Розовые очки

Больше никаких вопросов задано не было, так как Арсений оказался очень уставшим, а Антон просто пересрался на год вперёд. Выбрались они легко — электромагнитный замок на двери на то и был электромагнитным, чтобы отключиться при проблемах с электропитанием. Времени прошло совсем немного, но зам предложил разъехаться по домам, чтобы переварить стресс. Вдобавок он сказал, что всё равно не может оставить Антона в офисе одного без присмотра, а ему самому точно нужно было отдохнуть. Следующие два дня Попов отсутствовал, и работа ощущалась ещё более монотонной, чем обычно. Смотреть было не на кого, лишь иногда можно было позалипать на татуировках Эда, который сидел не слишком далеко и смешливо подмигивал, замечая разглядывания со стороны. Антон только тогда осознал, что для него разглядывание коллег, как сабвей-сёрф или видосы, на которых чистят ковёр: помогает разгрузить мозг во время нудного штудирования экселевских таблиц. Теперь понятно, почему Арсений Сергеевич постоянно на него шикал: Антон ведь его рассматривал настолько часто, что уже должен был выучить количество ниток в свитере. Н-да. Без этого заёбы было скучно, поэтому перекуры удвоились в своей частоте и утроились в привлекательности. Благо, видимо, так было у всех — в курилке с каждым разом становилось всё более людно. — Блин, надо закинуть в чат ведущих, чтобы не забыли по костюмам пробежаться перед отчётной вечеринкой. — Зависая в телеграме, протянул Серёжа. Точно. Почти ведь месяц прошёл. Захарьин, выклянчивший сигарету у Антона, присвистнул: — Не поздновато ли? Отчётник уже в воскресенье. — Уже? — Вырвалось изо рта против воли. — О, а ты решил и в этот раз сбежать? — Зохан заинтересованно развернулся в его сторону. — Ага, — резко встрял Матвиенко. — Чтобы Арс от злости ему потом в пуанты мышьяк насыпал? Или как вы там актёры обычно мстите, я не знаю. — Так, — Захарьин повернулся обратно к своему напарнику. — Во-первых, подуется и перестанет. Во-вторых, мы — уже давно не актёры: Арсений кроме «Неигр» нигде не пляшет, а я лишь иногда помогаю с упражнениями, когда попросит. — Ой, знаю я, как ты помогаешь! — Весело рявкнул Серёжа, на что ему в лицо прилетел клубок дыма. — А ты знаешь, что пассивное курение — тоже курение? — Мерзенько заулыбался Зохан. — Ну ты и обмудок, конечно. — Буркнул Серый и, отмахиваясь от дыма, удалился из курилки. Антон глупо хлопал глазами, чувствуя себя непривычно лишним. — Надо же было его как-то спровадить, — хмыкнул тот. — Я видел, как ты смотрел. «Как? Тупо?» — пронеслось в голове, вызывая нервную улыбку. — Будто у тебя много вопросов, на которые Серёжа не дал бы мне ответить. А я точно уверен, что знаю ответ, — он довольно затянулся и выдохнул в приоткрытое окно. — Я бы тебе посоветовал меньше париться и думать об этом всём. Арсений, знаешь, легко раздражается, поэтому и ведёт себя так — ты не какой-то особенный. Думал, что он злится на тебя из-за того, что ты пропустил вечеринку? — А из-за чего тогда ещё? — Антон начал заламывать пальцы, ощущая странное волнение. Вроде бы Зохан выглядел очень дружелюбно. Откуда тогда это чувство тягости в воздухе? Будто они сменили сигареты на сигары, набитые углём. — Из-за того, что он просто такой, — парировал Захарьин. — Я его умею терпеть, но тебе не советую. Лучше просто игнорируй, да и всё. Я же вижу, как ты уши прижимаешь каждый раз — волнуешься. А ты не волнуйся и не реагируй. Прозвучало едковато, захотелось уйти обратно и спрятаться за фикус, который стоял между их с замом столиками. Если он и хотел