В компании теней. Книга 1. Ч2

Син ненавидел своё тупое прикрытие. Взаимодействовать с Бойдом в социальном плане было легко, вот только этот навык не распространялся на других людей. Особенно на гражданских. Син большую часть жизни провёл в изоляции, что стало серьёзным препятствием для выполнения задания и вынудило его на пару дней приостановить поиски работы, — к слову, совершенно безуспешные — чтобы разработать новую стратегию. Поразмыслив на досуге, он пришёл к выводу, что это его отношение к людям привлекает к нему слишком много внимания, поэтому постарался снизить градус враждебности и даже обратился за советом к Бойду. Со слов последнего, предполагалось, что он должен относиться к потенциальным работодателям с уважением и постараться установить с ними дружелюбный зрительный контакт, при этом язык его тела не должен кричать о том, что он представляет угрозу для окружающих. По крайней мере, теперь стало ясно, почему его тактика — взглядом, сулившим смерть в страшных муках, подчинить нанимателей своей воле и потребовать взять его на работу — не работала. Найти идеальный баланс между ленивым сарказмом Джейсона и собственным холодным безразличием оказалось намного сложнее, чем Син ожидал. Чтобы уравновесить оба аспекта, он начал изучать гражданских и даже разворошил слишком живые воспоминания об отце. В миссиях под прикрытием Эмилио Вега не было равных: с той же лёгкостью, с которой отец менял одежду, он мог перевоплотиться в абсолютно любого человека. Син не думал, что когда-нибудь сможет превзойти мастера в искусстве притворства, но он хотя бы мог постараться не лажать так безобразно. Вскоре Син научился стирать раздражённую гримасу с лица, продираясь сквозь толпы людей на тротуаре. Когда какой-нибудь подросток-панк врезался в него на всех парах, а потом изрыгал из пасти какое-то дерьмо, хотя сам же и был виноват, Син стойко сносил это вместо того, чтобы выбить придурку зубы. Нет, язык его тела и выражение его лица по-прежнему были далеки от идеала. Некоторые люди — с развитым инстинктом самосохранения — реагировали на него, как на дикого зверя, от которого нужно было бежать прочь без оглядки, но теперь потенциальные работодатели хотя бы не боялись его настолько, что не могли выдавить из себя ни слова. Не то чтобы это ему хоть как-то помогло. Со слов Кархарта, найти работу в Монтеррей — плёвое дело, вот только реальность оказалась куда прозаичнее. Собственно, чего-то в таком духе Син и ожидал. Прошло уже больше двух недель, а он, как и любой другой среднестатистический придурок, всё ещё не нашёл работу. Полный отстой! Неудивительно, что люди становились на криминальную дорожку, чтобы заработать на жизнь. Син корил себя за то, что за сладкими речами Генерала не заметил подвоха. В Монтеррее было слишком много эмигрантов; как следствие, рабочие места были в дефиците, а на свободные — много желающих. Вдобавок приходилось сутками напролёт таскаться по жаре, чтобы обойти многочисленных конкурентов и первым пройти собеседование на вакансию, объявление о которой ещё не успели напечатать в газете, или удостовериться в том, что оно уже неактуально. Шёл двадцатый день поисков; после нескольких часов бесцельного блуждания по городу Син сел на траву на большой площади, всерьёз задумавшись над тем, а не вернуться ли ему в студию. Кондиционер так ни хрена нормально и не работал, но хотя бы понижал столбик термометра до отметки «терпимое пекло». В этом заманчивом плане был только один изъян — в студии был Бойд, а значит, придётся провести наедине с ним гораздо больше времени. Нет, студия на третьем этаже больше не становилась свидетельницей столь масштабных боевых действий, как в их первый день в Монтеррее. Жара сместила Бойда с пьедестала постоянного раздражителя, а сексуальная неудовлетворённость и полное отсутствие личного пространства лишь подливали масла в огонь. Две недели без возможности спокойно подрочить сделали своё дело — Син вспыхивал как спичка. Что с ним станет после нескольких месяцев ночёвки в трёх шагах от Бойда, когда грязные фантазии стали его привычным ночным ритуалом, Син боялся себе даже представить. Потому что по всему выходило, что он мазохист. Син застонал и поднялся на ноги. Прикрыв глаза рукой, он огляделся вокруг. В зоне видимости было всего несколько человек — таких же дебилов, как он, ведь умные люди в такую жару по городу не шляются и не одеваются с головы до пят исключительно во всё чёрное. У Синтии было своё видение, каким должен быть гардероб Джейсона — обтягивающие футболки, слишком узкие штаны и всё это великолепие во всех оттенках чёрного и с металлическими акцентами. Гроза всех металлодетекторов города, блядь. Синтия заверила его, что это «сексуальная смесь панка и утончённости», Син же был уверен, что он единственный грёбаный идиот во всей Мексике, который не смог раздобыть себе льняную одежду. Футболка промокла от пота и липла к спине, Син с трудом боролся с желанием засунуть руку в штаны и переложить пистолет за спину. Сочетание жары, пота и тесных джинсов вызывало у него серьёзную обеспокоенность по поводу дальнейшего нормального функционирования его яиц. Син медленно развернулся, сощурился и обвёл взглядом здания и заведения, расположенные вокруг огромной зелёной площади. Музеи и правительственные здания соседствовали с ресторанами и ночными клубами. Вне всякого сомнения, то была одна из самых популярных частей города. Бормоча себе что-то под нос, Син сунул руки в карманы и нехотя поплёлся в сторону правительственных зданий и огромных корпораций, хотя и знал, что ему там ловить нечего, но, кто знает, возможно, пришло время расширить круг поисков. Едва переставляя ноги, он осилил несколько кварталов. Неспешная прогулка под палящим мексиканским солнцем почти убедила его в том, что пора сворачивать поиски и валить домой, когда кое-что привлекло его внимание. На окно заведения под названием «Ноктис» женщина клеила объявление: «Требуется охранник в ночную смену». Заведение могло быть чем угодно, от милого ресторанчика до ночного клуба, и это было совсем не то место, куда Син планировал устроиться на работу, но, принимая во внимание обстоятельства, всё лучше, чем ничего. Он молча наблюдал за тем, как женщина с глубоким декольте, обрамлявшим пышную грудь, которую любой другой из тех, до кого Сину не было никакого дела, счёл бы очаровательной, пыталась ровно повесить листок бумаги, и ждал удобной возможности, чтобы завязать беседу. Короткие полоски скотча приклеились к её пальцам; она как раз раздражённо хмурила брови, когда заметила тень, маячившую у неё за спиной. — Какого… — Она резко обернулась и отшатнулась назад, свернув глазами. — У меня чуть инфаркт не случился! Ты бы хоть пошумел или ещё чего. Син проглотил саркастичный комментарий, вертевшийся на языке, виновато пожал плечами и извинился: — Я не хотел мешать. По крайней мере, он надеялся, что это прозвучало именно так. Морщинка меж бровей женщины разгладилась, стоило ей взглянуть на источник беспокойства более