***
Уилл с удовольствием смотрел на то, как Ганнибал кормит собак. Казалось, он обращался к каждой из них лично, прежде чем предложить еду. Собаки же, в свою очередь, вежливо виляли хвостами и терпеливо ожидали, пока их новый странный компаньон не продолжит их формальный обед. Ганнибал настоял на выполнении и остальных обязанностей, заметив, что ноги Уилла, должно быть, болят после четырёхчасового управления санями. Уилл с трудом потянулся несколько раз — каждая его мышца отчаянно протестовала против любого напряжения и холода. После того, как Ганнибал убрал еду и осмотрел собак, он сел рядом с Уиллом, закинул его ноги себе на колени и начал массировать икры. Уиллу мог поклясться, что почувствовал жар этих могучих рук даже сквозь четыре слоя плотной ткани. — Могу я задать личный вопрос? — Я поведал тебе трагическую историю моей почившей семьи, неоднократно переодевался в твоём присутствии и даже скоротал пару ночей, спя с тобой… — тон Ганнибала поддразнивал, когда он сделал паузу. Уилл почувствовал, как дёрнулись уголки его рта. — …и стаей собак. Какие ещё личные вопросы могли у тебя остаться? — О чём ты думаешь? Ганнибал поднял глаза, руки его всё ещё работали. — Вообще? Или тебя интересует что-то конкретное? — Когда мы в пути, — уточнил Уилл. — Я смотрю на тебя, и на лице у тебя постоянно эта пьяная улыбочка. Я два дня гадаю, о чём же ты думаешь. Руки Ганнибала замерли. Он внимательно наблюдал за Уиллом на протяжении несколько вдохов. — Большую часть времени я планирую смерть Фредерика Чилтона, — Ганнибал оторвал руки от тела Уилла, застыв в ожидании. — Чилтона? Этого твоего помощничка, который накачал тебя наркотой в Артуро? Ганнибал кивнул. Уилл втянул нижнюю губу в рот, на миг прикусив обветренную кожу. — Что ты там такое планируешь по четыре часа кряду? — Уилл склонил голову. — Вот когда я думаю об убийстве Мэттью, я обычно просто использую пистолет. — Пистолет был бы эффективен, но мне бы хотелось, чтобы смерть Фредерика что-то значила, — Ганнибал распрямил спину, всё ещё глядя на Уилла. — Кончина, которая утолит мою ярость и одновременно с этим продемонстрирует всему миру, каким жалким подлецом он был. Обычно, я использую нож, лишая его жизненно важных органов, пока сердце его всё ещё бьётся, а затем выставляю тело на всеобщее обозрение, как пустую шелуху, заполненную публикациями всех учёных, исследования которых он украл. — Я вижу его. Твой замысел, — Уилл закрыл глаза, затаив дыхание. — Страницы журналов, запиханные ему в рот, и раздувающие его пустую голову. И выпущенные наружу кишки. Это было бы прекрасно. — Прекрасно? Уилл кивнул, голубые глаза отстранённо смотрели куда-то вдаль. — Подходящий конец для вора и лжеца, навсегда запомнившегося лишь своими проступками, — Уилл засмеялся. — Мне даже чуток стыдно, что моим собственным сценариям расправы над Мэттью не хватает твоей элегантности. — Что ж, и у прямого подхода определённо есть свои преимущества, — Ганнибал вновь принялся массировать мышцы Уилла. — Возможно, объединившись, мы смогли бы придумать способы подходящей кончины для них обоих. Уилл в задумчивости скривил рот. — Возможно. Но прямо сейчас нам стоит объединиться, чтоб приготовить поесть. Свет уходит.***
