Глава 5: страдание любит...
• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Если Йену что-то и не нравилось в промежутке времени между днём рождения и Рождеством, так это то, что ему больше нечего было ждать с нетерпением, а вот кучу домашки, которую следовало сдать до каникул, никто не отменял. Профессора становились более раздражёнными, чем Микки и Мэнди вместе взятые, которые теперь проводили всё больше времени в библиотеке за учебниками и всё меньше с Йеном. — Знаешь, ты тоже мог бы позаниматься, — заметила однажды Мэнди, когда Йен уже второй час сидел рядом с ней за столом в библиотеке. Йен даже не поднял головы, которую подпирал рукой, что давало ему идеальную точку наблюдения за пером, которое он вращал по кругу. Однако предпринял достойную попытку пожать плечами, сказав: — Фу-у. Мэнди закатила глаза. — Тогда прекрати напевать себе под нос, это меня бесит. — Сделай перерыв. — Мне нужны нормальные оценки, говнюк, — сказала она, щёлкая пальцами у его уха снова и снова, из-за чего он несколько раз вздрагивал, пока не отодвинулся достаточно далеко, вынудив её перестать. — Иди давай. Брысь! У меня полно дурацких дел, а ты совсем не помогаешь. Подоставай лучше моего брата или найди себе ещё какое занятие. Она неопределённо махнула рукой в направлении стеллажей, где Микки исчез полчаса назад, да так и не вернулся. — А типа Микки нормальные оценки не нужны? — язвительно поинтересовался Йен, выгибая бровь. Мэнди драматично вздохнула, навалившись на столешницу, и наконец посмотрела на него. — Кого это волнует? — застонала она. — Просто свали нахрен, мне плевать, если он не сдаст. — Ты такая милая, — прокомментировал Йен, закатив глаза, но всё равно отодвинул стул, начав собирать свои книги, и Мэнди выглядела более чем довольной, когда он принялся запихивать их в свою сумку. Она даже не потрудилась напустить на себя раскаивающийся вид, когда он защёлкнул застёжку, просто лениво помахав в ответ на его прощание, и снова уткнулась носом в свою работу, прежде чем он успел отодвинуть стул. Йен поплёлся к стеллажам, бесцельно бродя туда-обратно по проходам, едва обращая внимание на книги, поскольку на самом деле искал копну тщательно растрёпанных чёрных волос. После почти десятиминутных поисков, когда он уже был готов прокрасться в Запретную секцию, чтобы проверить там, Йен нашёл Микки, свернувшегося калачиком в дальнем пыльном углу малоиспользуемого отдела в единственной полосе солнечного света, льющегося из окна напротив него. Йен рванул туда и позволил сумке соскользнуть с плеча, опускаясь на пол и прислонившись к стене сразу за углом от Микки; их плечи соприкоснулись по наружному шву стены. — Как дела? — спросил Йен, откинув голову назад и бесцельно уставившись в потолок. Рука Микки по всей длине коснулась его руки, когда он пожал плечами. — Читаю, — ответил он просто. — Что-то по учёбе? — У меня перерыв, — сказал Микки бесцветным тоном. Йен помолчал, пару секунд обдумывая это, прежде чем сказать: — Потусуешься со мной? Микки едва заметно вздохнул. — Мы уже тусуемся, — в его словах слышался намёк на раздражение. — Думаю, это предполагает, что твоё внимание будет сосредоточено на мне, а не на книге, — отметил Йен. — Да ну? — Микки звучал незаинтересованно. — Покажи мне свод правил. На мгновение поставленный в тупик, Йен снова замолчал, прежде чем предложить: — Взрывающиеся карты? — Может, после ужина. — Или сейчас. — Хм-м. — Гоблинские камни? Посмотрим, кто кого. — Не в настроении тащить тебя в больничное крыло, — лениво ответил Микки, переворачивая страницу. Йен преувеличенно застонал, склонив голову набок, пока на периферии его зрения не появился Микки. — Мне скучно! — пожаловался он. — Ага, я вижу. — О-о, ты видишь? Странно, я-то думал, тебе придётся оторвать взгляд от книги, чтобы разглядеть, на какой планете мы находимся, не говоря уже о том, чтобы понять моё настроение. — Отлично. Я это слышу. — О господи боже, Микки. Микки снова пожал плечами, но, когда Йен чуть сильнее вытянул шею, он увидел довольную улыбку, дразнящую уголки его губ. Он что-то проворчал, скрестив руки на груди. — Так ты потусишь со мной или нет? — требовательно спросил Йен. — Или нет, — Микки перевернул следующую страницу. — После ужина, клянусь. — Ах, он клянётся, — раздражённо пробормотал Йен, снова тяжело поднимаясь на ноги. Он перекинул сумку через плечо и бросил на Микки злобный взгляд, который был полностью проигнорирован, прежде чем, ссутулившись, пройти обратно через книжные стеллажи в главный зал библиотеки, где стояли столы. Мэнди поймала его взгляд, когда он проходил мимо, и Йен ткнул средним пальцем себе за спину в том направлении, откуда пришёл. Она только беспомощно пожала плечами. Совершенно не зная, чем себя занять, и жалея, что у него нет друзей, которым не нужно было бы готовиться к СОВ или ЖАБА, он направился в сторону общей гостиной Слизерина и рухнул на диван, не обращая внимания на группу третьекурсников, чей разговор прервал. Тем пришлось перебраться на стулья, и, уделив некоторое время на подслушивание их неинтересной болтовни, Йен сел и подтянул к себе сумку, чтобы приступить к домашнему заданию, которое откладывал, раз уж сон никак не шёл, отказываясь спасать его от скуки.