Всё это рок-н-ролл

- Мам, я опять летал во сне! И это не фраза из рекламы. Это Антошка... Пухлощекий, с сияющими глазами - карими с золотой искоркой, с всклокоченными со сна тёмными волосами, в старенькой, линялой, Славкиной ещё, пижаме с космонавтами. На тряпки бы её пора, да сынуля не позволит - любимая его одежка для самых интересных снов. - Растешь, - стандартно ответила Геля, переворачивая аппетитно шкворчащие на чугунной сковородке оладьи. И исподволь испугалась этого банального отклика на сынулькино сообщение и привычного кухонного жеста. В кого она превращается - в скучную домохозяйку, в копию своей мамы? Хотя её мать скучной не назовешь, у Татьяны Красниковой глаза горят, когда она рассказывает студентам о реформах Петра, о плаваниях Крузенштерна. Но это на работе, а дома... - Можно оладушку? - мальчонка протянул к горке выпечки лапку с заклеенным пластырем пальцем. С дедом вчера столярничали, вот и поранился. - Умойся сначала, - заворчала добродушно Геля. - И тапки обуй, нечего по холодному полу босиком шлёпать, не май месяц. - Тебе, мама, всегда не май, даже в мае, - засмеялся Антошка. Не май, верно... Ох, как давно не май! Когда-то ведь и сама Геля видела сны с полётами. До сих пор помнит это захватывающее ощущение свободного парения. Не в воздухе даже, а где-то... В космосе, что ли? Но только не в безвоздушном пространстве, потому что дышалось там... Ух, как дышалось! Вокруг сумрак был густой, голубоватый, а впереди - три мерцающих зыбкой плёнкой круга-портала. И непременно надо было расхрабриться и преодолеть их. Либо все разом, либо по одному - это уж как получится. - Гелька, доброе утро! - ворвался в кухню брат. Чем-то неуловимо похожи были они с Антошкой, хотя вроде бы совсем разные - сынуля темненький, а Славка, как и она сама, светло-русый, почти блондин. - Чем так вкусно пахнет? М-м-м, оладушки! - Не хватай, Славка! Подожди, допеку и подам к столу. Сгоняй лучше за сметаной. - Осталась же со вчера. - Хм, с чего бы она осталась, если кое-кто её всю ночь на батон намазывал? ...Три портала... Геля часто вспоминала этот повторяющийся раз за разом сон и думала, что был он... Пророческим, что ли? Три решительных поступка в жизни суждено ей было совершить. Два позади. Антошку оставила, не убила кроху внутри себя. И мечту свою не загубила - вернулась, как бы ни было трудно, в журналистику, пусть и наивной на тот момент неопытной недоучкой. Родители поддержали и в том, и в другом - девушка была от души благодарна им. А теперь, кажется, пришло время принять третье судьбоносное решение. - О-о-о, дочура оладушки затеяла, - пробасил с порога отец. - Дай-ка попробую! - Бери, пап, - улыбнулась Геля, - пока эти сорванцы всё не перетаскали. Антошка и Славка переглянулись, захихикали. У обоих физиономии были уже в масле по уши. И в черничном варенье - нашли альтернативу сметане! Да пусть, жалко, что ли... - Пап, я хотела с тобой посоветоваться, сказала Геля. - По важному вопросу. - На журфаке решила, наконец, восстановиться? - обрадовался отец. - Ох, и это тоже. Но я тут... вроде как замуж собралась. - Похвально, - заулыбался в щетинистые усы Красников-старший. - Доросли, значит, до взрослых отношений? - Это Влад дорос... - Что? Какой такой Влад? - Коновалов Владислав, начальник мой. - Так... Погоди-ка, дочка! Но ведь вы с Владом этим вроде как друзья-приятели. Нет никакой этакой искры между вами. - Ну... Наверное, можно и так, без искры. - Да ты же, - отец неловко оглянулся на внука, - до сих пор по... тому... страдаешь. - Отстрадалась, пап, хватит! - вздохнула Геля. - Он, прикинь, меня даже не узнал...