С улыбкой на лице Ганнибал не жуя проглотил обед из индейки. Вкус тёплой комкообразной массы из пакета по-прежнему терзал его нёбо, но он обнаружил, что, глядя на Уилла, легче переносит яростные протесты своих вкусовых рецепторов. Они не сводили друг с друга глаз в полнейшей тишине. Впервые за последние несколько дней Ганнибалу не было холодно. Казалось, успевшее разгореться романтическое чувство медленно снедало его изнутри. И, судя по не сходящей со щёк Уилла краске, тот чувствовал себя примерно так же. — Какой-то ты сёдня голодный. А, док? — уголок рта Уилла изогнулся вверх, глаза его были прикованы к пакету с едой. — Скорее, изголодавшийся, Уилл, — Ганнибал медленно потянулся, намеренно демонстрируя изгиб спины, ширину груди и изящность длинных ног. Он видел, как Уилл пожирает его глазами. Взгляд Уилла залип в районе груди Ганнибала, и он пронёс ложка-вилку мимо рта. Кашица со вкусом индейки стекала вниз по его куртке. Тетчер проскользнул под рукой Уилла, стремясь убрать образовавшийся беспорядок. — Вот дерьмо… — лицо Уилла стало почти бордовым, пока он вытряхивал кусочки пищи из своей бороды. Ганнибал бросил серебристый пакет в мусорный мешок и наклонился к Уиллу, обеими руками нежно потирая его колени. — Кажется, вы измотаны, доктор Грэм. Думаю, нам стоит лечь спать, как считаете? Губы Уилла приоткрылись, и лица Ганнибала коснулось призрачное облачко его дыхания. Сперва тёплое, затем холодное. Уилл кивнул. — Да, кровать бы щас не помешала… — прошептал Уилл. Он моргнул и помотал головой. — Собаки. Мне нужно привести собак. Губы Ганнибала слегка дрогнули. Сегодня он не планировал работать на публику, но чего только не сделаешь во имя меньшего количества одежды, отделявшей его от Уилла Грэма. Уилл свистнул, подняв на ноги одиннадцать собак. Бак прижался к руке Ганнибала, пока Уилл всматривался в окружавшую их тьму. — УИНСТОН! — прогремел голос Уилла над бескрайними просторами. — УИНСТОН! Послышался лай, но никаких других следов Уинстона не наблюдалось. Ганнибал заметил, как напрягся Уилл. — УИНСТОН! На одной из льдин ярдах в тридцати от места, где они стояли, Уилл заметил движение и указал в том направлении. Ганнибал сжал его плечо. — Вижу его. Займись остальными, а я приведу мистера Уинстона. Пыхтя, Уилл загнал собак в палатку: — В любом случае, ты ему нравишься больше. Ганнибал направился в сторону Уинстона, яростно что-то раскапывавшего на льду. Снег хрустел под его ногами. Ганнибал очень надеялся, что это хотя бы не гниющий труп пингвина, его чувствительный нос только-только привык к запаху мокрой псины. Звук его шагов изменился: к уже привычному похрустыванию прибавилось слабое эхо. Странно. Об этом он спросит Уилла позже. Наконец-то Ганнибал увидел Уинстона, все ещё обнюхивающего какое-то тёмное пятно на льду. — Уинстон, ты портишь мои планы на вечер, — отчитал его Ганнибал. — Пожалуйста, вернись в палатку, чтобы… Земля ушла из-под ног Ганнибала. Последнее, что он услышал, перед тем как исчез в полынье, был истеричный лай Уинстона. Ледяная вода выбила из его лёгких остатки воздуха.***
Уилл уже подумывал над тем, чтобы раздеться, когда услышал неистовый вой. Стая подхватила беспокойство Уинстона, и вскоре их лай стал просто оглушительным. Он набросил куртку и пулей вылетел из палатки. Собаки едва не сбили его с ног, спеша на выручку Уинстону. Он смог разглядеть царапающего лёд пса, отчаянно заливающегося лаем. Схватив моток верёвки, он побежал вслед за собаками, подошвы его сапогов скользили на льду. Последние футов десять до места, где находился Уинстон, Уилл преодолел ползком, опасаясь, что лёд под ним может треснуть. Полынья не была видна до тех пор, пока он едва не угодил в неё сам. Уже успевшее затянуться тонкой ледяной коркой отверстие, вырезанное зубами сотен тюленей Уэдделла и обычно используемое ими для дыхания. Для тюленей подобные проруби были жизненно необходимы для свободного перемещения по ледяным отмелям. Для путешественников же они могли