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Мэнди нашла его на следующее утро за завтраком, где он больше возил омлет по тарелке, чем ел его, и считал крапинки на деревянной столешнице. — Списки закроют на этой неделе, — сказала она вместо приветствия. Йен поднял подбородок с руки и посмотрел на неё. Наконец его внимание привлекло хоть что-то, а то неделя начинала казаться бесконечно нудной. — Списки? — Да, списки на зимние каникулы, — сказала она, начиная накладывать еду на свою тарелку, — её голос звучал как-то рассеянно, но Йену показалось, что он уловил тревожный оттенок беспокойства. — Чёрт, я умираю с голоду. Занималась всю проклятую ночь, а вчера... Если честно, почти не спала, блядь. — Могла бы провести время со мной, — отметил Йен, пытаясь звучать одновременно соблазнительно и высокомерно. — Да? Нашёл себе какое-нибудь интересное занятие, после того как ушёл? — спросила она, и в её голосе прозвучал такой неподдельный интерес, что её лицо даже вытянулось, когда он откинулся на спинку стула, вместо того чтобы разделить её энтузиазм. — Нет, — признался Йен, вонзая нож в очередной кусочек омлета. — Мне стало скучно, и я принялся за домашку. Он пихнул её локтем, когда она начала смеяться, но через минуту неохотно усмехнулся, наконец увлечённый одним из первых настоящих разговоров за последние пару дней. Они замолчали, когда минуту спустя появился глава факультета Йена, размахивая пергаментом и фактически перебивая: — Галлагер, Милкович, — окликнул профессор Венефикус, подойдя к ним сзади. — Доброе утро, профессор, — поздоровался Йен, в то время как Мэнди неопределённо помахала рукой. Краем глаза Йен заметил, как она внезапно напряглась. — Да, здравствуйте… Вы двое уже записались в число тех, кто останется в школе на каникулы? Из слизеринцев пятого курса только вы не определились, — последнее предложение он адресовал Йену. — О, у меня всё отлично, — сказал Йен, махнув рукой. — Честно говоря, я собираюсь домой на праздники. Профессор улыбнулся. — Ах да, вам нравится ловить машину сестры с компанией братьев и сестёр, не так ли? Фиона мне всегда была симпатична, несмотря на некоторое давнее гриффиндорское предубеждение по отношению к нам… Передайте ей привет от меня, хорошо? — Конечно, — пообещал Йен, всё ещё вежливо улыбаясь. Следом профессор протянул регистрационный лист Мэнди, которая немедленно покраснела. — Ну... мне следует поговорить об этом с деканом моего факультета, не так ли? — спросила она безупречно вежливым тоном, но Йен заподозрил, что она уклоняется от ответа, и бросил на неё любопытный взгляд. Она заметила это и покраснела ещё сильнее, но решительно выдержала пристальный взгляд профессора. — Я п-полагаю, — запинаясь, сказал Венефикус. — Ну, в любом случае... Хорошего дня вам обоим. — Ага, — откликнулся Йен. Он махнул рукой, и через секунду профессор побрёл прочь. Йен повернулся к Мэнди, открыв рот, чтобы озадачиться её поведением, но снова откинулся назад, увидев, как поспешно она отодвигает свою нетронутую тарелку и вешает сумку на плечо. — Мне нужно идти, — быстро сказала она. — Эм-м... поговори с Микки, я пока не хочу иметь с ним дело. — Иметь с ним дело? Мэнди, ты о чём? Почему ты так странно себя ведёшь? Куда ты собралась, блин? — Просто… Увидимся завтра, хорошо? Чёрт. Чёрт, я не думала, что это будет так скоро. В смысле, я знала, но не… Сука. Ладно. — Мэнди, что происх… — Мне нужно идти! — рявкнула она, отвлекаясь от своего поспешного бегства только для того, чтобы свирепо взглянуть на него. — Господи. Увидимся завтра, Йен, — вылетая из Большого зала, она бросила через плечо: — Поговори с Микки! — и была такова. Йен на мгновение замешкался, слишком смущённый, чтобы немедленно куда-то идти. Затем, рассудив, что до обеда у него всё равно не будет возможности поговорить с Микки, принялся за еду. Хотя перспектива отсидеть все пары не только без Микки, но и мучаясь от осознания того, что что-то не так, его не вдохновляла. Однако, не имея возможности прогулять — он и так не был особо прилежен в учёбе, — Йен покинул Большой зал вместе с шумной нетерпеливой толпой учеников десять минут спустя, его сумка была забита тостами, а голова — Микки. На занятиях был сущий ад: два теста и несколько длинных лекций, прежде чем он наконец освободился. Они с Микки обычно встречались по крайней мере на переменах, а также за ланчем, если у них не было возможности пересечься, но Большой зал вряд ли был подходящим местом для серьёзного разговора, учитывая толпы студентов, болтающихся вокруг. Тем не менее Йен протиснулся в Большой зал после утренних занятий только для того, чтобы обнаружить Микки, ожидающего его у дверей с двумя сэндвичами в руках. Он дёрнул головой, когда Йен заметил его, жестом приглашая выйти, и, хотя Йен был немного обескуражен, он последовал за ним обратно в вестибюль и через главные двери. — Чёрт, Микки, — пробормотал он, потирая руки. — Тут пиздец холодно. Можно я хоть за курткой схожу? — Делай что хочешь, — пренебрежительно ответил Микки, не оборачиваясь. Йен замешкался на секунду, провожая взглядом его удаляющуюся спину, и ускорил шаг, чтобы догнать его. Микки всю дорогу молчал, лишь изредка отпуская комментарии о странных существах, которых они видели сбившимися в кучки на грядках Хагрида с увядшими тыквами, но в основном он просто слушал болтовню Йена о том, как его сокурсник накосячил на Трансфигурации и в результате отправился в больничное крыло, в то время как остальную часть класса отпустили пораньше. Йен знал, что говорит слишком много, чтобы компенсировать неразговорчивость Микки, ещё более явную, чем обычно, но он ничего не мог с собой поделать. Молчание с Микки недолго было комфортным, затянувшись до неестественного, отчего у Йена побежали мурашки по коже. Они остановились у той стороны замка, которая выходила на теплицы. Йен проглотил очередную жалобу на погоду и взял сэндвичи, в то время как Микки достал палочку и расчистил для них место в снегу, даже наколдовав небольшой костёр, чтобы они могли сесть поближе к огню. Микки был в более плотной зимней мантии, но Йен свою сменить ещё не успел; он уже дрожал и с благодарностью принял разрешающий кивок Микки, прижавшись к нему так близко, как только мог. — Так почему мы здесь? — спросил Йен. Микки выхватил один из сэндвичей из рук Йена и ничего не сказал, пока полностью не развернул его и не откусил большой кусок. Взгляд Йена не дрогнул, и Микки пожал плечами. — Слишком много людей, — неопределённо сказал он. — Блядь... иногда там едва можно дышать. В течение нескольких секунд Йен просто смотрел на него, прежде чем медленно сказать, растягивая каждое слово в замешательстве: — Коне-е-ечно. Тем не менее Микки не стал вдаваться в подробности, поэтому через некоторое время Йен тоже принялся за сэндвич. Так они и просидели в тишине, если не считать звуков жевания, пока не покончили с едой примерно наполовину, а затем Йен сглотнул и прочистил горло, и Микки повернулся, чтобы посмотреть на него. — Итак, какие у тебя планы на каникулы? — спросил Йен так небрежно, как только мог. Микки пожал плечами. Казалось, его больше интересовал сэндвич, который он теперь не столько ел, сколько ломал на куски своими дрожащими пальцами. — Думаю, поеду домой. Не знаю. Как обычно. Его голос звучал смиренно и достаточно уверенно. Йен внимательно наблюдал за ним, ожидая подвоха, но его так и не последовало. Наконец он вздохнул: — Микки… — Не надо. Это было сказано резким и холодным тоном, прозвучало без предупреждения и не предусматривало продолжения. Йен удивлённо повернулся к Микки, но тот агрессивно вгрызался в сэндвич и не смотрел на него. Йен попробовал снова: — Почему ты… — Йен, — рявкнул Микки, наконец поднимая на него глаза, — я, блядь, не буду об этом говорить, ясно? Прекрати. — Хорошо-хорошо, — сказал Йен, смиренно поднимая свободную руку. — Я... ладно, забудь об этом. Что бы «это» ни было, — он вздохнул. — Хочешь… — Йен, у меня, чёрт возьми, на самом деле нет желания разговаривать. Вообще, — отрезал Микки. — Ни о чём, блядь, — прежде чем Йен смог сказать что-нибудь ещё, Микки быстро встал и бросил остатки еды в траву, раздавив её каблуком ботинка. — Увидимся позже, — пробормотал он и ушёл, игнорируя попытки Йена окликнуть его. Обычно они встречались снова после занятия Йена по зельеварению, перед тем как ему нужно было идти на следующую пару, но он не смог найти Микки ни в одном из их обычных мест, а на вызов по Протеевому зеркалу тот не ответил, хотя подарил его Йену именно для таких ситуаций. Так что он явно не хотел, чтобы его нашли. На эти кошки-мышки у Йена ушло достаточно времени, и ему пришлось бежать, чтобы успеть на урок вовремя. Учитывая, что Микки его избегал, а потом ещё и огрызался, когда они всё-таки нашли друг друга, Йен вообще передумал помогать. Однако он прекрасно понимал, что вряд ли сможет снова смотреть Мэнди в глаза, по крайней мере, не попытавшись, да и в любом случае какая-то менее мстительная часть его всё ещё хотела помочь, независимо от того, как сильно Микки его отталкивал. Поэтому, собрав те немногие крупицы терпения и решимости, которые у него ещё остались, Йен ждал окончания дня, чтобы попытаться снова. У него наконец-то появилась ещё одна возможность после последнего урока, и он был полон решимости подойти к Микки и хотя бы утешить его, даже если тот не стал бы объяснять, в чём дело. К сожалению, как только он ступил на винтовую лестницу, чтобы направиться в гостиную Пуффендуя, его остановила Карен. — Время ужина, даже не спорь, — заявила она, беря Йена под руку и разворачивая лицом к себе. — Но я… — Как думаешь, сегодня будет пирог на десерт? — размышляла она, игнорируя его протесты. — Карен, я не могу… — Заткнись, Йен, — вздохнула она, не переставая тащить его за собой. — Отложи своё срочное дерьмо на двадцать минут, господи боже. В любом случае, не уверенный, куда он вообще торопится, поскольку так нигде и не мог найти Микки, Йен не сообразил сходу веское оправдание, и поэтому без особого желания пристроился рядом с Карен, пока она прокладывала им путь через вечерний наплыв к Большому залу. Йен был наполовину увлечён едой и рассказом Карен о встрече с гриффиндорцем, которого та терпеть не могла, когда поднял глаза, и всего на секунду все в зале наклонились именно так, чтобы взгляд Йена прошёл по прямой линии и упал ровнёхонько на Микки. Он сидел в одиночестве на краю стола Пуффендуя, угрюмо вгрызаясь в свою еду и избегая разговоров с софакультетниками. Йен потратил целую минуту или две, пытаясь привлечь его внимание, но Микки довольно решительно дулся, и ему не удалось поймать его взгляд до того, как Карен, теперь расстроенная и раздражённая, щёлкнула пальцами перед его лицом. — Йен! — воскликнула она с обиженным видом. — Ты вообще меня слушаешь? — Да-да, конечно, — заверил он, поворачиваясь к ней. — Прости, я... Ладно, так что там? Ты заколдовала её учебник, чтобы все страницы стали пустыми? Карен смерила его скептическим взглядом, прежде чем, видимо, решила, что либо прощает его, либо ей всё равно; Йен почти никогда не мог сказать, каким образом разрешались их размолвки. В любом случае через несколько секунд она перекинула волосы через плечо и наклонилась к нему, продолжая свою историю о том, как она отомстила девушке из Пуффендуя, с которой у неё случилась ссора, про которую Йен уже успешно забыл. Йен надеялся поймать Микки до окончания ужина, но не тут-то было. Карен только приближалась к концу своего рассказа, когда он увидел, как Микки отодвинул свою тарелку и поднялся, решительно опустив глаза и перекинув сумку с книгами через плечо. Йен смотрел ему вслед всего несколько секунд, прежде чем снова перевёл взгляд на Карен и продолжил слушать её историю, пока она опять не расстроилась. Наконец с ужином было покончено, и Йен поспешно встал. — Мне нужно идти, — сказал он, прежде чем Карен успела задать вопрос. — Извини, я просто... увидимся завтра, хорошо? Пока. — Йен… — Пока! — снова крикнул он, обернувшись только для того, чтобы помахать ей рукой, а потом развернулся и почти бегом покинул Большой зал, едва не столкнувшись с несколькими людьми на выходе. Он был вынужден двигаться довольно медленно из-за толпы студентов, закончивших ужин, которые были слишком расслаблены и довольны окончанием учебного дня, чтобы ускорить темп. Тем не менее Йену удалось добраться до входа в общую комнату Пуффендуя менее чем за пять минут, и он остановился, чтобы отдышаться, прежде чем зайти внутрь. Гостиная была почти пуста. Йен предположил, что большинство учащихся всё ещё были на ужине, или же присутствие явно расстроенного Микки Милковича разогнало всех слабонервных, потому что, когда Йен переступил порог, его встретила лишь сгорбленная фигура в дальнем углу у окна. Микки пододвинул стул, поставив его прямо перед окном, и мог бы любоваться очень уютным видом на территорию, если бы не прислонялся лбом к стеклу, опустив голову так, что мог разглядеть разве что подоконник. Изучая его профиль, Йен заметил, что его глаза были закрыты. Снежинки снаружи — Йен даже не заметил, что пошёл снег — прилипали к стеклу, создавая красивые узоры. Он почти передумал подходить и выяснять, в чём дело. Что бы это ни было, Микки весь день его избегал и был ещё более угрюмым и асоциальным, чем обычно; пустая общая комната служила этому достаточным подтверждением. И всё же Йен ужасно волновался за Микки, поэтому заставил себя преодолеть эту нервную реакцию, призывающую уносить ноги и держаться от друга подальше, когда тот становился таким. Йен не боялся Микки со второго курса, но подобные его настроения всегда были чреваты для них злостью и обидами, поэтому бо́льшую часть времени Йен всё же испытывал искушение оставить его в покое. Йен не знал, заметил ли Микки его приближение или даже факт нахождения в комнате. Он пересёк гостиную медленными тихими шагами, а Микки так и не поднял глаз. Йен как раз протянул руку, чтобы положить её на плечо друга, когда Микки вздохнул. Его лоб оставался прижатым к оконному стеклу, а глаза закрытыми. Когда он заговорил, его голос был едва слышен: — Мэнди? — только и спросил он. Йен прикусил губу, не в силах расшифровать тон вопроса и не уверенный, какой ответ будет лучше. Наконец он вздохнул и признался: — Ага. Микки снова замолчал. А затем… — Я не могу поехать домой, чувак, — прошептал он. Что-то раскололось в груди Йена, на душе стало тяжело, а сам он чувствовал себя разбитым из-за Микки. Ну конечно же речь была об этом: каждый год перспектива возвращения домой непременно преследовала Микки и Мэнди перед отъездом и некоторое время после возвращения. Тем не менее Йен не смог удержаться от самого простого предложения: — Тогда не езжай, — сказал он так же тихо, как Микки. Когда Йен подошёл ближе, чтобы всё же положить руку ему на плечо, Микки дёрнулся, отстраняясь от этого жеста. Он был так же холоден, как ночь за окном. Но Йен был настойчив. — Останься здесь. В Хогвартсе. Много кто остаётся в школе на каникулы, — он больше не пытался прикоснуться к нему. Микки ничего не сказал, только легонько стукнулся головой о стекло. Он молчал так долго, что Йен принялся прокручивать в голове новые советы, готовясь уговаривать его и дальше, когда Микки заговорил: — Помнишь тот год, когда я вернулся после каникул пьяным? Он часто возвращался навеселе; Йен пытался напрячь мозги, чтобы припомнить конкретный особый раз, несмотря на шок от такого резкого поворота в их привычных спорах. Наконец он остановился на одном случае, предположив: — Это когда ты съел три с половиной шоколадных котелка и два пирожка, прежде чем я убедил тебя принять душ, чтобы смыть запах медовухи? — А потом я заснул в ванне. Поскольку всё это время Йен не сводил глаз с Микки, он сразу заметил, как на его лице появилась нежная лёгкая улыбка, похожая на те, которые можно было наблюдать у спящего Микки. — Ага, — ободряюще сказал Йен. Эта небольшая странная улыбка всё ещё была на его лице, когда голова Микки начала медленно скользить по стеклу туда-обратно. Что-то здесь было не так, жест не был похож на поведение довольного сонного мальчика; что-то в этом казалось диким. Йену просто нужно было подождать, пока он не сломается. — Джоуи сбежал в том году, — сказал Микки бесцветным тоном. — Впервые. Он не вернулся домой. Смылся с какой-то девчонкой. Кажется, тогда он встречался с Джолин… Игги был просто разбит, постоянно отправлял послания с совами, умолял вернуться… Думаю, он раньше меня понял, чем это всё закончится. Я подумал, кого это волнует, понимаешь? Мама Тони вышла из тюрьмы, так что он больше не жил с нами, а Колин уже съехал в свою квартиру... Мне казалось, это не имеет большого значения, — он облизнул губы. — Предполагалось, что он на пару дней заляжет на дно в школе, а затем отправится к тётке Джолин, она жила где-то на побережье. Ничего такого, да? Последнее предложение он произнёс с такой горечью и не стал продолжать, пока Йен не подсказал: — Видимо, ещё как чего? — Ещё как чего, — подтвердил Микки. Тон его голоса понизился, стал глубоким, мрачным и хриплым. Йену хотелось съёжиться, но он держался твёрдо, наблюдая за отражением Микки в оконном стекле. — Что случилось? — тихо спросил он. Микки молчал. Он сел, оторвав голову от стекла, и повернулся, чтобы посмотреть на Йена. Он по-прежнему ничего не говорил, просто сидел, моргая с отсутствующим выражением лица и мутным взглядом. Йен не думал, что это от выпивки. Он предположил, что Микки пытается собраться с мыслями, составить разумную хронологическую цепочку событий, и опустился на пол, чтобы переждать эту историю, аккуратно сев на колени, чтобы положить руки на стул, а подбородок на руки. Он выжидающе посмотрел на Микки, не подталкивая, просто ожидая. Наконец Микки сказал: — Отец нашёл его. Он был в ярости, когда тот не приехал домой, и первые полтора дня бесновался... вымещая это на нас. Йен вздрогнул. Он вспомнил походку Микки, когда тот вернулся в школу после рождественских каникул. Он слегка прихрамывал и прижимал руку к рёбрам, когда смеялся. Йен сжал губы, чтобы не зарычать при одном воспоминании. — Когда он протрезвел настолько, чтобы мыслить здраво… Ну, более или менее, — заговорил Микки. Его голос звучал отстранённо, невозмутимо и бесстрастно, пока он перечислял дурные поступки своего отца. Йену до боли хотелось протянуть к нему руку, как-то успокоить прикосновением, но он знал, что это был его, а не Микки любимый метод утешения. Тот, вероятно, вздрогнул бы, если бы Йен попытался коснуться его сейчас. Микки тем временем продолжил: — Он выяснил, что Джоуи пока ещё в школе, и ворвался в замок, как раз когда тот собирал вещи. Джоуи был грёбаным идиотом, им и остаётся, но тогда у него, по крайней мере, хватило ума спрятаться в своём общежитии, когда он услышал, как папаша бушует в коридорах. Терри не смог попасть в общежитие Слизерина. С портретом не поспоришь, тут ему не повезло. Но это не имело значения. — Терри всегда находит выход, — прошептал Йен. Микки и Мэнди говорили ему это не раз. Йен мог видеть логику в их мышлении, но смутно задавался вопросом, знают ли они, что их отец на самом деле не был всемогущим. Сидящий перед ним Микки рассеянно кивнул. — Терри всегда находит выход, — подтвердил он. — Макгонагалл отправила бы его задницу обратно в Хэнглтон, если бы думала, что он заявился сюда за тем, за чем он на самом деле заявился, но сначала он нашёл одного из старост, какого-то тощего ублюдка… — Микки пренебрежительно махнул рукой, — он уже выпустился, кто знает, где, блядь, этот панк сейчас. В любом случае пацан не хотел впускать его, но Терри принялся его запугивать. Ну, ты знаешь, орать, что он уважаемый чистокровный волшебник и лучше бы пацану зарубить это себе на носу. Он даже не позволил ему позвать учителя или кого-то ещё, пока не вытряс из него нужную информацию. А затем он промаршировал обратно до общежития Джоуи, зашёл внутрь и нахлобучил его так, что тот чуть с жизнью не простился. Йен не знал, что сказать. Микки редко говорил так открыто о том, что происходило у него дома, хотя Йен и так это знал. Он не хотел совать нос в чужие дела, и Микки, похоже, это устраивало. Однако отсутствие его реакции оказалось несущественным, потому что через мгновение Микки глубоко вздохнул и продолжил: — Джоуи… Ну, он провёл в больничном крыле все зимние каникулы, так и не сбежав со своей девушкой. Джолин решила, что может найти какого-нибудь другого тупого ублюдка, чтобы безостановочно трахаться с ним в хижине, и свалила с одним из других своих ухажёров, с каким-то парнем из Когтервана. Охуеть не встать. Джоуи чуть ли не по частям собирали, но знаешь что? Он вернулся домой на летние каникулы, точнёхонько в срок. Горечи в голосе Микки было слишком много, чтобы на неё реагировать; на самом деле, Йен даже не мог придумать, что сказать. Однако Микки наблюдал за ним, поэтому он ухватился за первый вопрос, который пришёл ему в голову, и выпалил: — А что насчёт Пасхи? Микки фыркнул, наконец отводя взгляд. — Отец упивается так, что пасхальных каникул и не замечает. А вот на главные праздники требует, чтобы мы были дома, помогали деньгами, чтобы заплатить по долгам, и всякое такое. Кровь не водица, ты знаешь принцип. Затем он вздохнул и обхватил голову руками. Джоуи и другие его братья были уже достаточно взрослыми, у некоторых появились собственные семьи, так что они были вольны приходить и уходить, когда им заблагорассудится, не опасаясь гнева Терри. Того, казалось, больше волновало продолжение его рода, чем помощь по дому. Микки и Мэнди были самыми младшими Милковичами, всё ещё учились в школе, супругами обзавестись не успели, детей не нарожали. Им не так повезло. Не раздумывая слишком глубоко, Йен осторожно положил руку на спину Микки и, не получив отпора, начал медленно и нежно поглаживать кругами. Голос Микки, когда он заговорил снова, звучал таким тихим и сиплым, каким Йен никогда его не помнил. — Я не могу вернуться туда, чувак, — пробормотал Микки в свои руки. — Если я сейчас уеду домой, он, блядь, меня убьёт. — Почему? — прошептал Йен. Ему вроде и не обязательно было быть тихим, но что-то в ситуации, казалось, требовало этого. Микки яростно замотал головой. — Это мои последние каникулы перед выпуском. Предполагается, что потом я съеду, заведу жену, детей… Неважно. Как думаешь, что он сделает, когда узнает, что у меня нет на примете ни работы, ни девушки, ни каких-либо грёбаных планов?.. Он будет в бешенстве от одной мысли, что я больше не вернусь. Что уж говорить о том, чтобы предстать перед ним полным разочарованием. Ведь он надеется… воображает меня какой-то ебанутой версией меня. Я не могу этого сделать. Я просто... Я, блядь, не могу. Йен на пробу убрал руку со спины Микки и слегка провёл ладонью по его волосам. Не получив ответа, он растопырил пальцы и погрузил их глубже, успокаивающе поглаживая. — Тебе не придётся, — пообещал он, и его голос прозвучал увереннее и решительнее, чем он хотел. Микки вздохнул. — Йен, сейчас не время для твоего «любовь побеждает всё» сказочного дерьма. — А я и не говорил ничего такого, — твёрдо сказал Йен. — Просто... Мы что-нибудь придумаем, хорошо? Что угодно. Микки слегка покачал головой, смиренно пробормотав: — Ага, ну, прямо сейчас я согласен на любой вариант. Йен лениво хмыкнул и вернулся к медленным равномерным движениям, потирая спину Микки, пока они погрузились в размышления. — Ты мог бы найти собственное жильё уже сейчас, — предложил Йен через минуту. Микки фыркнул. — Ну да, мои миллионы так и томятся в ожидании, когда же я их потрачу. — А как насчёт сбережений? — Всё припрятано дома, — Микки устало потёр глаза. — Чтобы забрать их, придётся вернуться. Йен промычал в знак ленивого согласия, а затем сказал: — Ты мог бы остаться у меня. Микки поднял глаза. — Остаться у тебя? — повторил он глухим эхом. Йен пожал плечами, разгорячённый его пристальным взглядом. — Ну да? — сказал он, не желая, чтобы это прозвучало как вопрос. — Вы и так едва концы с концами сводите, — пренебрежительно отмахнулся Микки. Но Йен видел, что тот увиливает: он отвёл взгляд и потёр