• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Не успев толком осознать это, Йен прошёл путь от сидения в библиотеке с кучей учебников и пергаментов, сваленных под носом, до сидения в аудитории с одним учебником и кучей конспектов в руках, отчаянно пытаясь впихнуть в голову последние крупицы информации, прежде чем профессор велит отложить учебные материалы и приготовиться непосредственно к сдаче экзамена. Позже в тот же день он применит свои познания в Чарах на практике, но прямо сейчас ему нужно было сосредоточиться на выполнении письменного задания, а затем повторить то же самое на следующий день для другого предмета, и так далее в течение следующих двух недель. Йену казалось, что СОВ конца-края не будет, в это понедельничное утро он не мог разглядеть свет в конце туннеля. Бонусом к экзаменам, к которым нужно было готовиться и которые нужно было сдавать, шло отсутствие времени на мысли, мучившие его каждую свободную минуту (коих было не так уж много). Фраза, звучавшая голосом, ужасно похожим на голос Микки, вопрошающий: «Ты в меня влюблён?», всплывала в голове всякий раз, когда Йену, казалось, удавалось уловить хоть мельчайший миг покоя. Когда он не учился или не сдавал экзамены, он неизбежно где-нибудь лежал, вспоминая начало года и задаваясь вопросом, как, чёрт возьми, всё привело к этому. Теперь у него не было Микки, но была куча работы, и казалось, лето никогда не наступит. Если бы оно и наступило (в чём он сомневался), он не был уверен в мирном его течении, обязательно случилась бы какая-нибудь драма, заставив его нервничать. Он был из тех тревожных натур, что вечно накручивают себя по поводу будущего, пока оно не становится серым и туманным, и не начинает казаться, что ему никак не избежать переживаний, которые будут длиться вечно. — У тебя такой вид, будто тебя тошнит, — сказала Мэнди во вторник утром. — Что, налажал на Чарах? Мне казалось, всё не так плохо, мы же с тобой реально занимались. Йен отрывисто покачал головой. Он никому не рассказывал о случившемся в Хогсмиде три недели назад и не особо хотел. Да и Микки уж точно (хотя сейчас Йен ни в чём не был уверен) ничего бы не стал рассказывать. Он знал, что друзья догадались — или, по крайней мере, подозревали, — что что-то произошло, но ещё он знал, что экзамены были отличной причиной притвориться, что у него просто не было времени на общение с Микки. «Я не избегаю его, просто я не в том положении, чтобы жертвовать учёбой ради развлечений», — рассуждал Йен. Во всяком случае, так он сказал Мэнди и остальным. Так он сказал Микки. Потому что Микки пытался поговорить с ним. Он пробовал на следующий день, когда Йен увидел его с Мэнди в гостиной Пуффендуя. Вот только Йен лишь ярко покраснел и пробормотал полуоправдание, которое дало ему достаточно времени, чтобы сбежать, в то время как Микки выглядел так, словно его тошнило, а Мэнди наблюдала за их не взаимодействием, нахмурив брови. Поэтому Йен перестал появляться в общежитии Пуффендуя. Но это не решило проблему полностью, потому что Йен иногда встречал Микки в коридорах, и у него была всего пара секунд, чтобы решить, сказать ли что-то непринуждённое и быстренько смыться или развернуться, грубо проигнорировав его, что означало бы признать, что он его избегает. Он также не мог не обращать внимания на Микки в столовой, если тот садился рядом — тогда Йен втягивал в разговор хотя бы ещё одного однокурсника, пусть и малознакомого. Микки даже несколько раз звонил ему по Протеевому зеркалу, и Йену было трудно подавить инстинктивную реакцию протянуть руку и ответить, пришлось несколько раз строго напомнить себе держать себя в узде. Это был