— У вас проблемы, Шастун, очень большие проблемы! И два насущных вопроса: почему так случилось и что делать? На них у меня два простых ответа. Идёт уже последняя неделя сентября, а вы ничего не делаете и систематически пропускаете занятия, и чтобы получить аттестацию вам нужно сделать реферат.
Преподаватель отводит взгляд от журнала, поднимает седую голову и нервно постукивает колпачком ручки о поверхность стола. Смотрит так изучающе, пока Антон неловко мнётся на пороге.
— Садитесь уже! — устало выдыхает мужчина.
Антон кусает губы и ведёт пальцами по испорченной парте. Несколько раз мучительно вздыхает, пока ему говорят тему и источники, которые стоит использовать. До аттестационной недели ещё куча времени, а ему уже выносят мозг. Но так как ему нельзя отсюда вылететь, приходится терпеть. Лучше не есть, не спать и не дышать, но закрывать все хвосты вовремя.
— До свидания, Николай Александрович. Спасибо.
Шастун выходит из лекционного зала на негнущихся ногах, спускается по пролётам лестницы и идёт к раздевалке. Когда натягивает на себя куртку и шапку с помпоном, в его кармане начинает звенеть будильник. Упс, уже опаздывает.
После той подработки на несколько дней, Антон нашёл другую — в небольшом супермаркете семь дней в неделю с пяти тридцати до одиннадцати вечера. Благодаря этому удалось заплатить за общежитие и вполне успешно свести концы с концами. Стипендии у тех, кто платит за учёбу, нет, и Шастун не знает как ещё помочь своей матери, кроме как найти работу и отправлять ей деньги обратно. Тянуть с неё больше, чем она сможет дать, ему не позволяет совесть, а отец после развода и его совершеннолетия решил, что его миссия выполнена.
Он выходит из подсобки уже в форме и идёт раскладывать по ящикам овощи и фрукты. Позже возвращается к старшему продавцу отдела, отмечается, что убрал в зале, и открывает вторую кассу, чтобы нагрузка на Наташку не была сильно большой.
Девушка на первой кассе благодарно кивает головой и машет рукой в сторону разгружающего тележку Данилы — бойкого парня двадцати пяти лет, который вечно отлынивает от того, чтобы работать с клиентами.
— Кликни мне потом Дашу, накладные подписать!
Антон снова машет, что слышал. Когда людей становится поменьше, он начинает заменять ценники на нескольких стеллажах, пока не закончится его смена: с понедельника начнутся акции на макаронные и хлебобулочные изделия. В автобусе по дороге к дому он думает, как не вылететь из вуза и пройти собеседование в неплохой ресторанчик рядом с универом. Там и поближе, и платить должны побольше. Не хочется оставлять дружный коллектив «Семёрочки», но ничего не поделаешь, если получится закрепиться в кафе, то придётся уйти.
Он кивает бубнящей от самодовольства занимаемой должности консьержке общежития и входит в узкое фойе. Медленно поднимается по ступенькам до пятого этажа и бредёт мимо комнаты вечно отсутствующей дежурной по этажу до семьсот восьмой квартирки.
Дима смотрит в темное окно и сразу оборачивается на звук шагов, окидывая его хмурым взглядом.
— Чего не спи…
— Ты вообще уже?! Полдвенадцатого ночи, а ты шатаешься по улице! У нас район неблагополучный, ты помнишь об этом?
Антон сильно устал и замерз, почти не чувствует пальцев на ногах и руках, поэтому просто закрывает дверь на ключ. Поз с Катей поссорился, или что ещё успело произойти? Чего раздражается по пустякам?
Раньше Дима был обычным «тихим» ребёнком. Его родители строго следили за успеваемостью, поэтому один раз он принёс домой пять пятёрок и двойку по поведению. Может, как раз потому, что он в школе знатно оторвался, при поступлении в универ голова у него осталась на плечах. Хоть кто-то в компании друзей должен брать на себя обязанность быть ответственным человеком. Пыхтеть сигаретами, пить пиво, орать песни и играть в стрелялки — Позов тоже так может, но предпочитает быть собранным и приглядывать за Антоном.
