С мести началась первая строфа, а другой листок, не такой мятый, изгибами плавных букв показал вечерние тени отдыхающего от жары сада и чьей-то не начавшейся любви.

Глаза. Два небольших и живых камня, миндалевидных, круглых, раскосых, самых разных. А такой огромной глубины, с таким множеством травящих душу загадок!

Мой отчий дом похож на тюрьму, но уже издалека. Солёные волны моря омывают кандалы, видимые лишь мне, своей холодной пеной, и я оставляю тянущее вниз железо в его водах. Ни разу я не жаловалась на свою жизнь, не зная иного уклада. И не жаловалась бы даже после ознакомления с иным бытом и иными традициями. Свобода в Греции была для меня чужой, Геракл был для меня чужим уже просто потому, что он ровным счётом не знал другой жизни. Как и я.