Обмани меня, если сможешь

Весь путь из бара, Гермиона молчала. Думала, чем для нее может обернуться этот гребаный вечер. Еще эта горячая, крепкая ладонь Малфоя на ее коже сбивала с толку.  Они шли так, будто делали это по меньшей мере каждый день. Будто и правда были парой. Она — влюбленная, женщина серьезного мужчины с нечетким родом деятельности, и он — четко знающий чего хочет от этого мира мужчина, каждый его шаг был выверен. Драко был расслаблен, сдержан, все его движения были ленивыми, на автомате, так, как если бы весь мир был ему должен. Возможно, так и было. Подойдя к припаркованному автомобилю напротив входа в здание, Гермиона резко остановилась. — Что это за чертовщину, я только что увидела? — спросила она, делая аккуратный шаг в сторону. Ее голос не выражал того смятения, что творилось в ее душе. Она говорила уверенно и четко. Малфой проигнорировал вопрос, открывая перед ней двери того самого Lamborghini. На его лице не дрогнул ни один мускул. — Присаживайся, Грейнджер. — бесцветно бросил он. Она не собиралась следовать его указам, весь этот вечер превратился в сплошно сумбур. Гермиона привыкла держать все под своим контролем. Но почему сегодня все планы треснули по швам?  Верно, потому что Малфой.  Потому, что волшебник. Потому, что именно этот волшебник. — Во что ты играешь, Малфой? — Сядь в гребаную машину, Грейнджер. — процедил по слогам Драко, сквозь зубы с серьезным выражением лица. Она прищурила глаза, обернулась к зданию из которого только, что вышла и подняла глаза к крыше. Силуэт Бэгшота  пристально разглядывающий пару сверху, был не четким, но она могла поклясться, что он ухмылялся и отсалютовал ей бокалом. « Чертов ублюдок!» Она приняла протянутую ладонь Малфоя и заняла пассажирское место в автомобиле. Ламборгини внутри, выглядел не менее роскошно, чем снаружи. Черная кожа, алькантара. Каждая деталь, кнопка, каждый шов на коже так и нашептывал «Я стою шесть миллионов долларов». Занятно. Водительская дверь защелкнулась, зажигание, рев мотора, и черный тонированный Ламборгини сорвался с места. — Ты пил? — Нет, понюхал. — серьезно ответил он после короткого взгляда на обеспокоенную Грейнджер. — Расслабься, мамочка. Короткий смешок из ее горла вырвался непроизвольно. Как он, так спокойно мог жонглировать ее эмоциями? — Не называй меня так. — А как тебя называть? — Где Пэнси? — уточнила она наблюдая за его перекатывающими мышцами. Как красиво он вел автомобиль, рукава закатаны, длинные пальцы лениво расположены на рулевом колесе. Свободная рука непременно должна быть на коленке Грейнджер. — Она в порядке, с Тео. С Тео и в порядке? Большие сомнения на счет ментального здоровья Паркинсон в присутствии своей первой, не счастливой любви.  — Отвези меня к ней. — Понятия не имею где они, — хмыкнул Драко пролетая на желтый сигнал светофора. У Грейнджер были все основания полагать, что он солгал. — Куда мы едем? — не успокаивалась она, с ворохом вопросов. — Салазар, Грейнджер, у меня остался последний нерв, и ты на него действуешь, — слабо улыбнулся Малфой облизнув нижнюю губу. — Пару минут. Она неудовлетворенно хмыкнула, отворачивая от него голову. За окном пролетали здания, пестрили неоновые вывески и виднелись смеющиеся компании. Хоть кому-то было весело. — Зачем ты это сделал? — Сделал что? — уточнил Малфой тяжело вздохнув.  — Ты намеренно сделал мне больно, для чего? — Ты о легилименции? Она кивнула. — Да брось, Грейнджер, я пока не играл с тобой грязно. Что бы ты меня почувствовала, пришлось погладить пару полок, — хмыкнул он, останавливая автомобиль на одном из холмов, — Кстати, книги? Почему я не удивлен? — Ты думал там будут журналы Плэйбой? — За кого ты меня принимаешь? — усмехнулся Драко выходя из машины. Мгновение, и он приподнял дверь с пассажирской стороны автомобиля, Гермиона приняла его ладонь и прошла за ним к капоту. Он усадил ее наверх, абсолютно не опасаясь о возможных вмятинах, а сам лишь облокотился рядом. — Избалованный мальчишка, родившийся с золотой ложкой во рту, который считает, что по щелчку пальцев, весь мир должен упасть к его ногам. Драко посмотрел в ее шоколадные глаза и насмешливо хмыкнул. — Ты так не считаешь. — Не считаю, — согласилась она, настала ее очередь хмыкать. Драко молчал несколько минут.  — Почему я здесь? — Полагаю, что рыжее звено из вашего трио, хорошенько приложился по твоему… — Оставь свои домыслы при себе. — холодным тоном перебила его Гермиона. Она не об этом спрашивала. Он знал, и Грейнджер знала, что он знает. — Ты с кем-то спишь, Грейнджер? — Сейчас? Могла бы, — солгала она, — но имею удовольствие, просиживать свои брюки о капот Ламборгини. — Не худший вариант, — хмыкнул Драко, не отрывая глаз от горизонта. — Не худший, — кивнула Гермиона. — Почему ты спрашиваешь? — Думаю.— задумчиво произнес Малфой оттолкнувшись бедром от автомобиля. — О чем? — О том, на сколько далеко ты готова зайти. Драко неспешно подошел к ней вплотную. Легким движением он устроился между ее бедер. Она не сопротивлялась, но и инициативу не проявляла. Гермиона наблюдала. Смотрела прямо, в его серебристые радужки, затаив дыхание. Обе руки Малфоя, мягкими касаниями поднимались от голени девушки, и выше. Шелковые брюки скатывались под его скользящими пальцами, подколенная ямка, бедро, доступная часть ягодиц, поясница, его ладони плавно прошлись по позвоночнику, посылая бешеные импульсы по всему телу, и плавно вернулись на ягодицы. Рывок, и лоно Грейнджер вплотную прижимается к напряженному паху Драко, заставив ее резко выдохнуть.  О, напряжение витало не только в месте слияния их тел. Оно было внутри Гермионы, там, где сжимаются легкие, где скручивается желудок, где особый вид сердечно-полосатой мышцы, перикарда, неистово сокращаясь проталкивает кровь из предсердий в желудочки и из желудочков с сосуды.  Она сама, была как натянутая струна. А он, как нерушимый камень разбивает все ее установки. Кроме одной. — Чего ты хочешь, Грейнджер? — тихо, на выдохе спросил Драко практически ей в губы.  Гермиона опустила глаза на его пах, плотно упирающийся ей между ног и прикрыла тяжелые веки.  Щелчок, где-то внутри.  Когда выбивает пробки, достаточно только отщелкнуть переключатель на щитке, вот так и с ней, сработал предохранитель. Грейнджер помнит, чем это чревато. Ее лицо вмиг стало серьезным. Она подняла прямой взгляд, прямо в глаза Малфоя. Облизнула нижнюю губу, слизывая с нее его дыхание.  Сущий ментол, как и его серые радужки-ледники. — Чего я хочу? — прикусила губу она, пока Драко выжидающе смотрел в шоколадные глаза, — Ты задолжал мне новые покрышки, чек - ап Мартина, и двадцать четыре тысячи галеонов, пожалуй, — выпалила она, наблюдая как он слегка вскинул голову выдыхая. Драко облизнул губы ухмыляясь. Провел ладонью по скуле Гермионы, очертил большим пальцем уголок ее мягких губ, слегка нажимая на подбородок, она послушно приоткрыла рот. Он наклонился к ее уху, носом отодвигая блестящие пряди и горячо прошептал: — Всегда такая острая на язычок, — его выдох прошелся по чувствительной шее, заставив ее прикрыть глаза, а ресницы затрепетать, — Интересно, что он еще умеет. Грейнджер тяжело выдохнула. — Облизывать пальцы, — едва не простонала Гермиона, делая короткую паузу, и услышав его удовлетворенное мычание, продолжила. — Чтоб переворачивать страницы библии, для таких грешников, как ты. — шепотом закончила она. Драко бесшумно рассмеялся ей в шею, каждый его выдох, как по оголенным проводам. — А чего хочешь ты, Малфой? — Тебя. — его правая рука зарылась в копну волос на ее затылке, слегка натягивая их. — Почему ты одна, Грейнджер? — Как много ты нашел в моей голове? — выдохнула Гермиона, будь ее глаза открытыми, она бы непременно их закатила. — Я ничего не искал, — просто ответил Драко прикусывая мочку ее уха. Мерлин, что он с ней делал. Они ведь не общались девять лет, с самого выпуска школы. Да что там, в школе они едва ли перекидывались парой фраз. Самый популярный парень в школе и заучка «обыкновенная». Ни о каких точках соприкосновения и речи быть не могло. — У нас ничего и никогда не будет, Малфой. — задыхалась от его прикосновений Грейнджер. Ее руки наконец-то оторвались от теплой из-за мотора, карбоновой поверхности капота и стали неторопливо исследовать тело Драко. Тонкие пальцы бродили по его предплечьям, с нажимом поднимаясь  все выше, и выше, пока не зарылись в платиновые волосы на затылке. Небольшие ноготки царапнули кожу его головы, от чего он непроизвольно сжал кулак с каштановыми прядями, натягивая сильнее. Она запрокинула голову открывая ему больше доступа к шее. Оба одновременно шумно выдохнули.  Тихий стон Гермионы, сквозь этот выдох, побудил Драко приподняться, чтоб посмотреть на ее лицо.  И видит Мерлин, его губы сами нашли приоткрытые, слегка пересохшие от частого дыхания девичьи уста.  Она была на вкус как сладкий лимон.  Свежий сладкий лимон. Лиметта Россо. Влажный язык Малфоя проскользнул сквозь губы Грейнджер, сливаясь в жарком поцелуе. Он исследовал каждый миллиметр ее манящего рта, дерзкий язык. С каждой секундой, поцелуй становился более требовательным, властным. Левая ладонь Драко медленно, но уверенно приближалась к сосредоточению нервов девушки. Легким определенно не хватало воздуха. Но оторваться не хватало сил ни у него, ни у нее.  Это казалось, гребаным наваждением, пока Гермиона не прихватила его нижнюю губу зубами, с силой прикусила и посасывающим движением втянула в свой рот, проходясь по ней языком. Зализывая рану. Вкус его ментоловых поцелуев, сменился привкусом железа.  Она открыла веки, и пронзительным взглядом повела от мгновенно увеличивающейся красной точки на губе, до его озадаченных глаз.  — Достаточно далеко, Малфой? — уточнила Грейнджер, восстанавливая дыхание. Его большой палец коснулся капли крови, стирая ее с губы, он хмыкнул, не разрывая зрительного контакта. Ответа не последует. — Поехали. — отстраняясь произнес Драко. И только когда их тела перестали соприкасаться, она обратила внимание, что сейчас разгар восхода солнца. Рассветное небо распахнуто как старинная книга, едва начатая, но полная обещаний. Оно пронизано оттенками розового, фиолетового и голубого. Облака, словно перья величественной птицы, лениво плывут в этой мягкой пастельной симфонии, придавая небесам атмосферу загадочности и непостижимости. С каждой минутой светло-голубое небо медленно превращается в свежий лист холста, на котором только что началась великая картина нового дня. Интересно, что он принесет сегодня Грейнджер. Она вопросительно приподняла бровь, пока Драко следуя всем канонам своего аристократичного воспитания, опускал ее на землю. — Поехали за лимонами.  — Какие лимоны в пять утра? — нахмурилась Гермиона поправляя примявшиеся брюки, — Ты бредишь. Малфой закатил глаза, поднимая свободной рукой дверь Ламборгини, другая ладонь в пригласительном жесте была предложена Грейнджер. — Люблю пить воду с лимоном, по утрам. Гермиона застыла, ее рука дрогнула в ладони Драко. Она медленно подняла на него глаза. Что он только что сказал? Вода с лимоном? Он пил только черный кофе, без сахара. Она видела это каждое утро в Большом Зале. Черный кофе.  Когда Грейнджер была еще совсем малышкой, она часто болела, и листая очередную книгу, маленькая Гермиона нашла статью, где указывались полезные свойства приема воды с лимоном. Высокая концентрация витамина С в этом плоде способствует укреплению иммунитета, очищению организма и прочими эффектами. Не то, что бы после «лимонной терапии» Гермиона перестала болеть, но привычка была с ней уже лет двадцать. В Хогвартсе, она не помнила никого, кто бы пил лимонную воду утром, если только… Нет, этого просто не может быть. — Предпочитаю кофе, черный. Без сахара. — сказала Гермиона сверля взглядом мужчину. — Грейнджер, ты такая лгунья. — Драко прищурил глаза улыбаясь и цокнул языком. — Но мне льстит твоя внимательность. Садись в машину. Она сделала шаг назад, это уже переходит все доступные границы, цветы, фиктивные отношения для Бэгшота, проведенная вместе ночь на холме под открытым небом в тесной близости их тел. Теперь это.  Какие к черту лимоны. Игра затянулась.  Достаточно. Она пятилась назад на тонких каблуках по неровной почве.  Почему она так на него реагирует?! Это чувство безопасности и ахуительной опасности в одном флаконе. Страсть затмевающая глаза. Его хотелось слышать и слушаться. Быть слабой. Блять. Неужели, нельзя с ним, как со всеми, поиграла глазами, притворилась недалекой девицей и все.  Дело сделано. Пора это прекращать. — Я… Мне нужно идти, Малфой. Драко не выглядел удивленным, по какой-то причине он был готов к подобному поступку Гермионы. Лишь поправил манжет рубашки. — Грейнджер,— окликнул ее Малфой, лениво бросая ей нечто, что приземлилось на девичью ладонь, — Не планируй сегодня поездок на машине. Она смотрела в его глаза на расстоянии нескольких метров, сжимая в руке причину своего присутствия вчера в баре, причину той гонки, что могла обернуться аварией с тройной потерей.  Гермиона сжимала в кулаке две платиновые запонки с чистейшими изумрудами, те самые, гоблинской работы за двадцать четыре тысячи галеонов. Блядский боже, какой он сложный.  Прямой как двери, но сложный как бумажная карта для слепого человека. Хлопок.  И она аппарировала не попрощавшись. Думала ли Грейнджер вернуть ему запонки?  Определенно нет.  Легкая добыча не отнимает чувства победы, его отнимает — влажное белье от близости с человеком, с которым ты больше не планируешь встретиться. BEL AIR Los Angeles, USA 26 June 2007 Гермиона аппарировала на крыльцо собственного дома, толкнула входную дверь и сбросила туфли у порога. У Альфреда сегодня выходной, потому ей стоит проверить цветы в бассейне.  Она поставит их в гостиной. Позже. После пробежки. Запонки упали на барную стойку ленивым жестом Грейнджер и девушка поднялась по ступенькам к своей спальне, попутно заглядывая в покои Пэнси. Она должно быть еще спит.  Тихо открыв дверь, что бы не разбудить Гермиона просунула голову в проем, но Паркинсон в постели не оказалось. Простыни смяты, она точно спала дома. Хорошо. Поднимаясь под горку, тяжело дышащая Грейнджер обратила внимание на двух мужчин, стоящих у дома соседей, вероятно у них сегодня гости.   Обычно в такую рань, здесь мало кто шастает. Жители либо едут на автомобилях по своим делам, либо нежатся в постели или у бассейна.  Ладно, это абсолютно не имеет значения, так как ни один из них, даже не взглянул на пробегающую мимо девушку. Вернувшись с пробежки и приняв контрастный душ, Грейнджер выжимала в стакан со льдом и водой несколько долек лимона. Все как она привыкла, как было написано в журнале 88 года выпуска. Сок с двух слайсов лимона, вода и лед.  Потому, что лето. Потому, что теперь она не болеет. Во всяком случае простудой. Легкий ветерок колыхнул кудри Гермионы и они послушно пощекотали ее плечо. Дверь на террасу была открыта. Неужели Пэнси Паркинсон принимает солнечные ванны «ни свет ни заря». Водные процедуры в окружении кроваво черных роз? Да она, оказывается, романтичная натура. Несколько шагов в сторону выхода на террасу и Грейнджер обомлела. Перед ее глазами предстала удивительная картина. Теодор Нотт прижимающий Пэнси к бортику бассейна. Эти двое совокуплялись в россыпи цветов, любезно подаренных Малфоем. — Глупенькая, — тяжело выдохнул Тео отрываясь от влажной шеи Паркинсон, — Ну какая же ты глупенькая, Пэнс. — всплеск воды сливался в какофонию с ее стонами, — Я бы никогда, — хриплый стон, — слышишь? — О, Мерлин, — простонала задыхающаяся Паркинсон открывая глаза, — Заткнись, Тео. Девушки встретились взглядами, и Гермиона сдерживая смех покачала головой. Зеленые глаза Пэнси округлились и она с силой прикрыла веки. Мгновение спустя, ее ладонь вынырнула из-под толщи воды сверкая средним пальцем за спиной мужчины. Сучка. Этот жест заставил Грейнджер хмыкнуть и закатить глаза. — Я, Салазар.. — тяжелый выдох Нотта, и это было последним, что услышала Грейнджер, помимо громких всплесков воды. — Смените после себя воду, ублюдки! — крикнула она через плечо, закрывая панорамную дверь. Бедные розы.