спросить совета, то совершенно не ожидал получить совет о том, как перестать общаться с Поповым. Скорее… наоборот? — Почему ты… — Ты слишком маленький, чтобы ебаться со всем этим. — Перебил Захарьин. Смотрел он в упор и как-то даже заботливо, но с вызовом. — С чем? — С Арсением, — он улыбнулся шире и хитро сощурил глаза. Антон не выдержал игры в гляделки и потупился, скорее всего, очевидно краснея. — Я же говорю — ма-аленький. Вряд ли ему интересны студентики. Антон поперхнулся воздухом. Что, блять, не так с этим диалогом? Ему вообще изначально просто хотелось расспросить про вечеринку и про то, где они все с Арсением познакомились, про театр. Копаться в отношениях и сложностях общения хотелось в последнюю очередь, сразу после пункта про осмысление собственных поступков. — Да я вовсе не, — он замешкался. — Я ни о чём таком и не думал. — Ну вот и не думай. Чужая улыбка растекалась тоскливо, но глаза смотрели с теплотой. Да что за тип этот Захарьин? Такой же неопределённый и загадочный, как сам Арсений. Может, правда, все актёры такие? Пришлось растерянно проморгаться. — Хорошо? — Я… Хорошо. Зохан кивнул. В дружелюбном жесте поправил Антону галстук, пожелал «удачного дня» и вернулся в офис. Если бы в курилке можно было провести остаток дня, Антон бы так и поступил. Но работа — не волк; работа вообще не животное, а вот он в очередной раз чувствовал себя побитой собакой. Или грустным муравьём из мема — с мешком на конце палки. Что имел в виду Зохан? Намекал, что он для Арсения просто повод для раздражения и ничего больше — как и любой другой недотёпа? Слово ещё такое дурацкое, но с языка прям не уходило. Недотёпа. Студентик. Весь этот курилочный разговор был сплошным унижением и наталкивал на неутешительный вывод: Захарьин прав — Антон совсем ещё невдуплёныш. Если он хочет сблизиться с замом, нужно быть готовым взрослеть. И быть готовым к отказу.

***

— Эй, дядь, — Эд нагнал его в коридоре. — Ты чего такой кислый? — Хуй сосал… Э-ээ, не придумал рифму к «кислый», — он обернулся к приятелю. Они часто бегали вместе за кофе, но в основном болтали только о работе. Сегодня походу был день неожиданных сближений. — Я уже домой, ес чё. — О, кто-то сегодня побатрачил на славу. — Эд вёл себя нарочито позитивно, но делал это достаточно красиво — в своей особой манере. — Отметим это в «Та́бле», там по вечерам тарталетки по скидке. — Тебе так лень произносить полное название кафешки, но торты ты всегда называешь тарталетками, почему? — А тебе так не лень доёбываться до мелочей. Понабрался у Ебусевича, шампиньон, — как и зачем он всем выдумывал клички оставалось вопросом, ответ на который томился где-то на дне татуированной башки. — Потому что «Тейбл Тайм» звучит, как предательство родины, заманали эти англицизмы, погнали хавать. С Эдом было удобно: он всегда просто брал и делал: тащил за собой в кафе, за доставкой, покурить — почему-то именно на лестнице, а не в курилке. Антон был слаб на подобное, потому что не умел отказывать — особенно, когда тебя особо и не спрашивают. — Ты грузишься, дядь, как комбик с авито за крынку молока, — начал тот, когда они сидели в пустой кофейне (пустой настолько, что даже бариста куда-то смылся). Антон пил пародию на газировку с лимоном, чтобы, видимо, соответствовать своему «кислому» ебалу. — Чё у тя? — Я ничё не понял про молоко, — хотелось скрыть подробности происходящего, чтобы случайно не подставить никого. Он толком пока не понимал обстановку в коллективе, знал лишь в очертаниях. — У меня всё нормально, просто… Не знаю, разговоры в курилке не из приятных сегодня были. — О, а ты побольше с этими сплетниками контачь. Думаешь, я тебя на лестницу по приколу зову? — А что с ними не так? — Ты мне лучше скажи. Белые сливки таяли на пластиковой ложке. Эд в своём суровом образе — то ли скинхеда, то ли последователя американского гангстерства — выглядел забавно с крохотным тортиком в руках. Наверное, примерь Антон подобный образ на себя, выглядел бы вообще как карикатура, высмеивающая социальные контрасты. Если честно, он безбожно завидовал: Выграновский был невероятно симпатичным со своими усталыми глазами и пухлыми губами. Он был идеально складным — подкачанным, одновременно грубоватым, но и каким-то даже милым. Антон, может, и хотел быть немного суровее, но слишком боялся собственной комичности, которая, несмотря на все свои плюсы, делала его вечным лопоухим старшеклассником, у которого из интересов только КВН и пакет чипсов с огурцом. Господи, как же он скучал по чипсам с огурцом. — Ты чё там в облаках завис, шампурик? — Эд хитро улыбался, будто слышал все неозвученные мысли. Будто ему даже понравились какие-то шутки или сами мысли. — У тебя весь день взгляд человека, который планирует потрахаться, а потом покончить с собой. — Какой кошмар, — Антон со вздохом зарылся лицом в ладони. Если он и вправду выглядел так плохо со стороны, то надо было что-то срочно решать с кашей в голове. Да и коллега с рвением ангела-хранителя пытался ему помочь. Что ж, ладно. — Короче, ну. Вот представь… Давай допустим, что тебе нравится девушка… Собеседник прыснул и перебил, издевательски лыбясь: — Ну давай допустим. Какой ты смешной, конечно. — И она тебе совершенно не по статусу, — он уверенно пропустил насмешку мимо ушей и продолжил. — Ты хочешь с ней хотя бы подружиться, но ощущение, будто весь мир намекает тебе, что это плохая идея. И ты боишься делать какие-то шаги, потому что кажется, что в следующий раз тебе на башку упадёт рояль или типа того. — Мда, я-то думал у тебя там драма как минимум на уровне барабана , а тут даже не полбанана. — Если бы ебало можно было бы сделать ещё более скучающим, Эд бы превратился в рыбу-каплю. — И банка икры, и бутылка пива, — Антон на автомате закончил фразу из мема, смотря куда-то сквозь собеседника. Последний хохотнул и наклонился, пытаясь выцепить чужой взгляд. Глядел он снисходительно и заботливо — у него это получалось гораздо лучше, чем у Захарьина. Теперь разница ощущалась явно. — Не смотри на меня, будто я прилюдно серанул под себя, пожалуйста. — Я так на всех смотрю, — подмигнул Выграновский. — Просто я почему-то думал, что у тебя траблы серьёзные какие, а получается, просто загоны? — Ой, легко тебе говорить. Эд непонимающе уставился в ожидании объяснения. — Что? Ты красивый пиздец, а ещё музло пишешь, которое продается нормально, сам же рассказывал. Живёшь жизнь моей мечты блять. — Ты считаешь меня красивым? — Удивление на чужом лице было абсолютно искренним, из-за чего Антон нахмурился. — А ты себя нет? — Я тебя считаю красивым, очень даже. Повисла скомканная тишина. Максимально странный обмен любезностями. И всё же было до одури приятно. Как если бы тебе сделала комплимент Меган Фокс. Румянец расползался по щекам против воли, благо не один Антон тут краснел. В следующую минуту он почувствовал пинок в ботинок. — Пососёмся? Выграновский развязно улыбался — и вот не поймешь: шутит или нет? Губы у того были совсем пухлые, на вкус наверняка сладкие после десерта. Но несмотря на то, что он буквально выглядел, как мечта каждого нереализовавшегося рэпера (что-то из разряда — я хочу быть им или быть с ним?), идея поцелуя казалась Антону неправильной. Он ведь планировал безуспешно подкатывать к Арсению, и, видимо, заранее набрался собачьей преданности. Боже, какой кошмар, он боялся изменить тому, с кем даже не имел шанса на отношения! Гасите свет — мы лезем в жопу. — Ты опять загнался? — А? — Говорю, что шуткую. Не кипишуй, шашка, у тебя дым из ушей валит. Антон рассеяно попытался осмотреть свои уши, но поздно понял, что это невозможно; а ещё чуть позже понял, что это просто фигура речи. Наблюдая за этюдом прогрессирующего идиотизма, Эд по-скотски заржал. Кажется, пора было ехать домой и отсыпаться. — Всё ок, штырь. Даже если мы оба считаем друг друга ничё-такими, необязательно сосаться. Бля, но если в воскресенье ты не выиграешь этот их блядский конкурс красоты, то знай, братан, я за тебя. — О чём ты? — Так туса же, шнурок, опять запамятовал? — Эд, ещё одна кличка — и я доедаю твой торт. Какая туса? — Доедай, шашлык, — он толкнул тарелку с подтаявшим белым облачком, желудок внутри радостно загудел. — Я про отчётник, на котором Арс опять заберёт все лавры себе. На этой выскочке мало того, шо всё тряпьё реквизиторское сидит, как на богеме, так он ещё и в роль вживается, будто его ничего в жизни так не торкает, как идиотская затея тестить сюжетки целый час. — На вечеринке тестят сюжеты? А мне Оксана сказала, что только костюмы и оборудование, что вообще это просто корпорат в фирменном стиле. — Это ему говорил и Павел Алексеевич, но в попытках узнать больше об отчётнике Антон периодически докапывался до всех, с кем удалось пересечься во время обеденных перерывов. Ему, конечно, было интереснее расспросить про Арсения, но нужно было хотя бы сделать вид, что он не влюблённая собачка. — Оксана, которая Суркова? Так она на отчётники не ходит уже почти полгода, ваще вроде как уволиться планирует. — Да? Блин, грустно. — Ты ж её толком не знаешь. — Непонятно, из чего был сделан вывод, но он был правдивым. — Всё равно грустно. — Доедай торт, бедолага. Короче, про вечеринку — там всё сложно. Шаришь же за полу-квест форматы ролевые? На деле их ввели недавно, потому что они сложнее: нужно пилить в два раза больше сюжетов и персонажей — ну типа, чтобы клиенты тоже играли, а не просто в прикольной атмосферке хуи пинали, пока ведущие ебашат мхатовшину. Это уже не иммерсивный корпоратив на заказ, а нечто крупнее и круче — баблище приносит ток так, всем почему-то нравится до пизды, хотя я вот не фанат ролёвок чесслово. — А причём тут конкурс красоты тогда? — На отчётнике жеребьёвкой раздаются роли разной степени ебанутости — Захарьин вечно затирает за то, что нужно прочекать все возможные варианты и глянуть, вдруг чё странное и бредовое окажется пиздатым. Поэтому тебе может достаться роль прокисшего молока, которое воюет против короля Англии, даже если второго нет ни по жизни, ни среди остальных персонажей в бумажках. Или, например, — Выграновский задумчиво покусал губу и кинул лукавый взгляд. — Роль человека, который провафлил свой мастурбатор в общественном туалете. — Блять. — Антон знал, что не смог бы сохранить спокойное лицо и сделать вид, что это не он, поэтому даже не попытался. — О-ооо, так это ты был, шампиньон, — он довольно фыркнул, сдерживая смех. — Какой же еблан, господи, аж не верится. У человека не жиза, а ситком. Я ж тогда ещё вернулся в офис, потому что флэху забыл: решил, что раз пришёл, сгоняю поссу, а там это чудо на полочке. Пиздец я охуел. — Замолчи-и, Эд… Или я убью себя этой пластиковой ложкой. — Ты