С Катей он встретился в спортивном центре. Дима нажимал на кран кулера, а она засмеялась, потому что на нём висела табличка «временно не работает». Откуда же ему было знать, если очки остались в рюкзаке? Девушка ему показалась самой лучшей на свете, хотя Кате раньше внимания никто не уделял. На свидание с ним она распустила волосы и надела платье — и, вуаля — все парни у её ног. Только им уже ничего не светило, потому что Дима уже занял место в её сердце до «золушкиного» перевоплощения.
Антон этим двоим завидует.
Желания копаться в чужой личной жизни после часового блуждания в поисках остановки метро не возникает, и Антон пожимает плечами, переодеваясь.
— Переучёт продуктов, вот и задержался, — он заглядывает в холодильник, достаёт масло и колбасу и кладёт на стол, уходя в ванную.
— Чай будешь? — раздаётся за спиной.
— Ещё спрашиваешь?
Через несколько минут Шастун опускается на стул, дергая чайный пакетик.
— Иди спать, Дим. У тебя же завтра сложные пары.
— До инфаркта меня доводить не надо, тогда и спать нормально буду. Поспишь тут с тобой.
— Я же не нарочно, так получилось, — снова пожимает плечами Антон, благоразумно умалчивая: он заплатил за следующий месяц проживания здесь, вот и не рассчитал оставшиеся деньги и пришлось идти пешком. Думал, сократит дорогу, если пройдёт дворами, но так оказалось ещё труднее. Пришлось искать дорогу обратно, потом выходить на более оживлённые улицы и переть, спокойно сверяясь с гугл-картами.
— Ау-у!
— А? Что? Ты чего так пугаешь? — Антон чувствует, как его плечо перестают трясти.
— Просыпайся, — командует Дима, пока он приходит в себя, зевая. — Я дежурную уговорил кухню открыть на десять минут, чтобы я по-тихому суп разогрел. За тобой должок, я никогда в жизни так перед человеком в ногах не валялся. С лапшой, на.
Антон с удовольствием набрасывается на угощение.
— М-м, вкусно, — едва не обжигается. — Сегодня же пятница, моя очередь готовить.
— Тебя пока дождёшься, не только сон потеряешь, но и обзаведешься голодом, — саркастично фыркает Дима.
Поев, Антон бросается к пакетам, которые успел притащить на одолженные до аванса у Жени деньги: гречку, хлеб, чай и яблоки.
— Зато я успел в магазин сходить. А со своего принёс просроченные пирожные, но им не так много времени исполнилось.
Позов улыбается его стараниям вложиться в уют их комнаты.
— Что-то случилось? — осторожно интересуется Антон. — Мне тут незнакомый номер звонил, это не твоя Катя пыталась достучаться?
— Наверно. Вроде ничего не случилось, — чересчур равнодушно отвечает сосед. — Что-нибудь написала?
— Без понятия, на работе толком не ответишь. Поссорились?
Дима стреляет в него прищуренными глазами и недовольно поджимает губы.
— Нет.
— Врушка, ты такая врушка. Я в ваших любовных играх ничего не смыслю, захочешь, сам расскажешь.
— А ты когда будешь рассказывать, как у тебя дела? Обещание ещё в силе, у тебя девушки на потоке красивые.
— И только? — иронично хмыкает Антон. — Как у тебя всё просто.
— Просто! Думаешь, я не понимаю, что ты даже не пытаешься? Девушки улыбки любят, поцелуи, нежные прозвища. Там не только деньги роль играют, если ты напрягаешься насчёт этого. Я тебя каждый день в одних трусах вижу, и на лицо ты тоже не урод, так что вперёд и с песней. Будет кому тебе супы варить, когда меня не станет.
Антон смеётся и машет руками «всё-всё, хватит!».
Суббота встречает их бессолнечным белым небом, но неплохим настроением. Позов мчится на всех парах в университет, а Антону ко второй. Он замечает темную макушку, повязанную банданой, когда заходит в заполненное студентами помещение и направляется к последним рядам.
Это нормально вообще? Когда это предмет «сценическая речь» у актёров приравнивалась к «основам рекламы»?
— Доброе утро. Здесь свободно? — Арсений уже опускает сумку на скамью. — Спасибо за бейджик ещё раз. Я узнал, что тебе нужны конспекты по теории менеджмента, — он достаёт из сумки несколько тетрадей. — Ты работаешь постоянно, тонешь, наверно, по ночам в мире точных формул, — Арсения от неприязни к этой специальности аж перекашивает. — Можешь не возвращать, этот человек уже на четвертом курсе.
