• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Следующий день выдался пасмурным — под стать его настроению, — как и остаток недели, что, по крайней мере, позволяло Йену чувствовать, что кто-то на его стороне, даже если это всего лишь погода. Он с трудом вылезал из постели, чтобы пойти на занятия, с трудом тащился до Большого зала и с трудом доползал практически куда угодно, где ему нужно было появиться, в остальное время запираясь в спальне общежития и проводя массу времени уставившись на балдахин кровати. Зато его успеваемость резко пошла в гору: когда ему надоедало смотреть в потолок, он либо забрасывал сумку на кровать, чтобы доделать домашку, либо отправлялся в библиотеку, чтобы сменить обстановку, где так или иначе занимался. Было легко следовать простым инструкциям и выполнять механическую часть учебной нагрузки; сложно скучать на парах, когда ты постоянно зол и расстроен. По крайней мере, объективно это было логичным преимуществом для него, даже если не ощущалось таковым в краткосрочной перспективе; лучше, чем по три часа пялиться в потолок. Он снова увидел Микки всего через пару дней, и это было неловко. Тот возвращался с урока, а Йен совершенно сознательно выбрал другую дорогу на своё следующее занятие, потому что знал, что они всегда пересекались в холле второго этажа. Похоже, у Микки возникла такая же идея, потому что он тоже шёл по четвёртому этажу прямиком навстречу Йену. Они посмотрели друг другу в глаза, а потом им ничего больше не оставалось, кроме как поздороваться, хотя оба прекрасно понимали, что пытаются избегать друг друга. Йен мог только предполагать, что Микки испытывал те же приступы дискомфорта, которые он сам остро ощущал за всей болью отсутствия лучшего друга. — Привет, — сказал Микки, когда они свернули в сторону, чтобы не мешать остальным. Йен выдавил из себя улыбку. Дело в том, что было очень неловко стоять и разговаривать с кем-то, кого ты очень хорошо знал, особенно когда этим кем-то был тот, кого ты очень любишь. Также, если говорить объективно, было очень неловко стоять и разговаривать с кем-то, кого ты весьма по-французски целовал, и чью задницу сжимал в руках, когда вскоре после этого вы пообещали быть просто друзьями. — Привет, — сказал он в ответ. Быть с Микки всегда было так легко. Много лет назад они сдружились мгновенно и так же легко завязали фальшивые отношения. Теперь они замерли, уставившись друг на друга, как пара придурков, проглотивших языки. — Становится теплее, — блестяще нашёлся Йен. Ну конечно, почему бы не поговорить о погоде, будто Микки был приятелем его далёкого, несколько раздражающего друга. Микки, казалось, был того же мнения. Он слегка выпучил глаза и выдал с оттенком сарказма: — Ага... — Думаю, скоро сможем сходить на озеро, — сказал Йен, потому что ему показалось вполне нормальным предположить, что, возможно, в какой-то момент в ближайшем будущем Микки согласится провести с ним тёплый денёк на территории школы. Йен был не очень хорошим лжецом. — Ага, было бы круто, — откликнулся Микки. А что что ещё он мог на это сказать? Йен ничего другого и не ожидал. — Мы могли бы уговорить девчонок пойти с нами. А ещё позвать Салли и Саванну… Микки внезапно выпрямился. — Да, — сказал он резче. — Звучит здорово. Мне пора на следующий урок, ладно? — Л-ладно, — Йен запнулся, потому что с каких это пор Микки заботило своевременное посещение занятий, особенно когда речь шла о том, чтобы потусоваться с ним, а не идти на урок Гербологии, который, как Йен знал, был у Микки следующим? Видимо, с этих самых, догадался он. Это казалось достаточно справедливым. — Ладно, тогда... Пока. Но Микки постоял ещё секунду, вроде как глядя на Йена, но не совсем. Скорее, он смотрел куда-то за его плечо, что обычно помогало делать вид, что он смотрит кому-то в глаза, вот только они стояли слишком близко, чтобы это сработало. Йен ничего не сказал. Микки почесал затылок. — Пока, — повторил Йен. Микки взглянул на него. Затем резко развернулся и пошёл обратно тем же путём, каким пришёл. Йен смотрел ему вслед, пока Микки не поглотила толпа, а затем издал протяжный стон и откинул голову на каменную стену. Он стоял так ещё долго, после того как коридор опустел.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
— Ты загоняешься, — ни с того ни с сего твёрдо заявил Лип на второй день третьей недели хандры Йена, тяжело плюхнувшись по другую сторону от него за завтраком и наблюдая, как он ложкой перемешивает хлопья. Йен поднял глаза. — Доброе утро, — сказал он бесцветным тоном. — Доброе, — непринуждённо подхватил Лип, а затем повторил: — Ты загоняешься, Йен. А ты знаешь, что у нас недостаточно хорошие гены, чтобы загоняться. — Я не загоняюсь, — отрезал Йен. — Это всего лишь расставание! — воскликнул Лип, вскидывая руки и громко хлопая по столу. — Боже, соберись. Вы всё ещё друзья, не так ли? Вы всё равно должны быть друзьями. — Мы всё ещё друзья, — подтвердил Йен, пусть и не был уверен, что это правда. Он почти не видел Микки с момента псевдорасставания, хотя он и других своих друзей не видел, так что не знал, стоило ли придавать этому такое значение. — Я просто переживаю за тебя, — сказал Лип довольно легкомысленным тоном, отчего Йен поставил под сомнение его искренность. — Я не хочу, чтобы ты… ну, сам знаешь. То, о чём все мы беспокоимся. — Думаешь, это буду я? — спросил Йен, полностью повернувшись к брату, немного уязвлённый. — Ну, — обиженно начал Лип, — каждый из нас беспокоится, что сам попадёт. — Оу, — Йен вернулся к вялому помешиванию хлопьев. — Не думаю, что это похоже на загоны Моники. Это просто нормальный, заурядный разрыв отношений. — Так ты всё-таки загоняешься? — Отвали. Йен без особого энтузиазма толкнул его, но Лип даже не пошевелился. Йен сдался, и долгое время они молчали. Йену стало интересно, ждёт ли Лип, что он заговорит первым. Ему не хотелось, но потом в голову пришёл вопрос. Йен не был уверен, что хочет знать ответ. Чтобы не смотреть на Липа, он покосился на свои хлопья и сказал гораздо тише, чем раньше: — Как ты определяешь? В смысле разницу. Когда он случайно взглянул в сторону, брат выглядел удивлённым. Лип не потрудился придать своим чертам лица что-то менее оскорбительное, но Йен предполагал, что именно таким и был его брат, и на самом деле он и не ожидал меньшего. — Между тем, насколько грустным ты можешь быть, и тем, когда ты перешёл черту, и уже стоит волноваться? Йен отвернулся, щурясь на свои хлопья. Он хотел оспорить слово «грустный», потому что оно не совсем верно отражало его чувство, но вместо этого просто кивнул. Лип задумчиво хмыкнул. Йен отправил ложку в рот. Всего лишь третью за последние десять минут, хлопья в молоке давно размокли, но ему было всё равно. — Думаю, — медленно начал Лип после долгой паузы, — это просто знаешь. Йен фыркнул. — Ты прям очень помог, придурок. Лип покачал головой, на его лице расцвела кривая улыбка. — Да я без понятия, чувак. О таком лучше Дэбби спрашивать. Я больше шарю в книгах. — Я не собираюсь спрашивать Дэбби, — категорически заявил Йен. — Ну, я никогда не переходил черту, из-за которой стоило бы беспокоиться, — отметил Лип. — Так что не знаю, на что это похоже. Йен вздохнул. Это было справедливо, хотя ему не хотелось этого