пристально. Густые чёрные брови изогнулись над светло-карими глазами; она принялась спешно отклеивать полоски скотча, как назло намертво прилипшие к подушечкам её пальцев именно сейчас, когда над ней возвышался… он. — Чем могу помочь? — спросила женщина, когда он не произнёс ни слова. Тон её голоса стал приятным, красные губы приветливо улыбнулись, а синие глаза засверкали, как два сапфира. Она поправила волосы, убрав с лица выбившиеся чёрные пряди. — Или ты просто хотел поглазеть на мою задницу? Вопрос застал Сина врасплох. Все отрепетированные до зубного скрежета любезности, бывшие в обиходе у гражданских, растаяли в утренней дымке. Что он должен был на это ответить? Она была высокой, привлекательной и носила короткие шорты, не оставлявшие места для воображения; он бы даже не взглянул на эту часть её тела, пока она сама не акцентировала на ней внимание. Его отец не упустил бы возможности поболтать с ней где-нибудь в укромном уголке этого заведения о том, какая классная у неё задница, но Син придерживался мнения, что это не лучший способ получить работу. Наверное. Оставив её вопрос без ответа, он ткнул пальцем в объявление. — Вообще-то мне нужна работа. — Ну, конечно… Тебе нужна работа. — Она состроила гримасу и положила руки на бёдра, явно чем-то разочарованная. — А опыт работы у тебя есть? — Да. Женщина жестом предложила ему продолжить, и он нахмурился. — Последние несколько лет я работал в охране на разных должностях, — на автомате выпалил Син, пытаясь вспомнить наставления Бойда. — Понятно. Сину не понравился её изучающий взгляд и то, как она на него смотрела, но он ничего не мог с этим поделать, поэтому стоял, держа руки по швам, пытаясь выглядеть безобидным, и позволил ей себя как следует рассмотреть. По крайней мере, она не сбежала от него в ужасе. — Что ж, — после недолгой паузы произнесла она. — Заходи, поговорим. Но предупреждаю сразу, мы прошерстим всю твою биографию и запросим рекомендации у твоих бывших нанимателей. Если ты какой-нибудь спятивший убийца из Штатов и рассчитываешь залечь здесь на дно и начать всё сначала, советую ещё раз хорошенько всё взвесить. И, кстати, перед тем, как взять кого-то на работу, мы делаем тест на наркотики. Всё ещё есть желание здесь работать? Син растерянно пялился на неё, гадая, была ли это обычная практика или причина была именно в нём. — Да. — Хорошо. Я Джессика Меза. — Джейсон Альварес. Джессика кивнула и повернулась, чтобы открыть дверь в «Ноктис». Из распахнутой настежь двери вырвался поток холодного воздуха, обдавая Сина прохладой. Он был согласен работать здесь даже уборщиком за возможность передохнуть от жары. Он был жалок. По всей видимости, несколько лет в высокотехнологичном компаунде превратили его в зависимого от климат-контроля оперативника. В глубине души Син корил отца за то, что тот так зациклился на тренировках при минусовой температуре, когда в его родной стране было настоящее адово пекло. Хотя в этом была логика: жара никак не влияла на способность драться, разве что причиняла дискомфорт и раздражала. Услышь Эмилио его нытьё, поднял бы на смех, а в качестве наказания приказал бы часами сидеть под палящим солнцем без глотка воды. Таким уж он был человеком, его отец. Син покачал головой, сетуя на свою слабость, и последовал за Джессикой. Его догадка оказалась верна, это был ночной клуб, и, судя по интерьеру, роскошный. Через всю комнату змеился бар, разделявший пространство на огромный танцпол и лаундж-зону. Наверху было как минимум два этажа, подняться на которые можно было по винтовой лестнице. Син просканировал взглядом клуб, запоминая расположение выходов и подсобных помещений. В клубе почти никого не было, если не считать горстки завсегдатаев на баре. За барной стойкой стояли двое мужчин на полном расслабоне; у Сина не укладывалось в голове, как один из них мог быть охранником, работавшим в дневную смену. Войти в клуб и незаметно прокрасться на верхние этажи смог бы даже дилетант. Джессика провела его в дальнюю часть бара и набрала на двери с красноречивой табличкой «Персонал» код доступа. За дверью оказались комната отдыха, раздевалка, ванная и ещё одна дверь. Она ввела ещё один код, и та открылась, впуская их в просторный офис. — У тебя есть резюме? Надеюсь, оно на флешке. Терпеть не могу людей, которые до сих пор таскаются повсюду с бумажками. — Джессика плюхнулась за большой металлический стол и помахала на себя рукой. Син достал из кармана флешку и подвинул её к женщине. Джессика воткнула флешку во что-то под столом и повернулась лицом к экрану, встроенному в столешницу. Пока она водила пальцем по сенсорной панели, изучая его фальшивое резюме, Син изучал её офис. Одна из стен была увешана экранами, транслировавшими изображение с камер в разных зонах клуба. Четыре экрана следили за выходами, а два других переключались между зонами на трёх этажах. Судя по тому, что он увидел, каждый этаж был оформлен в своём стиле, а наверху были приватные зоны, где посетители могли уединиться. По сравнению с охранной системой Агентства эта была устаревшей, а в планировке клуба было несколько серьёзных изъянов, сводивших на нет все потуги службы безопасности. — А ты не из болтливых, да? — Типа того. Син отвлёкся от созерцания дерьмовых экранов и сфокусировался на Джессике. Она больше пялилась на него, чем на чёртово резюме. Даже когда он растерянно нахмурился, она не отвела взгляд. Они пялились друг на друга какое-то время, а потом она усмехнулась: — Ты мексиканец? — Да. — Метис? — Нет. — Интересно. Почему она находила это интересным, его не особенно волновало. Для американцев и европейцев в порядке вещей было ляпнуть нечто вроде: «Вау, у тебя такая экзотичная внешность!», потому что им было невдомёк, что латиноамериканцы выпускались во всей цветовой палитре и могли похвастаться широким перечнем физических опций, включая светлые глаза или небольшой эпикантус верхнего века (1). Он знал об этом, Синтия снисходительно акцентировала его внимание на этом нюансе, обсуждая его прикрытие со своими помощниками. Как будто он намеревался сделать Джейсона наполовину китайцем. Идиотка. — Что ж, впечатляющее резюме, — сказала Джессика, пробежав глазами по строчкам на экране. — Телохранитель двух сенаторов, охранник в нескольких крупных американских корпорациях, даже в государственном компаунде засветился, — с сомнением взглянула она на Сина. — Ты же понимаешь, что мы не можем платить тебе столько, сколько ты привык зарабатывать? Для тебя это огромный шаг вниз по служебной лестнице, Джейсон. Он пожал плечами. — Меня это устраивает. — Почему? — Потому, что мне нужна работа, а меня никто не нанимает. Джессика ухмыльнулась. — Ещё и чертовски прямолинейный, понятно. Син ничего не сказал; уголки её губ приподнялись вверх, как будто она находила всю эту ситуацию забавной. Чокнутая, как пить дать. — Здесь трудно найти работу, потому что людей приезжает много, а уезжает мало. Ты ведь понимаешь, что это будет совсем не та работа, к которой ты привык? Тебе придётся