стать смертельной ловушкой, только и ждущей, когда в неё ступит очередная неуверенная нога. Уилл протянул верёвку через ошейники пяти собак, готовясь нырнуть в полынью. Проломив тонкий слой льда, Ганнибал появился на поверхности, задыхаясь и размахивая руками. Уилл инстинктивно схватил его за руку, обматывая верёвку вокруг запястья Ганнибала. — Пошли! Собаки рванули к палатке, вытащив Ганнибала из воды за считанные секунды. Собаки были быстрейшим из вариантов, поэтому Уилл предоставил им дотащить доктора по снегу. Ветер усиливался. В лунном свете Уилл смог различить посиневшие губы Ганнибала. Ни то, ни другое Уиллу не нравилось. — Стоять! Собаки ещё продолжали лаять, когда Уилл освобождал их ошейники от верёвки. Он оставил их жалобно завывать, втащив Ганнибала в палатку. Оказавшись внутри, он принялся стаскивать с Ганнибала одежду. На щеках и куртке доктора образовалась корка льда. Уилл запаниковал. Липкий страх просачивался в него, заставляя живот тревожно скручиваться, а руки — трястись. Помотав головой, он подавил дрожь, позволив адреналину хорошенько себя подстегнуть. — Док? Док! ГАННИБАЛ! — Уилл сильно ударил его грудь, заставив дрожащего доктора резко выдохнуть. Уилл продолжал тянуть его за одежду, грубо срывая с Ганнибала холодную мокрую ткань. — Смотри на меня! Ну же, Док, посмотри! Ганнибал не мог контролировать собственное тело, лишь дрожа и дёргаясь под руками Уилла. Кожа Ганнибала была ледяной, но по-прежнему податливой. По крайней мере, Уилл не заметил никаких явных повреждений тканей. Хотя бы что-то… — У тебя холодный шок и гипотермия. Все системы твоего организма сейчас борются с отключением, — напряжённым голосом объяснил Уилл. — Мне нужно вытащить тебя из этой одежды, высушить и согреть. — З-зн-наю, — выдавил Ганнибал между судорогами. — Я в-врач. Уилл засмеялся, заставив Ганнибала перевернуться так, чтобы он смог стащить с него штаны и кальсоны одним уверенным рывком. — Дебил, блять… ты тут помираешь, и тебе всё ещё нужно, чтоб последнее слово осталось за тобой. — П-пош-шевеливайся — н-не п-помру. — Будет он мне ещё жаловаться, как я его жопу спасаю!.. — Уилл улыбнулся, в груди затеплилась надежда. — Сесть сможешь? Сделать это оказалось не так-то просто, но Ганнибал, дрожавший на полу палатки, всё же сумел неуклюже выровняться. — Хорошо. Отлично, — Уилл свистнул собакам, растерянно кружившим внутри. — Мне нужно расстелить спальные мешки. Ребята согреют тебя, пока я с этим вожусь. Ганнибал странно дёрнулся, Уилл подумал, что это, вероятно, был кивок. Уинстон и Руфус улеглись по бокам Ганнибала, пока доктор продолжал учащённо дышать. Остальная стая ещё сновала вокруг, пытаясь выбрать места, которые нужно было согреть. Уилл работал быстро. Соединив вместе оба спальных мешка, он ринулся к саням за термоодеялами. Застегнув палатку, он повернулся к Ганнибалу. Доктор лежал на земле, а собаки, скуля, тыкались в него носами. — Даже, блять, не смей! — Уилл бросился к Ганнибалу и принялся тормошить, пока его тёмно-янтарные глаза не распахнулись. — Хера с два ты у меня сдохнешь, мудила. Ну же! Уилл подсунул под Ганнибала руки и поднял его. Доктор оказался тяжелее, чем выглядел, ослабевшие колени и дрожащие руки превратили пятифутовую прогулку до груды одеял в весьма нелёгкую задачу. Уилл запыхался, укладывая Ганнибала в спальный мешок. Он натянул на него одеяло и тщательно подоткнул до самой шеи. — Не смей закрывать свои грёбаные глаза, Ганнибал, — Уилл пытался командовать, но страх явственно слышался в его голосе. — Перечисли мне симптомы переохлаждения, док. Не останавливайся. Говори, чтоб