беллатрикс поддерживает жизнь в обоих чуть не утонувших. Беллатрикс, должно быть, тратит много сил на такое количество заклятий, но ей, кажется, это даётся без особого труда. В дом Уизли Блэк входит, отпинывая дверь. — Рональд Уизли! Где ты был…? — Молли так и замирает с тряпкой в руках, бледнея от вида сына, бледного и обнажённого, с синеющими губами, в руках Беллатрикс. Она поднимает взгляд на Блэк, и в этом взгляде читается лишь немая мольба: «Помоги ему! Спаси моего сына!». Беллатрикс укладывает Рона на скамью, Гермиона опускает Лаванду подле. — Гермиона! — призывает её Беллатрикс, отходя от подростков. Грейнджер делает несколько простых движений, и Лаванда кашляет, выплёвывая воду. После такого же массажа и Рон откашливает всю воду. Молодые люди дышат тяжело, не понимая, где они. — Одежду смыло водой! — произносит Беллатрикс тихо, но Молли слышит. — Купались в бухте мертвецов! — она наблюдает за тем, как Гермиона сжимает руки миссис Уизли, спрашивая, где та хранит тёплые одеяла и травы для чая. Молли не слышит её, пока Гермиона не заставляет её слышать её, понимать её, возвращает в чувства. Они вместе укутывают молодых людей. Беллатрикс стоит, не двигаясь, прижав руку ко рту. — Мам… — Джинни замирает на пороге, вертя в руках очень странный предмет, на который, впрочем, никто не обращает внимания. Девушка, замечая брата, лежащего на скамье, бросается к нему, роняя то, что принесла. — Что с ним? — она берёт его за холодную руку. — Его трясёт! — Джинни забывает дышать. Гермиона обнимает её за плечи. — С ним всё будет хорошо, с ними обоими! Опасность миновала, Джин, — она отводит подругу в сторону, но Джинни не перестаёт смотреть на брата. — Что случилось? — шепчет она, чтобы Молли не услышала ничего. — Бухта… Мертвецов? — Джинни закрывает глаза, и лицо её искажается болью. — Что…? — Это моя вина, Миона! Моя! Они должны были быть на пляже, западном пляже, на свидании, но они пошли… — Гермиона выводит из дома Джинни. — Зачем они пошли в бухту мертвецов? Я же сказала Рону идти к западному пляжу! Что…? — Гермиона встряхивает её, держит за плечи. — Джинни! С ними всё хорошо! С Роном всё в порядке! Он будет жить! — младшая Уизли смотрит на неё, сжимая руки на её плечах, после чего резко обнимает Гермиону. Сжимает так, что воздуха не хватает обеим. — Спасибо! Спасибо! — ещё яростнее шепчет она. — Ты снова спасла… Спасибо!

…

— В бухте мертвецов? — Макгонагалл вопит так, что, наверное, даже соседи слышат. — Какого дьявола они оказались там? — Беллатрикс устало мотает головой: неразумные дети спасены, и больше знать ей не хочется ничего. Она делает глоток виски, щедро разлитого Минервой, и продолжает молчать. — У них была… встреча, — Гермиона морщится от вкуса напитка, обжигающего горло, не понимая, зачем люди вообще пьют это. — О! — Макгонагалл закатывает глаза и стонет. — Молодые! — она растирает виски, не понимая, как Уизли и Браун вообще додумались устроить так называемую «встречу» в месте, где встречались только со смертью. — Хорошо, что вы двое оказались рядом! — Макгонагалл переводит взгляд с одной женщины на другую. — Как Молли? — обращается она к Гермионе. — Она ухаживала за ними обоими, пока миссис Браун не появилась, чтобы забрать дочь и не поблагодарить нас и миссис Уизли за спасение и заботу, — Минерва кивает, качает головой. Молчит. — В конце концов, все живы, — она произносит тост и пьёт до дна. То же самое делает и Беллатрикс, погружённая в собственные мысли. — Это… могло закончиться гораздо хуже! — Беллатрикс хмыкает. Уголки её губ судорожно подрагивают. — Они могли умереть, — Блэк доливает себе виски и снова выпивает их залпом. И снова повторяет действия. — За жизнь, — она поднимает сосуд, — И смерть, — и осушает его. — Белла… — Минерва хочет попросить её остановиться напиваться, но у Беллатрикс лишь загораются глаза. — Нельзя подвергать себя такой опасности, пока у тебя есть те, кто будет оплакивать тебя! — шипит она, и пламя пляшет в её взгляде, и она снова улыбается, безумно и даже болезненно. — Слышала бы ты, какие песни распевала мне Молли Уизли за спасение её сына! О, тебе стоило быть там, чтобы услышать, увидеть. Мне не поверят! — Беллатрикс смеётся. — Никто не поверит, — и снова становится угрюмой. Гермиона рассматривает Беллатрикс: её беспокоит то, как Блэк реагирует на произошедшее, на близость смерти к людям, не близким ей. — Я бы отдала большее, чтобы увидеть, как ты спасаешь Рональда, — горько усмехается Морской Дьявол. — Голые? Они ведь оба были голыми?! — Гермиона кивает. — Ха! И ты говоришь мне о «встречах» так, будто я не знаю… — Беллатрикс встаёт, допивая очередной стакан. — Я собираюсь спать! — она опирается на стол, взгляд её становится затуманенным и тяжёлым. — И если вы не собираетесь сделать то же самое, то я оставляю вас… — Макгонагалл встаёт, обнимает Блэк, желая крепкого сна. Гермиона изъявляет желание проводить Беллатрикс до развилки, и они вместе покидают дом Минервы. — Почему море слушается тебя? — спрашивает Гермиона, как только они оказываются на достаточном расстоянии от жилища Макгонагалл. Беллатрикс громко фыркает. — Меня слушается всё! Чему я приказываю, разумеется, — игриво добавляет женщина. Гермиона закатывает глаза. — В таком случае… — но Беллатрикс перебивает её. — Хватит разговоров, пташка! Сегодня я не планирую больше ни говорить, ни думать — только пить! — она поднимает невидимую бутыль к небу и достаёт из складок юбки трубку, чтобы убедиться, что та отсырела. — А теперь пожелай мне добрых снов и отпусти на все четыре стороны! — Гермиона открывает рот, чтобы действительно пожелать добрых снов, но внезапно Беллатрикс обнимает её. Её дыхание щекочет девушке шею. — Спи сладко! — шепчет она на ухо и отталкивается от Гермионы, чтобы уйти и раствориться в ночной мгле.