пещера девичьих стонов

Underher — Voyageur Trevor Morris — After the raid — Чтобы удержать два заклинания одновременно, тебе надо думать о них, представлять их, как если бы ты представляла себе… ягоды или фрукты. Не один за другим, а вместе! — Гермиона огорчённо вздыхает: её печалит не то, что ещё многому предстоит обучиться, не сложности, а то, что она обладает силой, чтобы воспроизвести за один раз минимум пять заклинаний, по словам Беллатрикс, утверждающей, что сильным и опытным магам удаётся удерживать по большей мере три; но при этом не в состоянии контролировать даже одно. Сегодня ей следовало переместить воду из ведра в кувшин с узким горлышком, а после — заморозить её. Вместо этого она заморозила полдома Беллатрикс, а когда пыталась разморозить, чуть не развела костёр. Блэк по большей части не вмешивается, позволяя Гермионе самой совершать ошибки и самой же их исправлять. Она лишь наблюдает, комментирует, советует, направляет. — Когда я пытаюсь их контролировать, они словно застывают… — Грейнджер прикусывает губу, вспоминая ощущения: контроль для неё равен запрету. — Как будто… я ограничиваю себя, — она смотрит на Беллатрикс с надеждой, что та подскажет ей, как быть. Блэк лишь вздёргивает бровью, выдерживая паузу. — Смысл заклятий не в том, чтобы показать всему миру, насколько ты сильна, пойми это. Даже в дуэли не столько важна сила, сколько хитрость, отточенность и опыт, — Беллатрикс задаёт немой вопрос, Гермиона кивает. Они уже обсуждали это, и Гермиона поняла, вот только её магия не желала понимать. От глаз Блэк не скрывается внутреннее смятение Грейнджер, накладывающее отпечаток на выражение лица. Она уже знает, что делать с этим. — Я покажу тебе ещё кое-что, идём! Когда Беллатрикс встаёт, Гермиона не сразу может сдвинуться с места: взгляд её остаётся прикован к талии Блэк, затянутой тугим корсетом, к бёдрам, раскачивающимся из стороны в сторону. Она сглатывает, трясёт головой, ругая себя за какое-то ребяческое любование. Словно всю жизнь до этого она не видела красивых людей. «Женщин!» — поправляет себя Гермиона, вставая за Беллатрикс, на плечо которой тут же опускается Хугин. — Я храню их уже много лет, — Беллатрикс останавливается у шкафа, делает взмах рукой, и тот отъезжает в сторону. — Я предлагала их Гарри, но он… не изъявил интереса знакомиться с ними, — Гермиона с интересом наблюдает. Блэк простукивает половицы, после чего поддевает одну, вынимая её, вторую, третью, складывая их подле. В полу оказывается люк. Из бесконечных складок юбки она выуживает ключ, которым отпирает люк и открывает его. Беллатрикс откидывает пряди, упавшие на лицо, поворачивает голову и улыбается Гермионе. — Думаю, тебе понравится! Прошу! — она встаёт с колен, распрямляя юбку, и протягивая руку Гермионе, чтобы та, спускаясь, могла держаться за неё. Это ничем не примечательное прикосновение отдаёт покалыванием в местах, где их кожа соприкасается. Гермиона оказывается во тьме, в тесной маленькой комнатке. Беллатрикс медленно спускается тоже, но прежде, чем её ступни коснутся пола, она едва заметным движением пальцев заставляет зажечься фонарь, стоявший всё это время в выступе в стене. — Здесь холодно, — Гермиона обхватывает плечи. Блэк звучно усмехается, вставая рядом. — Что ж, — Гермиона знает, что у Беллатрикс есть погреб недалеко от дома, как и есть подвал, но о существовании этой подземной комнаты она даже и не догадывалась. — Это моя тайная комната, каюсь, — Грейнджер усмехается тоже. — Здесь, — Беллатрикс протискивается сквозь узкий крохотный проём, отдалённо напоминающий коридор. — Есть вино и скотч, — она указывает на полки с бутылями, каких Гермиона не видела ни разу в жизни. — Вино? — прыгающие лучи света слабо освещают помещение, но Гермиона быстро привыкает к полумраку, запоминая каждую деталь тайной комнаты. — Да, — мечтательно тянет Беллатрикс, любовно рассматривая напитки. — В далёких тёплых странах ягоды растут на кустарниках и плодоносят по несколько десятилетий. Эти ягоды собирают и делают из них варенье и разные напитки. У них есть целые винодельни, представляешь? — Блэк оборачивается на мгновение, чтобы снова вернуть взгляд к