— Откуда ты вообще их взял? — среди тысячи вопросов Антон выбирает один, наиболее практичный.
— Тебе есть разница откуда? Не украл, не волнуйся.
— Такой, как ты, на всё способен. — Ира разворачивает его к себе резким движением, и Арсений ухватывается за её сумку и край стола. — Эй, ты чего руки распускаешь, козёл?
— Ты ошиблась адресом. Распускать руки против чужой воли я никогда не стану, в отличие от тебя. — Арс растягивает ухмылку и демонстративно отряхивает руки. — Особенно с девушками, — выделяет он. — Моё любимое занятие — распускать руки с парнями, тем более что они большей частью не против. А ещё я с ними просто разговариваю, а не заставляю покупать кучу подарков, а потом расстаюсь, представляешь? Эскортом не работаю.
Ира злобно таращится своими рыбьими глазами.
— Антон, в этой тетради за первое полугодие, а в этой за следующее, — устало выдыхает Арс после этого монолога. — Не пялься, Ир, тебе мимо. Лекция уже началась.
— Я вообще-то его куратор, — снова встаёт на дыбы девушка, тоже не стесняясь в выражениях. — Не жадничай, с тебя не убудет, пидорас. Ты же знаешь, что я предпочитаю скромников, — она садится по другую сторону от Антона.
— Беги, Антон, беги. Иначе она тебя догонит, и тебе крышка. Куратор группы должен помогать, когда человек просит, а не преследовать.
Шастун растерянно оглядывает взошедшую на кафедру преподавательницу и спускающегося к ней поближе Арсения. В течение получаса благоразумно записывает текст с презентации, игнорируя частые взгляды и прикосновения девушки. Когда звенит звонок на пятиминутку, стаскивает со стола тетрадь, хватает рюкзак и порывисто встаёт.
— Арс… ты не против, если я здесь сяду?
— Что, достала уже? Вступай в наш клуб, — Арсений не отрывается от своих бумажек, но Антон всё равно видит, что глаза у него подозрительно красные.
— В какой клуб?
— Слишком громко и запредельно близко. У нас запрещено носить розовые очки и принято избегать любых контактов с Ириной Кузнецовой.
— А кто уже состоит в этой группировке? — еле сдерживает смешок Антон.
— Тебе меня мало? Серега и все её бывшие. Поэтому если не хочешь попасть в отдел «брошенок», слейся с фоном, чтобы она про тебя забыла.
— Она тебя бросила? — Шастун выхватывает интересную информацию, которая не вяжется с его характеристикой. Вдруг она его обозвала пидорасом, потому что у них ничего не сложилось?
— Нет. Какой-то слух у тебя выборочный. Я и Серега — с ней не встречались. И это не мой парень, так, к сведению, а то сейчас опять услышишь только то, что тебе захотелось, — Арс не знает, почему выливает свою злость на ни в чём не повинного Антона. Так и подмывает сегодня побыть язвительной задницей.
— Понятно.
— Чего тебе понятно? Отсаживайся от меня, пока я тебя не заразил.
— Я думал это половым путём передаётся.
Арсений в шоке поднимает голову.
То есть Антон ещё и с чувством юмора? Охренеть.
— Воздушно-капельным тоже, — Арс переключается в режим чертовки. Соблазнительной и со специфическими шутками.
— Кошмар какой, — закатывает глаза Антон и искренне улыбается.
— ШАСТУН! — преподавательница прерывает их милую беседу окриком в микрофон. — Тебе не интересно меня слушать?
— Нет, простите. То есть — интересно, очень.
— Тогда повтори что я последнее сказала.
Антон сидит ни жив ни мёртв.
— Вы говорили про хронометраж. Но Антон старался доказать мне, что у вас очень важный предмет, который может пригодиться и в моей профессии… — тот оборачивается к Арсу, не веря своим ушам. Попов сам встаёт под огонь. — Я — актёр, — Арсений встаёт и наклоняется в небольшом поклоне. — Антон считает, что рекламные клипы снимают люди, связанные в первую очередь с кино, а на втором месте идут товар или услуга. То есть главные герои клипа — режиссер, оператор, актер. А разработка сценария — вообще творческая задача, и тут мы мягко подходим к хронологии: сообщение передается с помощью серии взаимосвязанных эпизодов, каждый из которых вытекает из предыдущего. Факты и события представлены последовательно по мере возникновения, на каждый определенное количество секунд.