признавать. Лип, казалось, прочитал это по его лицу — даже несмотря на то, что Йен продолжал отворачиваться от него, — потому что он ободряюще сжал его плечо. — Выше нос, бро. Мне пора на занятия, но приходи, если начнёшь беспокоиться о том, насколько ты подавлен. Или отправь сову Фионе, или что-нибудь в этом роде. Йен поднял глаза. — Думаешь, у Помфри есть зелье от этого? Лип пожал плечами. — Возможно, если ты хочешь заняться воровством ради развлечения. А ещё я знаю тех, кто торгует нелегально, если тебе нужны контакты. Кое-что позабористее, чтобы ты воспрял духом, понимаешь? Может, так будет проще и быстрее. И не нужно обращаться официально. Если только ты не думаешь, что тебе следует обратиться официально. Лип поднялся со скамейки и закинул сумку на плечо. Йен покачал головой. Он чувствовал себя подавленным и немного уставшим, хотя спал больше обычного. — Мне не нужно обращаться официально, спасибо, — сказал он бесцветным тоном. Лип пожал плечами. — Тебе решать, — он попятился. — Дай знать, если понадобятся контакты. Йен помахал рукой: ага, пока; ага, если что, я дам тебе знать. Едва он проглотил очередную ложку, как кто-то плюхнулся на освободившееся место, а затем ещё одно тёплое тело приземлилось по другую сторону, и он оказался в ловушке. Йен поднял глаза как раз в тот момент, когда Мэнди обняла его за плечи. — Доброе утро, — весело сказала она, наклонившись совсем близко к его лицу. Вероятно, чтобы позлить. Это сработало. — Доброе, — ответил он, сбрасывая её руку. Мэнди по-волчьи ухмыльнулась. Карен украла кусочек его нетронутого тоста: — Фу, они холодные. — Уже были такими, когда я пришёл, — солгал он, но только потому, что Карен подавилась и выплюнула тост на салфетку. Когда она увидела, что он смеётся, она шлёпнула его по руке и сказала, куда именно он может засунуть свой холодный тост. — В любом случае, — многозначительно произнесла Мэнди, и он повернулся к ней, — на самом деле мы пришли не просто так. Не только для того, чтобы помешать тебе упиваться горем, что ты отточил до совершенства. Карен? — Видишь ли, — вмешалась Карен, наклоняясь к нему с другой стороны, — мы заметили, что в последнее время ты немного подавлен. — Блин, а я-то думал, что хорошо это скрываю. — Не перебивай. Как я уже сказала… — Ты избегал Микки, — вмешалась Мэнди, наклоняясь к нему. — Значит, мне тебя перебивать нельзя, а вот Мэнди — запросто? Мэнди сильно ущипнула его за руку. — Не перебивай меня, — строго сказала она. Йен закатил глаза и взмолился, чтобы небеса, которые до сих пор были так внимательны к его чувствам, пролились дождём в отместку девушкам. Но они были в замке, и пусть небо на потолке действительно выглядело предгрозовым, магия не позволила бы намочить никого из студентов. Йену потребовалось время, чтобы проникнуться сожалением от этой мысли, прежде чем он снова переключил своё внимание на подруг. — …и это очень удручающее зрелище, — вещала Карен, а Йен сделал вид, что всё это время слушал. — Я его не избегаю, — сказал он в замешательстве, потому что это было последним, что он слышал. Девушки обменялись взглядами, прежде чем дружно посмотреть на него. — Нет, избегаешь, — сказали они почти хором. Йен вздохнул. — Ладно, так и есть, — признал он. — Ну и что? Что я должен делать? — Даже не знаю, — начала Мэнди таким хриплым голосом, будто насмехалась над кем-то глупым, но не всерьёз. — Может... поговорить с ним? — Что? — ахнула Карен. — Вот это концепция! — Пожалуйста, не надо снисхождения, — вздохнул Йен, снова глядя в потолок. Казалось, они не обращали на него внимания, хотя Карен похлопала его по спине так же, как ранее это сделал Лип. — Мы беспокоимся о тебе, — сказала она, и на этот раз её голос звучал гораздо печальнее и искреннее, чем предшествующие поддразнивания. — Не стоит, — решительно сказал Йен. — Я в порядке. Это просто... расставание. — О, я тебя умоляю, — фыркнула Карен. Йен уставился на неё. Его мозгу потребовалось очень много времени, чтобы сложить всё воедино, потому что последние полторы недели он мало общался с людьми, и ему нужно было приспособиться к чему-то отличному от школьных занятий. Но едва он подумал об этом, смысл её слов стал совершенно очевиден. У него отвисла челюсть. — Ты знала?! — воскликнул он. Несколько человек обернулись на них, и Йен поспешно понизил голос и прошипел: — Ты знала? Карен отмахнулась от него. — Конечно, знала, я же не идиотка. Ты всегда смотрел на него этим томным взглядом. Никто так не смотрит на своего парня, потому что он уже твой парень. Ну и все эти сюси-пуси тоже были очевидными, хотя сначала я думала, что это просто показуха. Так что да, я знала. Мэнди фыркнула. — Не говоря уже о том, что я ей рассказала. Карен сверкнула глазами. Йен резко обернулся. — Ну спасибо, — кисло выдал он. Мэнди пожала плечами и принялась накладывать себе завтрак. Обращаясь к Карен, он сказал: — И ты позволила мне пригласить тебя в бар в качестве извинения за то, что я не сказал тебе, что мы с Микки вместе? Карен отмахнулась. — Тогда я не знала. Плюс второй пилот на вечер. Неплохо, правда? — Пошли вы обе нахрен, — сказал Йен. — Справедливо, — непринуждённо согласилась Карен. Йен не мог долго злиться; он по-прежнему чувствовал себя ужасно усталым. Через секунду он осел, уронив голову на сложенные руки. — И что мне делать? — простонал он. Кто-то из них принялся потирать ему спину. Он предположил, что это Карен, но не поднял глаз, чтобы проверить. Однако ответила Мэнди: — Будь его другом, — мягко сказала она. — Отбрось всю остальную чушь и поговори с ним. Он скучает по тебе, Йен. И я знаю, что ты тоже скучаешь по нему. Вы, ребята, не развалите нашу компашку из-за всей этой херни, понял? Просто... веди себя нормально. Перестань быть слабаком. Наберись мужества и обсуди с ним это. Или сделай вид, что ничего не произошло, мне всё равно. Просто стань его другом снова. Что тебе, что ему друг не помешает. — А так хорошо начинала, — саркастично заметил Йен. Но он позволил Карен гладить себя по спине и через некоторое время подумал, что, возможно, мог бы стать тем человеком, которым ему нужно быть. По крайней мере, на некоторое время. Ровно настолько, чтобы прояснить ситуацию.