разнимать пьяниц, вышвыривать людей из клуба, когда потребуется, и иногда работать на входе. Син открыл было рот, чтобы сказать, что его это устраивает, но это бы прозвучало так, словно у него заела пластинка, и потому он ответил: — Плевать. — Что ж, ты пугающе немногословен. Отдаю тебе должное. Как, чёрт возьми, это могло кого-то испугать?! Син решительно не понимал этих гражданских. Ни капельки. Если их так пугали его ворчание и односложные ответы, он не хотел знать, как они отреагируют на реальную угрозу. — Извини. Джессика откинулась на спинку кресла и рассмеялась: — Не извиняйся. Я просто тебя подкалываю. Я питаю слабость к тихим и угрюмым типам. Ты удивишься, но большинство моих бывших охранников больше интересовала болтовня с посетителями, чем работа. Поэтому чем меньше ты говоришь, тем лучше. Чёрт, какое облегчение. Кажется, эта мысль была написана у него на лице, потому что она опять рассмеялась. — Значит, вот как мы поступим, Альварес. Я проверю твою биографию и наведу о тебе справки у твоих бывших работодателей. Если всё сойдётся, я с тобой свяжусь. Предупреждаю, я проверю все твои рекомендации. Слишком много вокруг развелось персонажей, которые указывают в резюме телефон своей мамы или подружки вместо контактов руководителей и сослуживцев, которые могут за них поручиться. Многие считают, что они могут приехать сюда и начать всё с начала после того, как крупно облажались в Штатах; ты удивишься, сколько уголовников и насильников пытаются получить работу в ночном клубе. — Вообще-то, в этом есть логика. Беспрепятственный доступ к лёгкой добыче. Она склонила голову набок; Син решил, что было намного лучше, когда его заклинило на односложных ответах. — По крайней мере, я так думаю, — пробормотал он. — Что ж, ты правильно думаешь. Я подниму всю твою подноготную, сколь бы хлопотно и затратно это ни было. Потом ты сдашь тест на наркотики и пройдёшь кое-какое обучение, но, полагаю, для тебя это сущие пустяки. По большей части будешь разбираться с тем, как работает моя устаревшая система безопасности, и выучишь, где тут что. — Иными словами, работу я получу только после того, как ты убедишься, что я не псих. — Ну… — Джессика потёрла подбородок и смерила его задумчивым взглядом с головы до пят. — У тебя слишком высокая квалификация. Что подсказывает мне, что, как только подвернётся что-то получше, ты тут же отсюда свалишь, но я могу смириться с этим, если ты покажешь остальным секьюрити, как нужно работать. Уверена, ты будешь относиться к работе серьёзно. — Понял. Джессика махнула рукой по экрану, скопировав документ себе на рабочий стол, и наклонилась, чтобы извлечь флешку. — И ты роскошный мужчина; достаточно поставить тебя вечером на входе, и клиенты слетятся в мой клуб как пчёлы на мёд. Син не знал, что на это ответить. Когда она повела его к выходу, он вздохнул едва ли не с облегчением. Между тем, рассказывая ему о клубе, Джессика впала в ностальгию. Син слушал её с отсутствующим видом, скорее, из-за сомнительной привычки собирать информацию, чем из интереса. По всей видимости, она была всего на пару лет старше него и происходила из состоятельной семьи предпринимателей и активистов. Её родные эмигрировали из Мексики в США ещё до её рождения, но всегда поддерживали тесную связь со своей исторической родиной. После войны несколько её родственников вернулись в Монтеррей, чтобы, используя свои возможности, помочь заново отстроить город. Вся эта информация не представляла никакой ценности, тем не менее в нужных местах Син исправно кивал, стараясь не выглядеть так, будто он бы с большим удовольствием отправился домой, нежели слушал историю жизни «хорошей девочки». — Надеюсь, ты не окажешься преступником, — сказала она, когда они подошли к выходу. — Я здорово повеселюсь, пытаясь тебя расслабить. — Я никогда не расслабляюсь. Джессика расплылась в улыбке и протянула руку, чтобы поправить воротник его футболки. Казалось, она испытывает его стойкость на прочность. — Если будешь здесь работать, научишься, — промурлыкала она. — Как скажешь. Она похлопала его по плечу. — Я позвоню, если всё, что ты рассказал о себе, правда. А теперь иди выпей чего-нибудь и расслабься. Проигнорировав её предложение, он пробормотал: «До свидания» и вылетел вон из клуба. Перейдя через улицу, он оглянулся и увидел, как она срывает с окна объявление.

(•̪̀●́)=ε/̵͇̿̿/'̿̿ ̿ ̿̿ N --------{---(@

Бойд сгибался под тяжестью своей поклажи, тем не менее настроение у него было приподнятым. И хотя, по мнению Сина, он целыми днями только и занимался тем, что ровным счётом ничего не делал, Бойд проводил вне стен студии почти столько же времени, сколько и его старший напарник. С той лишь разницей, что Син пытался заработать деньги, а Бойд бегал по городу, спуская их на ветер. Он покупал вещи, которые считал практичными или интересными. По какой-то необъяснимой причине все они имели яркую, а некоторые откровенно смелую расцветку. Возможно, так он старался дистанцироваться от своей беспросветной и безрадостной жизни в Штатах. Как бы то ни было, ни один из предметов в их крошечной студии не сочетался с другим, из-за чего интерьер выглядел хаотичным, но по-домашнему уютным. Каждый день, когда Син возвращался домой, в их пёстром логове появлялся ещё один яркий штрих, просто потому, что Бойду было любопытно, как он на это отреагирует. Пока Син никак не реагировал, но в этот раз Бойд нашёл то, что невозможно было не заметить. Из ванной доносился шум воды, а значит, Син уже вернулся со своего ежедневного обхода — раньше, чем обычно. Бойд привык, что в это время дня в студии был только он. Бросив остальные покупки на пол, он неуклюже пнул ногой входную дверь, аккуратно поставил одну драгоценную добычу между кроватями, а второй отгородил спальную зону от остальной части студии. Очень гордый собой, он отошёл на несколько шагов назад, чтобы полюбоваться на своё дизайнерское решение — две японские ширмы-перегородки из палисандра с ручной росписью цветущей сакуры на тонкой рисовой бумаге. Целые, немного потрёпанные и совершенно бесплатные, они привносили в их скромное жилище толику интимности, которой ему так недоставало. Стеснённые в средствах, они не смогли бы позволить себе эту роскошь, а так это было пусть и частичное, но решение проблемы отсутствия личного пространства. По натуре Бойд был очень бережлив, но в Монтеррее это качество достигло своего апогея. Когда ты ограничен в средствах, процесс обустройства студии — дело непростое, но он подошёл к покупке дорогостоящих вещей творчески. Бойд разбил город на квадраты и знакомился с ними по очереди, чтобы определиться с лучшими местами для сбора информации и поиска информаторов. Собственно, во время одной из вылазок, рядом с помойкой огромного района, оккупированного эмигрантами, он и набрёл на эти ширмы. Бойд как раз закончил расставлять их под другим углом, когда услышал, как открылась дверь в ванную. Он повернулся на автомате: — Привет, как… Син вышел из ванной в чём мать родила. Бойд смог во