Шаст растерян. Арс возвышается над ним сейчас на свои… сколько там? Метр восемьдесят? Девяносто, наверно. Но с его места кажется нескончаемо высоким в своей балахонистой жилетке чёрного цвета, открывающей руки. Арсений отвечает за него так, будто они не шептались до этого не по теме, и сияет, нет, правда, светится. С чего такой кайф ловит?
— Ладно, — удовлетворенно кивает преподаватель. — Надеюсь, услышать что-то похожее от Антона и на экзамене. Идём дальше.
— Охренеть, ты сейчас её закопал, — Антон держится за живот, чтобы не спалиться.
— Умею выполнять несколько дел одновременно, — самодовольно кивает Арс.
— Блин, хватит уже голубиться. Я устал вас слушать, — с верхнего ряда наклоняется парень с пучком на голове и добавляет лично Попову: — Позёр.
— Какой есть, Серж. Знакомься, Антон, это Сережа.
— Который не твой парень? — вспоминает Шастун и вытягивает руку для рукопожатия.
— Вот всегда обидно, когда он так уточняет, что мы соседи. Давай, рассказывай, какой парень тебе нужен, — Сергей подчеркнуто заинтересованно кладёт голову на руки, приготовившись слушать длинный список пунктов.
— Красивый, но менее нарциссичный, чем я, — снова обращает внимание на свои бумажки Арсений.
— Так все мужики чуть красивее обезьяны.
— Неправда.
— И всё? Ты даже не станешь защищать меня и мою причёску?
— Не-а. Ты не в моём вкусе.
— А кто в твоём?
Арсений оставляет этот вопрос без ответа. Антон понимает, что всё интересное закончилось, и достаёт блокнот. Одно ухо закрывает наушником и прикрывает его рукой. Шастун настолько сосредотачивается на своих мыслях, что не обращает внимания, как Арсений старается подсмотреть, чем он занимается.
«Я учусь на факультете управления, всем привет! И моя профессия очень тесно связана с экономикой, хотя я и собираюсь быть менеджером — управлять людьми и миром в целом. Принципы теневой экономики мне привили ещё в школе, когда учителя говорили: на презентации не вся информация, сейчас записываем со мной или сразу запоминаем.
Ну, и в общем, после такого нормальный человек не пойдёт на экономический. Я пошёл.
Просто представьте на экзамене вас спрашивают: чем полезна рекламная деятельность? А я два года промоутером отпахал. Мне что, правду говорить? Ну, рекламными бумажками можно застелить русские дороги. Чтобы вмятины стали только бумажными. Экономика должна быть экономной.
У меня бабушка любит хранить всякие вещи, которые уже сломаны или вряд ли понадобятся. До сих пор дома сервант стоит, она за ним тоже десять лет стояла, поэтому никто не смеет трогать красивые чайные сервизы и бокалы, которыми мы никогда не воспользуемся. Так вот у меня такое чувство, что когда я получу диплом, он туда же отправится. Она любит такие вещи собирать, будет ей подарком к дню рождения.
Нет, мне, конечно, нравится учиться здесь на экономиста, но практическая значимость — это то, что меня сильно волнует. Когда сын маминой подруги говорит, что он учится на врача, все сразу просят его горло посмотреть и укол поставить, а я что буду делать? Рассчитывать семейный бюджет? Этому не может научиться никто в России, а знаете почему? Никто из экономистов не доживает до четвертого курса. Других выводов на ум не приходит.
А пока я жив, предупреждаю: экономика от экономистов вообще не зависит. Они просто могут её изучать и делать прогнозы. Как метеорологи, которые тучки на небе видят. Они же говорят, что скоро климат планеты изменится, всё станет по-другому. Я с ними полностью согласен. Я тоже пока на свою профессию выучусь, уже курс доллара и рубля поменяется, придётся переучиваться.
Говорю по собственному опыту: времена, когда преподавателям давали взятки давно прошли, потому что ты столько платишь за своё платное обучение, что можно удавиться. Рэй Брэдбери знаете, что говорил? «Вместо колледжа я закончил библиотеку». Вот того же и вам желаю. Спасибо, у меня всё.»