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Он выждал два дня, прежде чем последовать совету подруг, потому что, хотя и знал, что ему это нужно, всё равно было трудно набраться смелости, чтобы на самом деле спуститься в гостиную Пуффендуя и покончить с этим. Он зашёл без проблем, но то, что ему предстояло сделать, скручивало его желудок в узел. В гостиной не было пусто, но и Микки там тоже не было. Йен глубоко вздохнул, подходя к лестнице, ведущей в спальни парней. По крайней мере, если Микки там не окажется, он сможет сказать, что попытался, и вернуться к себе. Йен толкнул дверь: Микки был в спальне. Он сидел на полу, используя свой закрытый чемодан в качестве стола, чтобы делать что-то похожее на домашнее задание по Трансфигурации. Должно быть, он услышал, как хлопнула дверь, но не поднял головы. — Сделай одолжение, не храпи слишком громко, если собираешься спать, — сказал он, явно предполагая, что это один из его соседей по комнате. Йен долго смотрел на него, прежде чем прочистить горло. Его голос всё ещё звучал немного хрипло, когда он решился: — Мы можем поговорить? Микки поднял голову так быстро, что, казалось, он вот-вот свернёт себе шею. Секунду он просто смотрел, широко раскрыв глаза, прежде чем резко кивнуть и подняться с пола. Он сел на свою кровать, и его взгляд был спокойным, но странным, когда он посмотрел на Йена. Что-то явно было не так в этом, в нём, но Йен не стал давить. — Что случилось? — спросил Микки. Йен ответил не сразу. Он просто сел рядом; их ноги свисали с края, Микки смотрел на него, а Йен на свои руки. — Мы должны... — Йен глубоко вздохнул, по-прежнему не глядя Микки в глаза. — Поговорить. Обо... всём этом. Микки лёг. Йен наконец посмотрел на него. Тот уставился на край кровати, и на его лице было очень скучающее выражение, знакомое Йену. Оно немного отличалось от его обычной апатии, было, скорее, напускным. Преувеличенной демонстрацией: «Посмотри, насколько мне пофиг!», даже когда Микки было не всё равно (часто глубоко не всё равно). Йен нахмурился. — О чём? — уточнил Микки. — Не играй со мной в эту игру, — сказал Йен так резко, что Микки посмотрел на него, подняв брови. — В какую игру? — решительно спросил он. — В эту безучастную чушь «я-не-знаю-о-чём-ты-говоришь-и-мне-всё-равно!», которую ты транслируешь на весь остальной мир. На мне это не сработает. Микки замолчал. Йен пристально посмотрел на него, наблюдая, как тот сглатывает. Его голос звучал так же уверенно, но он не выглядел таким самодовольным, когда сказал: — Не понимаю, о чём ты, — как и ожидал Йен, но всё равно это привело его в бешенство. — Боже, ты такой!.. Он не закончил. В целом он подумал, что, возможно, ему лучше не делать всё ещё хуже, чем оно уже было. Йен глубоко вздохнул и подождал, пока кровь перестанет кипеть, что было трудно, потому что Микки хорошо умел вызывать именно такую реакцию у любого, с кем разговаривал. Немного успокоившись, Йен сказал: — Мы можем поговорить? — Ты уже спрашивал об этом, — ответил Микки, потирая пальцем пятно на своей мантии, которое вполне могло быть воображаемым. Йен сделал ещё несколько глубоких вдохов. — Послушай, — коротко сказал он. — Я знаю, что сейчас всё странно. Я не хочу, чтобы так было. — О, ну, если ты не хочешь… — Ты можешь прекратить нести эту странную истеричную херню? — огрызнулся Йен. — Знаю, нам обоим сейчас чертовски некомфортно, но… — Мне комфортно, — перебил Микки. — Почему мне должно быть некомфортно? — Я не знаю! — закричал Йен, вскидывая руки. — Господи! Почему с тобой всё время так пиздецки сложно? Микки покосился на него. — Это странный способ сделать всё проще. — Ты… Матерь божья, Микки! Перестань быть мудаком и просто поговори со мной. Я не хочу… Я не хочу, чтобы ты... Что? Перестал считать его другом? Вообще перестал с ним общаться? Не любил его в ответ? Йен не знал, как попросить обо всём, чего он хотел, и поэтому погрузился в молчание, отчаянно нуждающееся в том, чтобы его нарушил кто-то другой. Они долго сидели в тишине, а затем Микки сказал: — Ты прав. Это было сказано тихо. Настолько, что Йену пришлось искоса взглянуть на него и переспросить: — Что? — Ты слышал меня, — фыркнул Микки, толкая Йена плечом. Это было настолько близко к извинению, насколько возможно. Они ничего не говорили ещё некоторое время, могли пройти часы — Йен не знал из-за оглушительного шума горячей крови, неустанно пульсирующей в ушах. Он криво улыбнулся ему. — Хочешь потусоваться завтра? — спросил Йен. — Или… может, в субботу? Мы могли бы пообедать и... не знаю... просто погулять. Интересно, видел ли Микки в этом то, чем оно было: своего рода предложением мира. Шансом провести день вместе как просто друзья, без каких-либо странностей между ними, впервые за... месяцы, на самом деле. Возможность увидеться после почти целого месяца без общения. Это должно было грызть Микки так же, как и его самого. Микки провёл руками вверх-вниз по бёдрам. Йен поджал губы в ожидании ответа. Микки повернулся, чтобы посмотреть на него. — Ага, — сказал он после долгой паузы. — Да, звучит здорово. Затем остались только они, сидящие на кровати Микки и улыбающиеся друг другу. Несмотря на то что это было последнее, о чём Йен должен был думать, на одно прекрасное мгновение весь остальной мир исчез. Снова были только он и Микки. Как и должно было быть.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Остаток дня и всю пятницу Йен чувствовал себя немного счастливее. Даже его друзья заметили это; за завтраком Мэнди назвала его тошнотворно влюблённым куском дерьма, которому нужно взять себя в руки, прежде чем он сделает что-то ещё более глупое, чем три месяца притворяться, что они с Микки встречаются, что, как знал Йен, на самом деле означало, что она счастлива, что он снова счастлив, и что они с Микки опять разговаривают. В тот же день он обедал, всё ещё чувствуя прилив энтузиазма в груди после вчерашнего примирения с Микки, когда Салли сел напротив. — Счастливой грёбаной пятницы, — вздохнул он, потянувшись за картофельным пюре. Он взглянул на Йена и замер, прищурившись. — Ты что-то слишком бодрый для того, у кого только что была пара Защиты от Тёмных искусств, где на нас орут не переставая. В чём дело? Йен закатил глаза. — Говоришь так, будто у меня всегда плохое настроение. Так уж вышло, что я чрезвычайно позитивный человек. — Ага, позитивно круглосуточно стервозный. Серьёзно, что тебя так осчастливило? Или… — он хитро усмехнулся, — это ты кого-то осчастливил? — Ты отвратителен, — засмеялся Йен. — Я всего недели три как одинок. — Четыре, — поправил Салли, пожимая плечами. — О, ну тогда это меняет дело. — Значит, ты поговорил с Микки? Йен немного сгорбился. — Эй, я могу быть в хорошем настроении и по другим причинам, не относящимся к Микки. Салли только моргнул, глядя на него. — Значит, дело в Микки, верно? Я правильно понял? Йен смотрел на него добрых пять секунд, прежде чем ссутулиться и вздохнуть: — Да, примерно так. Салли с энтузиазмом вскинул кулак в воздух. — Я так и знал! — воскликнул он. — Вы двое снова вместе, да? Я прав? Йен закатил глаза и снова принялся за курицу. — Одно попадание из двух. Неплохо, — сказал он в утешение. Салли ответил факом. — Собираешься водить меня за нос весь день или расскажешь уже, что произошло? Я должен угадать? Я угадаю. — Не надо угадывать, — раздражённо бросил Йен. — Господи, ты что, сладкого переел? Мы просто поговорили. И... ну, договорились потусоваться вместе завтра. Салли хлопнул его по спине и широко улыбнулся. — Отлично! — воскликнул он с энтузиазмом. — Вы, ребята, две половинки целого бардака друг без друга. На это жалко смотреть, честное слово. — Я не настолько плох, — запротестовал Йен. Салли поморщился. — На самом деле так и есть, чувак. Но, эй, посмотри на это с другой стороны. К тебе вернулся твой главный мужчина, и тебе больше не нужно сутками валяться в кровати с угрюмым видом. Хотя должен признать, ты в этом хорош. Тяжёлое детство или типа того? Йен фыркнул от смеха: — Очень тонко. — Эй, я никогда не строил из себя мистера Тактичность. — И слава богу. Салли просто ухмыльнулся ему нелепой и грубоватой улыбкой, в которой было поровну счастья и застрявшего в зубах шпината. Йен закатил глаза и позволил ему подпихнуть себя локтем, когда они дружно принялись за обед.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Суббота выдалась теплее, чем выходные в День святого Валентина, хоть и ненамного. Снег на территории ещё не растаял, но яркое солнце палило вовсю, когда Йен вприпрыжку бежал через кампус к озеру, теперь уже бок о бок с Микки. «Как и должно быть», — подумал он. Снаружи было не так уж много народу: снег был слишком слякотным для игр, а небольшого потепления было недостаточно, чтобы завлечь студентов на улицу, те разве что окна пораспахивали. Так что, хотя они и встретили нескольких человек, в основном территория оказалась в их полном распоряжении. Они спустились к озеру, Йен расчистил для них участок травы, а Микки высушил его, и они уселись в этот небольшой кружок и принялись есть сэндвичи, которые прихватили из Большого зала. Им пришлось сидеть очень близко друг к другу, отчего они постоянно стукались коленками, но что поделать, Йену и правда неважно давалось это конкретное заклинание, и с последнего раза навыки не улучшились. — Итак, — начал он, слегка качнувшись в сторону Микки. — Как твои дела? Успел затеять какую-нибудь новую душещипательную драму, пока меня не было? Если Микки и посчитал это странным и лишь наполовину точным описанием их разлуки, то ничего не сказал. Йен счёл это показателем того, что случившееся давило на Микки так же сильно, раз он не хотел нарушать хрупкое установившееся равновесие, отпуская шутки о том, как Йен решил справиться с этим. Йен выжидающе смотрел на него, но Микки просто пожал плечами: — Не то чтобы. В любом случае тут особо нечего делать. — Правда? — спросил Йен, теперь ухмыляясь. — Потому что я слышал, что ты отправил Митча Амаре в больничное крыло с фурункулами размером с яйцо. — Тоже мне новость века. К чёрту Митча. Йен рассмеялся. — Что он сделал на этот раз? Микки снова пожал плечами и вместо ответа откусил от сэндвича огромный кусок. Не дожевав, он сказал: — Разозлил меня, когда я и так был в плохом настроении, — и Йен предпочёл ещё немного посмеяться, вместо того чтобы продолжать расспросы, учитывая, что Микки только что оказал ему ту же любезность. — Ты всегда в плохом настроении, — беспечно сказал Йен, и Микки оторвал корочку от хлеба, запустив её ему в голову. — Пошёл ты, — сказал он, и именно тогда Йен понял, что он больше не злится. — Постой, я не прав, — сказал Йен, постукивая себя по подбородку в притворной задумчивости. — Кажется, я видел, как ты улыбался чему-то на прошлой неделе... — Заткнись, — Микки закатил глаза и слегка покраснел, но успешно компенсировал это, так сильно толкнув Йена в плечо, что он завалился набок и вынужден был опереться на одну руку. Не смутившись даже перед лицом физического насилия, Йен сказал: — И клянусь, однажды ты действительно сказал, что мы друзья… — Закрой свой рот. — Лучшие друзья… — Тихо! — но, несмотря на предупреждающий тон в его голосе, он уже двинулся на Йена. Йен рассмеялся и позволил Микки повалить себя на их маленький клочок травы. Его сэндвич оказался в снегу, когда Микки, встав на колени, навис над ним, прижимая запястья Йена к земле. Секунду назад Йен смеялся, а Микки свирепо смотрел на него, а сейчас вся радость застряла у него в горле. Йен сглотнул. Они уставились друг на друга; угроза исчезла из взгляда Микки, и теперь в его широко раскрытых глазах читался испуг. Йен открыл было рот, но, прежде чем успел что-либо сказать, Микки проворчал: «Извини», — и ползком попятился на своё место. Йен медленно сел и потёр одно из запястий, хотя на самом деле оно не болело, но иначе ему пришлось бы искать, чем занять руки, а он и так был озадачен тем, какое придать выражение своему лицу, куда деть ноги и что сказать. Он откашлялся. Слова не шли. Он попробовал ещё раз и выдавил: — Мой сэндвич теперь весь в снегу. Он проследил, как Микки перевёл взгляд на сэндвич, а затем снова на Йена. — Хуёво, — отстранённо сказал он. — Что-то я уже не голоден, — решил Йен. Они снова замолчали. Йен ненавидел это: неловкие моменты, повисающие между приятными, которые ранее были наполнены смехом, дружескими перебранками и насмешками, но за последние три месяца превратившиеся во что-то уродливое, сбивающее с толку и пугающее. Поскольку он не знал, как и когда это произошло, он не знал, как исправить это сейчас. — Хочешь вернуться и поиграть в шахматы или ещё во что-нибудь? — наконец спросил он. Микки кивнул, будто не мог согласиться достаточно быстро. Им удалось придумать тему для разговора, пока они шли по коридорам, а затем всё снова стало нормальным, но лишь на поверхности — воспоминания об их внезапном молчании преследовали Йена, пока они направлялись в подвал Пуффендуя. Йен не хотел, чтобы всё было так, как сейчас, но понятия не имел, что с этим делать. Он посмеялся, когда Микки пересказал их с Мэнди разговор за завтраком, и задвинул эту проблему на задний план, чтобы разобраться с ней позже. В общей гостиной было относительно пусто, всего несколько человек разбрелись по углам в поисках островков покоя, чтобы сделать домашку или тихо провести время друг с другом (за исключением девчонок, игравших во «Взрывающийся Снап» у окна). Йен нашёл им хорошие места у камина, пока Микки ходил в спальню за картами, которые Йен оставил тогда в комнате с трофеями, потому что шахматы им были не интересны, в них они были не сильны. Они уселись на подушки на полу перед столом, и Микки начал раздачу. — В «Пьяницу»? — спросил Микки, взглянув на него, и замер. Йен тяжело сглотнул. В прошлый раз, когда они играли в «Пьяницу», всё прошло не очень хорошо. — Может, в «Брехню»? — предположил он вместо этого. — Кроме неё я знаю «Кубок короля» и покер, но только версии на выпивку. — Отлично, значит, в «Брехню», — сказал Микки, кивая с излишним энтузиазмом. Ему явно тоже было некомфортно вспоминать их последнюю игру в «Пьяницу». — Хотя там три игрока. — Дай мне, — Йен протянул руку за картами. — Я раздам на троих, а ты пойди найди Салли. Микки с готовностью встал, и, к тому времени как Йен закончил тасовать карты в три стопки, он вернулся, но только с Мэнди. — Не смог его найти, — пояснил Микки, пожимая плечами. — Неважно, — сказал Йен, — главное, третий игрок у нас есть. Привет, Мэнди. — Эй, — возмутилась она, — я лучше Салли, и мы все это знаем. Какая стопка моя? Они разложили свои карты, нашли туза пик и приступили к игре. С волшебной колодой «Брехня» была сложнее, потому что достоинства карт могли изменяться в любой момент, а то и сами карты исчезнуть, так что они часто кричали: «Брехня!», потому что, даже если не лгали, когда раскладывали карты, всё могло измениться при проверке. Получалось довольно запутанно, и к середине игры все потеряли терпение. — Ты был прав, — сказал Микки, снова принимая стопку, — уж лучше бы на выпивку играли. Йен хихикнул и бросил ещё несколько карт. — Ты просто злишься, потому что проигрываешь, — сказал он. — Два туза. — А может, уже и нет, — скептически прокомментировал Микки. Йен закатил глаза. — Так мне вскрываться, или как? — Да, блядь, вскрывайся! — Тогда тебя ждёт разочарование! Они одновременно протянули руки, чтобы перевернуть карты; пальцы Йена коснулись тыльной стороны ладони Микки, и он быстро отдёрнул их, словно обжёгшись. Он покосился на Мэнди, которая наблюдала за ним широко раскрытыми глазами, затем снова посмотрел на Микки, когда тот поднял взгляд. — Хм-м, — Йен почувствовал себя сбитым с толку, и в его голосе уже не было такого триумфа и высокомерия, когда он спросил: — Так всё ещё два туза или нет? — Верю, — проворчал Микки, собирая карты. — Думаю, эта колода настроена против меня. Йен сконфуженно рассмеялся. Его щёки по-прежнему розовели, и Мэнди смотрела на него так, словно ему всерьёз нужно было взять себя в руки. Он не мог с этим не согласиться. Вместо того чтобы ответить, Йен дёрнул подбородком в её сторону и отрывисто сказал: — Твоя очередь. В итоге Мэнди выиграла, а затем принесла выпивку из своих запасов, умасливая их на ещё один раунд. На самом деле Йен был не в настроении выпивать в компании Микки, не сейчас, когда их возрождённая дружба была такой зыбкой, но он всё же выпил пару банок пива, чтобы избавиться от непонятной нервозности, скручивающей живот. (Это тоже было в новинку, и он не знал, как с этим справиться.) Микки и Мэнди пили как обычно, что означало дохуя. Хотя держались бодрячком и, видимо, сохранили способность мыслить трезво, поскольку сразу начать надирать задницу Йену во втором раунде. Он задавался вопросом, была ли версия игры с выпивкой легче или у него просто хреново получалось. К тому времени, когда Мэнди выиграла вторую партию подряд, они уже утомились, швырнули карты на стол и откинулись на спинку дивана, болтая и продолжая выпивать. Но, когда Микки начал клевать носом, стало ясно, что пора закругляться. — Можно мне переночевать тут? — спросил Йен, снова собирая свои карты. Микки потёр глаза. — Да без проблем, но ты на полу. — Иди ты, я буду спать с тобой на кровати, и ты это знаешь. — Почему ты всегда остаёшься у меня? — занудил Микки. — Хоть раз проведи ночь, пиная Мэнди. — Мэнди собирается остаться у Карен, — вмешалась Мэнди, вскинув руку и пошевелив пальцами. — Прекрасно! — воскликнул Микки, понимающе указывая на неё. — Вот и займёшь её кровать! — Парням запрещено подниматься в спальни девушек, — вздохнул Йен. — С чего это? Мэнди ухмыльнулась. — С того, что парни — извращенцы, — хихикнула она. — Так что повеселитесь вдвоём. Она послала им саркастический воздушный поцелуй и попятилась к выходу. Микки проводил её факом, выглядя типично недовольным, а Йен лишь печально улыбнулся, помахав в ответ. Он подождал, пока за ней не закроется дверь, прежде чем снова повернуться к Микки. — Пошли? — Ага, давай. Йен последовал за ним вверх по лестнице в общежитие парней, а затем в спальню. Трое соседей Микки по комнате уже спали, а две оставшиеся кровати пустовали. Микки направился к той, что стояла у окна, и бросил палочку на простыни, принявшись стягивать ботинки. — Тебе нужно в ванную? — спросил он. — Можешь идти первым, — отмахнулся Йен. Микки пожал плечами и потянулся назад, чтобы стянуть мантию через голову. Йен быстро отвёл глаза, слегка покраснев; они раздевались друг перед другом бесчисленное количество раз, продолжая болтать и не стесняясь смотреть друг на друга, но теперь всё было иначе. Не потому, что что-то действительно изменилось между ними, а из-за чего-то в самом Йене. Это уже не было пустяковой шуткой о том, что ему смотреть больше некуда, это было что-то совершенно другое. Речь шла о том, что он хотел посмотреть, хотел увидеть, как сантиметр за сантиметром оголяется кожа Микки, хотел увидеть его полностью обнажённым. Микки даже не потрудился расстегнуть мантию, так что в том, как он сорвал её с себя, по сути, не было ничего сексуального, но это всё равно был… Микки. И Йена это взволновало. Он отвернулся. Они не разговаривали, и он не знал, куда деть взгляд, принявшись изучать обстановку в комнате — что угодно, лишь бы не смотреть прямо на Микки. Он знал, что Микки смотрит на него, но так было проще, чем смотреть, зная о своих... желаниях. Это было уже чересчур. Микки указал подбородком в сторону ванной. — Я на пару минут, — сказал он, уходя. — После она в твоём распоряжении. Йен просто кивнул. Даже повернувшись к Микки, он направил взгляд поверх его плеча, чтобы не смотреть на самом деле. Но потом Микки отвернулся, и Йен автоматически опустил глаза, и… да, задница Микки была всё такой же красивой, даже прикрытая боксерами. Йен покачал головой, испытывая настоящее облегчение от того, что остальные спали. Он не готов был смотреть кому-то в глаза в таком состоянии. Микки и правда был в ванной всего несколько минут, пока Йен валялся в его постели, вяло уставившись в потолок и ведя беседу с самим собой. — Господи боже, — пробормотал он в третий раз. — Господи боже. Я разрушу эту грёбаную дружбу. Снова. Интересно, что самобичевание мало помогало ситуации, он так внутренне и ругал себя, когда Микки вернулся, хлестнув его полотенцем по животу. Йен выпустил мощный выдох при ударе, не сумел поймать полотенце и быстро сел, свирепо глядя на смеющегося Микки. — Не зевай, — сказал Микки, набрасывая полотенце ему на голову. Йен схватил его, но оно прилипло к щеке, и он впился в Микки ещё более свирепым взглядом. — Что за ребячество, — огрызнулся он, поднимаясь с кровати. Микки немедленно бросился на место Йена и лёг, заложив руки за голову, ухмыляясь, как мудак. — Иди уже. И побыстрее, чтобы этот засранец мог лечь спать. Йен закатил глаза и швырнул полотенце обратно в него. — Отъебись. Микки только ухмыльнулся. Поход в ванную был милосердной отсрочкой. Йен почувствовал, как весь прошедший день смывается по его щекам прекрасными ручейками, когда плеснул водой в лицо и почистил зубы пальцем с зубной пастой. Закончив, он положил руки на края раковины и пристально посмотрел на себя в зеркало. — Ты выше этого, — упрекнул он себя. — Просто будь... Йеном. Не порть нам всё. Он ещё немного сердито позыркал в своё отражение, чтобы убедиться, что его двойник в зеркале действительно уловил суть, затем вздохнул и наклонился вперёд. Боже, он разговаривал со своим отражением. Это уже дно. Вернувшись в спальню, он обнаружил, что Микки зарылся под одеяло, сформировав комок в центре кровати. Йен вздохнул, сев на край матраса. Затем он придвинулся ближе, подталкивая Микки локтем. Было непонятно, действительно ли тот проснулся, но тем не менее подвинулся, давая возможность лечь рядом. Поскольку кровати были рассчитаны на одного, места было немного, и Йен не знал, благословение это или проклятие, лёжа неподвижно, уставившись на балдахин над головой. После нескольких минут напряжённого молчания Микки перекатился на бок. Его глаза блеснули в темноте. — Уляжешься уже как нормальный человек, или что? — требовательно спросил он, после откатившись обратно. Йен вздохнул и лёг на бок. Микки теснее прижался к его груди, когда Йен осторожно обнял его, а Микки схватил его за руку, чтобы помочь лучше разместиться. Через минуту он замер. Йен свернулся калачиком в позе большой ложки и закрыл глаза. Это заняло секунду, но затем он выдохнул — протяжно и тяжело, что было приятнее, чем он ожидал. Предполагалось, что сегодняшний день станет долгожданным возвращением самой надёжной, самой глубокой и лучшей дружбы, но чем дольше это продолжалось, тем больше и больше вело к полному внутреннему уничтожению Йена. Конечно, было приятно снова дружить с Микки. Но Йен не был настолько глуп, чтобы думать, что в конце всё наладится; он точно знал, каким будет его будущее, если он продолжит идти этим путём, который тщательно прокладывал через подлесок. Но если это означало, что у него будет ещё немного времени с Микки, Йен готов был поклясться, что пойдёт на это.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Недели превратились в месяцы, и их дружба медленно возродилась. Это было тяжело; Йен чувствовал, что она не просто разрушилась, а была сожжена дотла. Дело было не в том, чтобы собрать осколки, а в том, чтобы кирпичик за кирпичиком восстановить всё из пепла. Задача была трудной и непосильной, но шаг за шагом они снова обрели себя. Это было одновременно мучительно сложно и нереально легко. Время от времени сердце Йена всё ещё ныло от тупой боли, но на самом деле оказалось несложно унять эту часть своего существа и напомнить себе обо всём хорошем, что он имел, находясь рядом с Микки, и игнорировать почти беззвучно распадающиеся части его самого, которые желали большего. По мере приближения июня экзамены превратились во вполне реальную угрозу здоровью и счастью Йена. Ночами он чаще не спал, утягивая за собой Мэнди в библиотеку или в общую гостиную, чему она была только рада. Время, проводимое Йеном с Микки, неуклонно сократилось почти до нуля, но так было и с Карен, Салли и Саванной — он быстро растерял с ними регулярный контакт, которым наслаждался весь год, ведь они не готовились к тем же экзаменам, что и он. Разница в годах обучения давила на него сильнее обычного из-за проблем, возникших между ним и Микки, и новых лиц в их дружной компашке, которая, как внезапно обнаружил Йен, оказалась под угрозой распада. Он был не единственным, кто ощущал пропасть: Мэнди постоянно жаловалась на то, что видится со своей девушкой всё реже и реже, а редкие совместные обеды Йена с остальными показали, что другие его друзья тоже прилагали все возможные усилия, чтобы видеться чаще. — До экзаменов осталось три недели, — простонала Мэнди, лёжа на диване вверх ногами и болтая ими в воздухе, её голова съехала почти к самому полу, где сидел Йен. — И оглянуться не успеем, как наступит лето. Я не видела Карен восемь дней. — Что будешь делать на каникулах? — спросил Йен, на самом деле имея в виду «что мы все будем делать». Мэнди с несчастным видом дрыгала ногами. — Мы увидимся, — сказала она, хмуро глядя на него, будто сама не верила в это. — Карен уже сдала Трансгрессию, и Микки тоже должен получить сертификат в следующем месяце, если опять не провалит экзамен. В пятый раз. — А как же остальные? Мэнди пожала плечами, что было неудобно в её положении, но Йен понял намёк. — Камин? — предположила она. — Саванне исполняется семнадцать в следующем месяце, может, она тоже сможет трансгрессировать. — Сомневаюсь, — проворчал Йен, агрессивно зачеркнув один из ответов в подготовительном тесте к экзамену по Чарам, и принялся переписывать, так сильно нажимая на перо, что кончик царапал пергамент. — Видела её тренировки? Она расщепляла себя раза три за два дня. Мэнди застонала и закрыла лицо руками. — Чёрт! Микки лучше сдать побыстрее, чтобы он мог переносить и меня. Я не стану торчать в нашем проклятом доме всё лето. Я же совсем одна осталась. Йен нахмурился. — Ты можешь остаться у меня, — предложил он. Мэнди отняла руки от лица и уставилась на него. Он уставился в ответ. — Ты серь… Её прервала открывшаяся дверь, и они обернулись, чтобы посмотреть, кто там. Широкая улыбка расплылась по лицу Йена. — Вспомни дьявола… — криво усмехнулся он. — Заткнись нахуй, — бросил Микки, обрывая его. — Кости мне перемывали? — Обсуждали, насколько у тебя плохо с Трансгрессией, — сказала Мэнди, склонив голову в глубоком кивке и рассмеявшись, когда Микки замахнулся на неё палочкой. — Расслабься, мы и Саванну обсудили. — О том, что хорошо бы вам сдать к следующему месяцу, — намекнул Йен. Это было настолько неискренне, что Микки фыркнул, проходя мимо дивана и направляясь к лестнице в спальни. — Пофиг. Не хватало ещё, чтобы кто-то из вас придирался ко мне по этому поводу. Препод с этим и сам неплохо справляется. Вам, вообще, какое дело? — Тогда мы могли бы тусоваться в твоей квартире этим летом, — сказал Йен одновременно со словами Мэнди: — Чтобы ты мог везде брать меня с собой этим летом, сучка. — Мечтай, — сказал Микки, кивнув подбородком в сторону сестры. Затем повторил это с Йеном и сказал: — Что, и пары месяцев без меня не проживёшь? Очевидно, это была шутка. Йен закатил глаза. — Ага, мы же так часто тусовались в последнее время, — протянул он. — Я тут не при чём, это всё экзамены, — Микки поднял руки, опустив их после, чтобы взяться за ручку двери, ведущей в спальни. Но сделал паузу и выгнул бровь, оценивающе глядя на Йена. Йен пристально посмотрел в ответ. Наконец Микки сказал: — Ты, я, Хогсмид. В эти выходные. Захвати достаточно денег, чтобы оттянуться как следует. Йен ухмыльнулся. Что-то медленно бурлило в нём, тёплое и счастливое. Отчасти он ненавидел это чувство за то, что оно осмелилось проявить себя сейчас, и за причины его появления в целом. — Уговор, — сказал он. — Воскресенье, — решительно добавил Микки. — У той статуи, к которой я водил тебя на твой день рождения, понял? Помнишь, где это? — Помню, — подтвердил Йен, кивая. — Тогда наслаждайтесь зубрёжкой, придурки, — сказал Микки, развернулся и пошёл вверх по лестнице, чтобы лечь спать. Йен вздохнул, тяжело поднялся и плюхнулся на диван рядом с Мэнди. Он боролся, пока не оказался висящим вверх ногами вместе с ней. Они обменялись сочувственными взглядами. — Наш перерыв закончился? — посетовала Мэнди. Йен поморщился, но внутренне был благодарен, что она не стала развивать тему, которая явно читалась на его лице. — Закончился, — подтвердил он.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Выходной в кои-то веки совпал с хорошей погодой: воскресным утром яркие солнечные лучи проникали в окно спальни пятикурсников Слизерина. Растянувшись в кровати, Йен вспомнил, что его планы позаниматься уступили желанию прогуляться по деревне. Он ухмыльнулся, отбросил одеяло в сторону и выбрался из постели. Почти все в Большом зале выглядели невыспавшимися, со следами подушек на лицах, студенты подпирали щёки учебниками, сложенными на столах. Йен плюхнулся на скамейку рядом с Карен и обнял её за плечи. Карен смерила его оценивающим взглядом. — Выглядишь так, будто вот-вот меня расцелуешь, — осторожно отметила она. Йен рассмеялся и убрал руку, чтобы положить себе фруктов. — Мне что, больше нельзя быть в хорошем настроении? — спросил он. Карен скривила губы. — Не тогда, когда экзамены на носу, — сказала она. — Кто подсыпал в твой сок эликсир эйфории? — Поменьше обречённости и уныния, — Йен покачал головой. — Я решил устроить себе выходной, ясно? Мы с Микки собираемся в деревню. Пообедать и немного выпустить пар. — О-о-о, — для пущего эффекта Карен пошевелила бровями. — У вас с любовничком настоящее свидание? — Нет, — сказал Йен, толкнув её локтем. — Почему ты всё так усложняешь? — Это моя цель в жизни. — Ага, ясно. Найди себе другую. Слышал, Салли умирает от желания, чтобы его заставили подчиниться. Он так близок к провалу на экзаменах, а они ещё даже не начались. — Им я займусь позже, — заверила она и улыбнулась. Йен разразился смехом. — Скажи, что