всех подробностях рассмотреть каждый сантиметр бронзовой кожи, не скрытый полотенцем, которым в данный момент Син вытирал нижнюю часть своего тела, а когда полотенце слегка сдвинулось в сторону, мельком увидел и то, что скрывалось под ним — длинный толстый член. Син смотрел на Бойда с совершенно невозмутимым видом, а Бойд пытался не смотреть на его руки. Бойд отвёл взгляд, сосредоточенно изучая деревянные шарниры, удерживающие рисовую бумагу. Почему каждый раз, когда Син выходил из душа, ему нужно было делать… это? В один из таких дней он непременно оконфузится. — Я тут купил нам кое-что. Ты уже принял душ? Тогда, может быть, наденешь что-нибудь… Син подошёл ближе, лениво обтираясь полотенцем, он не сводил глаз с японских ширм. — Зачем? Жарко же. Где ты это раздобыл? — Кто-то их выкинул, — прошелестел Бойд. Вцепившись онемевшими пальцами в края ширмы, он делал вид, что поправляет её, но на самом деле просто не знал, куда деть руки. Шумно втянув ноздрями воздух, Бойд медленно выдохнул: — Просто… будет лучше… если ты наденешь что-то. Более скромное. Син скорчил мину и направился к краю кровати, у которой всё ещё стоял один из его неразобранных вещмешков. Краем глаза Бойд увидел, как Син выудил из него рваные выцветшие джинсы и натянул их на себя. Очень широкие, они опасно повисли на тазобедренных косточках. Слишком низко. — Счастлив? Едва ли, но Бойд научился довольствоваться теми малыми крохами, что дают. Син промаршировал на кухню, открыл холодильник, изучил его содержимое, а потом раздражённо захлопнул дверцу и постановил: — Еды нет. — Просто для справки, подавляющее большинство людей считают едой фрукты, овощи, мясо и хлеб, а сладости — снеками, — Бойд скрестил руки на груди, скептически изогнул бровь и покосился на плоский живот Сина, на фоне рельефного торса тот казался ещё более худым. — Нельзя же питаться только мишками Гамми и печеньками. Это вредно. Сначала съешь что-нибудь нормальное, а потом поговорим. Син скрестил руки на груди, вид у него был воинственный. — Я уже много лет сижу на мишках Гамми и печеньках и, как видишь, пока не помер. Если хочешь, чтобы я ел что-то другое, тогда сам это и приготовь. — Ты уверен, что захочешь это есть? Я ведь даже не могу отличить кастрюлю от сковородки, — моргнул Бойд и задумчиво потёр подбородок. — Кстати, а это не одно и то же? — Это катастрофа, — осуждающе посмотрел на него Син. — Мог бы что-то и приготовить в перерывах между тем, как ничего не делаешь и страдаешь хуйнёй. И, кстати, с сегодняшнего дня стирка тоже на тебе. — Я тебе кто, жена? — усмехнулся Бойд. Син смерил его долгим взглядом. — Чтобы стать моей женой, тебе нужно поменяться телами с chichona . Но ты можешь быть моим рабом. Бойд изогнул бровь, бросая Сину вызов, и расхохотался ему в лицо: — Даже не знаю. Отношения такого рода подразумевают, что я не буду получать никакой компенсации за мои труды, а я на это не согласен. — Право находиться в моём обществе — более чем достаточная компенсация, — нахмурился Син. — Если ты собираешься сидеть сложа руки, пока я буду горбатиться, то тебе же будет лучше, если на столе меня будет ждать ужин. — Отлично, — подразнил его Бойд. — Теперь мы телепортировались в пятидесятые. А если я тебя ослушаюсь, тогда что? — Я буду плохо с тобой обращаться. — Пра-а-а-вда? — протянул Бойд. — Это как же? — Я буду очень тобой недоволен и агрессивен. — Вот, значит, как… Ну, для этого тебе не нужно делать меня своим рабом. Ты всегда чем-то недоволен и агрессивен, и тебе для этого даже не нужна причина. И вообще… Сначала найди работу, вот тогда и вернёмся к этому разговору. Син состроил мину и промаршировал к своей кровати, по пути задев Бойда плечом. Довольно грубо. — Отлично, — пробурчал он, лёг на кровать, скрестил руки на груди и закрыл глаза. — Всё равно из тебя вышел бы никудышный раб. Ты непослушный, мне пришлось бы постоянно тебя пороть. Сплошной геморрой, жратва того не стоит. В студии воцарилась угрюмая тишина. Бойд посмотрел на надутого Сина, распростёршегося на кровати, покачал головой и улыбнулся. Должно быть, тот и вправду был очень голоден. Бойду нравилось, что Сину было настолько комфортно в его обществе, что тот вёл себя как обиженный ребёнок. Но, похоже, готовить какие-то простые незатейливые блюда и вправду придётся ему. Вряд ли Син был способен на нечто большее, чем открыть пакет конфет или открутить крышку банки с арахисовым маслом, чтобы приготовить себе «еду». Но это потом, а сейчас у Бойда было для него кое-что. Изначально он хотел преподнести это Сину иначе, в более безобидной манере. Но если Син собирался пытать его, бегая по студии голышом и требуя, чтобы Бойд потакал всем его капризам, то почему бы не отплатить ему той же монетой. Он подошёл к своему вещмешку, выудил из него чистые вещи и два пакета, припрятанных на самом дне. Сжав по пакетику в каждой руке, он спрятал их за спиной, подошёл к лежбищу угрюмо сопящего зверя и склонился над ним так низко, что их лица почти касались друг друга. Бойд ничего не сказал, лишь загадочно улыбался и терпеливо ждал, когда его заметят. Син приоткрыл один глаз и удивлённо уставился на Бойда, но было в его взгляде что-то… ещё. Сложно было сказать, нравилась ему эта близость или нет, но он не предпринял попытки отстраниться. Просто смотрел на Бойда из-под полуопущенных длинных чёрных ресниц, приоткрыв губы и не издавая ни звука. — Я купил тебе подарок, — беззаботно промурлыкал Бойд. Но было в тоне его голоса что-то такое, что делало этот момент… почти интимным. Он чуть наклонился вперёд; медные волосы обрамляли кукольное лицо, саваном укрывая их от остального мира. — Выбирай, правая или левая? Син медленно моргнул и хотел что-то сказать, но из его рта не вылетело ни слова. Он прочистил горло и немного подался вперёд, сокращая расстояние между ними. — Правая или левая… что? — Левая рука, — мягко пояснил Бойд, не разрывая зрительный контакт, и медленно наклонил голову к левому плечу. Медные пряди дразняще мазнули Сина по щеке. — Или правая, — склонил он голову вправо. Изогнув вопросительно бровь, он прошептал, усмехаясь: — Это не простое решение. Выбирай с умом. Син ничего не ответил; вскинул горящий взгляд на Бойда, споткнулся на его голубых глазах и завис на полных губах. Видимо, решив для себя что-то, он сглотнул ком в горле и отвёл взгляд в сторону. — Я хочу всё, что ты хочешь мне дать. — М-м-м… — на губах Бойда расцвела порочная улыбка. — Хороший выбор. Он медленно наклонялся вперёд, намерения его были туманны, в глубине синих глаз плескался водоворот странных эмоций, а выражение его лица было сложно читать. Придвинувшись к Сину так близко, что дыхание обожгло смуглую кожу, Бойд какое-то время всматривался в опасную гладь зелёных глаз из-под полуопущенных ресниц, а потом медленно опустил взгляд на его губы. — Не ешь их все сразу. — Он прижал хрустящий пакет с печеньем к груди Сина, схватил чистые вещи и был таков. Дверь в ванную едва успела захлопнуться, когда из-за неё послышался шум льющейся воды.

∩ ∩♀-∩- — - -═╦═╗

— Думаю, я получил работу, — огорошил его Син, когда Бойд вышел из душа, отжимая волосы полотенцем. — Правда? Где? — Это тупо. — Что за работа? — Секьюрити в ночном клубе… Бойд опустился на краешек своей кровати. Представив Сина в чужеродной среде ночного клуба и справившись с первоначальным шоком, он кивнул: — Хороший выбор. — Почему это? — Потому, что для тебя это отличное прикрытие. Смотри: не хочешь с кем-то общаться — не общайся, случайно перегнёшь палку — не беда. Ты не будешь выделяться, потому что для вышибалы такое поведение — норма. Но ночной клуб… Ты когда-нибудь был хоть в одном? Син вытянул руку и схватил с шаткого стола помятую пачку сигарет. Он положил сигарету в рот, щёлкнул зажигалкой, и всё вокруг застлало едким дымом. — Нет. Ну… теоретически, да. Когда отец отправлялся на задание, я был его тенью. Однажды мы пошли в клуб, чтобы выследить цель. Точнее, он пошёл, а я всё это время просидел в подвале с обрезом наготове. — Син изучал потолок, обсасывая фильтр сигареты. — Судя по тому, что я видел, это клоака для стока избытка городской похоти. — Ага, — Бойд скинул сандалии и залез на кровать с ногами. — Сосредоточение скверны и разврата. — Толпы пьяных в стельку гражданских совершают странные брачные ритуалы. Сомневаюсь, что тебе это понравится. — Син смерил Бойда скептическим взглядом. — Хотя кто знает, что ты вытворял в детстве. Бойд фыркнул. — Ты меня раскусил. Ночные клубы стояли в первой строчке моего хит-парада, я там каждую ночь зависал. Практически жил там. — Мне стыдно себе это даже представить. — Ты просто всё не так себе представляешь. — Может, как-нибудь заскочишь ко мне на работу и докажешь, что я не прав? Если, конечно, я получу эту дурацкую работу. — Может, и заскочу. — Бойд не мог упустить возможность полюбоваться на Сина под прикрытием. Должен же он был помогать старшему напарнику акклиматизироваться в гражданской среде. — Ты уже прошёл собеседование? — Ну… — Сизые струйки дыма вились между ними. Син приподнялся на локте и помахал рукой, отгоняя их от кровати Бойда. — Может, открыть балкон? — Я сам. Ну так что? — Бойд поднялся и распахнул дверь на балкон. Он уже успел привыкнуть к этому противному скрипу. — Скорее всего, я получу эту работу, но, кажется, только потому, что хозяйка клуба мной заинтересовалась. — В каком смысле? В студию проник тёплый ветерок, сигаретный дым поплыл к распахнутой настежь балконной двери. — Она на меня пялилась. Уверен, она находит меня привлекательным. — Син перевернулся на бок, так было удобнее следить за входной дверью и Бойдом. — А может, она пялилась на меня, потому что я выгляжу как пугало. Бойд резко изменил курс движения, свернул на кухню и схватил бутылку воды с барной стойки. — Сомневаюсь. Хочешь воды? — Син отрицательно помотал головой, и Бойд вернулся на свою кровать. — Она что-то сказала или только пялилась? — По большей части пялилась. Ещё сказала, что у меня слишком высокая квалификация, и она знает, что в её клубе я надолго не задержусь, и тем не менее она хочет меня нанять. Я заметил, что она сняла объявление с двери, когда я ушёл, а она ведь ещё даже не проверила мою биографию. Бойд медленно кивнул. — Будь осторожен. На какое-то время воцарилась тишина, а потом Син рывком поднялся с кровати, зажав сигарету в зубах. — Это задание меня только расстраивает. — Пока ты отлично справляешься. Я могу тебе чем-то помочь? — Не знаю. Принимая во внимание твой врождённый недостаток, что ты можешь знать о том, как избавиться от женщины, которая хочет тебя трахнуть? Вот мой отец бы точно знал, как это разрулить. Бутылка в руке Бойда жалобно хрустнула. — Ты находишь её красивой? — как ни в чём не бывало спросил он. — Да вроде ничего такая, — нахмурился Син, задумавшись. — Симпатичная, высокая, длинные чёрные волосы и фигура зачётная. «Джульетты» из Агентства нервно курят в сторонке. — Понятно. — В голове Бойда родилось с десяток вопросов, но он не осмелился произнести их вслух. Это было бы слишком очевидно. — Ты ведь знаешь, есть такая вещь, называется сексуальное домогательство. Если она будет делать что-то, что тебе не понравится, просто уходи оттуда как можно скорее, а не бросайся на неё с кулаками. Я помогу тебе найти другую работу. — Уверен, всё будет в порядке. Она не вела себя непрофессионально, ничего такого. По крайней мере, мне так не показалось. Просто… — Син затушил сигарету о пепельницу. — Я просто не знаю, как вести себя в такой ситуации. И дело не только в ней, а во всём этом окружении. Во всей этой ситуации в целом. Вот увидишь, я где-нибудь, да облажаюсь. — Я так не думаю, Син. Обычно ты не лажаешь, а это временное прикрытие пойдёт тебе на пользу. — Скептическая морщинка меж бровей Сина не разгладилась, и потому Бойд добавил: — Я тоже не всегда хорошо ладил с людьми. Поэтому я наблюдал за ними и учился им подражать. На твоём месте я бы постарался говорить по минимуму. Потому что, если ты будешь всё время молчать, люди это заметят и сочтут тебя странным, и если будешь много болтать — тоже. Поэтому время от времени открывай рот и вставляй в разговор «да», «нет», «может быть», «не знаю», изредка выбирайся потусить где-нибудь с коллегами; в конце концов люди примут тебя за своего и потеряют к тебе интерес. Возможно, поначалу тебе будет сложно, но ты справишься. По крайней мере, это единственное, что сработало конкретно для меня. — Когда всё, что от меня требовалось, это стрелять им в голову, жизнь была гораздо проще. Губы Бойда тронула улыбка. — А вот это точно не поможет тебе влиться в коллектив. — Заткнись, — сказал Син, рухнул на кровать и повернулся к Бойду спиной.

✯╾━╤デ╦︻✯

Жара стояла несусветная, кондиционер то и дело жалобно стонал, из-за чего вот уже две недели они спали урывками. В этот раз Бойд вскочил с чёткой уверенностью, что причиной его внезапного пробуждения стало привычное возмущённое пыхтение кондиционера, но, прислушавшись, понял, что виной тому был не древний агрегат. Тихие стоны доносились со стороны второй кровати. Преодолев взглядом мизерное расстояние, разделявшее их кровати, он наткнулся на Сина. Тело напарника было покрыто испариной, от отчаяния на лбу пролегли глубокие морщинки, из-за затруднённого дыхания грудь тяжело поднималась и опускалась. Бойд сел и, с мгновение поколебавшись, подвинулся ближе. — Син. Тот вздрогнул, но не проснулся. Разумнее было бы его не трогать, держаться подальше, принимая во внимание, по какому стремительному и драматичному сценарию развивалась аналогичная ситуация в прошлый раз. Но Бойд бы не был собой, если бы поступил иначе. Собрав смелость в кулак, он нежно провёл кончиками пальцев по щеке Сина. — Синь. Зелёные глаза распахнулись. Бойд вглядывался во тьму ночи, а она взирала на него из тёмных глазниц. Стальная рука метнулась вперёд со скоростью атакующей кобры, безжалостные пальцы сжались вокруг запястья Бойда так сильно, что в тех местах, где они касались кожи, та вспыхнула огнём, а ровный ток крови прервался. Сердце Бойда остановилось. Он застыл на месте, на мгновение утратив дар речи. — Синь, это я, Бойд. Тебе просто приснился дурной сон. Ни тени узнавания не промелькнуло на невыразительном лице Сина, и сердце Бойда пустилось в галоп. Он на автомате отметил все выходы из студии и места, где можно будет спрятаться, пока Син не придёт в себя, как вдруг стальная хватка на его запястье ослабла. Син моргнул, судорожно втягивая ноздрями воздух; расширенные зрачки сфокусировались на Бойде. — Что ты… Я тебя ранил? Напряжение Бойда смыло волной облегчения. — Нет, всё в порядке. — Тебе