Какого цвета небо?

Они провели прекрасный вечер в ресторане, обсуждая все события минувших дней. Сатору показал Сугуру фотографии из Нью-Йорка, те, что не скидывал ему, оставляя для личной встречи. Рассказал о Сати, понимая, что Сугуру должен знать. Услышав это, Гето поморщился, явно ревнуя, но быстро успокоился, узнав, что у Сати есть соулмейт и она готова им помочь. Годжо узнал о её выборе перед отъездом . Дочь Ватанабэ позвонила ему и, сказав всего пару слов, отключилась, но этого было достаточно, чтобы знать, что теперь у него был союзник. Рассказал о выставке и о картинах, которые там видел. Гето слушал его, поправляя, ведь познание Годжо в искусстве были никудышные, но он терпеливо вставлял реплики с правильным произношением тех или иных терминов и улыбался. Сугуру не знал, что одна из картин прилетит через неделю, когда будут улажены всё нюансы её транспортировки. Сам же Сугуру рассказал о поездке к маме, как его постоянно пытался лизнуть большой мамин пёс, как они ели пиццу и гуляли вечером в парке, как Патрик вырвался из его рук и убежал, скрываясь в деревьях и как долго они его искали. Как он начал рисовать новую картину для предстоящих выставок и о том, что следующая неделя загружена мероприятиями, в которых он участвует как художник, а в нескольких из них как приглашённый гость. Тему, которую они обсуждали по телефону вчера, они намеренно не затрагивали. Сугуру молчал, пытаясь обходить всё, что касалось Мицуо, а Сатору просто не хотел портить их вечер. Он хотел провести его идеально, закончив их свидание у него дома. — Как тебе десерт? — уточнил Сатору, откладывая приборы в сторону. — Слишком сладко. — поморщился Гето, делая глоток из бокала. Сатору проследил, как маленькая капля красного вина, осталась в уголке губ Сугуру, а тот быстрым движением языка слизал её. Этот жест был таким обычным, но Годжо смотрел как заворожённый, сглатывая образовавшийся ком в горле. Отведя глаза, он тихонько выдохнул, а после допил из своего бокала всё залпом. Лёгкое головокружение охватило его, смещая внимание. — Я бы хотел поехать домой. — неожиданно сказал Сугуру улыбнувшись. — Ты не против поехать сегодня ко мне? — спросил Сатору, надеясь на положительный ответ. — Посмотреть на твоё логово? Конечно, не против. — и снова на лице Гето растянулась улыбка, обнажая ямочки на щеках. Сатору засмотрелся, вновь отмечая его красоту. Сугуру всегда выглядел великолепно, но сегодня особенно. Волосы убраны в хвост, как обычно, оставляя одну прядь вдоль скулы. Белая рубашка, рукава которых обтягивали большие руки. Расстёгнутые верхние пуговицы открывали вид на ключицы. Сегодня Гето был в брюках, но Годжо сомневался, что они были ему по размеру, ведь смотря на его задницу, ему казалось, что они точно разойдутся по швам, насколько туго они сидели на нём «либо задница Сугуру всегда была такой?». Он постоянно ходил в объёмных спортивных штанах и Сатору не замечал раньше, насколько аппетитной она была. Эти мысли сбивали, запуская процесс бурных фантазий, что бы он хотел сделать с Сугуру именно сейчас. Смахнув наваждение, Годжо подозвал официанта, прося того принести счёт. Долго ждать не пришлось и уже через пару минут он рассчитался, оставляя чаевые и они покинули стены ресторана, выезжая с парковки в сторону его дома. Сатору волновался. Он редко приглашал кого-то к себе, но Сугуру был особенным. С первого дня, как он появился, Годжо чувствовал себя живым. Не тряпичной куклой, которой управляют другие, дёргая за верёвочки, а действительно собой. Настоящим. Годжо никогда не ощущал себя настолько естественно и свободно. Кварталы быстро сменяли друг друга, приближая их к высокому стеклянному зданию. Заехав в подземный паркинг, Сатору оставил машину на свободном месте и заглушил мотор. Они молча шли до лифта и также молча поднимались на этаж, но их руки сами по себе сплелись, как только они зашли в кабинку. Годжо бросал взгляды на Сугуру, поглаживая большим пальцем его ладонь. Он чувствовал, что тот слишком погружен в свои размышления. Спина была напряжена, скулы слишком сжаты, и он хотел снизить уровень беспокойства, поэтому повернувшись, другой рукой прикоснулся к нему, поворачивая к себе. Сатору взглянул ему в глаза, а брови Сугуру вопросительно приподнялись. Он молча поднёс их сплетённые руки к своим губам, а потом ласково поцеловал ладонь Гето, почти не касаясь кожи. Они продолжали смотреть друг другу в глаза, непроизвольно сокращая расстояние. Годжо придвинулся ближе, опаляя дыханием губы Сугуру. Ещё мгновение до желанного касания, но лифт остановился, предательски оповещая щёлкающим звуком, что они приехали. Сатору отстранился и также за руку повёл Сугуру за собой. Открыв дверь пластиковой картой, он впустил Гето вперёд и зашёл следом. Хлопнул в руки и сработал датчик, включающий свет. Годжо не знал, что в итоге смогла сделать Ши, но доверял ей, так что был уверен, что квартира выглядит сносно, насколько это возможно, учитывая, что у неё было мало времени. — Хочешь что-нибудь? Ши, скорее всего, оставила домашний лимонад. Она всегда его готовит к моему приезду. — предложил Годжо, проходя коридор и заходя в гостиную с кухней. На глаза сразу бросился пушистый белый плед, накинутый на диван. На столике рядом лежали книги и ваза с фруктами. Переведя взгляд на кухню, Сатору вскинул брови. Всё, что ранее было скрыто за дверцами шкафа, теперь стояло на столешницах вдоль стены, создавая эффект того, что здесь действительно кто-то готовит. Несколько кружек в раковине, добавляли жизни. Сатору улыбнулся. Ши внесла всего несколько деталей, но здесь стало намного приятней находиться. — Можно. — ответил Сугуру, рассматривая содержимое полок. — У тебя такая большая квартира. Я, конечно, ожидал, что тут хоромы, но не настолько. Проведёшь экскурсию? — Гето подмигнул ему. Разливая лимонад по стаканам, Сатору улыбнулся. Подойдя к Сугуру ближе, он протянул ему напиток. — Конечно, пойдём. Двигаясь по первому этажу, Годжо показал ему гостевую спальню и ванную комнату, Сугуру смеялся, что его квартира размером с эту комнату. Они задержались в библиотеке. Гето с интересом разглядывал корешки книг, восторженно обращая внимание на редкие издания и отмечая, что у Сатору отличный вкус в литературе. Игровая не меньше привлекла его внимание. Там они провели около часа. Играя в приставку, проводя соревновательные бои в нескольких играх. Весело смеялись и угрожали друг другу реваншем. Сугуру обижался, когда проигрывал, но одержав несколько побед подряд, потирал руками и радостно ухмылялся. Годжо был счастлив. Это всё было таким семейным, тем, что ему никогда не хватало. Поднявшись по круговой лестнице, они наконец-то добрались до основной спальни. Его спальни и здесь Сатору начал переживать. Он не говорил Сугуру, где повесил его картину, а ещё он до сих пор не знал, увидит ли он, что она такого же цвета, как его глаза. До сих пор Гето не видел голубого цвета. Годжо внимательно посмотрел на Сугуру, который сначала посмотрел на него, а потом на картину. Он не понимал, что Гето испытывает, ведь на его лице эмоции сменялись слишком стремительно. Сугуру снова посмотрел на него, а потом снова вернул свой взгляд на картину. Он был удивлённым, потом недоумевающим, а после и вовсе ошеломлённым. — Она голубая. — наконец-то сказал он хоть что-то. — В смысле я вижу, какой это цвет. — воскликнул Гето, а потом повернулся к Сатору полностью и замер.Он не верил в то, что видел. — Твои глаза… — Сугуру смотрел с таким восторгом, что Сатору стало неловко. — Здесь я всё смешал правильно, но краски на другой картине подобрал неверно, тогда, в мастерской, помнишь? Надо исправить. — О чём ты? По-моему, всё и во второй раз было идеально. — Годжо помнил ту картину, которую увидел в мастерской, но тогда отдался больше их поцелую, чем рассмотрению своих глаз. Он помнил, что они были голубыми, этого было достаточно. — Я сделал их темнее, а они небесные. — Сугуру подошёл вплотную, касаясь пальцами скул Сатору. — Они такие волшебные. — шептал он. Сатору тянулся к его касаниям и боролся с желанием прикрыть глаза, насколько приятными были эти прикосновения. Именно сейчас он понимал, как сильно ему не хватало этого тепла, исходящего от Сугуру. Он был его светом. Его надеждой. — Я рад, что ты видишь их такими, какие они есть. — ласково сказал Годжо, скрывая между строк, то, что на самом деле, речь не только о его глазах, но и о нём самом. — Почему не сказал, когда сам узнал? — хмыкнул Сугуру расстроено, осознавая, что Сатору уже давно видел этот цвет. — Тогда твоя реакция не была бы такой приятной. — Годжо усмехнулся, разводя руки в стороны и пожимая плечами. — Ты, оказывается, самовлюблённый. — закатывая глаза, проговорил Сугуру. — Ты только узнал? — рассмеявшись спросил Годжо. Гето проигнорировал вопрос Сатору, продолжая всматриваться в его глаза. Его охватывала творческая жажда, требующая полного внимания к этим необычным радужкам. Сугуру мог с уверенностью сказать, что больше нигде таких не увидит. Это был удивительный голубой. Он был настолько светлым и ярким, что в сочетании с белоснежными ресницами и волосами, казалось, что они светились. Гето был околдован. — Я всегда хотел знать, какого цвета небо и океан. — прошептал Сугуру. — А теперь буду видеть их каждый день в твоих глазах. — ещё раз прикоснувшись к лицу, Сугуру вновь рассматривал радужку, наблюдая, как неожиданно быстро голубые оттенки потемнели до светло-синего. Годжо притянул Гето ближе и неторопливо прикоснулся к его приоткрытым бархатным губам. Одна его рука аккуратно дотронулась затылка, медленно стягивая резинку, а другую он продолжал прижимать к пояснице Сугуру, чувствуя, как сокращаются мышцы от его касаний. Его слова о небе и океане, звучали лучше, чем самые пламенные признания в любви. Сатору ощущал себя необычайно счастливым сейчас, в данный момент, аккуратно притрагиваясь к потрескавшимся губам, чувствуя, как учащается беззвучное дыхание Гето. Они неспешно двигались в сторону кровати, целуясь, а когда Сугуру уткнулся ногами в край матраса, Сатору отстранился, но лишь для того, чтобы приняться усеивать поцелуями лицо Гето, а после спускался к шее, оставляя слегка заметные красные следы на бледной коже. Он вслушивался в непроизвольные вздохи и переплетал пальцы их рук. Он желал его сейчас, как никогда до этого. Внизу живота связывался узел, посылающий сумасшедшую волну мурашек. Сердце так бешено отстукивало свой ритм, ускоряя естественную циркуляцию закипающей крови, что казалось, по венам растекается раскалённая лава. Годжо точно сходил с ума, пока прислушивался к негромким стонам Сугуру, ощущал, как дрожат его руки под сильным натиском овладевшей им страсти. Переведя дыхание, Сатору прошептал: — Мы можем не делать этого, если ты не захочешь. — каждое слово давалось с трудом из-за затруднённого дыхания. — Очень даже хочу. — улыбнулся Сугуру, а после сам поцеловал его, более требовательно, чем до этого. Гето сел на кровать, привлекая Сатору к себе. Тот продолжал истязать губы Сугуру медленными касаниями, доводя его до исступления. Ему хотелось большего, ему хотелось сорвать эту ненужную одежду скорее, но пальцы не подчинялись, путаясь в пуговицах рубашки, но наконец-то расстегнув последнюю, он начал дотрагиваться губами до шеи, ключиц, атлетичной груди, оставляя ласковые поцелуи по всему телу Сатору, спускаясь ниже. Гето утопал в этой внезапно ставшей необходимой — ласке, граничащей с греховным желанием. Спешными движениями он расстегнул кожаный ремень, начиная стягивать тёмные брюки Сатору, но горячая ладонь дотронулась до него останавливая. — Не так быстро, Сугуру. — на одном выдохе произнёс Годжо. Он навис над Гето, зарываясь одной рукой в его приятные на ощупь чёрные волосы, а второй облокотился на матрас. Коленом раздвинув ноги Сугуру, он несильно прижался к паху и ловил губами своё имя, которое звучало просто восхитительно, когда его произносил Гето. Неохотно отстранившись, он смотрел ему прямо в потемневшие ещё больше глаза, пока стремительно стягивал с себя рубашку, бросая куда-то в сторону, а теперь так же быстро расправился с рубашкой Сугуру. Быстрым движением он уложил Гето под себя и вновь прильнул к его манящим покрасневшим губам. Неторопливо чертя подушечками пальцев по рёбрам, он достиг пряжки и лишь со второй попытки смог её расстегнуть. Сугуру под ним нервно съёжился, и хоть его красные щёки и упирающейся в бедро эрегированный член, говорили о его неудержимой жажде, Сатору понимал, что Гето охватило тревога, погружающая его в бездну беспокойных размышлений. Годжо всё видел в глазах, которые стремительно наполнялись сомнениями. — Мы можем закончить. — тихо произносил Годжо, проводя языком вдоль ключицы, а вслед за тем прикусывая косточку, вместе с кожей. — Ты не обязан делать то, что не хочешь. — его голос расходился успокаивающей симфонией по комнате. — Я…- начал отвечать Сугуру, а потом замялся, прикусывая губу и сдерживая слабый стон. Годжо активно продолжал рисовать узоры своим языком, а после обдувать влажные следы тёплым дыханием. — Я знаю. — прошептал Гето, а сам сражался с лишними гнетущими мыслями, которые забрались так не вовремя в его голову. Это не первый раз, но он помнил свой неудачный опыт, который броским пятном отпечатался в его далёких воспоминаниях. Сугуру наблюдал, как Годжо продолжал чертить языком линии между родинками, своеобразно соединяя их в одно целое. Гето выдохнул, прикрывая глаза и представляя, что его кожа — это холст, а Сатору — художник, создающий свою первую в жизни картину. Это успокаивало и будоражило ещё сильнее, обволакивая жаром и отдаваясь болезненной пульсацией в штанах. Гето целиком и полностью отдавался мгновению. Он тяжело дышал, стискивая одеяло, пока Сатору прикусывал его затвердевший правый сосок, а левый ласкал пальцами, медленно прокручивая. Это была безжалостная пытка, но она была такой головокружительно приятной, что Сугуру расстроенно простонал, когда внезапно всё закончилось. Он следил глазами, как Сатору принялся стягивать с него брюки и боксеры, параллельно хаотично продолжая расцеловывать разные участки его тела. На тех местах пылал пожар, ему казалось, что воздуха не хватает и он точно задыхается, полностью забывая о секундном недовольстве. Этот взгляд небесных глаз расплавлял его как сливочное масло, находящиеся под солнцем, отгоняя все его колебания. Он хотел это сделать с Сатору и больше не боялся. Тяжело дыша, он продолжал наблюдать, как Годжо скинул остатки своей одежды, а потом прошёл к тумбочке, вытаскивая тюбик смазки и упаковку презервативов. — Всё хорошо? — ласково уточнил Сатору, кидая всё, что достал на кровать. Гето кивнул в полном согласии. Забравшись обратно, он нежно погладил Сугуру по щеке. — Ты такой красивый. — Годжо не врал, вглядываясь в беспроглядные зрачки, смотревшие сейчас на него с обожанием. Он провёл большим пальцем по припухшим от поцелуев губам, наблюдая, как Гето прикусил его, а затем облизав, погрузил в рот посасывая. Сатору сглотнул, ощущая, как сокращается адамово яблоко, а его член ещё больше наливается кровью. Обхватив свою плоть другой рукой, Годжо провёл от головки до основания несколько раз, громко выдыхая. Бессознательное желание жгло изнутри, а член пульсировал под пальцами. Он выпустил его слишком резко, и гладкая головка так ударилась о пресс, что Сатору неожиданно для себя самого гортанно простонал то ли от секундной боли, то ли от наслаждения. Стряхнув чёлку, закрывающую обзор, Годжо с жадностью рассматривал лежащего перед ним Сугуру без лишней одежды. Он придвинулся ближе, практически ложась сверху, но не придавливая его. Он понимал, что важно основательно подготовиться, но было сложно сосредоточиться, учитывая, то, что им овладевал лихорадочный озноб от накатившего возбуждения. Сатору, сохраняя своё самообладание, аккуратно царапнул сосок, далее слегка его сдавил, стараясь не причинить лишних неприятных ощущений, а после задел его языком. Сугуру вновь тяжело задышал, прикрывая глаза, а его тело начало потряхивать, явно властно требуя свободного выхода накопившимся неконтролируемым эмоциям. Годжо продолжал облизывать сосок, а второй рукой обхватил его разгорячённый член, сперва сжав, а следом стал поступательно шевелить ладонью, ловя приглушённые стоны. Гето вцепился пальцами в предплечья Сатору, сжимая кожу до розовых пятен. Приоткрыв глаза, он опустил взгляд и встретился с игривым прищуром и довольной ухмылкой, расплывающейся на лице Сатору. Он продолжал терзать Сугуру своим языком, выводящим знаки и буквы по ареолу, периодически сжимая зубами затвердевший и ноющий сосок, отчего по телу Гето растекалось приятное покалывание, а рука Годжо то набирала интенсивность, то двигалась слишком медленно по гладкой коже его чувствительного члена. Сугуру конвульсивно хватал воздух в попытках перевести дыхание, но продолжал задыхаться от охватившего его безумия. Он зарылся рукой в белые пряди, инстинктивно сжимая и поджимал пальцы ног от проходящих судорог, в сопровождении приятной дрожи. Гето откидывал голову и не замечал ничего вокруг себя, полностью отдаваясь ощущениям и предвкушая этот сладкий миг оргазма, но этому не суждено было сбыться. Неожиданно Сатору остановился, сжимая основание, а потом очень медленно провёл ладонью вверх до головки. Сугуру интуитивно начал двигать тазом, в попытках ускорить плавное скольжение, но пальцы Годжо полностью соскользнули, оставляя дымку внутренней неудовлетворённости. Прикусив губу, Гето недовольно приоткрыл глаза, но не успел ничего сказать, когда его резко опрокинули на живот. Звук открывающегося тюбика и аромат клубники вынудили вновь содрогнуться. Матрас прогнулся, а Сугуру ощутил рядом с ухом дыхание. Грудь Сатору притрагивалась к его спине и ему казалось, что его вдавливает в кровать. Он рефлекторно дёрнулся, когда почувствовал холод от вязкой жидкости, пока палец Годжо скользил между его ягодиц. Сугуру странно себя чувствовал, пока охвативший его страх и не менее сильное влечение — боролись за первенство. Успокаивающий шёпот отвлёк его от этой войны. — Доверься мне. — шептал Сатору, нежно целуя Сугуру в висок. — Ты в любой момент можешь это закончить. — Годжо вновь напомнил ему, что у него есть выбор. Но он уже его сделал, когда пришёл сюда. Сугуру прекрасно понимал, что их отношения двигались к этому, и был готов. Повернув свою голову к лицу Сатору, он улыбнулся и поцеловал его. Через неторопливые движения губами он старался передать свой ответ. Он доверял ему, он любил его, он хотел его и отдавал всего себя без остатка. Гето задрожал, но не прервал поцелуй, когда почувствовал, как палец сначала ласково поглаживал, в попытке успокоить, а после, с лёгким усилием проникал внутрь и медленно растягивал стенки сфинктера. Смазка охлаждала, отвлекая от неприятного жжения, пока палец погружался глубже, а внизу живота расползалось тянущее и томное напряжение. Гето слышал прерывистое дыхание, а бедром чувствовал вставший член Годжо. Сатору тёрся им, размазывая собственную смазку по его коже. Сугуру застонал, когда уже два пальца продолжали двигаться внутри него, сгибаясь и задевая простату, посылая внутренние импульсы блаженства. Движения Годжо становились интенсивнее, сводя Гето с ума от вспыхнувшего вожделения и трепета. Он чувствовал себя пьяным, хотя выпил сегодня лишь полбокала вина. Член тёрся головкой об одеяло, дополнительно стимулируя его к необходимому завершению, а зубы Сатору сжимали мочку, разнося дополнительные разряды тока. Сжимаясь от вихря новых ощущений, Сугуру прикусил собственную руку, но пальцы Сатору выскользнули, не давая ему кончить. Сквозняк прошёлся по телу Гето, принося секундное освежение и снимая напряжение, которое ранее чувствовалось, как натянутая струна. Сатору приподнялся, оставляя едва уловимый поцелуй на позвоночнике. Годжо шуршал коробкой, дольше, чем самому этого хотелось. Пальцы охватил тремор и они отказывались его слушать, пока он пытался оторвать край фольгированной упаковки. Наконец-то расправившись, он быстрым движением распределил латекс по стволу дергающегося налитого члена и вновь навалился на Сугуру. Оставив несколько влажных отметин на шее, он оставлял их вдоль широкой спины, добираясь до поясницы, оставил укус на ягодице. Он уловил слабый стон, скрывающейся в подушках. Возвращаясь к затылку, Сатору аккуратно перебирал чёрные пряди, дыша Гето в висок и слушая его неконтролируемые вздохи. Обхватив основание члена, Сатору провёл им между ягодиц, собирая головкой размазанную смазку. Его охватывало наваждение, приносящее нервной системе безумную встряску. Сатору больше не мог выносить этих импульсов. Продолжая двигаться между мягкими мышцами, Годжо сдавался под натиском обрушившегося на него напряжения. Член ныл, разнося такую же ноющую боль по всему его телу, поэтому когда он медленно начал проталкиваться, растягивая Сугуру под себя, он закусил губу, сдерживая громкие стоны. Он сжимал руками ягодицы, пока двигался внутри, никуда не спеша. Стенки давили, принося крышесносное удовольствие, но он сдерживал свои порывы ускориться, не поддаваясь искушению, которое нашёптывало ему в голове о похотливых желаниях. Сатору отгонял лишнее из своей голове. Сейчас он не просто занимался сексом, с целью удовлетворения своей потребности. Он хотел, чтобы Гето получал наслаждение вместе с ним, поэтому продолжал аккуратно двигаться, сохраняя комфортный ритм. С каждым несильным толчком он проникал глубже, задевая чувствительное место, отчего Сугуру сжимал руками одеяло, щурил глаза и шептал что-то неразборчивое. Он утыкался лбом в подушки, но не останавливал Сатору. Гето чувствовал неожиданно приятную наполненность, но болезненные ощущения никуда не делись, заставляя периодически вздрагивать при особо резких проникновениях. Член продолжал тереться, елозя по покрывалу, и это становилось невыносимым. Немного приподнявшись на локтях, Сугуру неожиданно для себя поменял угол проникновения, посылая тысячу импульсов боли по всему телу. Он замер, щурясь и сжимая одеяло сильнее, чем до этого. Годжо остановился, оставаясь внутри. Он проложил дорожку из поцелуев по плечам Сугуру, одной рукой уперевшись в матрас, а второй гладил упругую ягодицу. — Не молчи, если больно, ладно? — каждое слово выговаривалось с трудом. Сатору вообще не был уверен, что смог, что-то выговорить полностью, но почувствовал напряжение Гето, знал, что нужно успокоить его, чтобы он получил удовольствие, чтобы перекрыть все его воспоминания о неудачном разе. — Нормально. — на выдохе ответил Сугуру. — Продолжай, Сатору. — поджав между рук подушку, Гето сам поддался на встречу Годжо, имитируя медленные толчки. Сатору вновь прильнул к гладкой бархатной коже. Скользил губами, чертя линии влажным языком, посасывал, оставляя разбросанные по лопаткам алые засосы. Он двигался вновь медленно, погружаясь глубже, но с каждым поступательным движением, дышать становилось настолько тяжело, что казалось, что в помещении нет кислорода вовсе. Он уткнулся носом в затылок Сугуру, шепча его имя как мантру. Он чувствовал, как кольцо мышц сокращается вокруг его набухшего члена, унося в другие реальности. Гето продолжал нависать над кроватью, сжимая подушку, но уже не выглядел таким напряжённым, тихо постанывая. Продолжая упираться в матрас, Годжо просунул другую руку под Сугуру, обхватывая его плоть, и начал быстро двигать ладонью, сам повышая интенсивность своих движений, каждый толчок касался простаты Сугуру, выбивая из него сбитые выдохи, которые ласкали слух. Ещё несколько движений членом в тандеме с рукой и Годжо начал чувствовать приближение необходимого завершения. Не сбавляя заданного ритма, Сатору мазнул языком по мочке уха и прошептал: — Сугуру… — Сатору почти полностью опустился на его спину, убрав руку, об которую держался, он коснулся пальцами скулы Гето поворачивая его лицо к себе и медленно поцеловал, вкладывая всю свою нежность, на которую вообще был способен. Он так любил этого парня с длинными чёрными волосами, что окончательно плавился от мысли, что он действительно его. Он толкнулся до самого конца, а потом остановился. Его пальцы продолжали ласкать член Гето, поглаживая головку, а потом сжимая и двигаясь от самого начала и до основания. Медленно высунув, он вновь толкнулся, но теперь уже не останавливался, продолжая эту мучительную игру, но они приближались к финишу. Сатору чувствовал спазмы по всему телу, сжимаясь, от яркой волны оргазма, чувствуя, как пульсирует головка, наполняя латекс. Прикрывая глаза, он уткнулся лбом в плечо Гето, продолжая медленно двигаться, доводя Гето до точки. Он кончил, повысив свой стон на одну октаву, пачкая пальцы Сатору в густой жидкости. Они оба тяжело дышали, продолжая лежать и не двигаться. Гето спрятал лицо в подушках, а Сатору целовал его шею, нашёптывая то, что хотел сказать очень давно, но не находил подходящего момента. Аккуратно высунув член, чтобы избежать лишней боли, он стянул презерватив, выбрасывая его в мусорную корзину, стоящую рядом, и вернулся в кровать к Сугуру. — Привстань. — коснувшись предплечья, ласково попросил Сатору. Гето молча повиновался и Годжо вытянул из-под него одеяло, накидывая на ноги. Он лёг рядом, притянув Сугуру к себе, обнимая и переплетая их ноги. Сатору уткнулся в распущенные волосы, вдыхая запах кедра и цитруса, осознавая, что этот аромат теперь всегда будет напоминать ему о человеке, который сейчас прижимался сильнее, чем обычно и размеренно дышал ему в плечо. Годжо почти уснул, когда услышал шёпот, скрывающейся в ключицах. Он хотел открыть глаза, но не стал, понимая, что возможно, Гето ждал, когда он погрузится в сновидения, чтобы произнести это. — Ты моя муза, Сатору и знаешь… — Сугуру замолчал, прижимаясь к Годжо ещё сильнее. — Я люблю тебя, но признаюсь иначе, не так банально. — Гето прикрыл глаза, поддаваясь желанию спать. Он не спал несколько суток, проводя время с мамой, Хайбарой и в мастерской как безумный, выкидывая испорченные холсты и начиная сначала. Он больше не сопротивлялся, полностью погружаясь в темноту, ведь был там, где ему было спокойно.