этим летом будешь заходить постоянно, — сказал он, угомонившись. — Слышала, ты предложил Мэнди остановиться у тебя. Поверь, я буду рядом так часто, что успею тебе надоесть, — сказала она, ухмыляясь. — И потом ещё пару раз после. Йен закатил глаза. — Пока ещё ничего не решено. Она уверяет, что ей моя помощь не нужна. — Ну конечно, ей это не нужно, — Карен ткнула вилкой в его сторону; капли кетчупа упали на сиденье между ними, и Йену пришлось уворачиваться от них. — Но твоя задача — убедиться, что летом она будет в безопасности, слышишь меня? Йен снова покачал головой, криво улыбнулся, посмотрел на неё и сказал: — Вау. Ты действительно заботишься о ней. Не думал, что доживу до этого дня. Карен фыркнула. — Не будь мудаком. — Тогда не будь такой тошнотворно милой. Она показала ему язык и вернулась к еде. Йен сделал то же самое, и они пребывали в дружеском молчании примерно с полминуты, прежде чем Микки появился с другой стороны стола и опустил руки на столешницу с такой силой, что их тарелки подпрыгнули; они оба подняли глаза. Он ухмылялся. — Как дела, сучка? Вторая сучка? — Привет, атлет, — поприветствовала Карен. — Джоки в заднице не жмут? — Юмористка, — мягко сказал Микки и сел напротив них. — Что на завтрак? — Куча полезного дерьма, — сказал Йен, сморщив нос. — Думаю, они хотят, чтобы у нас мозги лучше работали. Из-за экзаменов, видимо. Микки устало посмотрел на странного вида фрукт справа от себя. — И как, помогает? Йен пожал плечами. — Не знаю, что это такое, но меня пока не вырвало, — он указал на свою тарелку с фруктами и йогуртом. Карен ткнула его пальцем в бок. — Что за представление? Просто признайся, что любишь фрукты и смирись с этим. — Моя самая страшная тайна раскрыта. Микки швырнул в них хлопья, чтобы привлечь внимание. — Когда ты хочешь пойти в деревню? — этот вопрос он адресовал Йену. Йен пожал плечами. — Мы же собирались там пообедать, верно? Давай около одиннадцати? Хватит времени дойти, немного прогуляться, поесть, ещё немного потусоваться и успеть вернуться до ужина. — Интересно. Ты все свои планы строишь вокруг еды? — Если это не... — Ладно-ладно, — Микки ухмыльнулся ему. — Отлично, пусть будет одиннадцать. Передай мне этот чёртов йогурт. Они вместе позавтракали, после чего Карен пришлось вернуться в общежитие Слизерина — переодеться и закончить кое-какие задания по Чарам, которыми она занималась накануне вечером, чтобы позже пойти на обед с Мэнди. Йен помахал ей, оставшись за столом и не торопясь уходить, поскольку ему особо некуда было пойти. Микки неопределённо кивнул ей, что по сути было довольно душевным прощанием, раз уж он не усмехнулся или типа того. Йен задумался о том, что знает слишком много о привычках и манерах Микки, хотя и не готов был отказаться от этих знаний, даже если б мог. После они поплелись в общежитие Микки, чтобы тот захватил кое-какие вещи: волшебную палочку он всегда носил с собой, но перед уходом хотел забрать часы и немного монет. — У нас ещё час, — сказал Йен, когда они вышли из подвала Пуффендуя. — Можем прогуляться у озера. — А можем пойти прямо сейчас, — сказал Микки. — Ничто нам не мешает. Так они и сделали. Коридор, по которому они выбрались через статую в ноябре, был пуст, но они всё равно поспешили проскользнуть в проход. Микки высунул голову обратно, чтобы убедиться, что горизонт действительно чист, а затем постучал палочкой по мрамору. Они смотрели, как статуя встала на место, их окутало темнотой, и они двинулись в путь. — Всё ещё думаешь, что тебя здесь грохнут? Йен слышал иронию в голосе Микки, практически чувствовал, как тот ухмылялся, считая себя таким умным, раз помнил об этом всё это время. Йен толкнул его в спину, заставив слегка пошатнуться. Микки разразился лающим смехом. — Это «Да», — хихикнул он. — Завали, — сказал Йен, закатывая глаза. — У некоторых из нас нормальный инстинкт выживания. — Не у меня, — гордо заявил Микки. — Возможно, однажды меня укокошат за что-то подобное. — Не сомневаюсь, — фыркнул Йен. — По крайней мере, ты окажешь достойное сопротивление. — Достойное? Не мелочись. Я бы забрал с собой по крайней мере тро... нет, четверых. — Почему в этом сценарии целая банда убийц? Ты разозлил нескольких человек сразу, или где-то есть небольшая группировка, собирающая серийных убийц, чтобы они присоединились к ним в их преступной деятельности? — На твой выбор, — в темноте Йен смог разглядеть, как Микки пожал плечами. — Хотя это похоже на меня, скажи? — Больше, чем все другие способы, которыми, по твоему представлению, ты мог бы умереть, — сказал Йен. — Эй, помнишь тот раз, когда ты думал, что умрёшь, готовя блинчики? — Не без основания, — Йен знал, что он произнёс это сквозь зубы, хотя не мог видеть лица Микки, идущего впереди. — Я чуть не умер в то утро. А теперь ты шутишь по этому поводу. Я действительно мог с жизнью распрощаться. — О, да ладно тебе. Ты распрощался со сгоревшим завтраком. — Чуть. Не. Умер, — настаивал Микки. — А как насчёт тебя? Как собираешься откинуться? — О, меня определённо зарубит топором разгневанный бывший. — Твой или его? — Вероятно, его. Никто из моих бывших не хочет видеть меня когда-либо снова. Они дружно захохотали, потому что на самом деле это было совсем не смешно, и именно оттого и весело. В темноте было легко смеяться и шутить с Микки: Йен мог притвориться, что вся его боль и непристойные чувства к нему существовали только при свете. В тёмном проходе в Хогсмид реальности не существовало. Были только он и Микки, и они отлично справлялись с тем, чтобы самостоятельно устраивать себе проблемы, не вмешивая в это неразбериху между ними. Солнце пробивалось сквозь щели двери на выход, как маяк. Они щурились, привыкая к естественному свету, полуслепо спотыкаясь на скрытой тропинке, которая должна была вывести их к деревне. Прогулка была долгой, но день стоял жаркий и прекрасный, и Микки был рядом, смеясь, отпуская шутки и то и дело прикасаясь к Йену — игриво, дружелюбно. Это было почти как в старые добрые времена; на несколько секунд Йен мог в это поверить. В деревне было немноголюдно, несмотря на выходные и хорошую погоду: студенты теснились в замке, готовясь к экзаменам, а взрослые испытывали давление, готовясь к летним подработкам. Они с Микки оказались чуть ли не единственными и в полной мере воспользовались отсутствием учителей вокруг. Микки применил маскировочное заклинание, в котором практиковался для ЖАБА по Трансфигурации, чтобы превратить их школьные мантии в обычные, так что пока они избегали тех, кто знал их слишком близко, то могли делать всё, что им заблагорассудится. Они зашли перекусить в «Сладкое королевство», а затем нашли укромный уголок в баре «Асцендио». Микки, будучи уже совершеннолетним, заказал им обоим напитки, сделав вид, что берёт их только для себя, и подвинул ром с колой через стол Йену, как только официант отошёл. Прохлада в горле дала долгожданную передышку от дневной жары и надвигающегося осознания, что они с Микки были только вдвоём, и внимание Микки всецело принадлежало ему, и находились они, по сути, там, где парочки назначали друг другу свидания. От понимания этого по спине Йена поползли тёплые и уверенные мурашки. Напитки были приятными и крепкими, и после нескольких бокалов они перестали