• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Утро двадцать пятого декабря ещё никогда не было для Йена таким… рождественским. По радио играла Jingle Bells, за окном шёл лёгкий снежок, а на Лиаме была шапочка Санты, которая съехала ему на глаза и уши, когда он запрыгнул на кровать Йена, расталкивая их с Микки маленькими локтями и коленками и крича: — Йен! Йен! Микки! Вставайте, наступило Рождество! Даже учитывая его юный возраст (а может, особенно поэтому — быть самым младшим с пятью старшими братьями и сёстрами, которым пришлось повзрослеть слишком рано, не способствовало вере в чудеса), Лиам не верил в Санту. Для него это было не больше, чем забавной шуткой, поддразниваниями Фионы. Но это не помешало ему настойчиво тащить Йена за руку вниз по лестнице, распевая про оленей и толстяков в костюмах. Йен бросил несколько беспомощных взглядов через плечо на потирающего глаза Микки, который неторопливо брёл позади с таким видом, будто было ещё слишком рано, чтобы он мог уделить чему-либо внимание, не говоря уже о Йене и его энергичном младшем брате. Гостиная выглядела безупречно или настолько безупречно, насколько могла выглядеть убогая гостиная шести обнищавших братьев и сестёр (с изредка появлявшимся нерадивым папашей), старшей из которых не было и двадцати пяти. Даже магия не смогла сотворить чуда. Йен повалил брата на диван и пошёл на кухню, где Фионе и Липу, закутанным в свитера и одеяла, пришла в голову одна и та же идея, и они обступили кофеварку, глядя затуманенными глазами в никуда и прижимая кружки к груди. Судя по их взъерошенным волосам и остекленевшим взглядам, они либо страдали от сильного похмелья, либо Лиам добрался и до них. Йен обменялся с ними рассеянными кивками и занялся приготовлением кофе. Он присоединился к Микки у стойки и передал ему кружку, скользнув на соседний стул. Микки ничего не сказал, даже не взглянул на Йена, приняв кофе и сделав маленький глоток. Йен тоже не уделял ему особого внимания; было ещё слишком рано. Он просто уставился в одну точку и молча пил кофе на кухне с тремя другими людьми, очень рано разбуженными Лиамом. Каждый из них пил по второй чашке, когда по лестнице спустилась Дэбби. Она выглядела так, словно её тоже внезапно выпнули из кровати. С волочащейся за ней простынёй, спотыкаясь, она добралась до холодильника и принялась пить апельсиновый сок прямо из упаковки. Фиона вздохнула при виде неё и отставила свой кофе, чтобы приступить к завтраку. — Помните, раньше все первым делом бросались к подаркам? — спросила она, разбив несколько яиц в миску и начав перемешивать их своей палочкой. — А теперь посмотрите на нас. Взрослые люди. Пока она говорила, Лиам просунул голову в кухню, уставился на них и жалобно заскулил: — Вы сказали, что будете готовы через десять минут! — он казался разочарованным каждым из них, отчего Йен предположил, что остальные скормили ему ту же ложь, что и он: «Дай мне десять минут, и мы будем распаковывать подарки». Все обменялись взглядами. — Мы должны дождаться Карла, — рассудила Фиона, отправляя яйца на сковородку и приступая к их приготовлению, очевидно, не собираясь прерываться на другие занятия. Однако её аргумент сработал; Лиам разочарованно фыркнул, зыркнул на каждого из них по очереди, прежде чем развернуться и умчаться прочь. Йен услышал, как он снова поднимается по лестнице, и повернулся, чтобы многозначительно взглянуть на Микки. — О, здорово, он займётся Карлом, — прокомментировала Дэбби, закатила глаза и села с другой стороны от Йена. — По утрам он тот ещё козлина. — Вы все такие милые, — сказала Фиона с фальшиво-слащавой улыбкой. Йен смерил её неприязненным взглядом и краем глаза заметил, как Микки и Дэбби вторят ему. Фиона рассмеялась. Карл, спотыкаясь, спустился по лестнице, когда Фиона накладывала на тарелку последнюю порцию омлета, а Йен с шумом выскочил из-за стойки, чтобы найти место за столом. Рассевшись — пусть и не без ещё большего количества жалоб Лиама на их медлительность и общую незаинтересованность заняться единственным, о чём он думал, с тех пор как проснулся раньше всех, воодушевлённый рождественским настроением, — они принялись за завтрак почти не разговаривая. Лиам (единственный достаточно проснувшийся) болтал за десятерых, хотя Карл был вполне в сознании, чтобы время от времени вставлять свои пять копеек. Йен наблюдал за младшими братьями со своего рода изумлением, которое на мгновение заставило его почувствовать себя намного старше. Молодым, рассуждал он, всё нипочём. Лиам и мёртвого бы поднял, что уж говорить о Йене, даже после всего лишь пятичасового сна. Только когда их тарелки были чисты, все начали собираться в гостиной поодиночке или парами. Йен ушёл с кухни сразу после Липа, кивком позвав Микки за собой. Он наблюдал, как тот кивнул в знак благодарности Фионе, прежде чем последовать за ним, и они уселись вокруг ёлки вместе с остальными, ожидая отстающих. Фиона с очередной чашкой кофе в руках пришла последней. — Ладно, — сказала она, широко улыбаясь всем и заняв самое близкое к ёлке место. — Кто первый? Йена начало