бутылям. — Один торговец продал мне хорошую партию, — она оглаживает бока сосуда. — Когда-нибудь ты попробуешь вино, но мы здесь не за этим, — Беллатрикс с трудом делает несколько шагов влево, где в самой стене оказывается расположен причудливый шкаф. — Здесь, — продолжает Блэк, — находятся знания, в которых ты так сильно и отчаянно нуждаешься, — Гермиона вытягивает, как натянутая тетива, едва лишь услышав о знаниях. — Это…? — с трепетом предполагает она, и Блэк распахивается двери странного шкафа. — Книги! — она произносит это с не меньшим трепетом, но победоносно, словно эти книги были самым дорогим её сокровищем. Из шкафа веет теплом, что наталкивает Грейнджер на мысль о том, что Беллатрикс наложила заклятие, поддерживающее нужную температуру для хранения книг, и берёт себе на вооружение этот приём: ей давно стоило сделать нечто подобное для заметок матери и Федры. Блэк достаёт один увесистый фолиант и протягивает его Гермионе. — Кто написал его? — Грейнджер пробегает глазами по содержимому фолианта. — Они о магии! — Беллатрикс кивает. — Их писали великие колдуны, жившие некогда в этих землях. Их переписывали великое множество раз, — она наблюдает, как Гермиона прикасается к буквам, словно, прикоснувшись к ним, можно почувствовать их, как если бы они были рельефными. — За хранение их несколько веков назад меня бы вздёрнули на виселице! — Блэк улыбается этому факту, очевидно, считая, что и у нынешних вершителей правосудия хватило бы причин для прилюдного четвертования её. — Поэтому я советую тебе наложить на них невидимые чары, чтобы никто не мог обнаружить их, — Гермиона подносит книгу к лицу и вдыхает запах, сохранившийся между страниц. Девушка закрывает глаза от блаженства, и Беллатрикс улыбается этому. — Я хочу, чтобы ты ознакомилась с ней, для начала; и если тебе удастся, я, возможно, позволю тебе ознакомиться с остальными! Гермиона сияет от счастья. — Я не знаю, как благодарить тебя! — девушка прижимает это сокровище к груди. Блэк качает головой. — Просто не испорть её, — Гермиона ещё раз вдыхает запах, на этот раз старого переплёта. Из её горла вырывается тихий стон удовольствия. — Она восхитительно пахнет, — шепчет Грейнджер, и Беллатрикс не замечает, что уже не наблюдает за девушкой, а не может отвести взгляд и пялится, как зачарованная. — Кто-то может подумать, что ты в конечном итоге выйдешь замуж за книги, — её голос звучит приглушённо. Гермиона смотрит Блэк прямо в глаза, разделяя один взгляд на двоих. — Тогда… Я скорее женюсь… — Грейнджер не может не признать, что её кожа снова покалывает, а к щекам приливает кровь. Она не может не признать, что специально выдерживает паузу, чтобы добавить фразе двусмысленности. — На них, — Беллатрикс слабо улыбается, потеряв всякий интерес к шуткам. Они молчат, и молчание не выходит ни тяжёлым, ни угнетающим. Гермиона осознаёт, что всё, в чём она нуждается в данный момент — это тепло, исходящее от Беллатрикс. Холод исчезает, будто они находятся не в холодной комнате под землёй, а у самого огня. Двери шкафа закрываются по безмолвному приказу Беллатрикс, чтобы холодный воздух не мог потревожить её несметные богатства, её бесценные книги. Двери закрываются, а они продолжают стоять, не двигаясь, не произнося слова, а между ними происходит незримое таинство. Дыхание Гермионы дробится, отчего грудь вздымается чаще. Она не хочет предпринимать каких-либо действий прежде, чем Беллатрикс объяснит, что именно она чувствует к ней: относится ли она к ней как к другу или… Гермиона закрывает глаза и прикусывает губу. В звенящей тишине она различает негромкий выдох Беллатрикс. Она решает проверить, связано ли это с её действиями или нет, и закидывает голову так, чтобы вся её шея была видна. Волосы осыпаются ей на спину, и луч попадает прямо на кожу. Беллатрикс сжимает ткани юбки: слух Гермионы, все органы её чувств настолько обострены, что она различает и это. Погрузившись в свои мысли и мечты, Грейнджер не замечает, как теряет равновесие, и делает шажок вперёд. Руки Беллатрикс подхватывают её, оказываются на бёдрах. От прикосновения Гермиона распахивает глаза. — Когда ты смотришь на меня… вот так, — Гермиона говорит тихо, не спеша, не разрывая зрительного контакта. — Мне сложно поверить, что ты не хочешь… — ей не хочется продумывать, что именно она говорит: Гермиона доверяется себе. — Мы женщины, Гермиона, — так же тихо отвечает Беллатрикс, но не отпускает её бёдер, напротив, кажется, сжимает сильнее, и Гермиона рвано вдыхает воздух, чувствуя, как никогда прежде, возбуждение, предвосхищение, жар, разливающийся по её венам. — Это было сложно скрыть, — тусклые лучи пляшут на лице Беллатрикс, и Гермиона убеждена, что ни одно заклинание не сравнится с тем, какое влияние оказывает одно существование этой женщины, похожей на божество, на неё. — Но я хранила этот секрет так долго, как могла, — Блэк буквально впивается ей в бёдра, однако на этот раз Гермиона не отводит взгляд, лишь напрягается всем телом, замирает. Она знает, что должна ждать, терпеливо и покорно. — Нам не следует… — Беллатрикс хватается за эту мысль, как утопающий хватается за любую помощь, надеясь, что именно она поможет ему. Гермиона дышит, выравнивает дыхание, чего бы это ни стоило. Успокоившись, она наклоняется к Беллатрикс, шепча ей на ухо, прижимаясь к ней туловищем. — Ты говоришь, но не отвечаешь на мой вопрос, — после чего поднимается по лестнице, предлагая Беллатрикс руку, как она сделала это пару минут назад. Беллатрикс останавливается в замешательстве: оберегать Гермиону от её же желаний становится всё сложнее. — Ты совершаешь ошибку! — Блэк смотрит на неё снизу вверх, так и не приняв предложенной руки, оставаясь на лестнице, наполовину в подвале. — Позволь мне совершить одну, — Гермиона наклоняется так, что её волосы касаются лба Беллатрикс. Девушка хмурится: с каждым днём она всё больше и больше убеждается, что это не детская прихоть, не глупая идея, а настоящие чувства. Её настоящие чувства к Беллатрикс Блэк, которая отказывается говорить: «Да» так же, как и отказывается говорить: «Нет»; которую что-то сдерживает. — Я забочусь о тебе и твоём будущем! — Беллатрикс настаивает, не отступает, но её голос звучит надломленно, как если бы ей было горько представлять, что в будущем Гермионы нет места для неё. Грейнджер фыркает, поджимает губы: она сама способна решить, что будет плохо для её будущего, а что — хорошо. — Я не ребёнок, Беллатрикс! — гордо заявляет она и повторно протягивает руку. Блэк берётся за неё, вылезая из подвала. Люк захлопывается по её велению, затем половицы занимают прежнее место и шкаф сам встаёт туда, где и стоял. Беллатрикс в это время стоит на кухне, опёршись руками о стол: что-то снедает её изнутри. Гермиона осознаёт, что Блэк принимает решение, тщательно что-то обдумывает, и это решение даётся ей с трудом. — Я буду ждать, — шепчет она тихо, надеясь, что Беллатрикс не расслышит данного обещания. — Я буду ждать, — повторяет Гермиона, опускаясь на гостиничный диван, раскрывая книгу, не нарушая тишины. В тишине они проводят долгие минуты: Гермиона читает. На страницах книги её ждут слова настолько старые, что она лишь догадывается, что они могут значить. В новых знаниях она находит покой и благодаря им забывает обо всех вопросах, крутящихся на кончике языке. Беллатрикс же делает чай и остаётся на кухне, раскуривая трубку, сидя практически неподвижно, смотря в одну точку, не моргая. Им не требуется обсуждать молчание, они обе знают, что происходящее правильно. Однако ситуация резко изменяется, когда в дверь стучат, нервно и даже яростно. — Беллатрикс, ты дома? — звучит голос Макгонагалл. Блэк оглядывается на Гермиону, чтобы жестом показать, что всё в порядке и нет необходимости прятать книгу. — Беллат… — Да! Входи! — звучно отвечает Блэк. Едва получив разрешение, Макгонагалл врывается в дом, захлопывая за собой дверь. Она почти спотыкается, замирая, когда видит Гермиону, но отмахивается и нависает над Беллатрикс. — Они выбрали меня! — Макгонагалл говорит так быстро, что требуется мгновение, чтобы осознать, что именно она говорит. — Кто, прости? — переспрашивает Беллатрикс, не понимая, какое событие заставило Макгонагалл ворваться в её дом. — Они! — Макгонагалл разводит руками, указывает на деревню. — Они выбрали меня на место Дамблдора! Они выбрали меня старостой!