— Так и думал, что ты не питаешь к этому факультету особых чувств, — Арсений предупредительно касается его руки, и только потом шепчет на правое ухо. — Участвуешь в соревнованиях по КВН?
— Это… это для себя, — Антон быстро закрывает блокнот. — Но если там сделают соревнование стендаперов, то я попробую.
— Круто.
***
Арсений направляется на свой этаж, взяв с Антона обещание пообедать на перерыве вместе. Пока что надо разобраться с другим делом.
— Зачем тебе это надо, Ир?
— Хочу повеселиться, — Кузнецова цокает каблуками по коридору, но не удерживается, чтобы промолчать. — Мне кажется, будет весьма забавно.
— Торопишься смеяться, потому что боишься, как бы не пришлось заплакать, — цитирует Арсений французского драматурга. — Тебе не нужна новая игрушка, у тебя своих полно.
— Понравился Антон?
— С чего ты решила, что я говорю о нём? — виртуозно завладевает её вниманием Попов. — Ай-яй-яй, преподаватель, старше тебя на десять лет.
Нельзя недооценивать противника, пока он не вытащил туз.
— Выглядит он ничего. Рост, тело… Светленькие мне нравятся.
— Смахивает на психологическое отклонение, Ир. Я тебе говорю это как недоброжелатель, который нашёл слабину в твоей броне.
— Никогда ведь такого не было, чтобы студенты с преподавателями встречались! — звереет Ира, тщетно пытаясь перевести свои слова в небрежный насмешливый тон. Она смеряет его ещё одним недобрым взглядом.
Их мысленный диалог выглядит более грубым. В стиле:
— Иди на хуй.
— И пойду. А тебе лучше бы сдохнуть.
— Ты отлично выглядел сегодня, когда подбивал клинья к этому первокурснику, — Кузнецова успевает взять себя в руки и добавить ложечку мёда в озеро дёгтя.
— Это всё любовь, она делает нас красивее. Тебе не понять.
— Влюбился? — с неприязнью переспрашивает Ира.
— Какая тебе разница? Не в тебя, и ладно.
Девушка многозначительно теребит брошку на своей блузке, всем видом показывая, что она думает о таких, как он. Арсений показывает ей вслед фак, Серёга тихо ржёт, хотя не слышал и половины диалога.
— Цирк уехал, клоуны остались. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что у вас отношения в стиле лавхейта.
— Ага. Страсти хоть отбавляй. Она за преподавателем одним открыла охоту.
— Повезло.
— Тому мужику — точно нет.
— Студентам. Небольшой перерыв от расставленных капканов никому не помешает, — Матвиенко почёсывает щетину и достаёт телефон. — Рисковая она девушка, прям как ты.
Арсений садится на диван, теребя одну из ниточек на своей фенечке:
— Чем я заслужил такое сравнение?
— Выбираете тех, с кем точно будут проблемы. За тобой фотограф с четвертого курса бегает, между прочим.
— Я ему сразу сказал, что с ним ничего не выйдет, и я это как-нибудь переживу.
— Почему ты списываешь его со счётов? — докапывается Сергей.
— Не списываю, — упрямится Арсений.
— Списываешь. Пытаешься защититься, хотя ничего не произошло.
— Это не так. Просто… я не хочу, чтобы ты беспокоился за меня, когда я буду находиться в отношениях, которые начались только с того, что я кому-то понравился. Чтобы быть счастливым, мне никто не нужен. Я могу быть счастлив и с ним, или без него… Или с кем-то ещё.
— С кем-то ещё? Интересно, с кем же? — иронично тянет Матвиенко.
— С кем-нибудь. Чисто гипотетически.
— М-м, понятно.
— Про кого бы ты там не подумал — не с ним.
— Да-да.
— Точно не с ним!
— Настолько натуральный? — ржёт Серёжа. — Ты же умеешь всё, я тебя на сцене видел сколько раз!
— Нет, блять. Это не важно! Я не собираюсь его переделывать. Мы друзья, и меня это устраивает.
***
В главной столовой полно народу, ведь большая перемена длится всего сорок минут. Антон видит Арсения сразу, он сидит за двумя соединенными столами в компании нескольких девушек и парней, а вокруг его шеи — меховой шарф. Шастун топчется со своим подносом, но не видит смысла подходить. Арс же не один, к тому же увлечен телефоном, и Антону не хочется выглядеть жалким перед ним. Но в прошлый раз он и выглядел потерянным котёнком, когда слился от Иры, поэтому терять нечего.
Он стоит ещё несколько секунд, а потом всё-таки подходит к ним. В конце концов свободных мест нет, а подсаживаться к незнакомым было бы ещё более неловко. Попов сам попросил его прийти. Антон делает шаг в сторону и набирает полные лёгкие воздуха.
— Привет, Арсений.
Ну, вот, теперь осталось набраться смелости, чтобы спросить разрешения присоединиться.
— О, ШАСТ! — выкрикивает Арсений так, как будто увидел перед собой нечто из ряда вон выходящее. — Садись со… с нами.
Антон ловит себя на мысли, что таращится на него, думая непонятно о чём.
— Спасибо, — отвечает Шастун, когда молчание затягивается. — У нас была совместная лекция, — оправдывается он перед остальными сидящими. Это отчасти правда, но половину занятия они с Арсением сидели в разных частях лектория, а потом разозлили препода уже вместе. Это может считаться за близкое знакомство?
Антон садится и пьёт кофе, открывая упаковку с Цезарем. Вряд ли он выглядит презентабельно перед знакомыми Попова. Две ночи и двухчасовой сон, зато три пройденные темы и дописанный реферат — он очень боится не успеть. Арсений представляет его и со странной заботой вкладывает кусочек хлеба прямо в руку.
— Чего себя голодом моришь? Худой, вон, какой, — и хлопает по плечу. — Гоняют вас что ли, на первом курсе?
— Я слышал, что актёры здесь вообще с восьми до восьми, — пожимает плечами Антон. — У меня всего лишь четыре-пять пар в день. Это ты, наверно, устаёшь.
— Да, тяжело в учении, легко в бою. Зато у нас домашки нет.
— Повезло, — улыбается Антон, уминая салат.
Обсуждают последний квартирник, на котором Шастуна не было, но он удачно шутит пару раз, и Арсений тут же представляет его как участника команды КВН. Антон умалчивает, что совсем скоро станет её капитаном, и думает, как же Арсу идут очки.
— Обязательно надо глянуть на ваши репетиции, — самозабвенно вещает Арсений, и все кивают. — И ты приходи к нам в «CRAZY».
— Куда?
— Театр так называется, — лениво поясняет Арс. Он уже привык к непонимающим взглядам. — Сейчас маемся со своей вариацией «Медного всадника».
— И ты в главной роли? — случайно вырывается у Антона.
Попов вдруг смущается. Отчего-то ему легко вести себя так с ребятами со своего факультета, но не с ним. Для того, чтобы понравиться, обычно достаточно почистить пёрышки и фильтровать свои шутки. С Антоном такой номер не проходит. Антону не становится неловко от кривляний и ужимок, он смеётся громче всех, когда Арсений поправляет своё боа и обмахивается веером. И не делает вид, будто ему хочется отсесть или по меньшей мере не сталкиваться коленями под столом.
— Играю Евгения, — туманно отвечает он, надеясь, что Шастун не разбирается во главных и второстепенных ролях произведений школьной программы.
— Так я и думал, главная, — довольно щурится Антон. — Приду, только напиши мне, когда и где, Арсений.
— Номер свой дай, — Арсений не верит в свою удачу, но Антон сам забивает свой номер и отдаёт телефон обратно. Радостно обменивается со всеми рукопожатиями и сваливает в закат.
— Ты то ли притворяешься, актёришка погорелого театра, то ли реально ничего не замечаешь, — всплёскивает руками Матвиенко. — Я же слышал, как он к тебе обращается. Да это выглядит как прелюдия! Твоё имя с небольшой насмешкой, а фамилию так, будто ту самую часть тела уже погладил мысленно и только ждёт разрешения сделать это в реальности, — он закатывает глаза. — А ты перед ним павлином хвост распустил ещё на линейке, — Сергей пытается пародировать кокетливые взмахи ресниц. — Ты же постоянно за полное имя выступал, а тут — на тебе, зовите, как хотите! И сразу его имя повторил — Антон, Антон, Антон… На каждой гласной по микрооргазму. Ст
оите друг друга, вот что я хотел сказать.
Арсений сидит с блаженной улыбкой.
Да, я такой, и что ты мне сделаешь?