не следовало… Я же говорил тебе… — слова лились из Сина бурным потоком. — Всё хорошо. — Бойд дотронулся до его плеча. — Ты ничего мне не сделал. По сильному телу пробежала дрожь; Син ничего не ответил, вместо этого длинные пальцы сжались на запястье Бойда, одним быстрым слитным движением Син дёрнул его на себя. Бойд даже глазом не успел моргнуть, как оказался в его кровати. У него перехватило дыхание, на мгновение ему показалось, что это сон, а тяжёлая рука Сина, придавившая его к кровати, нереальна. — Пожалуйста, больше никогда так не делай, — прошептал Син. — Я не мог тебя бросить. — Я мог тебе навредить. — Но не навредил же. Син шлёпнул себя по лицу свободной рукой. — Ты не понимаешь. Когда мне снится один из этих грёбаных кошмаров, не буди меня, иначе я могу тебя ранить. Я могу тебя убить. Но напряжение, сковавшее плечи Сина, и его открытая уязвимость вызывали у Бойда лишь одно желание — успокоить напарника, прикоснуться к нему и заверить в том, что всё будет хорошо. И в этот раз Бойд не стал идти наперекор своим желаниям. Син хотел, чтобы он был здесь. Несмотря на то, что боялся альтернативного исхода… Син хотел, чтобы он был рядом. — Я знаю, что это рискованно, но я… Я тебе доверяю. — Бойд… Рука беспомощно упала на кровать; Син перевернулся на бок и приподнялся на локте. Его губы приоткрылись, как будто он хотел что-то сказать, но не издал ни звука. Бойд до боли хорошо знал тепло его тела, когда-то сладким ядом просочившееся под кожу и медленно убивавшее его каждый божий день. Бойд впился скрюченными в агонии пальцами в простынь, комкая ткань, стараясь игнорировать этот взгляд, прикованный к его губам. Син часто это делал — смотрел на его губы, не отрываясь, когда они разговаривали, — но сейчас, когда их не разделяло расстояние, напряжение было просто невыносимым. — Ты не догоняешь, потому что не видел, на что я способен! — прорычал Син. — Ты понятия не имеешь, что я могу с тобой сделать. Бойд проглотил ком в горле и покачал головой. Син рылся в его досье, но он не знал, что Бойд занимался тем же. Похоже, пришло время выложить карты на стол. — Вообще-то, видел. Я смотрел видео, помню, что ты делал, и потому я могу себе представить, что ты мог бы сделать со мной, Синь. С улицы доносились звуки голосов, они о чём-то спорили взахлёб, громко и на повышенных тонах, но не настолько, чтобы Бойд не смог услышать тот резкий звук, с которым Син втянул ноздрями воздух. — Если ты видел, что я делал, тогда как ты можешь… — Могу, потому что ты не монстр, как они утверждают. — Бойд коснулся челюсти Сина; щетина уколола кончики пальцев, и дерзкая рука упала на кровать, поняв, что пересекла границу дозволенного. — Я увидел на видео человека, который в прошлом перенёс какую-то травму, и то, как ты реагируешь на угрозу, это всего лишь естественная защитная реакция. Возможно, другой человек отреагировал бы иначе, но тебя учили реагировать именно так: жёстко, молниеносно и не раздумывая. Но на меня ты так никогда не реагировал. Даже той ночью в хижине ты понимал, что я не представляю для тебя угрозы. Ты меня узнал. Син перевернулся на спину. — А если однажды не узнаю? Ты полагаешься на слепую удачу, забывая о здравом смысле и собственной безопасности. — Не думаю, что это слепая удача. Пока что мой метод работает, и я не вижу оснований… Син оборвал его на полуслове, не дав договорить. — Бойд, тебе просто повезло во второй раз. И не факт, что в следующий раз я не сверну тебе шею, — Бойд открыл рот, чтобы что-то возразить, но Син покачал головой, ничего не желая слушать. — Нет, Бойд! Просто заткнись и послушай меня! Я ненормальный, и это только вопрос времени, когда я тебя пораню. Пожалуйста, будь осторожен. Больше никогда так не делай, ты меня понял? Бойд подумал, что Син себя недооценивает, но решил не давить на него. Он кивнул и поспешил сменить тему, пока тот не взял с него слово, которое он не смог бы сдержать: — Что тебе снилось? Хочешь поговорить об этом? — Нет. — Син разжал пальцы на запястье Бойда, но руку не убрал. Кончики длинных пальцев едва касались тонкой кожи над толстыми наручами, которые Бойд не снимал даже ночью. — Мне снилось, что я слабый и жалкий. И моя мать… В ту ночь, когда я тебя чуть не убил, мне тоже снилась она. — Я мало что о ней знаю, — неуверенно сказал Бойд, тщательно взвешивая каждое слово, но, кажется, Син не злился. Губы Сина скривились в улыбке, но в ней не было ни капли веселья. — Агентство мало что о ней знает, ты хотел сказать. Этой информации в моём досье нет. Признаться, я даже удивлён немного. Обычно они всё обо всех знают. Бойд почти оборвал себя… Если он не задаст этот вопрос сейчас, то иного шанса может и не представиться, а он действительно хотел знать. Бойд хотел знать о его прошлом, о его жизни, он хотел знать всё, чтобы понять, что превратило Синя в Сина. — Какой она была, твоя мать? — Она была никем, — тёмный язык скользнул по пересохшим губам. — Просто ещё одна глупая девчонка с материка, которая отправилась в Гонконг в надежде заработать денег. Какие-то мужчины пообещали её родителям, что устроят её горничной в отель, но вместо этого бросили в лодку и контрабандой провезли на остров, а там превратили в шлюху. Её жизнь была так же бессмысленна и токсична, как и её смерть. Они пытались копать в Гонконге, но ничего не нашли. Хотя, возможно, в том городе, где она родилась, какие-то записи и сохранились. В этом был смысл. Когда Бойд пытался разобраться в хитросплетениях сетей Януса, то очень удивился, узнав, что среди излюбленных мест террористов для вербовки новых пехотинцев Гонконг не значился. По всей видимости, торговать людьми Триадам было выгоднее, чем поставлять свежее пушечное мясо Янусу. Это была щекотливая тема, тем более, что она была связана с Синем. Бойд долго подбирал слова, прежде чем осмелился задать следующий вопрос: — А сегодня… тебе тоже она снилась? — Нет, — Син отвёл взгляд, чёрные волосы скрыли выражение его глаз от Бойда. — Мой отец… И он злился на меня из-за того, что я поддался слабости и забыл всё, чему он меня учил… И он тренировал меня ещё интенсивнее, чем раньше, чтобы я всё не разрушил. Син никогда не говорил о своей семье, иногда мог обронить в разговоре слово-другое об Эмилио, но не больше. Бойд не знал, где была та невидимая грань, за которую нельзя было заходить, и потому ступал осторожно, как по минному полю. — Почему он решил, что ты всё разрушишь? — Потому, что я неудачник. Я оказался не таким, каким должен был стать, — безжизненно произнёс Син, не отрывая глаз от простыни. — А каким ты должен был стать? — мягко спросил Бойд. — Для чего он тебя тренировал? — Он тренировал меня, чтобы я стал им… Лучше, чем он. Улучшенной версией Эмилио Вега, обладающей его силой и лишённой всех его слабостей. Но он сказал… — Син нахмурился, запутавшись. — Я имею в виду, во сне он сказал, что я ещё слабее, чем когда-либо был он. И что он знает все мои слабости и обратит их против меня так же, как тогда, когда он только начал меня тренировать. Бойд слегка сощурился. Несмотря на то, что Кархарт отзывался об Эмилио с теплотой, Бойд был уверен, что непременно убил бы этого мудака, если бы его уже кто-то не прикончил. Но ничем не выдал своего раздражения и как ни в чём не бывало поинтересовался: — И когда он начал тебя тренировать? — Когда он забрал меня… оттуда, мне было восемь. — Син чертил пальцем замысловатые узоры на простыни, всецело поглощённый этим занятием. — Откуда оттуда? Что это было за место? На мгновение Бойду показалось, что ответа он не дождётся, и Син просто замкнётся