реально дрочил этой хуйнёй в служебном толчке? — Да я не помню, блядь. Меня тогда Ебусений затаскал с кучей заданий, я чуть не сдох. Вообще ничё не помню, может, и дрочил… Может, просто зачем-то выложил, не знаю… — Если бы можно было покраснеть сильнее, Антон бы отправился на Евровиденье в качестве китайского флага. — Он у тебя? — Я по-твоему кто, чтобы пиздить чужой мастурбатор? — возмутился Эд, однако сразу же разулыбался. — Но если бы знал, что это твой, обязательно бы забрал себе, — Антон не отреагировал на флирт, лишь потому что сам хотел соскочить с обсуждения самой постыдной ситуации в его жизни. Эд же коротко прыснул и с искусностью ниндзя вернул тему в прежнее русло. — Короче, цельного сюжета нет, а персонажей мы своих не раскрываем. У зама, кста, свой заскок — ему в прикол всех угадывать. Хз зачем, ну нравится. Ему в целом вся затея в кайф, как и большинству наших — понабрали, бля, театралов, красуются друг перед другом; блевать тянет, — он скривился. — А про конкурс: он вроде по приколу больше; но говорят, Пашка самым креативным премию поднимает. Или самому яркому, или которого Арс не угадает… Чёт подзабыл. — Почему Вы все его так называете? — Кого? Арса? — уточнил Эд, на что он кивнул. — А что не так? — Да он же самый настоящий деспот в свитере, строгий, как наш ректор в унике. И весь такой из себя важный, ко всем на «Вы». Он разве не даёт пизды за панибратство? — Это потому что ты его только в офисе видел, — расслабленно кивнул Эд. — Он по жизни ваще норм тип, толковый. Я б даже чё погромче сказал, но боюсь ты меня неправильно поймёшь, шампунь. О! Вот шампунь тебе прям подходит. — Э-э, спасибо, — он протёр глаза, с трудом переваривая новую информацию. — Скажи погромче, а то я уже ничего не понимаю правда. — Ну у вас же с замом своя химия, — он сощурился, по-чеширски улыбаясь. — И не смотри на меня этим своим ебалом рыбы в параличе. Я уверен, что все, кроме гнид с креатива, уже трижды вас поженили. Бля, или как правильно… Позамужили? — Я не, — чужие слова резко согрели как щёки, так и душу, но Антон всё же не мог срастить, к чему клонил друг. — Наша «химия» заключается в том, что он меня несправедливо пилит сто часов в минуту. Поэтому я немного не догоняю, о чём ты. — Ебать ты, конечно, невинный, — он почему-то тяжело вздохнул. — И тупой. — Да ну эй! — Ничё, ничё, поработаем, — кивнул он сам себе, пиная Антона под столом — будто в жесте поддержки. — Ты главное на отчётник припёрдывай, я те обещаю — придумаем чёнить интересненькое. — Хорошо, — Антон подзавис, вспоминая, что хотел спросить. — А. Почему ты так не любишь креатив-отдел? — Это ты у меня спрашиваешь? Да, кстати. Ты так и не рассказал, о чём вы трепались в курилке. — Я, — он замялся. — Я не уверен… Я пока не уверен во всём этом. — Не доверяешь мне? — Он спокойно улыбался. — Прости. — Да ничё. Думаю ещё будет повод поговорить об этом, а пока не парься, — он подпёр щеку рукой, задумчиво нахмурившись. — Интересно, каково это быть настолько слепыми? Вот бы у нас всё, как у собак было: понюхали жопы, и уже друзья. Сложно было понять, о чём вообще говорит его коллега — хотя, наверное, после такого душевного диалога Эда уже можно было смело называть «кентом». Антон смиренно кивнул, потому как чужая нога под столом сильно грела. Эд по-прежнему воспринимался каким-то флиртующим, и это напрягало одновременно в плохом и хорошем смысле. Нужно было сворачивать диалог и шлёпать домой, провожая вечер в компании самых идиотских рилсов, чтобы как-то расслабить мозги после столь припизднутого дня.