нос, определённо заинтересованный, но не желающий надеяться понапрасну. — Думаю, мы справимся, — принялся уговаривать Йен. — Да ладно тебе, мне не помешала бы компания. Целый месяц без магии, и только Фрэнк, ошивающийся вокруг. Ты не хуже меня знаешь, какой хаотичной становится его магия, когда он пьян. А он всегда пьян. В прошлом году он случайно превратил все наши столовые приборы в оконную шпаклёвку, потому что Фиона не накормила его ужином. Микки взглянул на него с крошечной, едва заметной надеждой и отвёл взгляд, прежде чем Йен смог разобрать его мысли. — Фиона ни за что не согласится, — сказал Микки. — Мы этого не знаем. — Ещё как знаем, — возразил Микки. — Помнишь, ты ещё три года назад пытался уговорить её разрешить Мэнди остаться, и она отказала, хотя при этом у вас околачивалась девушка Липа. Хуйня какая-то получалась. — Ну да, ты же знаешь, Фи та ещё романтичная душа, — вздохнул Йен. — Она на всё пойдёт, если будет думать, что это ради настоящей любви. У Микки вырвался издевательский смешок. — «Настоящей любви», — передразнил он, но Йен решил, что это больше развеселило Микки, чем огорчило. Они снова замолчали, размышляя, а затем Микки посмотрел на него, как раз в тот момент, когда Йен повернулся к нему, и он понял, что у них возникла одна и та же мысль. — Нет, — запротестовал Микки, прежде чем Йен успел что-либо сказать. — Ни за что. Ни за каким хреном. — Микки, это сработало бы! — Нет! — снова сказал Микки, поднялся на ноги и впервые за неделю посмотрел прямо в лицо Йену. — Я не стану твоим парнем, этому не бывать. — О, потому что это было бы так ужасно, — огрызнулся Йен. — Да я был бы лучшим парнем, который у тебя когда-либо был, чёрт тебя дери! И можешь расслабиться, я не говорил, что мы должны реально встречаться. Нам бы просто пришлось... сделать вид. — Ты хо-о-очешь, чтобы я, — медленно протянул Микки, будто Йен был совсем тупым и не до конца понимал, в чём заключалась его собственная идея, — притворялся твоим парнем? — Я хочу, чтобы ты расслабился, пока я говорю людям, что ты мой парень, — поправил Йен. — Так ты сможешь остаться у меня, и Фиона не станет возражать. И все будут счастливы! Тебе ни черта не нужно делать, просто дай мне самому всё уладить. — Это одно и то же! — Есть нюансы, — не сдавался Йен. — Слушай, просто... подумай об этом, хорошо? Тебе не пришлось бы возвращаться домой, а у меня был бы кто-то моего возраста, готовый прикрыть мою спину на случай непредвиденного дерьма… Просто подумай об этом. Пообещай, что подумаешь. Микки пробормотал что-то себе под нос и отвернулся, сильно потерев лицо руками. — Чёрт, — сказал он тихо, а затем громче, снова глядя Йену в глаза: — Я не могу бросить Мэнди дома одну. Это озадачило Йена. Он задумчиво прикусил губу, полный решимости всё исправить. Он был так близок к решению, нужно было только заставить Микки перестать так сильно волноваться… — Мы что-нибудь придумаем, — пообещал он в конце концов. Микки нахмурился на такое расплывчатое заявление, и Йен исправился: — Прекрасно! Если я что-нибудь придумаю, ты согласишься? Микки сердито посмотрел на него. — Я подумаю. — Ладно! — Йен хлопнул в ладоши. — Отлично, замечательно. Значит, ты пока думай, а я разберусь с Мэнди. Договорились? Микки ответил не сразу. Он вздохнул, поковырялся в ногтях, ещё немного посмотрел в окно и, наконец, пробормотал: — Договорились. Йен сдерживался, чтобы не улыбнуться слишком широко, пока Микки не объявил, что идёт спать, и не затопал прочь вверх по лестнице.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Мэнди восприняла эту идею гораздо более благосклонно, когда Йен рассказал ей обо всём на следующий день во время прогулки по территории в рамках прошлогодней компромиссной договорённости: бегать с ним она отказалась наотрез, но смилостивилась на долгие, неторопливые прогулки трижды в неделю. — Поверить не могу, что Микки пошёл на это, — хихикнула она, после того как он закончил свой рассказ. — Мой брат чей-то парень. Звучит так нелепо. — Он того же мнения, — печально заключил Йен. — Он не согласился бы без примерно дюжины условий. — О, вот как? — Угу. Я отвечаю за то, чтобы эта история стала достоянием общественности, я же должен поговорить со своей семьёй. И нам, вероятно, ещё предстоит решить, как забрать из вашего дома его сбережения. И хрен он согласится, если мы не придумаем как вытащить из дома и тебя тоже. — Какого чёрта? — удивлённо воскликнула она, но, когда Йен повернулся в её сторону, Мэнди казалась сердитой. — Что? — потрясённо спросил он. — С каких это пор приглядывать за мной стало его задачей? С каких пор это твоя задача? — О, расслабься, — сказал Йен, махнув рукой. — Он просто хочет убедиться, что ты не станешь единственной, кто отсиживается у драгоценного папочки. Да ладно, это мило. — Это глупо, — огрызнулась она. — Он не будет спасаться сам, если я не поеду с ним? С каких это пор Микки стал грёбаным мучеником? Йен просто вздохнул и подождал, пока её тирада иссякнет. — То есть, — продолжала она, не обращая внимания на его насмешливо-терпеливое выражение лица, — с чего он взял, что должен защищать меня? Он мне не нянька, ему не нужно присматривать за мной. Я, блядь, могу позаботиться о себе сама. Йен выгнул бровь в ответ на её возмущение и, когда она не продолжила в течение нескольких секунд, предположил, что она закончила. Он глубоко вздохнул, готовясь возразить. — Слушай, — неубедительно начал он, — я действительно хочу провести это Рождество с вами обоими. Пожалуйста, ты хотела съехать с тринадцати. Подумай, как весело мы могли бы провести время... — он подтолкнул её локтем. — А? Все каникулы играть в снежки. Встретить вместе Рождество. Фиона готовит лучший горячий шоколад... Мэнди отчаянно боролась с улыбкой, но Йен видел, что она начала понемногу оттаивать от перспективы провести все каникулы вдали от отца и рядом с