охватывать предвкушение, не такое интенсивное, как в детстве, но тем не менее определённо рождественское — тот вид укоренившегося восторга, который, казалось, всегда просачивался в него, когда он пил эгг-ног, смотрел праздничные фильмы или украшал ёлку. Он подался вперёд, когда Фиона вручала Лиаму первый свёрток, и малыш тут же безжалостно сорвал с него обёртку, не обращая внимания ни на что, кроме своего подарка. После всё пошло гораздо быстрее, они гурьбой набросились на подарки, не беспокоясь о том, чтобы соблюдать очерёдность. Подарки были скромными — не похоже, чтобы хоть кто-то из них мог позволить себе нечто экстраординарное, — но тем не менее каждому досталось по несколько, да и собраться всем вместе под ёлкой было приятно. Распаковывая свои, Йен непременно обнимал дарителя, и к тому времени, как Фиона велела им отнести всё это наверх и снова собраться в гостиной за эгг-ногом и сыром бри, который Ви передала в качестве особого угощения для них всех, его переполняло невероятно тёплое чувство. — Неплохо, да? — спросил Йен, оглянувшись через плечо на Микки, поднимавшегося за ним по лестнице. — Ну? Правда же? Микки получил подарки от сестры и братьев накануне — самогон и наркотики уже лежали на дне его дорожной сумки, — но он держал маленький снежный шар, который подарила ему Фиона. «От всех нас», — заявила она, а остальные, оторвавшись от распаковки своих подарков, закивали как можно более торжественно, пытаясь делать вид, что знали об этом заранее. «Галлагер» — было выведено каракулями на основании шара. Микки встряхнул его, когда они достигли верхней площадки, и Йен, полюбовавшись, как искусственный снег сверкает внутри шара, снова взглянул на лицо Микки, но тот смотрел на маленькую безделушку с неожиданным для Йена вниманием. — Ага, было здорово, — сказал Микки отстранённо. — Ну, если тебе нравится такое семейно-дружеское дерьмо. — Мне действительно нравится это семейно-дружеское дерьмо, Мик, — напомнил ему Йен. Микки наконец поднял на него взгляд, презрительно изогнув брови, и Йен рассмеялся. — Ты такой дуралей, — добавил он и продолжил подниматься. Йен бросил свои подарки на кровать, чтобы разобраться с ними позже. Микки поставил шар на прикроватную тумбочку гораздо более осторожно, глядя, как оседают на дно последние снежинки, а Йен наблюдал за его лицом. Затем Микки отвернулся, снова посмотрев на Йена. — Готов идти? — спросил он, хлопнув в ладоши. Его голос звучал так, словно он вернулся в реальность. Йен пожал плечами и последовал за ним вниз. Вся семья собралась на кухне, но теперь к ним присоединились ещё и Ви с Кевом, и они ели вилками запечённый бри с одной тарелки. Йен отложил немного им с Микки на собственную тарелку, и они заняли свободные места в общем дружном кругу. После все рассредоточились по кухне, явно — если судить о многочисленных жалобах, варьирующихся от ощущения дискомфорта до откровенной боли — жалея о том, что съели столько сыра за раз. — Ненавижу Рождество, — простонал Карл со своего места за столом, натянув одеяло на голову. Лип рассмеялся. — Мы все сейчас немного ненавидим Рождество, — заверил он брата. Карл издал в ответ бессвязный стон. Йен искоса взглянул на Микки, когда общий разговор разделился на несколько отдельных диалогов. — Итак, какие рождественские традиции у Милковичей? — спросил он. Микки уставился на него. — Чего? Йен закатил глаза. — Да ладно тебе! Ты пережил Галлагерское рождественское утро, так что теперь мы можем заняться тем, что вы обычно делаете днём на Рождество. Так что вы обычно делаете? Микки оглядел кухню и фыркнул: — Ничего, похожего на это. — Удивительно, — невозмутимо произнёс Йен. — Давай, колись. Вы напиваетесь к полудню и устраиваете драку или сразу начинаете пускать петарды друг другу в задницы? — Именно, — сказал Микки. — Да ладно тебе, мне насрать, чем мы займёмся днём. Мои семейные традиции… это не то, что я хотел бы продолжать. И мы не у меня дома, так что давай просто зависнем тут. Если хочешь. Йен задержал свой взгляд на Микки, оценивая искренность его заявления да и просто пялясь. Но Микки вовсе не выглядел грустным, и Йен знал, что он не постесняется высказать своё мнение, если захочет или не захочет что-то делать, поэтому через пару мгновений он просто пожал плечами, однако наклонился, прижимаясь рукой к руке Микки. — Как хочешь, — сказал он. Помимо совместной безумной вакханалии с открытием подарков, у них на самом деле было не так уж много семейных традиций, кроме как напиться днём и отключиться или пойти поспать перед ужином. В итоге все расположились в гостиной, даже Кев с Ви. Кто-то захотел вздремнуть, чтобы компенсировать утренний ранний подъём, а кто-то остался, потягивая напитки и болтая. На этот раз было относительно спокойно; все немного подустали. После пары часов безделья Йен потянул Микки подальше от остальных в свою комнату. Они уже выпили не по одной порции эгг-нога, переполненные чашки с которым держали в руках, когда смеясь и спотыкаясь поднимались друг за другом по лестнице, держась за руки. Йен захлопнул за ними дверь, толкнув Микки спиной к ней, и завалился на него. Его лицо оказалось прижатым к шее Микки, и Йен засмеялся ему в кожу. Комната вокруг него закружилась, но это было не неприятное ощущение, и голова оставалась относительно ясной. — Блин, — икнул он, немного отстраняясь. Его свободная рука была прижата к двери рядом с головой Микки, другая сжимала чашку в попытке не расплескать её содержимое. Их лица оказались близко, и судя по блуждающему взгляду Микки, Йен был не единственным в своих попытках сосредоточиться. Головокружение нарастало и ослабевало внутри него. Несколько секунд они смотрели друг на друга, а затем он почувствовал, как рука Микки легонько коснулась его рёбер, скользнула вниз и остановилась прямо над его тазовой косточкой. Йен выдохнул. Головокружение ослабло, и он смог восстановить равновесие. — Что ты делаешь? — спросил он отчего-то шёпотом. Микки чуть покачал головой. — Ничего, — прошептал он в ответ. Его прикосновение было невесомым, и Йен вполне мог убедить себя, что ему это померещилось, вот только зрачки Микки были шире обычного. Стой Йен подальше, он бы и не заметил, но с близкого расстояния это было очевидным. Как и веснушки Микки, обычно сливающиеся с его бледной кожей — и почти неразличимые на фоне его тёмных волос, — а теперь проступившие более ясно, как иногда бывало, когда он краснел. Йен ощутил тепло внутри. Он проследил за движением кадыка Микки, когда тот сглотнул. Медленно Йен поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Микки. Они молчали. Он мог чувствовать прерывистое дыхание Микки, касающееся его щеки, и Йен проглотил ещё один неловкий пьяный смешок. — Ты… Дверь толкнули с другой стороны. Спотыкаясь, они попятились от неё, расплескав эгг-ног на себя и пол, и разразились длинными потоками ругательств, когда дверь, не сдерживаемая их телами, широко распахнулась. Карл стоял в проёме, наблюдая, как они свирепо смотрят на него и щедро сыплют ненормативной лексикой. — Господи боже, Карл! — огрызнулся Йен. — Вы чего? — спросил Карл, протискиваясь дальше в комнату. Он подошёл к своей кровати и порылся в куче подарков, которые положил туда ранее, пока не вытащил игрушечную винтовку, подаренную Йеном, помахав ею перед их сердитыми лицами. — Кто-нибудь из вас хочет научить меня стрелять из неё? Йен оглянулся на Микки, готовый поддержать его гневную тираду и выгнать Карла, но Микки выглядел относительно невозмутимым. Хотя он всё равно махнул Карлу, чтобы тот выходил из комнаты, сказав: — Ага, я спущусь через минуту, ладно? Сначала нам нужно привести себя в порядок. Карл шагнул в коридор, вскрикнув: «Ой!», когда Микки шлёпнул его по голове («Из-за тебя я пролил на себя отличный ликёр, придурок!»), но, казалось, успокоился, когда Микки заверил его, что сейчас спустится. Карл повернулся, и Микки закрыл за ним дверь. Он развернулся лицом обратно к Йену и одарил его «Разве я не прав, чёрт возьми?» взглядом, затем тяжело выдохнул и протиснулся мимо него, чтобы переодеться в чистое. Йен несколько секунд смотрел на его затылок, прежде чем прийти в себя и последовать его примеру. Ему пришлось выбросить их липкую одежду в желоб для спуска грязного белья на первый этаж и отнести опустевшие чашки на кухню, так что Микки уже ушёл, когда Йен вернулся в гостиную. Он огляделся, но не увидел его. Фиона бросила на него взгляд и неопределённо махнула рукой в том направлении, откуда он пришёл. За неимением другого места для поиска, Йен направился на задний двор. Микки и Карл обнаружились там. Стоя по колено в снегу, они обстреливали игрушечными пулями борт бассейна. Йен наблюдал за ними, перегнувшись через перила крыльца. — Рад, что я не подарил пневматический пистолет, — крикнул он, и Микки с Карлом оглянулись на него через плечо. — Мало того что к этому моменту Карл уже понаставил бы нам всем синяков, вы, ребята, изрешетили бы нам весь бассейн. Карл выглядел воодушевлённым такой перспективой, а Микки просто улыбнулся своей обычной ленивой, самодовольной ухмылкой и сказал: — Не-а, не с тем заклинанием, которое я на него наложил. Сейчас он всё равно что бетонный. Разочарование Карла было очевидным, Йен лишь усмехнулся. Он откинул голову назад, закрыв глаза, и позволил хорошему настроению на пару секунд охватить его. Затем он повернулся к брату и Микки. — Возвращайтесь до того, как отморозите себе яйца, ладно? — крикнул он, выпрямляясь. — Ужин в семь, а игры на выпивку после отбоя для младших. — Игры на выпивку? — встрепенулся Карл. Микки бросил на него косой взгляд. — Думаю, ты один из младших, пацан. Карл надулся. Йен ухмыльнулся и коротко помахал им рукой, направившись обратно в дом. В голове стало яснее, чем двадцать минут назад, но ненамного. Он проклял Карла за свой пролитый напиток и пошёл налить ещё, — что угодно, лишь бы вернуть тот пронизывающий мышцы жар, который он так ненадолго ощутил в своей комнате, потушенный пребыванием на улице. Затем он присоединился к остальным в гостиной, утопающей в громкой какофонии голосов и смешанных разговоров. Микки и Карл вернулись примерно через час, но Микки снова быстро ушёл, собравшись