Он собирал святую пыль со всего грешного мира в стеклянные баночки, а потом, мешая ее с грязными красками, вырисовывал на холстах лики святых. Вымышленный райский сад пополнялся новыми именами. И каждый раз, словно в первый, он жмурил свои серые глаза и нежно касался кончиками кривых пальцев к холстам: "Тебя буду звать Ацуши, мой милый ангел"

Исхудалой собаке, которая тычет носом даже в самую грязную помойку, уже не важно, что есть. Исхудалой собаке уже не важно, выживет она или нет. Этой собаке так мало надо для счастья, но она кусает протянутые руки, вгрызается, отрывает палец за пальцем. И почему-то эти руки все равно гладят. Исхудалой собаке уже не важно, стали ли её слезы слабостью. Ей не важно, умрёт ли она завтра. Ей не важно, ведь засыпая на искусанных руках, она уже никогда больше не узнает, что такое счастье.

- это сирень - Он широко улыбается, смотрит на него так ласково и нежно, что спирает дыхание. Шепчет тихо, - да так страшно становиться от этого шепота - словно это последний их разговор. / - Сирень... Ах да, конечно... -

«Все в порядке. Все прекрасно и все будет хорошо.» Повторяй эти слова себе перед зеркалом, тогда, обязательно так и будет. Даже если завтра ты умрешь. Повторяй эти слова. «Все в порядке. Все прекрасно и все будет хорошо.»