в себе, как делал всегда, когда Кархарт упоминал имя Эмилио всуе. Но этого не произошло. Син отвечал неохотно, медленно цедя слова сквозь зубы. Было ясно, они ступают на неизведанную территорию, туда, куда раньше не ступала нога другого человека. — Из… Гонконга. Это было… очень… плохое место. — Что с тобой делали в том плохом месте? — осторожно спросил Бойд. Син не ответил, пальцы, до этого выводившие загадочные иероглифы на простыни, застыли, как и зелёные глаза, затерявшиеся в омуте воспоминаний. Бойд просунул свою ладонь под ладонь Сина, легонько сжал, возвращая в реальность, погладил большим пальцем по тыльной стороне ладони, надеясь, что прикосновение вышло нежным, а не навязчивым. — Знаешь, когда я был подростком и со мной случились все эти ужасные вещи… которые случились, мне постоянно снились кошмары, — сказал Бойд. — Некоторые были просто жуткими. Иногда мне хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем я мог бы поговорить об этом, а иногда я был даже рад тому, что я один и мне не нужно об этом ни с кем разговаривать. Поэтому я сделаю так, как ты скажешь. Если хочешь, чтобы я заткнулся и больше ни о чём тебя не спрашивал, я буду молчать, а если хочешь поговорить, я выслушаю. Ты расскажешь мне, что тебе снится? Слова повисли в воздухе; Бойд не особо надеялся, что Син ответит, но он ответил. Легко и беззаботно, что в корне не вязалось с серьёзностью темы, которую они затронули. — Просто. Вещи. Которые случились со мной в Гонконге. Мир — для детей место небезопасное, знаешь ли, всякое может случиться. Особенно, когда это послевоенный мир. Ну или хотя бы тот мир, в котором вырос я — с клиентами-насильниками и жестокими няньками. Так что в том, что случилось со мной, нет ничего удивительного. — Очень осторожно Син повернул свою ладонь, переплетая свои пальцы с пальцами Бойда. Он говорил медленно, как будто пытался убедить в этом не только Бойда, но и себя самого. — Когда я был глупым наивным ребёнком, я часто гадал, какой он, мой отец. Я не думал, что когда-нибудь встречу его, но я хотел. Я хотел, чтобы он забрал меня… оттуда. Защитил меня, спас. И когда она умерла, я подумал, что он наконец-то это сделал. — Сделал что? — прошептал Бойд. — Убил её, — спокойно ответил Син и наконец посмотрел на Бойда. Его лицо было бесцветной маской, а глаза стеклянными, такими же, как раньше. Это было то выражение, которое давно не появлялось на его лице. — Но он опоздал. — Как она умерла? — прошелестел пересохшими губами Бойд, вглядываясь в непроглядную тьму, её чёрные щупальца потянулись во все стороны, поползли по стенам, заклубились под потолком. Помедлив, тьма в человечьем обличье ответила: — Иногда она является ко мне во сне. Знаешь, что самое ужасное в этих грёбаных кошмарах? Беспомощность. Думаю, поэтому я просыпаюсь в таком невменяемом состоянии. Мне и об отце кошмары снятся, но почему-то на него я так не реагирую. Хочешь проанализировать это, детка? Тепло ладони Сина в его ладони, переплетение их пальцев — всё это казалось какой-то тайной привилегией, которой Син наделил его этой ночью. Это звучало так соблазнительно — узнать всю правду о матери Сина. Но, кажется, история о мужчине, который дал Сину жизнь и превратил в убийцу, меркла в сравнении с историей о женщине, которая его родила. Бойд сжал его ладонь. — Нет! Нет… Скажи, твои кошмары об отце похожи на те, которые снятся тебе о матери? — Нет, но они очень странные. Мне постоянно снится один и тот же сон, но я не могу его понять, — Син нахмурился. — Как будто мой мозг пытается заставить меня вспомнить то, что я забыл. Но по сравнению с дерьмовыми снами о моей матери это цветочки. Мой отец не был психопатом, как она. Он не причинял боль маленьким мальчикам намеренно. После всего, что Бойд слышал об Эмилио, это было почти облегчением. — Я слышал, он был хорошим агентом и тренировал тебя, а потом однажды вместо него на пороге Агентства появился ты. Тебе снится что-то из того времени? — Не знаю. Я помню лишь фрагменты и обрывки сна, но все они какие-то размытые, — Син снова замолчал и посмотрел на Бойда. — Его убили, но я не помню, как и почему это произошло. Я потерял сознание. Наверное, у меня был один из этих припадков. — На вас напали? — Думаю, да. Но на самом деле я совсем ничего не помню. Бойд повернулся на бок, чтобы иметь возможность видеть нечто большее, чем профиль Сина. — Почему ты пришёл в Агентство? Кажется, там никто даже не знал о твоём существовании. Почему ты просто не ушёл? Ты бы мог жить, как нормальный человек. Губы Сина скривились в полуулыбке-полугримасе. — Это казалось мне правильным. Я знал, что я не совсем… нормальный, ещё тогда, когда был ребёнком. Я уже тогда был… агрессивным. Люди, с которыми я жил вместе с матерью, боялись меня до усрачки, — Син замолчал, продираясь сквозь ворох смутных детских воспоминаний. — Мой отец готовил меня к этому, мне больше некуда было пойти. Иногда я спрашиваю себя, как бы сложилась моя жизнь, не открой я этот дурацкий ноутбук. Но даже не угоди я в ловушку Агентства, я бы всё равно пропал. Я бы не смог выжить в мире людей, меня бы всё равно заперли в клетке по какой-то другой причине и в каком-то другом месте. А может, где-нибудь и похуже. — Как ты можешь быть в этом так уверен? В этот раз улыбка шла в комплекте с издёвкой. — Бойцовых собак обычно усыпляют, Бойд, и на то есть причина. А в то время я не слишком-то отличался от бойцового пса. И сейчас мало что изменилось, разве что я могу контролировать себя намного лучше, чем тогда, когда я был ребёнком. Бойд не был согласен с этим описанием, но оставил своё мнение при себе. — Что изменилось? — В детстве я плохо умел контролировать свои порывы. К тому времени, когда отец приехал в Гонконг, чтобы меня забрать, я уже был совершенно бешеным, — его взгляд скользнул в сторону, туда, где скрывались бесплотные тени. — Тренировки дали мне цель и, по крайней мере, приучили к дисциплине. — Хм, — от внимания Бойда не ускользнуло, как костяшки длинных пальцев дрогнули, но Син не отдёрнул руку. — Мне тут кое-кто рассказывал о твоём отце. — Кто? Кархарт? — Угу. Перед поездкой во Францию. И я слышал кое-что в общих чертах, когда пытался разузнать о тебе побольше. Син фыркнул. — Ну и что добрый Генерал тебе рассказывал? — В основном то, что Эмилио доставлял ему кучу проблем, но Генералу Кархарту он всё равно нравился. И он не знает, что Эмилио делал с тобой, чтобы превратить… ну, в машину для убийства. — И всё? Он даже не завёл волынку о том замечательном времени, когда они были напарниками? — Ну, он… — Бойд вернулся на несколько месяцев в прошлое к их разговору с Кархартом и понял, что, возможно, Син не так уж далёк от истины. — Он говорил о них больше по отдельности, о себе и об Эмилио. О том, каким он был. Из каких трущоб вылез. Потом он рассказывал о тебе. Он не особо акцентировал внимание на их отношениях с Эмилио, вроде поначалу там не всё было гладко, но, я так понял, в какой-то момент они поладили. — Ага, поладили, — хмыкнул Син. Идентифицировать его тон было невозможно, равно как и то, что за ним скрывалось. — И что было после того, как он увёз тебя из Гонконга? — Синие глаза зажглись любопытством. — Я не уверен, но, кажется, он привёз меня сюда. Поэтому Кархарт и задавал мне все эти вопросы, но мы никогда не задерживались подолгу на одном месте. Мы часто бывали в Европе, по той или иной причине. Поначалу он меня вообще не замечал, мне кажется, он жалел, что забрал меня. Наверное, думал, что это будет забавным приключением, а в результате заработал один сплошной геморрой. Так продолжалось несколько месяцев, а потом он решил… Он думал, что у меня есть потенциал. Он сказал, что будет меня тренировать, что я стану, как он. Бойд подумал, что если бы это зависело от Эмилио, Син стал бы чистым листом, солдатом без страха и упрёка, чьими помыслами и поступками управляли бы логика и жестокость. — Я думал, он будет моим другом, но я ошибся. Первое, чему он меня научил, как это важно: никому не доверять, даже ему. Если я жаловался, он меня наказывал. Если я делился с ним моими страхами, он использовал их против меня. И я всегда был таким слабым… Он видел все мои слабые стороны и пытался избавить от них. Он так многому меня научил, он научил меня, как быть сильным. Он научил меня выживать, драться, защищать себя. Даже когда он понял… — Син оборвал себя на полуслове, немного удивлённый тем, что почти сорвалось с его языка. — Даже когда он увидел, как глубоко слабость пустила во мне корни, он не сдался. Он старался сделать меня лучше, чем я есть, показать, как управлять этим, но я всегда его разочаровывал, даже тогда, когда моя слабость стала моей силой. Но ему этого было мало. Он… Син снова замолчал, свёл брови к переносице, растерявшись от того, какой сумбурной оказалась его речь. — Ты был ребёнком, Синь, — прошептал Бойд и робко провёл пальцами по чёрным волосам, успокаивая. Бойд не знал, почему назвал его настоящим именем, но почему-то сейчас оно казалось ему единственно правильным. Син потянулся вперёд за его рукой, с немым отчаянием пса, который никогда не знал человеческой ласки, как будто он не мог насытиться нежностью этого прикосновения. — Нет, — вздохнул он. — Не был. Я был… нестабилен, и по мере того, как я становился старше, всё становилось только хуже. Он это понимал и пытался предотвратить это, ужесточив мои тренировки и увеличив нагрузку. Я пытался контролировать себя в этом состоянии, пытался побороть это в себе, но… я так и не смог от этого избавиться. Бойд нахмурился, но быстро стёр недовольную морщинку со лба. Он был не особо доволен тем, что услышал, но старался ничем не выдать своих истинных чувств, ведь Син мог снова закрыться от него, неправильно их истолковав. — Как именно он тебя тренировал? Взгляд Сина стал отстранённым, как будто он пытался вспомнить события из прошлой жизни. — Не знаю, просто… тренировал. Бойд вопросительно выгнул бровь. — Ну как-как? Так, как нужно тренировать восьмилетнего пацана, чтобы сделать из него оперативного агента. Он подтянул мой дерьмовый английский, научил писать и говорить на испанском, а в промежутках между этими благопристойными академическими занятиями учил меня драться и убивать, учил, как аккумулировать силу и увеличить выносливость. Он устраивал мне спарринги в одном из своих домов, учил драться врукопашную при минусовых температурах, чтобы я знал, что меня ждёт, если мне вдруг посчастливится отправиться туда, где царит собачий холод. Когда мне исполнилось одиннадцать, и я доказал ему, что могу использовать своё тело как оружие, он начал учить меня, как правильно пользоваться огнестрельным и холодным оружием. Син говорил об отце, а Бойд смотрел на него и думал, что тот не выглядит расстроенным, а в его тоне нет ни ненависти, ни злобы, ни толики ярости. Ничего. — Он научил меня спать чутко, потому что во сне человек наиболее уязвим. Кто-то может подкрасться к тебе в темноте и убить. Он мог зайти в мою комнату ночью, когда я спал, и напасть. Много лет это было моей главной ошибкой. Если я жаловался, что мне больно, он участливо интересовался, где именно у меня болит, а потом во время спарринга бил по больному месту. Он учил меня никогда не показывать другим свои слабые места, и не важно, кем мне приходились эти люди. Он учил меня никогда не доверять никому, особенно тем, кто мне близок, никогда не открываться им слишком сильно, потому что именно они будут первыми, кто меня предаст. Взгляд зелёных глаз остановился на Бойде, Син иронично усмехнулся. — Во всяком случае, он был уверен в том, что когда-нибудь я оправдаю все его надежды и со временем, когда наберусь опыта, стану тем агентом, которым он никогда не был. Когда мне было четырнадцать, я уже мог драться с ним на равных, хотя мне никогда не удавалось его одолеть, но всё же он верил в меня. Он никогда не хвалил меня, даже когда я выполнял задачу, которую он передо мной ставил, и мои результаты превосходили все его ожидания. Он верил в меня даже тогда, когда понял, что я грёбаный псих. Он считал, что сила тела может одолеть слабость ума. Как видишь, он ошибался. Пальцы Бойда, до этого рассеянно перебиравшие волосы Сина, замерли. Похоже, отец Сина был тем ещё безжалостным мудаком. — Как он мог требовать от тебя то, на что сам был не способен? Он как будто наказывал тебя за то, что… ты просто человек. Син медленно покачал головой, тень омрачила его лицо. — Я никогда не был просто человеком, Бойд, — вздохнул Син. — Мой отец тоже этого сначала не понимал, чувствовал, но не понимал, а потом каким-то образом всё же разглядел это во мне… Потенциал, он видел его во мне, хотя и не до конца понимал, с чем именно он имеет дело. Он сделал это не потому, что я был плохим, а потому, что я был на всю башку ебанутым, и он понятия не имел, что со мной таким делать. А ещё, мне кажется, он чувствовал себя виноватым из-за того, что сделала моя мать, пока он играл в шпиона и криминального авторитета. — Син пожал плечами, он выглядел совершенно невозмутимым. То, как он говорил о своём отце, в корне разнилось с тем, как он реагировал, когда кто-то вынуждал его говорить о его матери. — И что такого плохого в том, что он научил меня быть агентом, что он научил меня быть сильным, как он? Он мог бы просто вышвырнуть меня на улицу где-нибудь, и дело с концом. Отец думал, что тренировки меня дисциплинируют. Так и было, пока что-то не выбило меня из колеи и у меня не случился один из этих припадков. — Прости, но я этого не понимаю! Ты был ребёнком, ты прошёл через ад… А он даже не попытался тебе помочь! Почему? — Как? — недоумённо уставился на него Син. — Не знаю, — возмутился Бойд. — Он мог бы быть с тобой строже, сделать упор на дисциплину… Ну, не военное же положение в своём доме вводить, ей-богу! Готов поклясться, именно из-за его экстремального курса молодого бойца у тебя и начались эти припадки! — Они у меня уже были, когда он меня нашёл, — ответил Син, прежде чем сесть. — Он сделал это, потому что он был так устроен. Отец научил меня тому единственному, что умел, его тренировки не были наказанием, по крайней мере, он так не считал. Он считал, что они пойдут мне на пользу. И я тоже никогда не воспринимал их как наказание. Если бы не он, я бы точно превратился в то, чем меня все считают. Бойд сел и положил руку ему на плечо. — Прости, если я ляпнул лишнего, Синь. Если ты считаешь, что тебе это помогло, значит, так оно и есть. Кто я такой, чтобы с этим спорить? Просто иногда мне становится страшно от того, что все считают тебя каким-то монстром. Даже ты сам. Но я так не считаю. Для меня ты человек и всегда им будешь. Син закрыл глаза перед тем, как замолчать. Бойд подумал, что, должно быть, перешёл границы дозволенного, и завозился. — Прости, — сконфуженно пробормотал он. — Я уже ухожу. — Нет, — схватил его за руку Син. — Ты можешь… — Сильные пальцы впились в кожу Бойда. — Остаться здесь. Удивление стало прелюдией к лёгкой улыбке, тронувшей губы Бойда. — Окей. Бойд вытянулся на кровати, устраиваясь поудобнее. Син лёг рядом, обжигая жаром своего тела, для верности придавил его рукой и прошептал, очень тихо: — Спасибо.