«Мальчик без прошлого» – именно так прозвали Сигму с самого первого его появления в стенах приюта. «Мальчик, пишущий своё прошлое сам» – именно так долгое время называл его Гоголь на страницах своего личного дневника. «Мальчик, сказавший, что будь мир бесцветным, всё стало бы гораздо проще» – красноречиво охарактеризовал бы его Достоевский, нашедший в этой фразе не только крик души синестета, но и что-то большее.

– Так, давай по новой. Что-то не сходится. – Чуя, хмуря рыжие брови, потирает ладони друг о друга и в напряжении смотрит на Осаму. – Ты подсел ко мне за барной стойкой, а затем мы протрезвели уже здесь. Вопрос: что, чёрт возьми, произошло?

Старая кожанка, накинутая на плечи, не согревает от слова совсем, а идея ехать через весь город на метро, лишь бы встретить её после занятий с репетитором, и вовсе лишена смысла, но разве сейчас это имеет какое-либо значение? Значимы на данный момент лишь две вещи: То, какие конфеты будут более желанными для Хигучи после часа зубрёжки и сколько же листов придётся потратить Гин на шпаргалки для предстоящих экзаменов.

В тот день, когда облака окрасились в кроваво-красный, а небо налилось золотом, дул сильный ветер грядущих перемен. С самого утра над ухом докучало жужжание Осаму, а его извечные шутки про апокалипсис и скорую смерть человечества выводили из себя не хуже веток, царапающихся в окно под порывами сильного ветра, однако, когда мы поняли, что звук этот исходил далеко не по вине дерева под нашим окном, оказалось слишком поздно...