Йеном. — Да неужели? — сказала она примерно так же небрежно, как Микки, когда пытался, но не смог увернуться от настойчивости Йена. — И где бы я остановилась, хвастунишка? Если Микки уже твой парень... то чьей подружкой по койке я должна прикинуться, а? Липа? Карла? — Фу, ни одного из них! — Йен несколько раз шлёпнул её по руке, пока она заливисто хохотала. — Ни. Одного. Из. Них! Ни слова больше о Липе и не шути так о моём несовершеннолетнем брате, ты такая отвратительная! — Ой, да ладно тебе, Йен, он не намного младше тебя, — поддразнила она, беря его под руку и притягивая ближе. — Я лишь сказа... — Господи, просто замолчи! — отчаянно закричал он. — Я что-нибудь придумаю! Ладно? Но ты в деле? — Да-да, я в деле, — засмеялась она. — Боже, не заводись, Галлагер. Я помогу тебе и моему брату притвориться парнями или кем там ещё. Йен подозрительно покосился на неё. — Ты собираешься сделать это невыносимым для нас, не так ли? — С этой задачей вы и сами прекрасно справитесь, — сказала она. Она потянула его за руку, пока он не наклонился достаточно, чтобы она запечатлела громкий чмок на его щеке. Йен закатил глаза. — Просто дай мне несколько дней, чтобы что-нибудь придумать, — раздражённо сказал он. — Как скажешь, мой милый шурин.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Йен не мог сдвинуться с мёртвой точки до конца недели. В четверг днём он встретился с Мэнди, чтобы немного позаниматься перед завтрашним окончанием занятий, и они вместе отправились на ранний ужин, когда Йену стало скучно, и он принялся складывать бумажные самолётики, запуская их в неё, вместо того чтобы учиться. Они нашли места за столом Слизерина и немедленно их заняли. — Блин, я просто умираю с голоду, — вздохнула Мэнди. — Заниматься весь день отстой. — Знаю, — сказал Йен, разрезая курицу. — К чёрту учёбу. — Иди на хрен, ты почти ничего не сделал, — возмутилась она. Обиженное отрицание Йена было прервано приходом Карен, которая тяжело опустилась по другую сторону от Йена и сразу же начала таскать кусочки картошки с его тарелки, так что вместо Мэнди он направил свою враждебность на неё. — А слабо себе самой положить?! — Ой, заткнись, — сказала она, отмахиваясь от него, а затем повернулась к Мэнди, мило улыбаясь: — Итак, что делали? — Грызли гранит науки, — с сожалением вздохнула Мэнди. — Буквально весь проклятый день. До начала каникул, которые наступят через двадцать четыре часа, ещё кучу всякого дерьма надо успеть, и, очевидно, все учителя сходят с ума. — Кому ты рассказываешь, — отозвалась Карен, сочувственно нахмурившись. — Я пахала без остановки только для того, чтобы подать предварительные заявки на работу, которую хочу получить по окончании обучения, забыв о какой-либо реальной работе ради этого. Вы знаете, что на все хорошие позиции начального уровня вакансии заполняются уже в феврале? Я пытаюсь успеть. Мэнди сочувственно надула губы. Йен, в свою очередь, отнёсся к её бедственному положению гораздо менее благосклонно, учитывая, что он видел, как она большую часть дня листала журналы, вместо того чтобы сделать что-то полезное. — Не притворяйся трудоголиком, — сказал Йен, закатывая глаза. — Ты занимаешься примерно так же усердно, как и я, а я не особо утруждаюсь. — Ага, но я-то поумнее тебя буду, Рыжий, — ухмыльнулась она, многозначительно щёлкнув его по носу. — Благодаря твоим усилиям я преуспеваю. — Ну ты и сучка, Карен. — Умная сучка, — поправила она, мило улыбаясь. Мэнди, ухмыляясь их выходкам, вмешалась в разговор: — Так куда ты подавала заявку, Карен? — Да так, то туда, то сюда, — увильнула она, махнув рукой. — Ничего слишком амбициозного, от тяжёлой работы у меня судороги. Да и мама пока не готова к самостоятельной жизни, так что... — она беспомощно развела руками, но, казалось, её это не слишком беспокоило. — Я собираюсь пожить с ней ещё год, а уж потом решу. Поработаю немного, помогу со счетами. О, кстати! Йен, спасибо за наводку! Она нашла самое уютное местечко в твоём районе, прямо в конце вашей улицы! Ты, блядь, спас мне жизнь, серьёзно. Йен ухмыльнулся ей. — Это же здорово! — искренне воскликнул он. — У нас неплохой район. Ну ладно, не совсем, — добавил он, заметив, как она скривилась, — но ты умная сучка, верно? Так что я уверен, ты справишься. — Именно, — сказала она, легонько ударив его по руке. — Я буду королевой района к тому времени, как мы вернёмся в январе, только подожди. — Я смиренно жду вашего восхождения на трон, — сухо сказал он. Затем повернулся к Мэнди, которая внезапно застыла с вилкой, занесённой над тарелкой, и бросил на неё вопросительный взгляд. — Мэнди? Она слегка покачала головой, но полностью проигнорировала Йена, обратившись к Карен: — В конце улицы? Карен выгнула брови, тоже повернувшись к Мэнди. — Угу, — беззаботно подтвердила она, но с лёгким оттенком замешательства. — А что такое, ты чего? Когда после этого Мэнди посмотрела на него, Йен точно понял, в чём дело. Его полное надежды, нетерпеливое выражение лица отражало её собственное, когда они оба одновременно повернулись к Карен, и Мэнди выпалила: — Можно я останусь у тебя зимой? — Можно ты… Подожди, что? — Только на время каникул, — поспешно сказала Мэнди. — Клянусь, со мной проблем не возникнет. И я делюсь своим виски, когда он у меня есть. И скручиваю косяки лучше, чем ты когда-либо видела. — Расслабься, — засмеялась Карен. — Что случилось с внезапным желанием свалить за день до окончания занятий? Мэнди искоса взглянула на Йена. Он пожал плечами. Она снова перевела взгляд на Карен. — Да так… — уклончиво ответила она. — Дела семейные. Ты же знаешь, каким становится мой отец. — А, — откликнулась Карен. Она посмотрела вниз и поцарапала ногтем деревянную столешницу. — Ага, я понимаю. — Значит?.. — Конечно, да, — сказала Карен, снова ухмыляясь, когда опять взглянула на Мэнди. — Не будь грёбаной идиоткой, само собой, ты