Избранное

Санёка, спавший чутко, тут же проснулся и прищурился. В полутьме спальни он разглядел две совершенно одинаковые фигуры, и страх сжал внутренности. Олег дёрнул одеяло на себя — Санёка только сжался в комочек, машинально обхватив себя руками — О… Олежа? — тихо спросил он любовника. — Ты чего? Но тот не смотрел на Санёку, он смотрел на друга детства. Тот часто дышал и облизывал губы, глядя на мальчика, пытающегося заползти под подушку. — Нравится? — хрипло спросил Олег, отбрасывая одеяло.

Рома вообще до недавнего времени считал себя гомофобом. Жил себе и не знал, во что выльется разговор за барной стойкой. Жил себе и не представлял, что уже через месяц коллекция его воспоминаний пополнится самым счастливым днем в жизни и днем, когда ему разбили сердце.

Кирилл с Пашкой приезжают в вымирающую деревню по не совсем законному делу. Из молодёжи там живёт только Егор - молчаливый, замкнутый гей. Друзья находят очень увлекательным - издеваться над ним от скуки, однако у судьбы свои шутки. Нестандартная история взаимоотношений.

"Блядская блондинка" - думал Владислав Малиновский. "Тварь, лживая похотливая сучка" - были самые лестные эпитеты у него для Коленьки Надеждина. "Выведу тебя на чистую воду, сученыш". Вывел... кого же? Да, кажется, самого себя.

Он сразу же меня невзлюбил. С первого тайком сунутого в портфель яблока, с первой рисованной рожицы, с первой робкой улыбки.

Барон Эрик Линдхольм, бессердечный соблазнитель молодых девушек и юношей, решает позабавиться с приезжим итальянским певцом, не подозревая о его личной драме. Ему удаётся разбить сердце Маттео, прежде чем барон понимает, что тоже влюблён.

Я не отличаюсь силой характера, харизмой или отсутствием миллиона комплексов. Мое любимое занятие — это рефлексия, а прежде чем покинуть свою зону комфорта, я, пожалуй, застрелюсь. Он — это другое дело. Уверенный в себе, магнетический, почти что идеальный. Я боялся открываться перед ним, думая, что зигзагами своей психики сломаю ему мозг. Однако же я ошибся. Вышло так, что, попытавшись разобраться в наполняющих его жизнь странностях, я чуть не сломал себе психику.

— Юрочка, — Валентин Валентинович щёлкнул ручкой и поставил кончик с кнопкой мне под подбородок. Приподнял мою голову, заставив посмотреть на себя. Я подумал вдруг, что щёки у меня горят, глаза бегают, а стояк такой, что штаны уже ничего не скрывают. — У тебя, мой хороший, на лице написано, что ты гей. Думаю, однозначный пассив. Маленький, смазливый и большеглазый, повезло с внешностью. И, вероятно, в Теме нижний. Я угадал?