единственный способ выбраться из этого живым. Было очень тяжело пытаться избегать Микки, когда он столько значил для Йена. А ещё это было больно. Он просто не хотел говорить об этом, но было совершенно ясно, что Микки как раз-таки хотел. — Ты можешь потратить хоть одну проклятую минуту, чтобы выслушать меня? — потребовал он чуть больше недели назад, когда решительно преградил Йену дорогу в одном из коридоров. — То, что ты меня избегаешь, начинает меня бесить. — Я не избегаю тебя, — слабо возразил Йен. — Я просто… — О, я тебя умоляю, — затем его голос стал мягким, что было ещё хуже: — Пожалуйста, Йен. Я просто... Мне нужно с тобой поговорить. — Я не хочу говорить! — закричал Йен, что было на редкость плохой идеей, потому что они стояли посреди коридора, и несколько человек остановились и вытаращились на них. — Я, блядь, не хочу об этом говорить! Почему ты не можешь просто забыть об этом? — Йен… — Нет! Я не хочу… Я не хочу, чтобы всё было вот так! Не со мной! Не о тебе! Хочешь поговорить? Ну, угадай, чего хочу я? Я хочу, чтобы ты забыл об этом, потому что я хочу забыть об этом. Я бы хотел, чтобы это, блядь, было неправдой. Так что просто оставь меня в покое. Затем он попытался оттолкнуть Микки и убежать, но Микки схватил его за руку, заставив развернуться и снова встретиться с ним лицом к лицу. Йен попытался высвободить руку, но Микки держал крепко, кончики его пальцев впились в бицепс Йена до боли. — Йен. Йен перестал сопротивляться и вздохнул, неохотно поднимая глаза на Микки. Было немного больно даже просто смотреть ему в глаза, но он полагал, что должен ему хотя бы это. — Что? — Я просто... — Микки вздохнул и провёл рукой по волосам, растрепав их ещё больше, что, как отчётливо помнил Йен, тогда показалось ему странным, потому что отличалось от его обычного тщательно продуманного беспорядка на голове. Волосы были всклокочены так, будто он ворочался без сна или типа того, и ему было слишком плевать, чтобы попытаться это исправить. Йен не хотел слышать окончания фразы. Он аккуратно положил руку на плечо Микки, и Микки посмотрел на него, немного поникший и печальный, но смирившийся, и отпустил его руку. — Я хочу, чтобы мы были друзьями, — сказал Йен так мягко, как только мог. — Правда хочу. Мы и есть друзья. Я... Мы всегда будем друзьями. Ты и я... Такое просто так не проходит, понимаешь? Но я думаю... — он вздохнул. — Мне нужно немного времени, хорошо? Чтобы разобраться со всем этим. И пока я не могу... чувствовать себя нормально рядом с тобой. А я действительно хочу, чтобы всё снова стало нормальным. Микки ничего не сказал. Йен отвёл взгляд и убрал руку. — Я просто хочу, чтобы всё стало как раньше, — он заметил, что это прозвучало так отстранённо, даже когда он это произнёс. Он заставил себя перевести взгляд со стены на лицо Микки, тот выглядел... так, словно ему больно. Йен понимал, что Микки не хотелось слышать, что ему требуется время, ведь Микки был человеком немедленных действий, тем, который заставлял всё быть нормальным, пока оно действительно не становилось таковым. Но Йен так не мог. Чуть тише он добавил: — Хорошо? Микки опустил глаза и засунул руки глубоко в карманы мантии. — Хорошо, — сказал он в конце концов. Йен кивнул, мягко попрощался и, обойдя Микки, двинулся в прежнем направлении по коридору. Он не обернулся, но и Микки не последовал за ним. Он догадался, что они не особо сдвинулись с мёртвой точки, замерев в какой-то странной паузе на шаткой опоре в ожидании либо обретения равновесия, либо падения с обрыва. У него скручивало живот каждый раз, когда он думал о том, что у него было столько же шансов разбиться, сколько и исправить свои ошибки. Йен понимал, что должен разобраться с этим в ближайшее время. Просто было намного проще сосредоточиться на экзаменах, всё больше и больше задвигая проблемы на задний план, чем столкнуться с ними лицом к лицу. Мэнди заговорила с ним, и Йен, моргнув, сконцентрировался, чтобы уловить смысл её слов. — Я тут подумала... — она замолчала, сделав глубокий вдох. Йен, поняв, что пауза была не для его расспросов, терпеливо ждал. Наконец она продолжила: — Ты говорил серьёзно? Теперь её голос звучал тише, менее уверенно. Йен оторвался от завтрака, чтобы уделить ей всё внимание, потому что Мэнди очень редко была такой, особенно, если могла собраться. Сильная, уверенная в себе Мэнди Милкович. Йен почувствовал прилив любви к ней, как ни к одному другому из своих друзей. Он никому бы в этом не признался, но Мэнди действительно была его самым лучшим другом во всём мире. Их отношения с Микки были чем-то совершенно другим, на ином уровне существования, не было слова, способного описать всё, чем они являлись друг для друга, — но он знал, что с Мэнди это было то, что он мог бы назвать «родственные души». — Насчёт чего? — спросил он. Она выдохнула так, что её чёлка взлетела от потока воздуха, и вонзила вилку в яичницу-болтунью, размазывая её по тарелке. — О том, что… я поживу у тебя этим летом, — она поколебалась, затем добавила: — Тебе же не разрешают оставлять друзей с ночёвкой. В этом и был весь смысл... — она взмахнула рукой в воздухе в жесте, который Йен принял за «...ситуации с Микки», что было настолько наглядным описанием, насколько его мозг был готов признать. — Был, — легко согласился Йен, пытаясь уравновесить её осторожность. — И да. То есть нет, нельзя. Но Лип же выпускается. Он ищет жильё с парой своих друзей, так что появится лишняя койка… Тебе, скорее всего, придётся помочь деньгами. Никто не собирается обобрать тебя, конечно. Но думаю, мы могли бы убедить Фиону разрешить тебе занять его кровать, особенно если ты вложишься в общий фонд на покупки. Мэнди искоса взглянула на него. Уголок её рта приподнялся. Её голос всё ещё звучал немного неуверенно, когда она спросила: — Правда? Йен хотел бы любить её всю оставшуюся жизнь. — Правда, — сказал он. Всего на секунду широкая и красивая улыбка прорезала её маску крутой девчонки. Затем она взяла себя в руки и яростно кивнула, но Йен мог видеть, как сквозь трещины в её броне пробивается восторг. Он ухмыльнулся ей. — Давай, — сказала она, внезапно став резкой и деловой, — у нас есть два часа до письменного экзамена по Трансфигурации, и я знаю, что Переключающие заклинания даются мне не очень. Она схватила его за запястье и практически стащила с места. Йен смеялся всё время, пока, спотыкаясь, шёл за ней из Большого зала, и это было приятно, чего он не ощущал слишком давно.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Экзамены по Трансфигурации, как письменные, так и практические, прошли, по мнению Йена, довольно хорошо. Следующие три дня он провёл в бесконечном цикле занятий и сдачи экзаменов, и это было безумно скучно и напряжённо одновременно, но, по крайней мере, благодаря этому неделя пролетела быстрее, чем обычная учебная. В субботу утром он наконец проснулся с немного успокоившимися нервами, зная, что ему осталось сдать всего пару экзаменов, которые состоятся на следующей неделе, а значит, он сможет хотя бы сегодня утром отдохнуть от всех стрессов и неприятностей. Именно эта мысль заставила его завтракать неторопливо, и этот неспешный завтрак столкнул его нос к носу с Саймоном Салливаном, который свирепо смотрел на Йена, перегнувшись через стол, чтобы заглянуть ему прямо в лицо. — Ты избегал меня, — обвинил он, пока Йен испуганно отшатнулся. — Я думал, ты просто занят последние пару недель, потому что мы все были заняты. Но ты избегал меня. Я прав? Йен сглотнул. Наконец ему удалось выдавить: — Присядешь? Салли сел, приняв очень напряжённую позу и скрестив руки на груди. Йену не особо нравилось, когда он так на него таращился. Это казалось неестественным выражением для его лица. — Хочешь позавтракать? — Прекрати, — рявкнул Салли, хлопнув ладонью по столу. — Поговори со мной. Что я сделал? Подразумеваемый вопрос: «Почему ты ведёшь себя как козёл?» был очевиден, но Йен был благодарен, что Салли, будучи слишком милым, не сказал этого вслух. Хотя слышать это между строк всё равно было больно, даже если претензия была справедлива. Это раздражало, потому что Йен был по-прежнему зол, но ему тоже было не по себе от сложившейся ситуации. Казалось, он больше ничего не мог чувствовать, не испытывая при этом вины, и это было, пожалуй, самой неприятной вещью на свете. Чтобы сохранить лицо, Йен смерил Салли самым пристальным взглядом, на который был способен, и сказал так категорично, как только мог: — Ты рассказал Микки. Салли несколько долгих секунд молча смотрел на него. Затем он нахмурил брови и спросил: — Что я рассказал Микки? Йену захотелось застонать. Либо он расскажет Салли всё, рискуя показаться самым большим тупицей на планете, либо… Какие ещё варианты? Быть полным мудаком по отношению к одному из своих лучших друзей без очевидной причины? Йен действительно застонал. — Мне нужно тебе кое-что объяснить, — сказал он. На лице Салли отражалось странное выражение смешанного ужаса, восхищения и полной растерянности всё то время, пока Йен говорил. И Йен рассказал ему всё, вкратце описав эту долгую неразбериху, начиная с их с Микки решения притвориться парочкой, вплоть до его нынешней катастрофической ситуации, в которой Микки знал, а Йен действительно, действительно не хотел об этом говорить. Наконец наступила тишина, сопровождаемая широко разинутым ртом Салли. — Ты ... — он явно подыскивал варианты, прежде чем остановиться на: — Ты идиот. Йен выпрямился, моргая. — Я... Что? Это всё, что ты хочешь сказать? — Ты полный идиот! — повторил Салли. — Какого чёрта ты мне не сказал? — Мы познакомились уже после! — воскликнул Йен, бессмысленно размахивая руками, как будто это могло помочь ему объяснить свои рассуждения. — Я не думал… — Вот именно, — упрекнул Салли. — Боже, Йен, мне так жаль. Я бы ни за что не стал болтать о том, как ты в него влюблён, если бы знал, что тебе не полагается! Я просто подумал… — Не извиняйся, — резко оборвал его Йен, удивляя самого себя. Раньше он хотел извинений, но теперь, получив их, понял, что на самом деле они ему не нужны. Салли был виноват не больше, чем он или Микки. Просто неудачное стечение обстоятельств, в которых они все застряли. — Нечестно с моей стороны… беситься по этому поводу. Ты думал, что оказываешь поддержку. — В свою защиту могу сказать, что ты реально хорошо играешь роль парня. — Помогает, если ты хочешь быть парнем, — фыркнул Йен. Салли секунду просто смотрел на него. Затем они оба расхохотались. — О, мне так жаль, что я был мудаком, — сказал Йен, прижимая руки к глазам, потому что никак не мог перестать смеяться, и они начали слезиться. — Боже. — Думал, тебя просто экзамены доконали, — сказал Салли. Он перегнулся через стол, чтобы хлопнуть Йена по плечу. — Знаешь, что? Ты нихуя не умеешь делиться. Я скучал по тебе, чувак. — Я тоже, — откликнулся Йен. — Чёрт. Расскажи мне всё, что я пропустил. И не стесняйся опускать самое интересное, я это полностью заслужил. На секунду Салли бросил на него быстрый взгляд, и Йен подумал, что он не собирается что-либо рассказывать, что, возможно, он пока не простил его полностью. Но затем Салли фыркнул и наклонился вперёд над столом, подобравшись совсем близко, как будто хотел сказать что-то секретное, и дразняще приподнял брови, глядя на Йена. — Итак, слышал, что случилось с Эмили Кэмп во время экзамена по Зельеварению? И на этом их недоконфликт был исчерпан.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Оказалось, что примирение с Салли облегчило многие его тяготы, о которых он даже не подозревал. Возможно, в свете их воссоединённой дружбы Саванна (вероятно, по просьбе Салли) стала звать Йена позаниматься с ними в библиотеке или общежитии, обычно с приглашением и Мэнди, чтобы у каждого был партнёр по учёбе одного с ними курса, тогда задания и дисциплины максимально совпадали. Карен была занята подготовкой к ЖАБА с группой семикурсников, которых набрала для этого, и Салли, должно быть, внял признаниям Йена — или же Йену просто невероятно повезло, чего никогда не случалось раньше, не давая причин полагать, что может случиться сейчас, — потому что Саванна, к счастью, не приглашала Микки присоединиться к ним. Йен несколько успокоил себя тем, что, даже если он создавал новую группу внутри их компании, исключая Микки, вполне вероятно, тому всё равно нужно было готовиться к ЖАБА. Однако, как бы он ни старался убедить себя в этом, эта мысль мало компенсировала понимание, что прямо сейчас он выступает в роли оппонента-злодея в социальной политике их компашки. Он отнёс это к длинному списку того, что делал неправильно в последнее время, и попытался забыть, потому что не был готов смириться с этим. В среду — технически уже в четверг, — за пару дней до финального экзамена, он притащился с практического занятия по Астрономии в час ночи и, прислонившись к стене у основания лестницы в башню, ждал Мэнди. Она появилась минут через пятнадцать, не сказав ни слова, когда прошла мимо, зацепив его под руку, и продолжила идти, таща его за собой. — Я устала, — заявила она. — Нельзя нам уже сейчас напиться? — Ещё два дня, — мрачно отозвался Йен. — Как только мы сдадим наш последний экзамен. Ты закончишь в три? — Думаю, да, — сказала Мэнди. — Я позабочусь о том, чтобы оставить тебе немного водки. Йен фыркнул, что могло бы сойти за смех, если бы он не был так измотан. — Сучка, — сказал он. — Скоро стану пьяной сучкой, — лукаво поправила Мэнди. Она явно устала так же, как и он, поскольку перестала поддразнивать и прижималась к нему всё сильнее, пока они спускались по лестнице с Астрономической башни. Они не обсуждали, куда идут, но их ноги шагали в одном направлении, отбивая один и тот же неслышимый ритм. Они миновали коридор, который вёл в подвал Пуффендуя, и хотя Йен предполагал, что вместо этого они направятся в общежитие Слизерина, он не протестовал, когда Мэнди прошла и мимо этой двери. Он просто шёл рядом с ней в мирной тишине, пока она вела его к выходу из замка. Ночь была теплее, чем ощущалось в башне, ветер казался не таким сильным; Мэнди расстегнула несколько пуговиц на своей мантии, чтобы кожу обдало летним воздухом. Они нашли укромный уголок на территории, вдали от холодного воздуха у озера, но не освещённое ни одним окном замка. Ночь была прекрасной и тихой. То тут, то там из замка доносился смех, или Йену казалось, что он слышит, как кто-то всё ещё сдаёт экзамен в Астрономической башне. Время отбоя миновало, но у Йена были подозрения, что даже если кто-нибудь и найдёт их — единственных на территории, — им, скорее всего, будет предоставлена некоторая свобода действий, поскольку СОВ почти закончены и учебный год вот-вот завершится. Всё казалось слишком безмятежным для беспокойства и нотаций. Он закрыл глаза и вдохнул лето. — Мы почти свободны, — пробормотала Мэнди, словно читая его мысли. Йен приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на неё. Она лежала, повторяя его позу, раскинув руки и растянувшись всем телом на траве, и смотрела в чернильное небо. Йен снова закрыл глаза. — М-м-м, — согласился он. — У нас впереди целое лето, — продолжила Мэнди. Её голос звучал сухо, но не отстранённо. По-настоящему счастливо в непринуждённой манере. Йен импульсивно улыбнулся. — Я собираюсь сделать татуировку, — сказал он, потому что здесь, с ней, он мог сказать всё что угодно. У неё вырвался смешок. — Зачем? Йен пожал плечами. — Затем, что сейчас лето, и я могу, — сказал он, хотя, скорее всего, не стал бы. — А у тебя какие планы? Мэнди немного поёрзала на траве — он слышал шуршание её одежды. Её распущенные волосы щекотали ему шею, но он не отодвинулся. — Самое первое, что я собираюсь сделать, — это сходить с тобой на концерт, — сказала она. — Но он на этих выходных, ещё до начала каникул. Йен рассмеялся. — Знаю. Я ждал этого с чёртового ноября. — Сука, я тоже. Это будет так здорово, — радостно откликнулась Мэнди. Её голос не изменился, но Йен услышал, как она колебалась, прежде чем сказать: — Может, это отвлечёт тебя от всяких мыслей. Йен закусил губу и сказал уклончиво: — Может. — Ой, да ладно, — вздохнула Мэнди. Он почувствовал, как она сдвинулась, и, открыв глаза, увидел, что она перевернулась на живот и наблюдает за ним властным взглядом. Её волосы спадали на лицо, подводка для глаз размазалась после долгого дня, кольцо в носу странно выделялось, поблёскивая в лунном свете, и она выглядела потусторонней в хорошем смысле этого слова. Йен знал, что она может делать всё, что захочет, и прямо сейчас она хотела, чтобы ему стало лучше, поэтому согласился. — Так и будет, — решительно сказал он и был немного удивлён, как легко дались ему эти слова, но Мэнди расплылась в широкой улыбке, будто это было так очевидно с самого начала. Она перевернулась на спину, и они устроились поудобнее, в спокойствии и тепле под звёздами, и не двигались, пока дремота не стала одолевать их так сильно, что они всерьёз испугались, что могут тут заснуть. Поэтому они потащились обратно в замок, и Йен почувствовал — впервые за долгое время, — что, в конце концов, всё может быть хорошо, даже если поначалу всё пошло не так, как он хотел.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •
Окончание экзаменов свалилось с плеч Йена тяжестью, безжалостно давившей на него последние две недели. Поезд за ними прибывал в понедельник: СОВ и ЖАБА затягивались на неделю дольше, и выходные дали пятым и седьмым курсам время собрать вещи и подготовиться к каникулам, на что у всех остальных была прошедшая неделя. Йен действительно напился с Мэнди в пятницу перед выходными, отправившись в общежитие Пуффендуя, как только сдал последний экзамен, но Мэнди уже ждала его в вестибюле. Вместе с Карен, присевшей у подножия гриффиндорских песочных часов и потягивающей из бутылки совершенно точно не воду. — Эй! — окликнула Мэнди, подпрыгивая, когда увидела его. Она раскинула руки в стороны и слегка пошатнулась, поэтому Йен быстро заключил её в объятия, чтобы скрыть её очевидное опьянение от толпящихся вокруг студентов. — Ты рано начала, — обвиняюще прошептал он ей на ухо. — Как и говорила тебе, — сказала она, игриво оттолкнув его в ответ, затем протянула ему бутылку. — Хочешь немного? Он взял бутылку и сделал несколько больших глотков; Карен тихо присвистнула. Йен изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица, когда опускал бутылку, но поморщился, вытирая рукавом подбородок. Держа водку и размахивая ею в одной руке, другой он стукнулся кулаками с Карен в знак приветствия, и они втроём вышли на территорию. Мэнди и Карен держались за руки, что выходило за рамки их обычного запрета на публичное проявление чувств, но Йен догадался, что их накрыло восторгом от приближающегося лета. Они растянулись на траве у воды. Мэнди переоделась в маггловскую одежду, потому что шорты и кроп-топ позволяли обнажить больше кожи и подставить живот солнцу. Йен лёг рядом с ней, приподнявшись на локтях, и стал наблюдать, как Карен подворачивает штанины джинсов, чтобы опустить лодыжки в воду. — Завидую, — сказал Йен, одёргивая воротник своей мантии. — Я тут заживо сгораю. — Так иди переоденься, — рассеянно посоветовала Мэнди. Она не смотрела на него, слишком занятая тем, что с закрытыми глазами принимала непринуждённую позу для загара. Йен знал, что ничто не заставит её сменить эту позу теперь, когда она наконец устроилась; он фыркнул и встал, чтобы присоединиться к Карен у кромки воды. Не обращая внимания на мантию, Йен тоже погрузил ноги в воду. — Итак, — сказал он, хлопнув Карен по плечу, — каково это, быть выпускницей Хогвартса? Карен усмехнулась. — Страшно, — призналась она. — Мне пора стать взрослой в реальном мире. Что, чёрт возьми, мне делать? Йен пожал плечами. — Переехать к Липу? — предложил он, заработав сильный толчок в руку, пока смеялся. — Да ладно, он снимет себе отдельное жильё! Почему ты не можешь? — Это к лучшему, — сказала Карен. Понизив голос, она добавила: — Он освободит место для Мэнди. Они оба оглянулись через плечо. Мэнди, казалось, ничего не слышала, и они с облегчением повернулись друг к другу. — Микки должен был просто предложить ей остаться с ним, — сказал Йен, чувствуя себя немного неловко из-за того, что говорил о ней так, как будто её нужно было куда-то пристроить. Но пока это помогало ей выбраться из отцовского дома, Йен был готов на всё. — Ты видел, из чего он выбирает? — спросила Карен, закатывая глаза. Затем она запнулась. — О… Видимо, нет. Ну, всё такое тесное. По сути, ванная, спальня и кухня в одном помещении. Он и сам там едва поместится. Это безумие. — Он реально думает снять что-то такое? — ужаснулся Йен. Карен пожала плечами, слегка пошевелив ногами под водой. — Он не может позволить себе что-то большее. — Почему, — раздался голос позади них, и сердце Йена остановилось, — ты делаешь из меня какого-то унылого мудака, надеющегося, что его спасёт Прекрасный принц? — Микки, — произнёс Йен на одном дыхании. Он не видел его, казалось, целую вечность. Тот выглядел взъерошенным и уставшим после экзаменов, под глазами залегли тёмные круги, а волосы растрепались сильнее обычного, казалось, он недоедал и недосыпал. Сердце Йена билось так, словно оно никогда ещё не было так сильно влюблено в него. Карен ухмыльнулась во все зубы. — Потому что ты и есть унылый мудак, — и Микки толкнул её в бок. Они покатались по траве, угрожая утопить друг друга каждый раз, когда оказывались слишком близко к кромке воды. Успокоившись, они сели, с блестящими глазами и раскрасневшимися щеками, их волосы были растрёпаны и завились из-за драки и жары. Они оба сунули ноги в воду, хотя Микки был в мантии и ботинках. — Как прошли остальные твои экзамены? — спросила Карен, слегка запыхавшись. Она откинула с лица пряди, выбившиеся из её конского хвоста во время потасовки. — Я не провалился, — сказал Микки и фыркнул с лёгким смешком. — Как насчёт тебя? Карен сделала неопределённый жест рукой. — Я надеюсь на «Выше ожидаемого», — сказала она. Микки кивнул. Затем движением, которое казалось небрежным, но которое Йен признал очень расчётливым, Микки перегнулся через Карен к нему (смотрящему на озеро, прищурившись, и делающему вид, что не слушает) и спросил: — Как твои СОВ, Йен? Что-то в том, как он произнёс его имя, прозвучало неожиданно интимно. Это было странно, ведь Микки часто звал его по имени, но в тот момент Йен чувствовал, что он мог бы выразиться иначе: парень, чувак или чел, — и обращение по имени означало что-то, даже если он не знал, что именно. Либо Микки всё ещё заботился о нём и хотел, чтобы Йен знал это, либо они отдалились друг от друга дальше, чем Йен ожидал. У него было неприятное чувство, что он знает ответ. — Хорошо, — сказал он, умудрившись даже не выдать сдавленным голосом своих чувств, что, по его мнению, было огромной победой. — То есть хорошо — это сильно сказано, но думаю, всё в порядке. — Ты практически безостановочно занимался, — небрежно заметила Карен. Йен отрывисто пожал плечами. — Ну да. На этом тема была закрыта, и они начали обсуждать планы на лето. Сердце Йена учащённо билось: он не хотел находиться в ситуации (как бы он в ней ни оказался), в которой стал почти незнакомцем для парня, которого любил. Он хотел… преодолеть это. Это тоже было странно, но как только ему пришла в голову эта мысль, он действительно очень захотел этого. Поэтому, когда Мэнди села после принятия солнечных ванн и сказала: — Мы с Йеном завтра идём на концерт. Вот бы и вы смогли пойти. Йен, с гримасой на лице и совсем не думая, добавил: — Вы должны присоединиться. Все посмотрели на него. Микки спросил: «Что?», а Карен ответила: «Мне даже не нравятся "Клыкастые Жмыры"». Йен заколебался, но он уже зашёл слишком далеко. — Ну да, — сказал он, пытаясь изобразить небрежное пожатие плечами, но прекрасно понимая, что промахнулся на много миль. — Почему бы и нет? — Потому что у нас нет билетов... — медленно произнесла Карен. — И что? Думаю, их будут продавать на входе, — вмешалась Мэнди, теперь её голос звучал немного воодушевлённо, так что Йен не чувствовал себя так уж плохо из-за того, что нарушил их планы. — Конечно, стоить могут немного дороже... но они же инди, так что это всё равно должно быть довольно дёшево. — Я... — Карен посмотрела на Мэнди, потом на Микки. Затем она повернулась к Йену, моргнула и снова перевела взгляд на Микки. — Ладно. Микки поднял брови, глядя на неё. — Ага, — сказал он. — Звучит круто. Мэнди вскинула руки. — Да! Последняя тусовка перед каникулами. — Мы должны пригласить Салли и Саванну, — добавила Карен. — Конечно, — согласился Йен. Все они посмотрели на Микки, который, заметив это, вздрогнул. — Разумеется, я за, — сказал он. Мэнди вскочила на колени и подползла к Карен. Она обняла её за шею и склонилась над её плечом, чтобы поцеловать в щёку. — Ура! — воскликнула она. — Это будет так весело! Карен рассмеялась и сжала руку Мэнди. Микки ухмыльнулся, глядя на них, лениво и медленно, как тогда, когда бывал под кайфом, но намного яснее, очевидно, будучи счастлив сидеть здесь со всеми ними. Йен должен был признать, что ему это тоже понравилось. Они вчетвером снова вместе — просто друзья, которые тусуются, как раньше. Йен задвинул остальные мысли, чтобы по-настоящему погрузиться в этот момент. Он хотел запомнить его навсегда. На всякий случай. Карен смеялась над чем-то, что сказала Мэнди. Мэнди уткнулась носом в её щёку. На лице Микки всё ещё было то под-кайфом-но-не-под-кайфом выражение. Что-то сдавило грудь Йена, а затем разом отпустило. Как сдувающийся воздушный шарик, но это было приятно и правильно, впервые за долгое время. Он глубоко вздохнул и помолился всем чертям, чтобы это продлилось как можно дольше.• ━━━━━━━━━『⚕』━━━━━━━━━ •