История, при всей своей запутанности, говорила о многом. О бедной Патриции Оуэнс, не понятой и не принятой. О старой сове, принёсшей в храм весть за банку малинового варенья. И об Океане. С него всё началось, в нём и закончилось. История говорила совсем не о Дьяволе, и не об Ангеле, не о магии, не о красных глазах и разодранной спине. И даже не о маленькой девочке, которая пишет судьбу самого Бога, закрывшейся в своей комнате. О чём же эта история? Я не знаю.

- В нашей профессии главное, что? Чем выше твой потенциал, тем меньше тебя хотят отпускать на волю, а в твоей ситуации всё куда хуже, пташка моя, бескрылая. – Как-то завёл беседу Саймон – мой коллега по несчастью, и по совместительству, царский палач, так сказать. – Точно я так и не понял, в чём ты такой особенный, но зря ты об этом сказал начальству. Они тебя теперь только на тот свет отпустят. И сестрёнку твою следом отправят.

Один тридцатилетний, пассивно-пессимистичный дед, "глупая" девчонка в лиловом пальто, и длинный, неинтересный рассказ о том, как британские учёные немножечко ошиблись. Самый тяжелый день - это когда тебе в затылок дышит прошлое, а не вторник.

Гори оно всё синим пламенем, как говорится...

я никогда не считала себя поэтом