При жизни Захарова Дима никогда не был настолько расстроен, чтобы плакать, рыдать, горевать. Эта грань открылась только после смерти начальника отдела нейробиологии. Сеченов не умел лить слёзы, это всегда было ясно, как день. Он мог лишь скулить, как брошенная собака, тихо, голодно, отчаянно. Это… расстраивало. Одна собака воет о другой, мёртвой. Хотя странно, что у Харитона сохранились какие-то эмоции. Откуда они? Впрочем, нейрополимер – сложная структура.

Дмитрий Сеченов – молодой врач чуть-чуть не добравшийся до тридцати лет. Он живёт в Москве, работает в университетской больнице Сеченовки, занимается научной деятельностью, по выходным навещает свою маму, воспитывающую его сына Сергея. А ещё у Сеченова снимает комнату новый аспирант из Петербурга – Харитон Радеонович Захаров – мечта всех девочек с кафедры...

"Нарцисс", – завороженно пробормотал про себя Харитон, становясь свидетелем того, как юноша заинтересованно облизывает губы и завороженно целует костяшки Диминых пальцев. Этот странный жест заставил Волшебника сипло простонать, отнять руки и, ухватившись за стройную талию, припасть к губам своего клона. Сеченовские руки играли на молодом теле как на аккордеоне, в котором рёбра получили роль своеобразных клавиш.

Сборник драбблов, в котором ХРАЗ сначала пытается манипулировать людьми чрез прямое воздействие на центр удовольствия в мозгу. А затем получает наказание в видео нового тела. В сборнике есть отдельно ХРАЗ и отдельно "возвращённый к жизни" Харитон Захаров.

Непривычная квантовая интерференция световых волн появилась в последние часы сбоя. Что-то повлекло поломку прототипа устройства, воздействующего на реликтовое излучение, и всё Предприятие наполнили "призраки" как живых людей, так и мёртвых. Фантомы в принципе не мешали, но отвлекали своими беззвучными повторениями сцен из прошлого. Они проигрывали раз за разом эпизоды уже случившегося и только разве что этим приводили в замешательство.