Никто не играет. Я молчу, прокручивая эти три слова на кончике языка. Если игры подразумевают убийство молодого парня, а убийцей выступает незрячий, то как назвать такую игру? Снова вспоминаю кровь, ползущую к моим кроссовкам. Меня мутит.

— Моё участие обязательно? Может, я пойду лучше, а ты тут сам запишешь? — ангел всеми силами надеялся услышать положительный ответ, дабы не участвовать в сомнительной забаве и удалиться восвояси. Огонёк надежды потух ровно тогда, когда Азазелло отрицательно замычал. — Ну не-ет, святоша, не сегодня. Для тренда два человека нужно. Это буквально на пару минут, а взамен проси что угодно, так уж и быть. Что ж за видео такое, раз Азик позвал для воплощения именно его?

Костя с секунду наблюдает, как оборачиваются припухшие губы вокруг табачной трубочки, как вытягиваются и теряются в белом удушливом дыму. Решив, что наблюдать за чужими губами становится скучно, переходит на скулы, глаза, уложенные пряди волос. Всё в Юре слишком красиво, что аж даже не верится - не может быть мужчина таким притягательным. А раньше Гром этого не замечал.

Он придёт сегодня. Всегда приходит. Заглядывает в окно, бросая тень на дощатый пол и закрывая собой лунный свет. Тихо рычит, скребет и стучит длинными ногтями в стекло, словно дразня обитателя дома и пугая ради шутки. Он стоит на одном месте в любую погоду и каждую ночь, словно тот же домик у леса тянет его к себе, манит, зовёт.

– Хоть бы спасибо сказал. А рисунок красивый, талант. Разумовский слабо, но тепло улыбнулся. – Спасибо.