можешь остаться у меня! В какой-то момент между тем, как Мэнди перегнулась через стол, чтобы обнять Карен, и тем, как девушки принялись обсуждать, как именно всё это устроить, Мэнди послала Йену лёгкую загадочную улыбку. В ответ он показал ей поднятый большой палец. — Слушайте, мне нужно кое о чём переговорить с Микки, — сказал Йен пару минут спустя, прерывая их планы на совместный поход за рождественскими подарками в день, который подозрительно напоминал те самые выходные, о которых Мэнди расточала ему восторги немногим ранее. Во всех её любимых магазинах должна была стартовать распродажа одежды. Они обе просто отмахнулись от него, даже не удостоив взглядом. — Ага-ага, иди, — сказала Карен. — Увидимся позже, — бросила Мэнди. И они вернулись к увлечённой беседе ещё до того, как он встал из-за стола. Йен закатил глаза, направляясь к выходу из Большого зала, а затем спустился в гостиную Пуффендуя. Микки там не обнаружился, поэтому Йен зашагал вверх по лестнице в спальню, которую нашёл пустой, за исключением Микки, развалившегося на кровати в одних спортивных штанах и очках. Он читал книгу, которая, похоже, не имела отношения к учёбе. Увидев Йена, он сел, заложив страницу закладкой и убрал книгу на прикроватный столик, прежде чем жестом подозвать его. — Привет, — сказал Йен, снимая сумку с плеча и забираясь на кровать, где сел напротив Микки по-турецки. Он немного подпрыгнул и добавил: — Чем занят? — Видимо, ожиданием того, что моим планам на вечер помешают, — сказал Микки с озадаченным видом. — Я могу тебе чем-нибудь помочь, или ты пришёл сюда только ради этого? — Ни то, ни другое, — сказал Йен, едва сдерживая улыбку. — Я пришёл сюда, потому что это я могу помочь тебе. — Правда, что ли? — спросил Микки со своей обычной дерзкой ухмылкой, когда заметил волнение Йена. — Что-то не помню, чтобы я просил тебя о помощи. — А разве нет? — невинно поинтересовался Йен. — Так ты ещё не подумал о том, чтобы стать моим парнем, или?.. Микки поднял брови. — Мы обсуждали это меньше недели назад. Ты уже разобрался со всем этим дерьмом? — А то, — Йен нетерпеливо кивнул. — Да ладно, ты не можешь отрицать, что я как нельзя вовремя. Каникулы-то уже завтра. — Технически с субботы, — поправил Микки. — Честно говоря, я вроде как думал, что ты забыл. Йен нахмурил брови. — Забыл? Микки, как, чёрт возьми, ты мог подумать, что я забуду об этом? О том, что ты останешься со мной, и всё остальное? Микки просто пожал плечами, выглядя смущённым. Выражение его лица заставило Йена стряхнуть боль в груди и сказать: — Ну... ладно. В общем, к сути. Карен переезжает в город, Мэнди остаётся у неё, а ты — у меня. Мир во всём мире. Микки фыркнул. — Мэнди и Карен? Не знал, что ты хочешь, чтобы ваш район превратился в руины. Йен пожал плечами. — Небольшая плата, — сказал он, ухмыляясь ещё шире, чем раньше, когда щёки Микки слегка порозовели. — Итак, что скажешь? Ты хочешь быть моим парнем или ты хочешь быть моим парнем? — Твоим фальшивым парнем, — пробормотал Микки. — У меня такое чувство, что ты на самом деле ожидаешь, что я приглашу тебя куда-нибудь на свидание, и всё такое. — О, ещё как жду, — весело отозвался Йен. — Не делай вид, что я отпинал твоего щенка, господи. Мы просто повеселимся, разве нет? Микки бросил на него недоверчивый взгляд. — Ну да, — осторожно согласился он. — Весь этот бардак — моё точное хрестоматийное определение веселья. Йен сжал губы, сдерживаясь от демонстрации радости по случаю с трудом заработанной победы. Вместо этого он наклонился вперёд. — Итак, ты в деле? — уточнил он. Микки закатил глаза. — Я в деле, — вздохнул он, но вскоре рассмеялся, когда Йен начал хлопать в ладоши и в одиночку описал круг почёта по комнате. Даже когда он рявкнул на Йена, чтобы тот сел обратно, резкость его слов не отразилась настоящей язвительностью в тоне. — Боже, ну сейчас-то нет необходимости делать вид, что ты меня не любишь, — сказал Йен, откидываясь на подушки, в то время как Микки устроился рядом с ним гораздо медленнее. — Учитывая все обстоятельства, очевидно, что я тебя невероятно привлекаю. — Учитывая все обстоятельства? — Ты теперь мой парень, и всё такое, — ответил Йен, нахально улыбаясь. — Так что прекрати притворяться. Не прикидывайся, что не находишь меня невероятно милым и обаятельным, я на это не куплюсь. Микки закатил глаза. — Кто притворяется? — Мы притворяемся, — весело сказал Йен. Когда Микки закатил глаза, Йен повернулся на бок и тесно прижался к нему. Тот только вздохнул и поднял руку, чтобы обнять Йена за плечи, освобождая ему больше места, чтобы он мог устроиться на кровати поудобнее. — Ты такой придурок, — сказал Микки, качая головой. Йен ухмыльнулся. Он доставал его не больше, чем обычно, пока Микки не взял свою книгу и не вернулся к чтению; и остался до тех пор, пока Микки не отложил книгу, сняв очки и объявив, что ложится спать. — Хорошо, — сказал Йен, вставая с кровати и поднимая сумку, чтобы уйти к себе в общежитие. — Увидимся завтра, мой парень. — Угу, — сказал Микки тоном сильно разочарованного во всей этой идее человека. — Спокойной ночи. Йен рассмеялся и повернулся к выходу. Не успел он сделать и пары шагов, как передумал, сбросил сумку с плеча, развернулся и заключил Микки в крепкие неожиданные объятия. Тот застыл в шоке под Йеном, но через секунду поднял руки и тоже обнял его, крепко стиснув в ответ. — Спасибо за это, — едва слышно прошептал Микки ему на ухо. Йен обнял его ещё крепче. — Я буду лучшим парнем в твоей жизни, — прошептал он в ответ. Не сказав больше ни слова, Йен отстранился, снова перекинул сумку через плечо и направился к двери. На пороге он обернулся и мельком увидел Микки, свернувшегося калачиком под одеялом. Его глаза были закрыты, а на щеках проступил лёгкий румянец. Йен ухмылялся всю дорогу до своего общежития.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •