***
— Побольше льда пожалуйста, Альфред,— потянулась на диване сонная Пэнси,— и яду. Дворецкий приподнял бровь. — Хотите уснуть вечным сном, мисс Паркинсон? — Сегодня «да». — Никаких авроров в моем доме расследующих дело о «Спящей красавице», — воскликнула Грейнджер спускаясь по лестнице.— Принцев, желающих облизать принцессу здесь не предвидится, так что у меня для тебя плохие новости, Пэнс. — Спасибо, Альфред, — улыбнулась мужчине брюнетка и ткнула пальцем на бодрую Гермиону,— без тебя она бы умерла здесь от одиночества. — В этом она права.— хмыкнула девушка поднимая стакан с лимонной водой.— Что касается одиночества… Дверной звонок заставил Грейнджер замолчать. К ней не приходят гости без приглашения. По крайней мере через дверь. Чарити всегда предупреждает от визите, Паркинсон вываливается из камина, на этом все. Других гостей в ее доме не бывает. Взгляд на Альфреда. Затем на Паркинсон. Тишина. — Я открою, — полувопросительно сказал дворецкий. Гермиона кивнула. — Я же говорю, умерла бы от одиночества,— усмехнулась Пэнси,— к целителю разума сходить не думала? Такая реакция на гостей — первый звоночек. — она явно подтрунивала. — Никто не знает об этом доме. В этом и суть, Паркинсон. Грейнджер перевела взгляд на появившегося Альфреда, вернее мужчину за тем, что у него в руках видно практически не было. Первыми в гостиную вошли несколько сотен, не меньше, почти что черных бутонов на полутораметровом стебле роз Kardinal 85. Темные, почти что черные бутоны. Что может быть пошлей этого избитого клише. — Бросай их на пол, Альфред,— отмахнулась девушка сузив глаза,— не стоит таскать тяжести. — С радостью, Гермиона,— хмыкнул дворецкий уводя руки от необъятного букета его роста. Влажные крупные бутоны с громким шлепком приземлились на белоснежный мраморный пол, несколько лепестков разлетелись вокруг кроваво-черной россыпи цветов. Красиво. Будто в этой гостиной произошло убийство. Кровавое, безжалостное убийство. — Вот тебе и доброе утро! — взмахнула руками Пэнси,— Ты знаешь кто прислал это? — Есть одно предположение, — ухмыльнулась Грейнджер подходя ближе к бутонам и выуживая черный конверт, без тиснений, без каких либо опознавательных знаков, даже сургучная печать была без оттиска. Она молча открыла конверт и несколько раз пробежалась по строчкам. «Над искусственно выведенными экземплярами роз упорно трудятся люди, оттачивая их до идеала. Так, кто же потрудился превратить тебя в серого кардинала, Грейнджер?» Она прекрасно поняла посыл, ему было интересно «что же так переебало Гермиону» , как выразился Нотт, что она стала такой. Другой. Что из чопорной заучки, озабоченной книжными страницами и потертыми обложками, она стала пересчитывать караты в бриллиантах, шелест книжных страниц сменился шелестом банкнот. Вот так ее развернуло на сто восемьдесят. Люди. Чертовы люди заставили ее стать такой. «Ты меня не знаешь, Малфой, но я покажу тебе. Совсем чуть-чуть. Покажу не почему, а кто я есть.» Пэнси подошла ближе заглядывая в письмо. Гермиона молча передала ей лист черной, как смоль, бумаги с белыми буквами и зашагала в сторону лестницы. В свою спальню. — Куда мне определить этот букет? — тихо уточнил батлер. — Левитируй в бассейн и наложи охлаждающие чары, я бы хотела их сохранить, спасибо.— бросила Грейнджер поднимаясь по ступенькам,— Прости, что разбудила, Пэнс. Развлекайся, вечером мы поедем в Лос Анджелес. — Грейнджер, не смей… — хлопок двери прервал тираду Паркинсон заставив ее прикрыть веки и тяжело вздохнуть. — Давай я помогу тебе, Альфред, думаю ей нужно немного времени наедине с собой.***
Закрыв дверь своей спальни, Гермиона присела на мягкий прикроватный коврик и облокотилась спиной о боковую часть кровати. Зарывшись пальцами в длинном ворсе, она смотрела на себя в зеркало. Безупречная укладка, костюм от кутюр, завитые ресницы, неброские, но для знающих многословные украшения. Парочку мимических морщинок, они отнюдь не портят внешний вид, только дополняют образ, делают ее живой. Глаза… Зеркало души? Разбить бы его к чертям, собрать в совок, и вынести в соседский мусорный бак. Чтоб ни одной крупинки не оставить. Забыть. LONDON 15 November 2001 Звон брошеных ключей на тумбу, в прихожей квартиры Грейнджер. Сегодня она вернулась домой раньше обычного. А значит не ночью. — Рон, я дома! Гермиона сбросила ботинки и повесила пальто на крючок. Стряхнула с зонта дождевые капли. Никто не вышел ее встретить. Странно, но ладно. Может Рон на Гриммо или в Норе? Она прошла на небольшую кухню совмещенную с гостиной и оставив сумку на столешнице набрала воды в стакан. Облокотившись на тумбу, Гермиона развернулась и тяжело вздохнула, рубашка Рональда валялась по среди гостиной, видимо он куда-то торопился. А может и нет, ведь чистоплотностью он никогда не отличался. Разбросанные вещи не раз становились причиной бытовых ссор. Неужели нельзя складывать одежду в шкаф? Ты же волшебник, взмахни палочкой и дело с концом! В прочем, это не единственное проявление «бытового инвалидства» у этого здорового человека. Молли точно заставила бы его перестирать вручную весь гардероб и сложить под линеечку, завидев подобное в своем доме. Гермиона хохотнула своим мыслям, как очередной глоток воды стал ей поперек горла, ее глаза зацепились за нечто сверкающее на темном паркете. Туфелька. Женская черная туфелька с россыпью камней на каблуке. Стакан в одно мгновение приземлился на столешницу. Она подошла ближе, прищурилась. Это не ее туфелька. Подбираясь ближе к чужой обуви, Грейнджер так же приближалась к двери хозяйской спальни. То что коснулось ее ушей, ей определенно не понравилось. Стоны, вздохи, невнятное бормотание. Секунда, и она уже толкнула единственное разделяющее препятствие. Картина была малоприятной. Некая блондинка скакала верхом на ее парне. Рука Рона обхватывала ее грудь, а другая сжимала ягодицу. Ее парень. Ее квартира. Ее кровать. И черт возьми, ее любимое постельное белье! Внутри у Гермионы будто что-то надломилось, не то что бы она бессмертно любила этого парня, но ЭТО. Это подкосило нечто в душе, заставило молча с широко распахнутыми глазами наблюдать за происходящим. Она просто не могла поверить своим глазам Грейнджер даже в худшем сне не могла предположить, что ее милый Рон, мальчишка с которым она подружилась на первом курсе, ее первый и единственный мужчина, с которым она делит постель уже как три года, может так с ней обойтись. Что-то щелкнуло в ее сознании, она не покажет своих эмоций. Нет, истерики и крики ничего не изменят. — Я вам не мешаю? Двое на ее постели замерли. Повисла гробовая тишина. Рон сообразил первым, сбросил с себя девушку и поднялся с постели. — Гермиона, это… — Не то, что я думаю? — она указала рукой в область его паха не сводя глаз с раскрасневшегося лица парня. Вряд ли от стыда. Он нашарил полотенце, или что это вообще было, и обмотал вокруг своих бедер. — Нет, это именно то, что ты думаешь… Она прикрыла глаза, будто ожидала от него другую реакцию. Да она и ожидала другую реакцию! — Как долго? — Два месяца. — без стыда отрезал Рон. Гермиона невидящим взглядом смотрела в глаза парня, которого считала самым верным и честным человеком. Пусть он был безолаберным, бытовым инвалидом с отсутствием манер, и слегка не сообразительным , но она бы поставила руку на отсечение, если бы вопрос стал в его верности. И как оказалось, осталась бы без руки. Непрошеные слезы накатывали, она пообещала себе не плакать. Пока он смотрит. Пока эта белокурая девица, еще минуту назад скачущая на члене ее парня смотрит. — Миона, ты сутками на работе, зарываешься в своих талмудах, а я — взрослый мужчина. Мне нужен секс. Я хочу попробовать, что-то больше чем одну девушку стабильно раз в неделю. Он был прав. Она львиную долю своего времени проводит на работе. Секс ей не приносит абсолютно никакого удовольствия, потому она и не накидывается на него. Она может и без этого. Разве раза в неделю недостаточно ? И что они все в этом нашли? Может, мужчины чувствуют как-то иначе? Даже если и так, разве это повод бежать под другую юбку, не разорвав отношений? Почему нельзя просто поговорить и разойтись на мирной ноте, без присутствия чужих гениталий на общей постели? Разговаривать нужно через рот. Грейнджер всегда старалась идти на диалог. Но видимо, пока она разговаривала, рот этой девушки трудился в другом «важном» месте. Гермиона чувствовала себя использованной. Обманутой. — У тебя, — обратилась она к Рону , а затем перевела взгляд на ухмыляющуюся девушку в собственной кровати и исправилась, — у вас, есть ровно два часа покинуть мою квартиру. Все твои вещи, которые останутся здесь — станут пеплом. Пеплом на ее душе. Господи, как это мерзко, как отвратительно она себя чувствовала покидая свою собственную квартиру, оставляя в ней частичку своей жизни. Десять лет дружбы, три из которых они были вместе, как нечто большее. Именно «нечто». Гермиона вернулась к себе домой глубокой ночью, сколько часов прошло, пять? Восемь? Не важно. Она все это время бродила по улицам Лондона, слезы катились по ее щекам от того, какой несчастной она себя ощущала. Такой глупой и обманутой. Наивной. Бутылка виски приземлилась на пол вместе с Грейнджер, съехавшей по стене. Ничего в квартире больше не напоминало о том, что здесь когда-то был Рон, кроме беспорядка и смятых другой женщиной простыней. Она сожжет их. Точно сожжет. Но сейчас ей нужен истошный крик, крик полный разочарования и опустошения. И она кричала. Запивала пустоту в душе первым попавшимся виски, не удосужившись даже призвать стакан. С горла. Вот так. Все проходит. И это пройдет. SYDNEY Australia 24 April 2002 Вчера отец поделился с ней сигарой. Грейнджер впервые закурила в двадцать один год. Больше она к этой кедровой коробке не притронется. Мама за те две недели, что Гермиона находилась в Австралии старалась отвлечь ее от навязчивых мыслей о собственной неполноценности. Она перематывала в голове картинки подтверждающие слова Рона. Постоянно на работе, в свободное время в учебниках. Вместо новых нарядов, Грейнджер предпочитала тратить галеоны на новые талмуды. Нет, она не была замухрышкой, следила за собой и своим внешним видом, но видимо этого не достаточно. Не достаточно для того, что бы тебе не изменяли. Что бы тебе не вонзили нож в спину. Школа закончилась, а заучка так и осталась заучкой. — Сегодня нас пригласили на прием, — прощебетала Джин Грейнджер присаживаясь на плед, рядом с Гермионой,— пойдешь с нами? Девушка подняла уставшие глаза на мать и отрицательно покачала головой. — Да брось, милая, тебе нужно развеяться! Если уж мисис Грейнджер что-то для себя решила, то ничего не могло помешать ей воплотить задуманное в реальность. Вероятно, по этой причине Гермиона таки оказалась на том самом приеме. Вместо того, что бы расхаживать по залу, она тихо сидела у барной стойки с опущенной головой и поглаживала пальцем ножку бокала наполненного шампанским. Кажется, это уже был пятый по счету, может нет, кто знает. — Какая удача, встретить такую прекрасную девушку в этом пресном месте, — в ее поле зрения появился достаточно симпатичный парень с безукоризненным внешним видом, — не против если я составлю вам компанию? Гермиона оторвала глаза от пузырьков воздуха в бокале и нахмурилась. Точно ли этот парень обращается к ней? — Меня зовут Зак, — ухмыльнулся он сверля глазами девушку, — Зак Хубер. Хубер, это тот который сын вдовца Оливера Хубера, она что-то слышала об этом. Ее отец говорил, что этот Оливер, выходец из Австралии, является каким-то важным человеком, ведет бизнес в Европе и в своей родной стране. — Гермиона Грейнджер,— улыбнулась она пожимая его протянутую руку. Они проболтали практически весь вечер. Зак был отличным собеседником, правда слегка заносчивым. На следующий день он постучал в дверь дома Грейнджеров. Повел ее в дорогой ресторан, всячески располагал к себе. Они виделись практически каждый день на протяжении двух недель. Хубер младший отвлекал Гермиону от саморазрушительных мыслей и этим он ей нравился. Он был обходителен и очень вежлив, пока не случилось нечто более разрушительное чем ее мысли. Намного более разрушительное. В одну из встреч, все было так романтично, что Грейнджер решила довериться Заку. Доверить свое тело. Да, может это было и рановато, но кто вообще устанавливает эти временные рамки? Ей хотелось быть девушкой, чувствовать себя любимой, понятой. И он все понял. Да, понял. Она проснулась в его постели, когда он натягивал на себя брюки. Сонно улыбнулась. — Деньги на столе. — выплюнул Зак застегивая ширинку, от былых любезностей не осталось и следа. Она непонимающе нахмурилась. — Ты о чем? Парень картинно закатил глаза наклоняясь за своей футболкой. — Ты казалась мне такой умной, пока постоянно что-то там рассказывала. Неужели ты решила, что у нас может что-то получиться? У меня,— он показал пальцем на себя, а затем на Гермиону,— с тобой. Она все еще не понимала , что происходит. Надеялась, что это все еще сон. Какой-то издевательски страшный сон. — Я.. Я не понимаю… Зак цокнул языком и искривил лицо, будто его раздражало то, что она не понимает очевидных вещей. — Меня взяли на слабо, Гермиона. А я затащил тебя в постель. Я выиграл. А теперь тебе пора. Компенсация на столе. Компенсация? Он выиграл. Выиграл. Он поспорил на нее. Блядскийбоже. Сколько же можно. Измена. Спор. Что следующее? Грейнджер в тот же день покинула Австралию. Родителям объяснила, что ее срочно вызвали на работу. Еще две недели отпуска. Никто не звонил. Никто не заходил. Все знали, что она не в Лондоне. Да и кому заходить? Гарри или Джинни? Оба занимаются малышом Джеймсом. Это было идеальным временем для самобичевания. Алкоголь и слезы. Вот чем она питалась. Почему это происходит с ней? В один из дней, что-то в сознании Гермионы щелкнуло. Она не заслужила ни капли, такого отношения к себе. Ни со стороны мужчин, ни со стороны себя самой. Она не позволит больше никому подойти к ней ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Ни один мужчина, никогда больше не сделает ей больно. Никогда. Она сделает больно. Ответит Заку так, чтобы стереть эту самодовольную ухмылочку с его лица. В тот день, выйдя из своей квартиры за кофе, Гермиона столкнулась на Косой Алее с Пэнси Паркинсон. — М-да, вид у тебя не из лучших, Грейнджер, — ухмыльнулась Пэнси присаживаясь за ее столик,— Я не собираюсь спрашивать, что у тебя произошло, но ты знаешь где находится мой дом. Поговаривают, страдалицам там наливают вино и не задают лишних вопросов. И она пришла. Вероятно, это было лучшее ее решение за последние несколько лет. Паркинсон и правда не задавала вопросов, но Грейнджер вывалила ей все как на духу, сама. — И что ты собираешься делать? — единственное, что спросила брюнетка заметив огонь в глазах Гермионы. — Мне понадобится твоя помощь. И Пэнси помогла, еще бы. Она всерьез взялась за внешний вид Грейнджер. И это было потрясающе. С тех пор, они не расставались. Через четыре месяца, двери итальянского особняка Хубера, были открыты для Гермионы. Она втерлась в доверие Оливера, отца Зака, сыграла на его чувстве потери. Он ведь вдовец как-никак. Влюбленный Оливер души не чаял в миловидной девушке с четким планом в голове. Месть его сыну. Деньги. Связи. Почему женщинам афера удается лучше? Есть одна непреложная истина, мужчина никогда не признает, что женщина умнее его. Они недооценивают ее, а она этим пользуется. Мужчина хочет быть героем и самое желанное для него, это слабая женщина. Она внезапно изменилась. Вернулась совершенно другим человеком, с новым мышлением, новой внешностью, новой душой. Девушка, которая слишком заботилась обо всех и обо всем, больше не заботилась вообще. Она была слабой, когда это было необходимо и была сильной, когда так было нужно. Как тогда. — Зак, знакомься,— гордо улыбнулся Оливер представляя свою невесту, — это Гермиона, — он хихикнул,— пока еще, Грейнджер. Бриллиантовое кольцо сверкало на ее безымянном пальце, когда она демонстративно поправила уложенные локоны. Лицо Зака перекосило от шока. Казалось, что еще секунда, и он потеряет сознание, а его широко распахнутые глаза выкатятся из глазниц и поскачут по каменному полу. Он присел. Широкая, по детски наивная улыбка Гермионы. Шаг. Еще шаг. Она подошла к без пяти минут «пасынку», наклонилась и горячо прошептала прямо ему на ухо: — Я буду нежной мачехой. — горячий язык коснулся его ушной раковины, — слабо быть послушным мальчиком? Довольный Оливер разглядывал «вид сзади», пока его сына едва не хватил сердечный приступ. Бедный мужчина, тогда так и не знал, что Гермиона, говорившая, что хранит свою «честь» до брака, никогда так и не даст ему «сорвать» этот прелестный цветок. Влюбленный мужчина — безотказный мужчина. Влюбленная женщина — слепая женщина. Но Грейнджер больше никогда не была слепой. Она была расчетливой. Оливер стал отличным стартом для ее нового пути. Избавиться от него было так же просто, как и добиться его расположения. Враньем. Грейнджер — та еще лгунья. По возвращении из своего маленького уикенда, на пороге квартиры, Гермиону ожидал маленький «сюрприз». Небольшой, подвявший букет тюльпанов, сколько он здесь пролежал, неделю? Две? Не важно. Она выудила небольшую карточку и пробежала глазами по буквам. « Я совершил ошибку. Прости меня. Рон.» Гермиона посмотрела на сухой букет, затем снова на записку. Он это сейчас серьезно? Рональд вообще знает что-то о чарах стазиса? Если на одни весы положить измену и сирень, то скорее всего, этими весами ты получишь по ебальнику. Ошибка. Нет, это не ошибка. Это была — благодать, Рон. Зря она не верила предсказаниям и интуиции. «Вы такая юная, но сердце ваше неспособно на любовь. Душа сухая, как страницы учебников, к которым Вы привязаны навсегда» Нет, не страницы учебников, профессор Трелони. Банкноты. Из льна и хлопка. Она не тешила себя иллюзией, что расцвела бы на лучшей почве. Она расцвела здесь, среди камней и терний. Гермиона моргнула, выныривая из омута собственных воспоминаний. Это было увлекательное путешествие, пожалуй, на сегодня достаточно. Взмах палочки, и на кровать приземлился черный шелковый костюм. Брюки с высокой талией, слегка заужены к низу. Рубашка с рукавами фонариками и плотно прилегающими манжетами, добавляла образу легкости, но в то же время выражала сдержанность. Она оставит несколько пуговиц свободными. Как и свое сердце. На-все-гда. LOS ANGELES California, USA 25 June 2007 Rooftop бар на крыше одной из высоток открывал потрясающий вид на небоскребы повыше и на суету ночного Лос Анджелеса. Гермиона крутила соломинку своего коктейля и улыбалась щебечущей Пэнси. Громкая музыка и заливистый смех вокруг. Давно она не посещала подобные места. И вероятно, не посетила бы и сейчас, не будь это место собственностью Льюиса Бэгшота. Она как гениальный паук, сплела паутину и ждет, пока то самое, нужное ей насекомое попадет в ее ловушку. Еще немного, наверное. Посмотрите на нее сейчас, так и не скажешь, что всего несколько часов назад, она заперлась в собственной спальне прокручивая перед глазами парочку значимых событий из прошлого. Не самых приятных, между прочим. А теперь, Грейнджер легким движением накручивает кудрявый локон на палец и улыбается историям Пэнси. Иногда нужно просто встряхнуть душу, воспоминания. Вспомнить все, что бы не забыть кто ты, каков твой путь. Какие люди иногда бывают ублюдки, и как ты научился ставить их на место, отстаивать себя. Внезапная резь в черепной коробке заставила Гермиону непроизвольно зажмуриться. Ощущение, будто каждый зубец ручной пилы медленно вонзается поглубже в тонкую оболочку мозга с каждым движением державшего инструмента. Отсортированные папки с воспоминаниями, покоящиеся на воображаемых книжных полках, жалобно задребезжали. Они будто ожидали неминуемой встречи со шредером . Это длилось всего секунду. «Легилименция? Какого черта?!» Ничего не тронуто. Как только звезды перед глазами прекратили мерцать, Гермиона стала бегать взглядом по толпе людей. Все заняты своими делами, никого из знакомых людей, волшебников. «Золотая» молодежь попивает алкоголь, вальяжно раскинувшсь на диванах, те кто постарше заняты своими собеседниками. Ничего не обычного. Но от чего тогда пульсирующее ощущение чужого взгляда, как прицел, в самый лоб. Молодая девушка в лиловом коротком платье отошла от барной стойки, открывая вид на те самые, слегка прищуренные глаза цвета мокрого асфальта. Он не смотрел на нее, казалось, он заглядывал в самую душу выжимая из нее все соки. Заметив, что она нашла его взгляд, лицо Малфоя украсила самодовольная ухмылка. « Это провокация, Грейнджер. Он ждет реакцию, привлекает внимание. Вдох - выдох. Освободи разум. Успокойся. Оно того не стоит. Правда ведь? Да, черта с два, этот самодовольный ублюдок имеет право протягивать, эти свои длинные щупальца в ее сознание!» — Я на минуту, Пэнс. — Гермиона приподнялась из-за стола и твердым шагом направилась в сторону Драко. Она не замечала ничего вокруг, в ней бурлила абсолютная ярость. Никто не смеет играться с ней. Бесцеремонно вторгаться в ее сознание, он что, в себя поверил? Подойдя вплотную к столу, она резко опустила на него ладонь , крепко сжала его край и наклонилась глядя на Драко исподлобья. — Во что ты играешь, Малфой? — слова, как иглы, вылетали из самого нутра Грейнджер, разбиваясь о расслабленное выражение его лица. Он покрутил в руке низкий стакан, на два пальца заполненный янтарной жидкостью и большим пальцем очертил стеклянные грани. — Давно не виделись, Грейнджер, — ленивая улыбка на его лице, подняла новую волну ярости в теле Гермионы. — Я спрошу еще раз, кем ты себя возомнил, Малфой? — уже спокойнее, но ничуть не мягче выплюнула она, ни на секунду не теряя зрительного контакта с грозовыми радужками Драко. Казалось, его забавляла эта ситуация. Он вздохнул, слегка прищурил глаза. — Что с тобой не так, Грейнджер? Да, он мать его, издевается! Что с ней не так? Да, что с ним не так, если для него нормально пытаться ворваться в чужое сознание, будто протыкая голову на сквозь зазубренной катаной. — Ты — больной, Малфой! — презрительно выплюнула она, не желая иметь больше никаких контактов с этим человеком. Не было волшебников, нехрен начинать! Хорошо ведь жилось, никто в мозгах не шастал, все было под ее полным контролем. Все было идеально, работало как часики. Тик-так. К черту Малфоя, к черту эту идею! Она оттолкнулась ладонью от столешницы намереваясь покинуть это место. Все пошло по наклонной. С этой самой секунды. С той секунды, когда на ее ладонь опустилась рука Драко. Грейнджер будто двести двадцать жмыхнуло. Это как переменный ток низкой частоты, который вызывает сильное мышечное сокращение, тетанию, которое приводит к невозможности отнять руку от источника. Она просто застыла. Малфоя, кажется долбануло не легче. Гермиона моргнула. — Забери руку. — Едва слышно прошептала она. Драко сглотнул и оторвавшись от широко распахнутых, шоколадных глаз взглянул на их руки. Ее ладошка казалась такой маленькой на фоне его ладони. Он снова посмотрел ей в глаза. — Я не держу. —Уверен? — Гермионе казалось, что он сжимал ее руку, крепко, опалял до самых костей, она не решалась взглянуть, но точно чувствовала, что так быть не должно. — Да. Никто из них не сдвинулся ни на миллиметр. Между ними стол. Жалкая деревяшка. А в глазах пожар. — Добрый вечер, Драко! — мужчина появившийся из ниоткуда сверкал широкой улыбкой, — Если ты не возражаешь, я представлюсь твоей очаровательной спутнице. Меня зовут Льюис Бэгшот! О, она бы узнала его, если бы оторвала глаза от глаз Драко. Чарити предоставила его фотографии. Это было дальновидно. — Добрый вечер, — вежливо улыбнулась Гермиона вырываясь из грозового омута и освобождая ладонь из ладони Малфоя.— Гермиона Грейнджер. Мужчина, примерно ее возраста, с каштановыми короткими волосами уложенными в незамысловатую прическу, одарил ее белоснежной улыбкой. Она вложила ладонь в его протянутую руку и наблюдала, как он жеманно коснулся губами ее тыльной стороны. Она терпеть не могла эти «необходимые» касания слизистой, но улыбку таки сдержала на лице. — Что ж ты, раньше молчал, Драко, что у тебя в рукаве спрятан такой бриллиант? — усмехнулся Льюис подмигивая Гермионе, она ощущала эту натянутую струну в отношениях между этими двумя. — Я не делюсь, Бэгшот, — холодно произнес Малфой переводя взгляд с ладони Грейнджер в руках Льюиса, до самих его глаз, и уточнил, — ни информацией, ни каратами. Она почувствовала теплое касание крепкой руки Драко на своей талии, когда он собственническим, отточеным движением притянул ее ближе к своему телу. Его дыхание обжигало ее, когда он повернул голову в сторону Гермионы, едва касаясь подбородком ее уха. Он не смотрел на нее, его взгляд был устремлен прямо на столик, за которым она оставила Пэнси еще несколько минут назад. Секунда. Со стороны могло показаться, что Малфой оставил легкий поцелуй на макушке Грейнджер, но нет. Все было не так. « Уводи Паркинсон. Планы на сегодня изменились. » — мысль, посланная Драко в голову Теодора, который развлекал и отвлекал Пэнси. — Конечно, Малфой. — лукаво улыбнулся мужчина, демонстративно приподнимая ладонь с вложеной в нее девичьей рукой. Он будто провоцировал. Бросал вызов. — Неужели вы смогли растопить его ледяное сердце, Гермиона? Что. Здесь. Происходит. Какое сердце? Какое, мать его, растопить? Она хотела только поиметь его запонки, как минимум конечно, это гребаные шесть сотен тысяч долларов. Влазить в эти мафиозные, междоусобные мерения членами, не входило в ее планы. Она бы развернулась и ушла, оставив этих двоих за спиной, но Грейнджер не была глупа. Она уже мокнула нос в эту дрянь. Мягкое касание к ее ментальным книжным полкам. Поглаживание корешков фолиантов ее воспоминаний, и она услышала это: « Солги ему. » — Голосом Малфоя пронеслось в мыслях. О, лгать она умела. Хорошо. Даже слишком. Как там говорят, «Владеешь информацией — владеешь миром»? Так вот, Грейнджер не владела полезной информацией, которой можно воспользоваться в данной ситуации, разве только… — Так уж вышло, Льюис, — невинно пожала плечами она, — что этот мужчина — мой. Вынуждена вас огорчить, но ваши притязания и поощрения его непомерного эго посредством меня, не то, чем стоит «сглаживать углы». — выпалила Гермиона невинно улыбаясь. По лицу Бэгшота, было заметно, что Грейнджер ступила на скользкую дорожку. Но по какой-то необъяснимой причине, в такой непосредственной близости к Драко, она чувствовала себя в безопасности. Легкостью в данной ситуации даже и не пахло, но отчего-то на душе было так спокойно. Гермиона подняла влюбленные глаза на Малфоя, оценивая его реакцию и искренне улыбнулась. Мягкий, теплый взгляд был натренирован, он был интимным, загадочным, передавал всю гамму сокровенных чувств, которые любящая девушка проявляла только к единственному человеку. Она могла вызвать его как по заказу. Драко одарил ее легкой ухмылкой. Что-то в ней было такое, чего она раньше не замечала. Рука Малфоя стала чувствоваться намного ощутимей на пояснице, его большой палец поглаживал ее кожу через шелковую ткань костюма. Чертовы импульсы. — Туше, Гермиона Грейнджер, — наиграно вскинул бровь мужчина, — Вы воистину замечательно выглядите, как в реальной жизни, так и на заглавных страницах журналов, — улыбнулся он, после чего добавил, — в обществе влиятельных мужчин. И это правда. Он поддел ее, зацепился за обложки газет. Она не выносила своих отношений на публику. После Рональда, Грейнджер не находилась в отношения, но ее лицо, часто можно было встретить на страницах изданий, в компании высокопоставленных чиновников либо известных состоятельных мужчин. Не было ни единого подтверждения, ни опровержения ее любовной связи ни с одним из них. Но так же, не было ни одной фотографии, где Гермиона была бы в компании Драко Малфоя. — Позвольте поинтересоваться, Вы завидуете мне, или моим влиятельным мужчинам, мистер …? — с прищуром протянула она, делая вид, что отбросила в своей памяти его фамилию, как нечто недостойное. Лицо Льюиса искривилось в самодовольной усмешке, но Гермиона успела заметить как он коротким движением сжал и разжал кулак, деланно безразлично расправляя складки на белоснежной рубашке. Судя по хмыканью Малфоя, он так же обратил внимание на этот жест, потому как только Льюис приоткрыл рот для ответа, не дал ему начать. — Как дела у Моники, Бэгшот? — бесцветно поинтересовался Драко. — Часто твоя жена путешествует в Италию? — Да, она без ума от Флоренции. — надменно ответил мужчина. — Почему ты спрашиваешь? — Знаешь, Льюис, — лениво поднес стакан с виски свободной рукой к губам Драко, — мольбы твоей жены слышны отнюдь не из собора Санта-Марии-дель-Фьоре, — глоток, его глаза неотрывно следят за собеседником, послышался скрип зубов Бэгшота, — Поговаривают, ее привлекает нечто более темное. —лукавая ухмылка, не его лице, заставила Грейнджер напрячься, — Есть у меня один друг, так вот, он периодически исповедует грехи, заблудшей души Мон. Малфой легка наклонился к Гермионе, и не сводя выжидающего взгляда с напряженного Льюиса, потерся щекой о мягкие кудри, вдыхая аромат ее ванильного шампуня в перемешку с парфюмом: чувственная и бархатистая нота Розы, оттененная свежим ароматом Ландыша и искрящегося Пиона, окутанная пудровым Ирисом. Ему так хотелось прикрыть глаза, и вдохнуть поглубже, зарыться пальцами в ее волосах, чтоб они еще долго источали этот манящий аромат. Не сейчас, позже. — Так как ты считаешь, Льюис, — обратился Драко в наигранно заинтересованной манере, — лучше втихую «исповедоваться», или все таки, громко налаживать связи? Прямой взгляд на разьяренного Бэгшота, Гермиона затаила дыхание. Вряд ли, то чем она занималась, можно было назвать «налаживанием связей», но если Драко хотел изощренно плюнуть в лицо Льюиса не использовав при этом слюну, то эффект был определенно достигнут. Понимание пришло к ней внезапно, заставив ее сдерживать смешок. «Темным» другом Малфоя, несомненно был Блейз Забини. Неужели он и правда «исповедовал» женщину, жену этого Льюиса? Чарити слегка проебалась, не уточнив, что «сглаживание углов» у этих двоих — весьма специфичное. « — Выдыхай, Грейнджер. Все в порядке.»« — Порядок был, до того момента, как я с тобой встретилась, Малфой.»
« — Ты так считаешь?»« — Убирайся из моей головы!»
« Здесь у тебя уютно» — сразу после этой фразы, несколько структурно разложенных папок с воспоминаниями Грейнджер рухнули на воображаемый пол с громким шлепком. Как этот чертов мужчина, может одновременно говорить человеку о том, что его жена ему изменяет в такой грязной манере и нышпорить по сознанию другого? Кто он такой? Почему так спокоен? Кулаки Льюиса все так же плотно сжаты, челюсти стиснуты, лицо приобрело багряный оттенок, его напряжение можно было пощупать. Казалось, что из его ушей сейчас повалит пар. Шаг. Еще один. Несколько десятков человек, которых Гермиона раньше в упор не замечала, отвлеклись от своих дел. Все их взгляды были сосредоточены на Бэгшоте. Несколько из них сделали шаг к мужчине, что привело его в чувство. Он оглянулся. Его бар, был больше похож на пчелиный улей, где Льюис был «чужаком». Он резко остановился, когда Драко лениво повел рукой, показывая, что его люди могут расслабиться. Несколько секунд сверлил Малфоя глазами, а после перевел взгляд на Гермиону. — Увидимся на гонке, Малфой.— процедил он сквозь зубы разворачиваясь. — Кстати об этом, Бэгшот, — хмыкнул Драко поглаживая плечо Грейнджер, — Ты ставишь на все. — Ты не посмеешь! — вскрикнул Льюис более не сдерживая свои эмоции. Малфой лишь цокнул языком и театрально вздохнул. — Боюсь у тебя нет выбора. Я ставлю на Флориду. — бесцветно бросил он, слабо подталкивая Гермиону покинуть заведение, — И еще, прекращай парить людям то, что ты называешь виски. Вкус у тебя — сомнительный. Пара покинула крышу, не оглядываясь. Цокот каблуков был приглушен музыкой, а ладонь Малфоя, уверенно покоилась на пояснице Грейнджер. Во что она ввязалась.