смотреть результаты недавних игр по Квиддичу, горящие огненно-красными буквами на заколдованной пробковой доске над баром, автоматически меняющиеся после каждого матча, и вместо этого обсудили их результаты друг с другом. Йен потягивал третий бокал рома с колой — на этот раз с вишнёвым сиропом — и крутил соломинку, слушая, как Микки рассказывает какую-то дурацкую историю о Салли, балконе шестого этажа и здоровом шаре с водой. — Когда это произошло? — спросил Йен, когда Микки закончил захватывающей концовкой, в которой Салли провёл три часа, свисая со стены замка, промокший до нитки посреди снегопада. Микки отхлебнул ещё немного своего напитка. — Не помню, где-то... в начале апреля. Нет, вроде в конце февраля, — он махнул рукой. — Я не знаю. Прямо перед тем, как мы с тобой снова начали разговаривать. Йен сглотнул. — А... Ага. Микки, казалось, не обращал внимания на его дискомфорт, поскольку продолжал: — Ага. Раз уж тебя не было, мне нужен был кто-то другой, с кем можно было бы создавать кучу проблем. Салли был единственным настолько глупым, чтобы согласиться со всем, что я предлагал. — Перестань брать на слабо наших друзей. — Ещё чего. Они обменялись улыбками. Затем Йен прочистил горло. — Значит… ты проводил много времени с Салли? Йен внимательно наблюдал за Микки, не сводя глаз с его лица, но тот просто пожал плечами, приняв равнодушный вид. — Ну да. Просто Карен и Мэнди часто зависали с тобой… Я хочу сказать, что знаю, они не выбирали чью-либо сторону, ничего такого, но всё же. На тот момент мы с Саванной не так хорошо знали друг друга, но именно поэтому и стали проводить больше времени вместе. Потому что с Салли-то мы успели сдружиться. — Он классный, — сказал Йен. — Заставляет тебя чувствовать, что он выбирает тебя, даже когда ты знаешь, что он никого не выбирает. — Ага, — отозвался Микки. — Плюс, знаешь, это он рассказал мне обо всём этом насчёт тебя. Я решил, он имел право знать, что я не злюсь. Понимаешь? Йен замолчал, чтобы сделать ещё один глоток, в задумчивости глядя на Микки. Затем он отодвинул от себя бокал с такой силой, что кола немного расплескалась. Несколько секунд он просто таращился на Микки, отчаянно шевеля губами в попытке что-то сказать, но у него ничего не получалось, пока Микки снова не посмотрел на него, подняв брови. — Что? — пробормотал Йен. Микки бесстрастно посмотрел в ответ. — Что? — спросил он, явно ошеломлённый. — Что именно Салли рассказал тебе обо мне? Сердце Йена бешено колотилось; казалось, он пробежал очень долгий путь, чтобы добраться сюда, и теперь не мог дышать. Нелепо, потому что Микки никаким образом не имел в виду то, что он думал, он просто слишком остро реагировал, потому что у него было так много секретов, которые нужно было скрывать… — О том, что ты… Ну, знаешь, — Микки пожал плечами. Но его взгляд был прикован к своему рому с соком, и Йен не мог дышать, потому что он знал все уловки Микки, и это была одна из них. Когда он говорил о чём-то, будто это не имело значения. Смотрел куда угодно, только не на Йена. Говорил о чём-то, потому что это имело значение. Затем Микки закончил: — Что ты чувствуешь. Йен задыхался. — Что я чувствую? — По... — Микки глубоко вздохнул и наконец поднял на него глаза. — По отношению ко мне. — О... И... И что я чувствую по отношению к тебе? Микки больше не смотрел на него. Его взгляд скользнул вбок, поверх его плеча — куда угодно, только не на лицо. — Послушай, — вздохнул он в конце концов, — не вымещай это на Салли, чувак. Он просто сказал... Что было довольно очевидно, что мы… Ну, знаешь, вл... такие. И сначала я решил, что он спятил или что мы просто очень хорошо играем свои роли. Но как только он это сказал, я начал присматриваться… внимательнее то есть, понимаешь? И это просто... Я просто начал замечать... Рука Йена сжимала бокал с такой силой, что он удивился, как тот не разлетелся вдребезги под его кулаком. Ему казалось, что он вот-вот выпорхнет из своего тела или расплавится прямо на сиденье. В любом случае он не был уверен, что сможет долго терпеть роль Йена, даже если это означало, что он вёл этот чёртов разговор в этом месте, с Микки, прямо сейчас. — Что замечать? — процедил он сквозь сжатые челюсти. — Что, по-твоему, ты заметил? — Я думаю… Я думаю, что он не так глуп, как кажется, — предположил Микки. — Никто из нас не считает Салли глупым, — автоматически сказал Йен, моргая. Микки медленно покачал головой. Его лицо омрачилось. — Нет, конечно, — согласился он. Его голос звучал примерно так же сдавленно, каким было ощущение в груди Йена. Йен глубоко вздохнул и снова опустил взгляд на свой бокал, с усилием оторвав от него пальцы, только чтобы начать водить указательным по краю. Казалось, он может расплакаться, и это было настолько нелепо, что он, вероятно, проклял бы себя — в буквальном смысле, — если бы сломался перед Микки прямо сейчас. Он чувствовал, что его переполняют эмоции, которым нет выхода. — Итак... что ты думаешь? — спросил он теперь мягче. Микки ответил не сразу. Йен был полностью сосредоточен на своём напитке. Затем Микки тихо позвал: — Йен? — когда он не ответил, он повторил это снова, и Йен поднял на него глаза. — Ты влюблён в меня? — спросил Микки. У Йена внезапно перехватило дыхание. Он знал, что это произойдёт, но всё равно было ужасно больно. Хуже всего было то, что деваться было некуда: он мог солгать, но уже знал, что выйдет неубедительно; он мог уклониться, но это было бы просто неловко вдобавок к очевидности; он мог сказать правду и потерять всё. Какое-то время его губы бессмысленно двигались. Затем он выдавил: — Мне нужно идти, — и встал, пальцами уже нащупывая монеты, чтобы заплатить за выпивку. Микки тоже поднялся на ноги. — Подожди… Йен, нет, — сказал он, протягивая к нему руку. — Йен… — Мне нужно идти, — машинально повторил Йен. Его руки дрожали; он нашёл деньги и швырнул их на стол, слишком сильно, слишком громко. Он с трудом выбрался из кабинки. — Йен! — позвал Микки за его спиной. Йен оглянулся: Микки тоже пытался выбраться, но в кабинке было тесно, и он замешкался достаточно — достаточно, чтобы дать Йену фору. Он выскочил на залитую солнцем улицу, горло ужасно саднило. Казалось, будто несколько дней прошло с тех пор, как они с Микки прогуливались здесь, смеясь и подтрунивая друг над другом. Не верилось, что всего несколько часов назад они были друзьями — что Йен смирился с тихой тоской, которую будет чувствовать, пока не сможет взять себя в руки. Это была совсем другая жизнь. Совершенно другой Йен. Он знал, что должен уйти, пока Микки не вышел следом. Он быстро прокрутил в голове возможные укрытия. Он хотел остаться на свежем воздухе и побыть один. В конце концов он просто выбрал ближайший переулок, нырнул в него и побежал. Он оказался за «Сладким королевством», в маленьком саду, где цветы только распускались. Он прижался спиной к стене и зажмурился, прислушиваясь, но звуков погони не было слышно, никто не окликал его по имени. Он задавался вопросом, последовал ли Микки за ним. Его сердцебиение замедлилось, но дыхание участилось. Скоро ему придётся вернуться в замок, но не сейчас. Пока что он вдыхал воздух глоток за глотком и наконец позволил себе заплакать.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •