пещера девичьих стонов

Payfone — Sofian Portais — Where it all begins — Рухлядь! — Гермиона ненавидит эту разваливающуюся башню. — Я не могу восстановить такое старьё! — Беллатрикс, обустроившая себе уютное гнёздышко, отрывается от трубки и смотрит на Гермиону с выражением искреннего удивления. — При чём здесь я? — в любой другой ситуации Грейнджер в сотый раз отметила бы выдающиеся актёрские способности Беллатрикс, но, уставшая и взмыленная, она неспособна на это. — При чём?! — возмущается Гермиона. — Ты могла бы показать мне… — она машет руками, изображая движения при использовании сложной магии, забавляя Блэк. — Прими это, пташка, — Беллатрикс снова закрывает глаза, устраиваясь поудобнее. — Некоторые вещи надо просто принять, — мудрость Беллатрикс идёт вразрез с её собственной философией отрицания всего и вся. — Принять? — Гермиону не волнует, что она бездумно повторяет каждое слово за Блэк. — Принять, значит?! — девушка запускает в Блэк кусающее заклятие, которое Беллатрикс отбивает даже с закрытыми глазами. — Я же принимаю тот факт, что твоя матушка, — Беллатрикс тыкает Гарри, увлечённого чтением и не обращающего внимание на происходящее, в бок, отчего тот вскрикивает. — Заставляет меня обедать всякий раз, когда её золотой мальчик изъявляет желание «прогуляться» со мной! — Гарри виновато разводит руками. — Эта женщина точно хочет сделать меня шаром! — Она делает доброе дело, — досада Гермионы проходит, едва она видит, как Беллатрикс успокаивающе гладит свой живот. — Кто-то должен тебя кормить, а мою стряпню ты называешь отравой, — девушка пожимает плечами и усаживается рядом с Блэк. — Не просто отравой, дорогая! Ты не можешь позволить себе даже хлеба, что говорить о той водице с травами, которую ты гордо называешь супом! — Гарри хихикает над перепалкой женщин, за что Беллатрикс щипает его за икру. — Я объяснила тебе, как облегчить готовку магией, объяснила принципы трансфигурации, но ты упорно готовишь без магии и постоянно превращаешь всё в пепел… или того же — в зелень! — Гермиона давится смехом, потому как на её памяти сжигала всё Беллатрикс, постоянно забывая о необходимости контролировать огонь. Её действительно спасала магия, её и её неудачные кулинарные шедевры. Да и вообще пристрастие Беллатрикс к различного рода экспериментам на кухне должно было храниться в строжайшем секрете: как могла грозная Чёрная Леди любить заниматься обычными человеческими делами?! — Почему бы тебе самой не приготовить что-нибудь? — ни о чём не подозревающий Гарри вызывает у Блэк фирменный убивающий взгляд. — Что? Отец говорил, что ты любишь готовить… — Северус чёртов Снейп! — рычит Беллатрикс, не представляя, какие ещё грязные сплетни Снейп распускает за её спиной; зато отчётливо представляя, каким будет наказание за эту выходку. — Я превращу все его клятые склянки в червей и… — прикосновение Гермионы останавливает излияние желчи Беллатрикс, и она продолжает планировать месть молча. Гарри благоразумно следует примеру Блэк и переключается на другую тему, боясь узнать, какими ещё страшными методами Беллатрикс хочет отомстить. — Гермиона, у меня есть вопрос! — девушка оживляется: с недавних пор Гарри решил продолжить своё обучение, но на этот раз независимо от Блэк. Узнав, что у Гермионы есть записи тёти о различных растениях и их лечебных свойствах, а у Беллатрикс — книги о магии, он выпросил нечто наподобие энциклопедии по магическим существам, и, пока Гермиона восстанавливала башню, изучал её. Неожиданным для Беллатрикс образом Гермиона вернула мальчику интерес к волшебному миру, он же, в свою очередь, пересказывая Гермионе прочитанное, расширял её кругозор. — Ты рассказывала, что видела настоящего Бугул-Ноза, как тётушка Белла, а кого-нибудь ещё ты видела? — Гермиона хмурится, вспоминая. — Иногда… мне являются призраки, — Гарри тут же начинает переворачивать страницы, пока не находит нужной. — Беллатрикс говорила, что они приходят на зов или когда я нуждаюсь в них больше всего, но обычно это происходит само собой… Я даже не успеваю осознать… — Гарри стучит пальцем по буквам, обдумывая что-то. — В детстве надо мной часто издевались, — юноша выглядит крайне задумчиво, и Блэк морально готовится выслушать долгую историю. — Однажды ребята жестоко пошутили надо мной, и я полез в драку. Когда меня повалили на землю, в воздухе появилась рыжеволосая женщина, я был уверен, что её увидели все, потому что тут же бросились врассыпную, но позже оказалось, что её видел только я, — Гермиона замечает, как внимательно слушает Беллатрикс, предпочитающая обычно сосредотачиваться на чём угодно, кроме рассказов Гарри. — Она часто приходила ко мне в детстве, но никогда ничего не говорила: играла со мной, защищала, помогала. Я ощущал от неё… покровительство, — он поднимает глаза, вырываясь из плена воспоминаний, и Гермиона улавливает во взгляде Гарри необычайную важность этих событий. — Как будто даже когда её нет, она всё равно где-то рядом… — Беллатрикс явно понимает больше, чем сам Гарри — заключает Гермиона, краем глаза наблюдая за ней. — Когда я встретил тётушку Беллу, почувствовал что-то похожее, — Блэк успевает скорчить гримасу прежде, чем юноша обратит на неё внимание. — Это был ужасный день! — в привычной манере отвечает Беллатрикс, делая вид, будто маленький Гарри одним своим существованием выводил её из себя. — Он постоянно дёргал меня за платье и обнимал ноги, требуя, чтобы я взяла его на руки, б-р! — объясняет Гермионе Беллатрикс и встряхивается. — Наверное, я чувствовал, что ты полюбила меня с первого взгляда, — Беллатрикс бурно протестует, вызывая у молодых людей лишь улыбки. — Ты этого не признаешь, но я знаю, — Гермиона считает это неимоверно милым. — Дети, не слишком ли долго вы отдыхаете? — Блэк указывает на всё ещё не восстановленную стену башни. Гермиона горестно вздыхает, неохотно возвращаясь к своему заданию. Гарри, однако, не спешит продолжить чтение. — Я перепробовала всё, что могла! — Гермиона стучит по стене, надеясь, что та сама ответит ей, как себя восстанавливать. — Значит, пробуй другие заклинания, — Беллатрикс разминает плечи, устав лежать. — Заклинания, заклинания… Почему ты вообще называешь магию заклинаниями? — тянет время Грейнджер всеми доступными способами. — В высшем магическом обществе Англии магия без использования определённых слов и палочек считается первобытной и слишком дикой, чтобы её контролировать или ей владеть, — повторяет Беллатрикс то, что, по её мнению, её ученики уже должны были знать. — На деле же почти никто не может её освоить, — Гермиона усмехается, не веря в это. — Гораздо проще привязать магию к определённым словам, чем творить её, как мы. Посуди сама, — открыв один глаз, Беллатрикс обращается к Гермионе, продолжающей фыркать. — Что проще: выучить парочку нехитрых взмахов и слов или обратить своё намерение в магию, не полагаясь ни на что, кроме своих желаний? Твои возможности значительно расширяются при использовании «первобытной» магии, — Блэк заставляет Гермиону развернуться и заняться, наконец, делом. — Гермиона, — снова отвлекает девушку Гарри. — Помнишь, как ты залечила мои царапины? Как ты это сделала? — наступает очередь Беллатрикс фыркать, ведь она уже отвечала на этот вопрос. — Я… — Гермиона предпочитала следователь заметкам Федры в лекарстве и редко использовала магию для лечения, к тому же существовало весьма ограниченное количество людей, знающих о её способностях, поэтому чаще всего она исцеляла собственные ссадины и ушибы. — Захотела исцелить тебя? И… помочь… — полученные сведения немногим облегчают мыслительный процесс Гарри. Он поднимается на ноги, вставая рядом с Гермионой. — Ты смогла бы залечить таким образом большие раны? — Блэк уважительно кивает головой, раскусив ход мыслей Гарри: мальчик начал использовать мозги по назначению. — Я никогда не пробовала этого, — признаётся Гермиона. — Не знаю. Почему ты спрашиваешь? Я могу приготовить мазь или другой сбор, если кто-то из твоих знакомых попал в беду. — Нет-нет, — улыбается Гарри. — Мне кажется… Если представить, что башня — живой организм, то она не разрушена, а… больна. В таком случае, ты могла бы попытаться исцелить её?! — Грейнджер замирает и долго молчит, пока затянувшуюся паузу не нарушают аплодисменты Беллатрикс. — Браво! Такими темпами ты и вправду станешь золотым мальчиком! — Гермиона осмысливает сказанное Гарри. — Но башня — не живой организм, и, Гарри, у тебя были царапины, а здесь… — она осматривает половину отсутствующего свода. — Очень много недостающих звеньев. — Но ты и раньше трансфигурировала небольшие обломки в огромные, я сам видел! Если совместить два этих заклинания, как тётя Белла на дуэли, может, башню можно будет восстановить?! — юноша ожидает поддержки от Блэк, но та складывает руки у губ, давая ученикам разобраться с проблемой самостоятельно. — Я могу попробовать… — в голосе Гермионы сквозит недоверие к идее и ещё больше к самой себе. — Но безопаснее будет возвести защитные щиты, — Гарри обещает помочь с этим, понимая, что три заклинания Гермиона пока не удержит. — Ладно! — девушка трясёт руками, сбрасывая напряжение. — Ладно! — нервно повторяет она. Гермиона кладёт руки на стену, закрывает глаза, концентрируясь. Она чувствует, как в местах, куда попадает солнце, по стене разливается тепло, в остальных же — холод. «Исцелить стену — что за дурацкая идея? Исцелить камень? Что следующее? Исцелить забор?» — однако в своём недовольстве Гермиона находит одно воспоминание, которое заставляет её прекратить иронизировать над ситуацией: прежде, когда она напала на Беллатрикс, ей доводилось лечить не людей, но землю. Тогда Гермиона была растеряна произошедшим и не обратила внимания на то, что закрывает раны земли. Закрыв глаза, Грейнджер вызволяет воспоминания, которые пыталась спрятать от самой себя: земля поддалась её чарам легко, без возражений принимая помощь. «Принимая помощь?» — задаётся Гермиона вопросом, не понимая, почему рассуждает о земле, как о живом организме, и почему это кажется ей таким естественным. — Глупый, глупый камень, — шепчет она стене, надеясь почувствовать хоть что-нибудь, кроме неровностей под ладонями. — Дай мне тебе помочь! — Разговариваешь со стенами, Грейнджер? Весьма впечатляюще! — подстрекает Беллатрикс, зная, что иногда Гермиону надо немного раззадорить. — Пожалуйста, — не обращает внимания на Блэк Гермиона. Она сосредотачивается на дыхании, как учила её Беллатрикс, позволяя магии проникнуть в башню. Само по себе здание не имеет ни воли, ни чувств, ни мыслей, доходит до Гермионы, но его построили с определённой целью, и теперь, когда башня не выполняла функций, для которых была создана, внутри неё образовалась пустота. За этим ощущением Гермиона и следует. Гарри забывает дышать, наблюдая, как янтарная паутина магии Гермионы распространяется по зданию, наполняя его свечением. Девушка напрягается: из-под кожи на предплечьях появляются мышцы, вскоре руки начинают дрожать: стена рывками растёт вверх, и из её нутра вырываются звуки ломающихся, крошащихся, трущихся друг об друга камней. Они возникают один за другим ежесекундно, непрестанно изменяясь, растягиваясь, будто то не камни вовсе, а мягкая глина, пока дрожь охватывает плечи Гермионы, её шею и голову. Беллатрикс, готовая выставить лучший из своих щитов в любое мгновение, вдруг осознаёт, что этого не потребуется, и тоже закрывает глаза: магия Гермионы подчиняется не только Гермионе, но и самому зданию. Магия внимательно слушает постройку и следует за изначальным её видом. Сама же Гермиона, ещё не привыкшая следить за двумя заклятиями сразу, тратит все свои силы, не жалея себя. Вскоре наблюдающим приходится поднимать головы, чтобы видеть, как над ними формируются недостающие части сводов немного быстрее, чем минуту назад. Гермиона хнычет от усталости, прижимается всем телом к стене, опираясь на неё, но упорствует, доводя начатое до конца. Гарри восхищённо ахает. — Что ж, золотой мальчик, сегодня тебе придётся уступить своё звание золотой девочке! — заключает Беллатрикс.