я постоянно тебя слышал. Уилл уже вовсю стягивал с себя одежду, потеряв в процессе пару пуговиц. — С-суд-дороги, — удалось произнести Ганнибалу. — Иск-кажение речи. Усталость. П-плохая к-координация. Уилл, я… Наконец, Уилл нагишом проскользнул в мешок к Ганнибалу. Шипя от холода, он прижался к его коже. Ганнибал едва не задохнулся от внезапно нахлынувшего тепла и изо всех сил вжался в Уилла. Уилл обнял его, сильные руки обвились вокруг туловища Ганнибала, поглаживая густые волосы, покрывавшие его грудь. Он тихо зашептал в ухо Ганнибалу: — Хуже уже не будет, терпи, — его борода щекотала шею Ганнибала. Он закинул ногу поверх дрожащих бёдер Ганнибала, притягивая замёрзшее тело ближе к себе. — Сейчас согреешься. С каждой секундой тебе будет становиться чуточку теплее, всё ближе к нормальной температуре тела. Просто говори со мной, Ганнибал. Продолжай со мной говорить. — К-когда я п-представлял тебя обнажённым и приж-жимающимся к моей спине, — с трудом выдохнул Ганнибал, — эт-то казалось б-более эротичным. — Эй! — Уилл потянул Ганнибала за волосы на груди, свободной рукой успокаивающе поглаживая его, медленно продвигаясь от груди к пупку. — Все свои претензии можешь себе знаешь, куда засунуть? Я, ваще-то, могу пойти и бросить тебя обратно в ту полынью. Зубы Ганнибала всё ещё стучали. Уилл причмокнул, созывая вокруг себя собак. Пальцы Ганнибала стиснули предплечье Уилла. Это был отличный показатель того, что доктор все ещё в состоянии ими шевелить. — Давай же, док. Вот когда не надо — тебя хер заткнёшь. — Уилл мягко подтолкнул Ганнибала подбородком. — Говори. — О ч-чём? — Уилл чувствовал, как лихорадочно бьётся сердце Ганнибала под его рукой. Он хотел бы, чтобы оно, пусть немного, но замедлилось. — О чём угодно. О чём-то, что любишь, — Уилл прижался губами к участку кожи под ухом Ганнибала, плотно натягивая на них обоих одеяла. — Миша. Расскажи мне о Мише. Казалось, дрожь Ганнибала на мгновение усилилась. — Она п-постоянно играла с маленькой ф-фигуркой оленя, которую я купил ей н-на рынке. Безобразная б-безделушка с облупившейся к-краской, трещиной на носу и обломанным рогом. Она назвала игрушку Ганнибалом… она была её любимой. Она засыпала с ней, ела… почти не выпускала это уродство из рук. — Ганнибал остановился. Уилл сильнее сжал его в объятьях, задаваясь вопросом, осознавал ли Ганнибал, что речь его становится более гладкой. — Когда она умерла, я не смог заставить себя похоронить фигурку вместе с ней. Я всегда ношу её с собой… — Она и сейчас у тебя с собой? — Кожа Ганнибала теплела там, где Уилл продолжал гладить его тело. — В рюкзаке. Завёрнутая в другой комплект термобелья. — Ты мне покажешь? Утром? — Ганнибал кивнул, и Уилл снова потёрся губами о его шею. — Спасибо. Расскажи мне больше о ней. Какой была её любимая игра? — Охота на Ганнибала. Она гналась за мной по лесу, преследуя, как зверя. Я же, в свою очередь, пытался бесшумно подкрасться к ней и съесть. Уилл тихо рассмеялся. — Кто обычно выиграл? — Это никогда не имело значения. И Ганнибал рассказывал. Он рассказал Уиллу о любимой еде Миши, о её уверенности в том, что лиловые ленточки удачно оттеняли её глаза, и о её удивительной способности очаровать Фридриха, самого вредного пони в конюшне. К тому моменту, когда Ганнибал заснул, тело его было тёплым на ощупь, а дрожь ослабла. Уилл бодрствовал ещё час, внимательно наблюдая за тем, как спит доктор, прежде чем, наконец, позволил себе отдохнуть. Он провалился в забытьё, окружённый собаками и крепко прижимая к себе Ганнибала. Он не мог вспомнить, когда в последний раз был так счастлив.