пойти куда-нибудь выпить с Мэнди на пару часов. Он появился незадолго до ужина, но опять поспешил наверх, заявив, что ему отчаянно нужен душ, чтобы немного протрезветь, поскольку Мэнди уговорила его на текилу. Йен глядел ему в спину, пока он не скрылся из виду на верху лестницы, и только тогда его внимание вернулось к разговору с Ви, Фионой и Кевом, в котором он принимал лишь видимое участие. Он застолбил соседнее с собой место за столом, и, хотя Микки пришёл чуть ли не последним, он всё равно сел рядом, нарочно соприкоснувшись локтями и ухмыляясь. — Привет, — непринуждённо сказал он, прежде чем потянуться и начать накладывать еду себе на тарелку. В тот момент он был явно более трезв, чем Йен, и Йен просто рассмеялся, взял тарелки, которые передал ему Микки, и последовал его примеру. — Хорошо потусил с Мэнди? — Ага, — отозвался Микки. — Отлично на самом деле. Его голос звучал легко и оптимистично… и Йену потребовалась секунда, чтобы понять, что Микки счастлив. В его тоне сквозила радость, которая обычно маскировалась парочкой слоев скуки и презрения. — Класс. А как насчёт моего брата? — Тоже... неплохо, — сказал он. — Знаешь, парень действительно хороший стрелок. Ему немного потренироваться… — Мы не станем обучать Карла обращению с оружием, — твёрдо заявила Фиона, вмешавшись. Они оба повернулись, столкнувшись с её суровым выражением лица. — Бог свидетель, это последнее, что нужно этому дому. Йен, не мог бы ты передать мне роллы, пожалуйста? Карл казался подозрительно невозмутимым; Йен слышал, как он наклонился к Дэбби и прошептал: — Микки уже научил меня им пользоваться. А прицел я и сам отработаю. Что ж, похоже, Йену придётся забрать свой подарок обратно. Независимо от планов брата, Йен был в слишком хорошем настроении, чтобы портить его мыслями о последствиях и о том, что может пойти не так, поэтому он просто улыбнулся Микки и попросил его передать масло. Беседа за ужином шла намного оживлённее, чем за завтраком или во время поедания бри, видимо, потому что половина сидевших за столом была уже по-настоящему пьяна. Ви и Кев уходили днём и присоединились к ним за ужином, в середине которого Кев наклонился и толкнул Йена в плечо, вероятно, сильнее, чем намеревался. Они оба были слишком пьяны, чтобы обращать на это внимание, и просто рассмеялись, когда Йен выпрямился. — Итак! — пробасил Кев. — Это ваши первые праздники вдвоём, верно? Как ощущения? Йен искоса взглянул на Микки, а затем снова на Кева и пожал плечами. — Прекрасно, — сказал он. — Как в любой другой день, за исключением того, что я пьянее. Кев рассмеялся. — Ага, праздники дело такое, чувак. — Они подарили друг другу секретные подарки, — сказала Дебби, лукаво им улыбаясь. — За несколько дней до Рождества. — Звучит сексуально, — поддразнил Кев и только рассмеялся, когда Микки сильно пнул его под столом. — Ничего сексуального, — сказал Йен, закатывая глаза. — Боже, вы все как дети. — Говорит один из немногих несовершеннолетних за столом, — бросил в ответ Лип. Йен запустил булочкой ему в голову. Лип рассмеялся. — Сделай это снова с помощью магии, братишка. Йен показал ему фак. — Эй, по крайней мере, у него регулярный секс, — сказала Ви. — Неси чушь сколько угодно, синие яйца. — Ви! — взвизгнул Лип. — На чьей ты стороне? — Любого, кто нальёт мне следующий раунд, — беззастенчиво сказала она, размахивая бокалом. Йен и Лип закатили глаза. К ужину они открыли вино — конечно, самое дешёвое и на вкус так себе, — но, смешавшись с бурбоном, который Йен пил весь день, оно очень быстро ударило ему в голову. Судя по всё более громкому и бессмысленному смеху за столом, не ему одному. Микки, который в итоге пил виски, вино и текилу в баре, чувствовал себя на удивление хорошо, что означало, что его лишь изредка пошатывало, и тогда он слишком близко и слишком сильно опирался на руку Йена. Он, конечно, не выглядел так, будто выпил столько алкоголя, сколько он выпил на самом деле. Йен бы знал, он приготовил примерно половину его напитков. Йен сжал предплечье Микки, когда тот снова наклонился к нему, и они обменялись взглядами. — Ты в порядке? — прошептал он. Микки фыркнул. — За собой следи, Галлагер. Я тебя в два счёта перепью. И он был прав; Йен убеждался в этом не один раз. Он ещё раз сжал руку Микки, а затем отпустил его. После десерта все разошлись, договорившись обязательно собраться к десяти, чтобы посмотреть фейерверк, который планировали запустить на заднем дворе. Йен намеревался быть там, даже прекрасно понимая, что отвечать за салют будет кучка пьяных людей, здравый смысл которых был поставлен под сомнение. Тем временем он последовал за Микки наверх, когда тот удалился в комнату Йена. — Боже, — выдохнул Микки, когда они закрыли дверь, отрезав примерно половину шума, гремевшего во всём доме. — У меня голова начинает раскалываться от общения с этими людьми. — У нас, Галлагеров, есть три сверхспособности, — заявил Йен, рухнув навзничь на кровать и широко раскинув руки. — Пить весь день так, чтобы никто не вызвал к нам полицию, враз находить, с кем потрахаться, и вызывать у других головную боль. Микки потёр висок, тяжело опускаясь рядом с ним, отчего матрас слегка подпрыгнул. — Какое отношение первые две имеют к последней? — Просто подожди, — фыркнул Йен, уставившись в потолок. — К тому времени, как мы спустимся вниз через полтора часа, Лип и Фиона найдут тех, с кем будут целоваться во время салюта, и ладно, некоторые отрубятся, но, по крайней мере, никому из нас не грозит оказаться за решёткой. — Впечатляет, — сказал Микки. — К счастью, никто в моей семье не обладает ни одной из этих способностей, иначе мне пришлось бы убить их всех до единого. Йен рассмеялся. — Ты и так хочешь убить каждого из них. — Да, но сейчас я серьёзно. Йен потянул Микки за руку, заставляя его лечь рядом. Он перевернулся, подтянув колени к груди и, моргая, посмотрел на Микки. — Так что, хочешь сказать, что всё это время ты лишь бахвалился? Это был фарс? Дурацкая шутка? — Что? — Твой образ крутого парня, — объяснил Йен, тыча Микки в рёбра так, что он отпрянул от него, невольно улыбаясь. — Ты постоянно твердишь, что реально кого-то покалечишь или убьёшь. А теперь говоришь мне, что всё это было для красного словца? Микки закатил глаза. — Да ладно тебе, чувак. — Я серьёзно! — совершенно несерьёзно воскликнул Йен. — Поверить не могу. Всё это время ты играл со мной. — Завали, — сказал Микки, теперь начиная немного смеяться, несмотря на его очевидные попытки скрыть это. — Обман! Боль предательства! — провозгласил Йен, драматично прикрывая глаза рукой. — Ложь! Всё это была вероломная игра! — Да иди ты! — воскликнул Микки, теперь уже вовсю хохоча, когда перекатывался через Йена. Йен пихал и шлёпал его, но Микки поймал его руку в свою, а второй перехватил запястье Йена, и они тянули и толкали друг друга, пока Микки не прижал обе руки Йена к матрасу. Тем не менее Йен поднял колени, пытаясь сбросить его. Микки упёрся одним коленом в бёдра Йена и тяжело сел, полностью прижимая его к кровати. — Может, заткнёшься уже? — закричал он сквозь смех, пока Йен вопил о предательстве и лжи. — Меня обманывали все эти годы! — выкрикнул он. — Обманывали так долго! Тот, кого я считал другом… — Йен, прекрати это… — Мой самый лучший друг во всей вселенной! — Прекрати! — закричал Микки, хохоча ещё сильнее, чем Йен. — Боже, ты такая заноза в заднице! Йен двинул рукой, всё ещё зажатой Микки, сумев оттолкнуть того достаточно, чтобы, используя появившийся рычаг, высвободить свою руку. Он дико рассмеялся и с силой опустил её на ягодицы Микки. — Теперь действительно заноза в заднице, — сказал он с восторгом. Микки издал ещё одно громкое проклятие, и Йен прижал ладонь к его груди, заставляя отстраниться, но тот положил обе руки Йену на плечи, удерживая его от попыток подняться. Затем он снова двинулся, чтобы поймать запястья Йена, и завалился на него, остановившись всего в нескольких сантиметрах от лица Йена. Йен втянул воздух. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга. Йен сглотнул. Он мог сказать, что Микки не дышал. А затем, без предупреждения, не сговариваясь, они почти одновременно отпустили друг друга и рухнули навзничь. Они лежали, уставившись в потолок, который, по ощущениям Йена, немного закружился. Затем Микки застонал: — Чёрт. У меня голова кругом. Йен издал болезненный смешок. — И у меня, — печально сказал он и закрыл глаза. — Может, поспим, и полегчает? Микки фыркнул. — С кем, по-твоему, ты разговариваешь? Я собираюсь помочь себе алкоголем. Йен почувствовал, как матрас задрожал и подпрыгнул, и снова открыл глаза. Микки стоял перед ним, протягивая одну руку. Йен громко застонал, но всё равно принял её и позволил Микки поднять себя. Йен немного споткнулся и почувствовал, как рука Микки уверенно сжала его предплечье. Йен поднял на него глаза. — Спасибо. Микки пожал одним плечом и отпустил его. К тому времени, как они спустились вниз и наполнили ещё два бокала вином, оставшимся с ужина, у Йена начала раскалываться голова. Микки выпил залпом примерно половину и снова долил до края, а Йен просто потягивал из своего, ожидая, пока головная боль немного утихнет, прежде чем принимать какие-либо решения о дальнейшей попойке. Микки утёр рукой рот. — Чувствую себя прям аристократом, — заявил он, жестикулируя бокалом. — Ага, ты самый пафосный парень, которого я знаю, — заверил в ответ Йен, закатив глаза. Микки сузил глаза, бросив на него сердитый взгляд. Йен взглянул на часы. — У нас ещё есть немного времени до фейерверка. Чем хочешь заняться? Повернувшись к Микки, он заметил, что тот кусает губу и смотрит в сторону, явно ведя внутренний диалог с самим собой. Йен щёлкнул пальцами перед его лицом, привлекая внимание. — Что? — спросил он. — Что бы это ни было, клянусь, я в деле. Мне пока не хочется тусоваться с остальными. Согласен на что угодно. Зубы Микки всё ещё терзали губу, но теперь его глаза были прикованы к лицу Йена, и Йен серьёзно добавил: — Я не шучу. Всё что угодно. Микки вздохнул. — Возможно, у меня есть вторая часть. Йен нахмурился. — Вторая часть чего? — Твоего подарка, — торопливо сказал Микки. Когда Йен не ответил в первые пару секунд, он поспешил продолжить: — То есть я не купил тебе ничего другого. Но мне в голову пришла одна вещь, которая, как мне показалось, тебе бы понравилась, и я просто… Я просто подумал, что мог бы… Но если ты не хочешь… Это немного глупо, так что... — Микки, — сказал Йен, слегка рассмеявшись и положив руку ему на плечо, и Микки немедленно заткнулся. — Покажи мне, что это такое! Микки смотрел на него несколько долгих секунд и, казалось, понял, что Йен говорит искренне. Он медленно кивнул и отступил на пару шагов. — Я должен кое-что взять наверху, — сказал он. — Хорошо, — ответил Йен. — Подожду тебя здесь. Микки закатил глаза, вскинул средний палец и ушёл. Слегка озадаченный, Йен откинулся на кухонную стойку и продолжил потягивать вино, ожидая возвращения друга. Через минуту тот вернулся, держа в одной руке свою палочку, а в другой бокал с вином. Он молча прошёл мимо Йена, и Йен последовал за ним, когда Микки пересёк кухню и вышел через заднюю дверь. — Что мы делаем? — спросил Йен, выходя за ним и закрывая за собой дверь. Он скрестил руки на груди, слегка дрожа — на нём было недостаточно одежды, чтобы с комфортом находиться на улице. Микки явно это понимал, когда, обернувшись, постучал палочкой по его макушке, как сделал несколько дней назад. Пару секунд спустя жар разлился по всему телу Йена. — Лучше? — спросил Микки. Йен кивнул и был встречен тёплой улыбкой Микки. — Просто будь осторожен, — сказал Микки. — Уверен, что ты только чувствуешь тепло и всё ещё можешь замерзнуть до смерти. Затем он повернулся и спустился по лестнице на задний двор, и Йен последовал за ним. Микки остановился посреди двора и при помощи заклинания Акцио переместил одеяло из шкафа наверху, расстелив рядом с ними на снегу. Йен не был уверен, какое заклинание он для этого использовал, но, когда Микки сел, одеяло не вдавилось в снег, как должно было. Вместо этого оно ровно лежало поверх плотного белого покрова, засыпавшего траву. Микки ухмыльнулся Йену и протянул руку, и Йен позволил ему уложить себя на одеяло рядом с ним. — Кто-то готовится к ЖАБА, — сказал Йен, растягиваясь на спине. Микки фыркнул. — Неважно, чувак, — Йен мог сказать, что Микки был доволен. — Просто ложись и... смотри. Йен сделал вид, что устраивается поудобнее. Он чувствовал на себе взгляд Микки, но продолжал ёрзать на одеяле, а когда наконец был удовлетворён, повернул голову набок, чтобы снова посмотреть на Микки. — Я готов, — заявил он. Микки закатил глаза и повернулся лицом к небу, поэтому Йен последовал его примеру и тоже уставился вверх. Непонятно чего ожидая, он продолжал смотреть, даже когда заметил, что Микки рядом зашевелился, поднимая свою палочку прямо над ними. Потом он пробормотал что-то, чего Йен не разобрал, и небо взорвалось. Звёзды, быстро понял Йен, когда его глаза привыкли к странному зрелищу. Сотни звёздных искр парили примерно в трёх метрах над ними, они двигались, перемещались, танцевали и гонялись друг за другом. Они кружились, расходились и снова сходились. Йен был почти уверен, что Микки, направляющий их взмахами палочки, придумал всё это на ходу, но был слишком очарован зрелищем, чтобы заморачиваться. Было завораживающе наблюдать, как звёзды, созданные Микки, прыгают, ныряют и кружатся друг вокруг друга. Несмотря на согревающее заклинание, его губы потрескались от зимнего ветра, пока он наблюдал за этим зрелищем, приоткрыв рот. Через некоторое время одни звёзды начали по очереди взрываться, другие разлетелись в случайных направлениях, а некоторые гасли, совсем как падающие звёзды, исчезающие с небосвода, уносясь слишком далеко во тьму ночи. Йен пытался наблюдать за всеми сразу, за теми, что распадались, и теми, что рассеивались, но уследить за всеми было невозможно, поскольку всё происходило одновременно. Наконец осталась только пара десятков, они отделились друг от друга и начали носиться в воздухе, вычерчивая линии. Йен быстро понял, что это были буквы; звёзды исчезли, когда последняя прорисовала восклицательный знак и разлетелась в брызгах света. На их месте, как след от бенгальского огня, возникли слова: «Счастливого Рождества!» Они висели там, яркие и переливающиеся, почти полминуты, пока не начали шипеть. Наконец небо снова потемнело, обнажив настоящие звёзды, мерцающие над ними, и Йен моргнул, стирая очертания слов из-под своих век. Он медленно повернулся к Микки, открыл рот, но слова не шли. — Ты... Микки покосился на него. — Это значит, что тебе понравилось? — спросил он. Йен усмехнулся, прежде чем смог взять себя в руки. — Понравилось? — повторил он с неверием. — Микки, я... я... Он не мог подобрать слов. Вместо этого он перекатился на Микки и уткнулся лицом в его шею, игнорируя вздох, который тот издал, когда Йен навалился на него всем своим весом. Йен обнял его, насколько мог из своего положения, и через секунду почувствовал, как Микки тоже крепко обхватил его руками. Йен прижался к нему ещё сильнее и глубоко вздохнул. Запах Микки был таким же, как всегда: дым, магия и покой. Йен крепко сжал его бока и подумал, что, возможно, никогда его не отпустит. Затем задняя дверь с грохотом распахнулась, и они оба вздрогнули; Йен поднял глаза, а Микки откинул голову назад, чтобы тоже разглядеть, что происходит. Остальные члены семьи — за исключением Дэбби и Лиама, которые, как подозревал Йен, отправились спать — высыпали на крыльцо, слегка спотыкаясь и громко разговаривая. Они замерли, глядя на Йена и Микки на лужайке. Повисло долгое молчание. Наконец Карл фыркнул: «Мерзко» и протопал вниз по лестнице, и остальные последовали его примеру. Йен быстро перекатился обратно на свою сторону одеяла. — Простите, что испортили вам вечер, ребята, — сказала Фиона, улыбаясь им. Она и парень, которого она тащила за собой за руку — в нём Йен смутно узнал чувака, водившего её на свидание пару лет назад, — заклинанием переместили садовые кресла из гаража, расставив их вокруг одеяла, и уселись на них. — Мы ничего такого не делали, — сказал Йен, закатывая глаза. Фиона и ещё несколько человек захихикали. Лип тоже нашёл себе пару, соседскую брюнетку, которая выглядела (как, впрочем, и все жители города) смутно знакомой. Они втиснулись в одно кресло. Девушка села на колени Липа, тот обнял её за талию, и они принялись шептаться. Йен усмехнулся и отвёл взгляд. Фиона со своим парнем, по крайней мере, заняли отдельные кресла, хотя тоже склонились близко друг к другу и время от времени целовались. Ви и Кев возились с фейерверками, слегка подталкивая друг друга и хихикая. Йен повернулся к Микки, который посмотрел на него так, будто тоже находил откровенную привязанность этих парочек отвратительной. Ви и Кеву потребовалось двадцать минут, чтобы установить фейерверки, а затем ещё десять они спорили о том, кто зажжёт первый, и пытались оценить, насколько каждый из них был пьян, потому что эта честь, вероятно, должна была достаться самому трезвому. Наконец Лип заметил, что почти все присутствующие пили с самого утра, и они решили зажечь первый заряд вместе, а остальные — по очереди. Они подожгли спички и бросили их одновременно, и Йен снова лёг на одеяло, чтобы посмотреть, как первый фейерверк взмыл в небо и взорвался сотнями искрящихся завитков. Микки тоже перевёл взгляд наверх. Небо, освещённое красными, синими и зелёными всполохами, было великолепным, но Йен про себя подумал, что шоу Микки было лучше, даже когда тлеющие угольки над ним дождём сыпались вниз, пока, казалось, не достигли лужайки. Они всё ещё были ничем по сравнению со звёздами, которые Микки наколдовал специально для него. Йен повернул голову, глядя на профиль Микки. Тот смотрел на небо, и огни фейерверка красиво подсвечивали его лицо разными цветами, выделяя линию скул. Через несколько секунд Микки повернулся и посмотрел на него, прошептав: — Что? Йен коснулся пальцами его руки, пробормотав в ответ: — Ничего. Людей вокруг было достаточно, и они с Микки не привлекали слишком много внимания. Кресла были расставлены по обе стороны от них, Карл бог знает по какой причине сидел сзади, и Фиона продолжала бросать на него подозрительные взгляды через плечо, побуждая и Йена оглядываться. Но его младший брат, казалось, ничего такого не делал, кроме как наблюдал за фейерверком, как и все остальные. На всякий случай Йен накрыл своей рукой руку Микки. Он почувствовал облегчение, когда хватка Микки мгновенно усилилась, и Йен испустил долгий, тяжёлый вздох. Они продолжили наблюдать за представлением в небе; через некоторое время фейерверки начали обретать форму, превращаясь в узоры из оленей, цветов или смайликов, и было ясно, что кто-то — скорее всего, Лип — предварительно заколдовал несколько фейерверков, чтобы те показали нечто особенное, когда окажутся в небе. Йен восторженно смеялся, фейерверки нагоняли друг друга в воздухе, взрывались ракетами и продолжали летать друг за другом по небу — когда один настигал другой, они разрывались на части с оглушительным красочным грохотом. После финального залпа Йену показалось, что взорвалось всё небо: засияло постоянно переливающееся разноцветие огней, не утихающее ни через десять секунд, ни через двадцать, ни даже через минуту — оно продолжалось, продолжалось и продолжалось. Спустя некоторое время Йен начал замечать, что половина их компании повставала со своих мест. Он внезапно осознал, что Микки крепче сжал его руку, а затем девушки переместились на колени своих партнёров: Фиона к своему парню, подружка Липа к нему, Ви к Кеву. И вдруг все парочки начали целоваться. С широко раскрытыми глазами Йен повернулся к Микки. Его сердце пропустило удар, другой, а затем забилось с удвоенной силой. — Мы?.. — Йен замолчал, перейдя на шёпот. Взгляд Микки был острым и пристальным, его пальцы крепко сжимали пальцы Йена. Он выглядел совершенно непринуждённо, гораздо более собранным, чем внезапно растерявшийся Йен. Микки наклонился ближе к нему, и Йен наблюдал, как его взгляд переместился вниз, к его подбородку. Микки осторожно высвободил свои пальцы, но затем легко и благоговейно провёл ими по линии челюсти Йена. У Йена перехватило дыхание. Большой палец Микки задел уголок его губ. Микки наклонился так близко, что их лбы почти соприкоснулись, и Йен почувствовал дыхание Микки на своей щеке. Он закрыл глаза. — Счастливого Рождества, — выдохнул Микки. Йен поднял подбородок, Микки наклонился, и Йен почувствовал, как их губы соединились. Внезапно его внутренности словно начали изображать шоу фейерверков, которое только что отгремело над их головами. Йен сжал руку, которую выпустил Микки, а затем попытался за что-то зацепиться, хватая пустой воздух, пока не нашёл ткань рубашки Микки и не запутался в ней пальцами, бесцельно сжимая. Рука Микки скользнула по его подбородку к затылку, и Йен снова захватил его губы, когда тот повернул голову, приоткрыв рот немного шире. Разжав кулак, Йен отпустил рубашку Микки, прижимая ладонь к его талии, не дёргая и не лапая, лишь касаясь и ощущая тепло кожи Микки через ткань благодаря чарам, которые тот наложил на них обоих ранее. Они целовались и целовались, и всё, что Йен мог чувствовать, были губы и руки Микки, а всё, о чём он мог думать, — это то, каким тёплым ощущался Микки рядом с ним. Йен не знал, почему, но эта мысль крутилась у него в голове, всплывая каждый раз, когда их губы соединялись снова чуть иначе, под тем или иным углом, когда один из них двигался. Он мог слышать только биение своего пульса, остальной мир замолчал. И затем, достаточно мягко, чтобы быть нежным, но достаточно твёрдо, чтобы Йен был уверен, что это не его галлюцинация, он почувствовал, как кончик языка Микки задел его нижнюю губу. Секунду спустя Микки отстранился, и Йен сделал два глубоких вдоха, прежде чем открыть глаза и тяжело сглотнуть. Он хотел что-то сказать, но все мысли просто улетучились. Выражение лица Микки было непроницаемо-сдержанным, за исключением ярко горящих глаз. Казалось, он также не мог оторвать взгляд от Йена и либо не мог говорить, либо ему было нечего сказать. Йен не был уверен, какой из вариантов хуже. — Счастливого Рождества, — снова сказал Микки, на этот раз слегка посмеиваясь. Всё тело Йена словно окаменело, и это было хорошо знакомое ему ощущение: он просто боялся того ужасного чувства, будто его желудок переворачивается, которое накроет его, как только пройдёт шок. Небо над ними наконец потемнело, фейерверк закончился. Йен взглянул в пустоту, а когда снова посмотрел на Микки, тот больше не смотрел ему в глаза. Его взгляд переместился куда-то на щёку Йена, и не было похоже, что он испытывал ту же панику, что и Йен. Он просто выглядел усталым: его глаза были полузакрыты, голова покоилась на одеяле. Йен почувствовал, как часть того страха, который, как он знал, приближался, начинает накатывать, и с трудом подавил его, поднимаясь на ноги. — Мне нужно... Сейчас вернусь, — выпалил он. Почти все остальные снова принялись болтать, смеяться и пить, так что никто особо заметил его поспешного бегства. Он ворвался в гостиную и схватил домашний телефон, благодарный за то, что они жили в наполовину маггловском районе, и поэтому у них был проводной телефон, пусть лишь для вида, но это облегчало общение. Так быстро, как только мог, он бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и захлопнул за собой дверь, когда влетел в свою комнату и рухнул на кровать, слегка задыхаясь. Его пальцы дрожали, и он с трудом набрал номер, который запомнил пару лет назад. — Шейла, — выпалил он, как только гудки оборвались. — Йен? — спросила она. — О, милый, как проходит твоё Рождество? Ты хорошо проводишь время? Мы с Карен… — Шейла, пожалуйста, — перебил он. Это было грубо, но прямо сейчас у него действительно не было времени на светскую беседу. — Пожалуйста, мне нужно поговорить с Мэнди. Вы не могли бы сходить за ней? — Ну конечно, — откликнулась она, и в её жизнерадостном тоне на мгновение появилось беспокойство. — Всё в порядке? Девочки немного выпили, так что… — Всё в порядке, — поспешно заверил Йен. — Мне просто нужно ей кое-что сказать. — Хорошо, — несмотря на его грубость, Шейла продолжала дружелюбно болтать о том, как прошёл её день, пока поднималась с телефоном наверх. И это заняло у неё так много времени, что Йен был уверен, что она передвигалась по дому со скоростью черепахи. Наконец она прервала рассказ о пряниках, который он слушал вполуха, и послышалось, как со скрипом открылась дверь, а затем Шейла воскликнула: «Ой! Извините, девочки!», и голос Карен: «Ну мама!», а затем снова Шейлы: «Мэнди, милая, это Йен». Несколько секунд слышалась возня, а затем прозвучал голос Мэнди, немного невнятный: — Алло? — Мэндс, — выдохнул он. Его сердце всё ещё колотилось и вряд ли из-за того, что он бежал сюда с самого заднего двора. — Йен? — спросила она настороженно. — Что случилось? Ты в порядке? — Я… — Йен глубоко вздохнул, затем закрыл глаза. — Чёрт. — Поговори со мной, Йен. Он не был уверен, что сможет это сказать. Теперь шок действительно проходил, и вместо глубоко укоренившейся тоски, к которой он был отчасти готов, его захлёстывали волны беспокойства, казалось, накрывая с головой и сдавливая его лёгкие. Блядь. Блядь. — Мэнди, — медленно выдохнул Йен, следом добавив: — Мне нужно кое-что тебе рассказать.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •