Спорим?

Pov Рей       Уже второе утро подряд меня будит премерзкий стук, доносящийся из коридора нашего этажа. Тук, тук-тук-тук, отборный мат на дуросском языке, на котором я знала только два слова: «Пошел в задницу» и «Как мне найти вашего главного?»       Со стоном откинувшись на подушку, я недовольно фыркнула на манер быка раза два, выжидая, пока рабочие закончат чинить гребаный лифт, у которого оборвался трос. Кабина пролетела вниз больше ста пятидесяти футов с семью пассажирами, которых пришлось собирать по кусочкам, словно причудливый пазл, десять часов к ряду без смены хирургов. Все хирургическое отделение больничного крыла стояло на ушах несколько суток. И после этого мне не дают нормально отдохнуть. Будь проклят тот день, когда я распрощалась со своей каютой, переехав на верхний этаж.       Владелец этой каюты, распластался на спине, одна рука лежала под шеей — страшно неудобно, как врач говорю, а вторая — на идеально натренированном прессе. Волосы растрепаны, на лице — абсолютная безмятежность, полное спокойствие. Недале как месяц назад, когда мне приспичило убрать упавший на глаза локон волос, этот шкаф прижал меня к кровати с таким свирепым выражением лица, готовясь придушить нарушителя спокойствия, что я еще три дня спала в гостиной, отказываясь возвращаться в спальню, пока не вымолил у меня прощения. Стоя на коленях.       Сейчас он привык, и это чувствовалось как честь, если признаться. Бен никому не доверял, а уж спать с кем-то в одной постели, позволить себе быть уязвимым… Этот человек доверял мне самое ценное — свою жизнь, и я ценила это как дар богов.       — Я знаю, что ты на меня пялишься, — сонным хриплым голосом пробормотал он, не открывая глаза.       — Засранец, — прошипела я, стукнув его в плечо. — Почему ты не спишь? Еще шести нет.       Он приоткрыл один глаз, дернув уголком губ.       — Потому что рядом со мной сидит неугомонная и вечно недовольная форсюзерша, которую хлебом не корми — дай повозмущаться. Твоя Сила так и кричит: «Проснись и сделай что-нибудь».       — Проснись и сделай что-нибудь, — фыркнула я невесело. — Я не могу спать при таком…       Стук прекратился. Крифф тебя возьми, Соло. Рабочие затихли, я не смела даже пошевелиться, чтобы удостовериться, что они действительно ушли. Бен, все еще глядя на меня одним глазом, улыбался, как дьявол. Сукин сын.       — Как ты сделал это, а? — Я снова занесла кулак, но он мягко перехватил его, положив на голую грудь, там, где размеренно билось сердце. Злость моментально испарилась. Он прекрасно знал, как действует на меня.       — А теперь спи.       Бен снова закрыл глаза, даже не пошевелившись, и я знала, что этот поганец заснет через пару минут в абсолютной тишине. Ну нет, я этого не допущу, не после этой дурацкой шутки, которую он провернул, проникнув в сознание нарушителей нашего спокойствия.       Я легла поближе, в полутьме комнаты найдя его губы. Несмотря на его «спи» и попытки убедить меня в том, что он спит, игнорируя настойчивые поцелуи. Я принялась водить пальцем туда-сюда по груди, медленно спускаясь к кубикам пресса.       — Звезда моя, — прошептал он без недовольства, — слишком рано. Давай спать.       Я решительно покачала головой, а со следующим поцелуем его язык встретился с моим, и Бен хмыкнул, отвечая с тем же желанием, но при этом продолжая держать глаза закрытыми.       — А я не хочу спать, — заявила я, отрываясь от его губ, чтобы поцеловать ключицы, грудь, медленно спускаясь вниз.       И с удовольствием заметила, каким тяжелым стало его дыхание, рука на животе сжалась в кулак. Поцеловала каждый кубик пресса, а когда собиралась опустить резинку пижамных штанов, Бен внезапно схватил меня за подбородок, вынуждая посмотреть вверх.       — Медленно, — прохрипел он, но я не собиралась отступать. — Я не хочу просыпаться.       Я усмехнулась, одновременно раздражаясь на него за отказ открывать глаза. Если он думал, что я позволю ему сохранять контроль над собственным телом, то он глубоко заблуждался. Этот человек развратил меня, сделал целиком и полностью своей, заставлял отдаваться ему без остатка и сам делал это.       Внушительный бугор в штанах говорил о том, что контролировать у него ничего не получалось. Я погладила его через мягкую ткань, слыша сиплый вздох Бена. Мое возбуждение пульсировало между ног, игнорируя его, я коснулась губами кончика, чувствуя пульсирующее желание. Я могла перечислить с десяток вещей, которые действительно любила в своей жизни, которые доставляли мне настоящее удовольствие, но ничто из этого не могло сравниться с удовольствием, которое я получала, наблюдая, как от моих прикосновений Бен Соло теряется в наслаждении. На мгновение я остановилась и тут же услышала резкий вздох.       Бен смотрел на меня снизу вверх, нахмурившись, тяжело дыша через рот.       — Медленно? — прошептала я и повела плечами. Его рука коснулась моего затылка, направляя к своему члену, и я едва сдержала победную ухмылку.       — Продолжай, — выдохнул он, и я была рада подчиниться.       Снова наклонилась и взяла его в рот, чувствуя солоноватый вкус на своем языке. Его рука снова коснулась моей головы, и я подняла глаза, продолжая двигаться вверх-вниз.       — Смотри на меня, Рей. — Бен сжал черную шелковую простынь в руках. — Тебе так идет с моим членом во рту.       О боги, он был мне нужен. Я не была уверена, что смогу долго продолжать, не почувствовав хоть какое-то трение, пульсация между ног стала почти невыносимой. Его слова действовали губительно для моего самоконтроля, и ему это прекрасно известно. Его вздохи, хрипы, искаженное в преддверии удовольствия лицо, глаза, безотрывно следующие за моими движениями.       — Хорошая девочка.       Я сжала его бедро, вытащив член, чтобы снова облизать головку, заменив рот руками, и Бен громко выругался, протяжно простонав мое имя.       Ни о каком «медленно» и «я хочу спать» больше не могло идти речи. Этот большой грубый ворчун мог быть самым сильным и грозным человеком в Галактике в глазах своих подчиненных, тех, кто склонял перед Первым орденом колено, но только со мной он мог позволить себе быть уязвимым, давать мне возможность контролировать ситуацию, улыбаться, стонать в удовольствии, и мое сердце было готово взорваться от осознания этого. Каждый криффов раз.       — Нет, хватит, — его голос сорвался, и Бен мягко ухватил меня за волосы, когда я снова взяла его в рот, — хватит. Я не могу.       Только когда я села на кровать, облизываясь и тяжело дыша, он откинулся на подушку, закрыв глаза и покачав головой, борясь с чем-то внутри себя.       — Иди ко мне, Рей. Ложись на спину.       От этого командирского тона у меня обычно подкашивались ноги, а разум на прощание махал рукой, и больше я ничего не видела и не слышала, кроме него. Если бы рабочие в коридоре стали стучать по всем стенам и потолкам, я не сказала бы ни слова, отдаваясь ему без остатка.       Наши губы встретились, языки сплелись, и от полыхавшего внутри возбуждения мне пришлось закусить губу, когда Бен с силой сжал мои бедра. Я никогда не возражала. Днями меня окружали сотни врачей и пациентов, постоянные приказы, поручения, руководство операциями, консультации с врачами с других планет системы, в которой мы дрейфовали, бесконечная работа, требующая невероятного количества терпения и упорства, потому что иначе не заслужить никакого уважения в этой яме с гремучими змеями. Только с Беном я могла позволить себе выбирать, быть слабой, быть самой собой. Никакого притворства, никаких масок. Он говорил, я подчинялась. Я хотела, он выполнял.       — Хорошая девочка, — повторил он низким голосом, когда я легла на спину, сжимая ноги, но он снова раздвинул их, нависая надо мной. Я ахнула еще до того, как его пальцы коснулись моего входа, и это вызвало у него недобрый смешок, которые любого другого заставил бы нервничать.       Бен взял одну из маленьких подушек и, не прекращая мучительно медленные поглаживания вокруг чувствительной точки, подложил под мои ягодицы. И встал на колени. Теперь пришла моя очередь сжимать простыни и умолять, но слова застряли где-то в горле, а когда его губы коснулись меня, не сдержала вскрика, поджав пальцы ног. Мое сердцебиение стучало в ушах, с каждой секундой становясь все громче.       — Не прикажи я этим засранцам закончить, они бы разболтали половине корабля о том, с кем трахается их Верховный лидер.       — Не с картонной версией Дарта Вейдера? — прошептала я, за что тут же получила предупредительный укус за внешнюю сторону бедра, который Бен с упоением сцеловал.       — Доиграешься, звезда моя, доиграешься, — проворчал мистер Верховный лидер, я прикусила губу, чтобы сдержать смешок. Его пальцы не замедлялись ни на мгновение.       — Слушаюсь и повинуюсь, мой гос… — Он коснулся большим пальцем клитора, вырывая из меня стон за стоном.       Это превращалось в настоящую пытку, доставляющую удовольствие нам обоим.       — Я мог бы слышать этот звук до конца своей жизни. — Бен оставил очередной поцелуй на бедре, двигаясь к моему входу. — Мог бы умереть с твоим именем на губах, Рей.       Криффов соблазнитель.       — Скажи мне что-то новое, Соло, — выдохнула я, теряясь в его прикосновениях. Это было почти за гранью, все еще слишком нереально, чтобы быть правдой. Каждое утро, просыпаясь в его объятиях, чувствуя на себе его запах, я не могла поверить, что это происходит с сироткой из Корусанта, девчонкой, которая убегала всю жизнь. Бен Соло стал моей последней остановкой. Я больше не собралась бежать, не одной, по крайней мере. Скоро нам обоим придется, словно крысам, убегать с треклятого корабля, и пускай я буду скучать по какой-никакой стабильности, перспектива жизни с ним, вдали от Первого ордена, от бесконечных воин, с каждым днем привлекала все больше.       Бен был не просто остановкой, а новым стартом, позволившим мне начать новую жизнь, стал ее частью, показал, что я больше, чем брошенная всеми девочка. Что я достойна большего.       — Ты достойна, — заявил Бен, — но я никогда не стану достойным тебя.       Он оставил очередной влажный поцелуй на бедре, рукой лаская мою голую ногу.       — Читать чужие мысли — плохой тон, — проворчала я в нетерпении.       — Ты не чужая. Ты моя. — Он приподнялся, вытащив пальцы, и прежде чем я успела недовольно зашипеть, поднес их к губам и облизнул с таким видом, будто во Вселенной не было ничего прекраснее моего вкуса. — Целиком и полностью.       Я схватила его за волосы, притягивая к себе, желая раствориться в нем без остатка. Слишком реально, чтобы быть гребанной правдой, и я совершенно не была готова все это когда-нибудь потерять. Я буду держаться за него так же, как он держался за меня.       — Я люблю тебя. — Еще никогда эти слова не звучали так правильно. Вся моя жизнь была маскарадом, но любовь к нему была единственной правильной вещью.       — Господи, Рей, — простонал Бен. — Ты нужна мне.       Зацепил зубами нижнюю губу, раздвигая мои ноги в сторону, устраиваясь между. Я тут же обвила его талию, подталкивая ближе и заерзала на месте, наблюдая за борьбой на лице. Бен вошел в меня глубокого и неспешно, и я зажмурилась, не в силах справиться с этим.       — Нет, — снова запротестовал он, — смотри на меня, Рей. Я хочу видеть тебя.       Мое сердце. Мое бедное влюбленное сердце.       Полностью в его власти, мое тело ныло и выгибалось под ним, его движениями, словно спичка, зажигали каждую его клеточку. Он снова запыхтел, сначала совсем тихо, касаясь моей головы, виска, проводя указательным пальцем по линии несуществующих скул и подбородку, а когда я в нетерпении снова задвигала бедрами, бессвязными бормотаниями выражая свое недовольство этой медлительностью, застонала громче. Мы оба могли быть чертовски громкими, и Сила храни того, кто придумал построить здесь такие толстые стены.       — Больше… — прохрипела я.       — Что? Повтори, моя девочка.       Он прекрасно меня слышал.       — Мне нужно больше.       — Тебе нужен я, — прорычал Бен, и мои слова словно переключили что-то в нем.       Одна рука поддерживала его вес, чтобы не раздавить меня, вторая пронзала своими прикосновениями мою грудь, зажимая между пальцами чувствительные соски. Рот обрушился на мою шею, и он ускорился, с каждым разом задевая какую-то точку внутри меня.       — Моя, целиком и полностью, — снова повторил он.       Его бедра поднимались и опускались быстрее, хаотичнее, шлепки наших тел заполнили комнату. Одной рукой сжав свою грудь, второй я дотронулась до клитора в попытке приблизить себя к долгожданному оргазму, но они обе внезапно взметнулись вверх, запястья скрестились у изголовья кровати. Бен зарычал мне в ухо, с силой дернув бедрами, и я вскрикнула.       — Слишком рано, моя любовь, слишком рано.       Кажется, я грязно выругалась, попытавшись вырваться, но его Сила крепко сдерживала меня, пока его ставшие неистовыми движения вдавливали меня в кровать. Я была на почти на грани, мне нужно было больше, грубее.       — Кончи со мной, Рей, — низким, чертовски сексуальным от возбуждения голосом пробормотал Бен, и его толчки стали почти неконтролируемыми. — Блять, господи.       Я выгнулась дугой, задыхаясь в удовольствии, и он припал к моей шее с тихим рычанием, что-то бессвязно бормоча. Я ловила ртом воздух, не слыша ничего, кроме своего пульса в ушах и гулко бьющегося сердца, угрожающего сломать грудную клетку. Чувствовала, будто распадалась на части и собиралась снова под его прикосновениями. Не знаю, сколько мы лежали так, едва не слившись в одно целое, прекращая разбирать, где заканчивается одно тело и начинается другое.       — Я люблю тебя, — прошептал Бен совсем тихо мне в шею, оставляя мягкий поцелуй под ухом. Затем на подбородке, щеке, кончике носа, на лбу. — Так, как никогда не думал, что смогу любить. Я не знаю, что ты делаешь со мной, но мне это определенно нравится.       Я сморгнула слезы. Слишком. Он ослабил невидимые путы, снимавшие мои запястья, на которых не осталось даже следов, скатился с меня, но не выпускал из теплых объятий, пока наше дыхание не выровнялось. Я так любила эти моменты абсолютного тихого счастья, о котором было известно только нам двоим. Никто в Первом ордене, кроме Хакса и Крис, не подозревал о нас, и это чувствовалось как-то по-особенному. Маленький секрет, который мы унесем с собой, когда покинем Орден.       — Куда бы ты хотел отправиться прямо сейчас, если бы была возможность? — спросила я, мягко поглаживая сильные бицепсы. Наши глаза не отрывались друг от друга, ленивые сонные улыбки не сходили с губ.       — Прямо сейчас? — Бен задумчиво сощурился. — Набу, возможно. Какую-то мирную тихую планету, не подозревающей о существовании Ордена, Сопротивления, галактических войнах. Но больше всего, конечно, на Набу.       Тихая зеленая планета, на которой нас никто бы не нашел.       — Согласна. Собираем вещи и давим на тапок, — вскинула я брови. — Что скажешь?       Бен хрипло рассмеялся.       — Спорим, через месяц такой жизни мы с тобой помрем от скуки?       Я закатила глаза, хотя доля правды а его словах была. Мы не приспособлены к «нормальной жизни», как бы сильно не мечтали о ней, отсиживаясь на бесконечных совещаниях, бегая по больнице из операционной в операционную, приходя домой, в эту большую каюту, единственное место, в котором мы были а безопасности, уставшие и измотанные. Засыпали вот так, в объятиях друг друга, зная, что поодиночке не выживем. Он держался за меня, а я — за него.       — Место не имеет значения, пока мы рядом, — пробормотала я, запуская пальцы в его темные волосы. Бен так и светился. — Я люблю тебя и хочу быть рядом. Неважно, где и как.       — О большем я и не смею мечтать, — прошептал он перед тем, как подарить еще один поцелуй. — Единственное, чего я хочу, это тебя здесь, рядом со мной, до конца моей жизни. Если тебя достанут мои приступы меланхолии, просто кинь в меня подушкой.       Я рассмеялась. Ни за что. Его признания были лучшей частью моей жизни.       — Это предложение? — попыталась отшутиться я, но странный блеск в его глазах заставил меня замереть.       — Нет, — прыснул Бен, — только не так. Голые в постели? За кого ты меня принимаешь, звезда моя?       Мои глаза закатились. Конечно, я забыла, с кем живу. Это явно не в стиле Бена Соло, которого я знаю и люблю. Голым и в постели он мог делать абсолютно невероятные вещи с моим телом и говорить такие вещи, от которых мое сердце трепетало внутри, как пойманная в ладони бабочка.       — Тогда сойдет. Думаешь, это годы одиночества сделали нас такими сопливыми?       — Определенно, — кивнул Бен. — Или твои сопливые фильмы.       Я стукнула его в живот, и он театрально ойкнул, не пытаясь защититься.       — «Бойфренд из будущего» — это не сопливый фильм.       — Зато «Рождество на двоих» — да. Не проси меня снова смотреть его. Никогда в жизни. Я согласен на марафон «Гарри Поттера» без остановки, но только не на это.       — Придурок.       — Который тебя любит.       Я замолчала. У меня после этих слов все мысли из головы вышибло, как и всегда.       — Я знаю.