Розовые очки

То есть, всё это был костюм. Действительно выглаженный, строгий, безупречный, но ненастоящий образ. Настоящего Арсения предстояло увидеть сегодня. Вечеринка планировалась в их «складовнике» — так в чате обзывали арендованное помещение с несколькими маленькими комнатами, которые коридорами были связаны с большим залом. Как и в офисе, рядом со входом была маленькая надпись «Неигры». Здесь, по словам коллег, проводились все заказы, кроме выездных. Поэтому и оформление было в разы насыщеннее: неоновые круглые лампы и, в целом, спиралевидный дизайн; разноцветный приглушенный свет был везде, в том числе у стойки регистрации, за которой даже сейчас сидел Димка Позов, ведя учёт приходящих. В главном зале — помимо кучи столиков и диванов, расставленных хаотично, — была уйма разношёрстных декораций: тут тебе и бутафорские осьминожьи щупальца ростом выше Антона, и длинная паутина на полстены, троны какие-то, манекены для битья в стиле карате, мечи на стенах. В общем рай для фанатов ДНД, наверное. — А вы не детские корпоративы устраиваете? Выглядит, будто ограбили Диснейленд. — Нет никаких «вы», Антон, — ответил Дима, провожающий его до кабинета, где сейчас проходила жеребьёвка, а в будущем будет проходить пост-обсуждение вечеринки. — Не хочу расстраивать, но ты давно часть коллектива. А декорации просто иногда по связям достаём бесплатно, поэтому не всё, что ты видишь, закуплено целесообразно. Наверное, что-то и из игровых комнат стащили или парков аттракционов. — Круто-о, — с восхищением протянул он, стараясь оглядеть всё разнообразие бутафории. — Все уже пришли? — Захарьина нет, он заболел. А так, вроде, все. Пришлось закусить губу, чтобы гаденькая улыбочка не расползлась после услышанного. Если Зохана нет, значит можно будет поговорить с Арсением без препятствий и опасений! Отлично. Дима ушёл, сказав идти к двери в конце длинного коридора. В кармане гуднул телефон. Эдик-педик ты где завалялся шампунь? тут уже все и дюха метёлкин [19:09] Антон Шастун на ванной полке бля, я уже тут, ща буду [19:09] Эдик-педик ты лох все роли разобрали тебе последняя осталась [19:10] Дверь в конце коридора открылась, и оттуда выпал довольный Эд, держащий в руке телефон. — Шампунь, ты где был — жопу мыл? Чо опоздал как лох? — Крикнул тот, подбегая. — Что значит «роли разобрали»? Разве их не поровну должно быть? — А у меня есть теория. Я бы даже сказал — факт. Кину в тг. Ща не могу, надо уже пиздовать переодеваться, а потом не до этого будет. Но, ес чё случится, какой-то шум, то выцепи меня — в беде не кину, братан. — Спасибо, Эд, что б я без тебя делал. — Снимал штаны и бегал. — Но моя футболка чистая и совсем не пахнет… — Та сё, пиздуй.

* * *

Пытаясь задекорировать себя под роль, выпавшую в жеребьёвке, Антон задержался и по итогу ушёл из костюмерной последним. Сложно было найти на свой рост одежду, чтобы та не сидела кроп-топом. Тем более, ему попалась роль… Прости Господи, опять нужно доставать бумажку, чтобы вспомнить, всё ли он правильно понял и учёл. Да, в садовых сапогах, средневековом капюшоне и этом огромном подобие то ли на пончо, то ли на шаль он точно выглядел, как «лавкрафтовское чудовище, которое любит жаркие объятья». Какой идиот это придумывал, интересно. Антон знал, кто такой Лавкрафт, только из-за длинной нудной игры про зов Ктулху, а вот цитату Олафа из «Холодного Сердца» он распознал сразу. Чтобы это отыграть, понадобится раздвоение личности. Хорошо, что Антон как раз забыл побриться — прибавляет жутковатости. Хотя, скорее всего, ребята подумают, что он играет просто очень милого бомжа. Антон решил устроить неспешный обход территории (он же морской монстр, куда ему спешить?). Вообще его целью было поговорить с Арсением, а не выбить премию, однако, проходя мимо коллег, он заметил, что играют все достаточно серьёзно: Матвиенко в форме полицейского совершенно серьёзно выписывал кому-то штраф; незнакомые девочки (видимо, из группы ведущих) стояли в странных позах и говорили друг с другом на выдуманном языке; даже Позов в образе Гарри Поттера пьяно танцевал под музыку, которой не было. Возможно и была, но сквозь гул голосов не расслышишь толком. Скруджи нашёлся у бара в углу зала. Стойка была на ощупь чуть ли не пластмассовой, но выглядела, как настоящая. Как и холодильник рядом, как и коктейли на ней, которые криво и медленно замешивал Эд, одетый в самый дешевый костюм вампира, который можно представить. — И давно тебе семнадцать? — Подал свою хриплую версию голоса Антон, примеряясь к роли. — Уже да, — он утрированно передразнил его хрипотцу. — А тебя как звать, путник? Всё-таки Эд тоже играл, хоть ранее и отзывался о вечеринке скептично. — Я — Олаф, люблю жаркие объятья. — Прохрипел Антон, чудом умудрившись сохранить серьёзность. — Ты типа добрый бомж? — Да блять, как знал. Нет. А ты Эд-тире-вард, сбежавший из порно-пародии на Сумерки? — Нет, я вампир, который сосёт сперму вместо крови. — Тебе идёт. — Динаху, — Эд пододвинул намешанную бурду к Антону, опиравшемуся на барный стул. — Арса уже видел? Кста, у тя по персонажу, какая задача? — Нет, я его искал. А чо за задача? — Он сделал глоток коктейльной жижи (в очередной раз сладкой до одури, да сколько можно), и отодвинул её от себя подальше. — У тебя не написана задача? Ты точно со всех сторон листок прочитал? — Нарисованные клыки делали чужую хмурость комичной. — Если под всеми ты имеешь в виду две, и нет никакой третьей стороны листа из другого измерения, то да. — Значит, моя теория стопудняк верная, — он усмехнулся себе под нос. — Слу-у-ухай, а можешь меня прикрыть тогда у бара? Мне по заданию нужно типа найти того, кто хочет вампиром стать, но я оставить без присмотра бар не могу. Тупость ебаная. — Блин, мне бы Арса найти сначала, Эд, — Антон оглядел реалистичную слитную конструкцию из шкафчиков и стола — та оттесняла бармена от всей остальной локации. Придётся буквально сидеть в загоне с дверцей. — Что если… — Да он пришлёпает сюда, как миленький. У него роль такая, — Скруджи неопредёленно махнул рукой, рисуя в воздухе что-то похожее на член. — Поймёшь, короче. Прочитай заодно, пока караулишь, про Зоха, я в тг прислал. Всё, я поскакал. В холодосе и в этих пластиковых полках хрючево настоящее, ес шо. Устроившись за баром, Антон обсмотрел шкафчики на наличие еды, которая вписывалась бы в антураж Ктухлу, и нашёл! Коробочка с морской капустой как раз была похожа на водоросли. Теперь он мог пожирать (мрачно хавать) дно морских пучин — и вкусно, и сытно, и не надо выходить из образа. Только он открыл коробку с капустой, как очнулся, вспомнив про телеграм. Эдик-педик короче тема такая зохан же персов на вечеринку придумывает. мб ему ещё серж помогает хз но типо их креатив отдел с этим парица. я рот на район ставлю что он тебе спецом одному роль не придумал. ты вот опоздал почему? дак это он подстроил. а роль которая тебе досталась это зохановская)) заболевший лошара ахаха наебнулся его план [19:27] Эдик-педик я видел что арс твою карточку не из общей казны достал а из жопы откуда-то. ваще не секу в чем был план их конеш. но ты подумай [19:27] Эдик-педик аа про свою карточку я ваще молчу пиздец они безпалевные ахахаха мне пришлось поменяться с серёжей потому чт он сказал что не сможет за баром сидеть типа траванулся поэтому у толчка будет тусовать ну ты прикинь [19:29] Сообщения от Скруджи всегда нужно перечитывать несколько раз, чтобы понять где должны были быть запятые. Антон бы сделал вывод, что его друг поехал головой в плане паранойи, если бы не одно «но». Он действительно опоздал из-за того, что ему написали в ватсапе с аккаунта без аватарки и попросили докупить сладкого к вечеринке. Ему хотелось показаться ответственным, поэтому, кинув «ок», он сразу помчался в супермаркет. А когда спросил в общем чате, каких сладостей закупить, ему ответил Поз мол «зачем? их так жопой жуй в складовнике». Пустой аккаунт на вопросы в личной переписке реагировать перестал, да и «ок» осталось непрочитанным. Подозрения сходились, но толком ничего не объясняли. Надо было найти Арсения. — Красавчик, один отдыхаешь? — Лёгок на помине. Одного взгляда на переодетого зама хватило Антону, чтобы забыть человеческую речь, поэтому он просто прохрипел что-то невразумительное — в целом, как и полагается лавкрафтовской хтони. Арсений выглядел порнушно, причём иначе не скажешь: красиво-взъерошенная причёска; губы блестящие и яркие, взгляд расслабленный, на щеке мазок от помады; одежда в очередной раз в стиле отличника с первой парты, только растрёпанная пиздец и, кажется, из-под полурасстёгнутой рубашки под жилеткой виднелась кружевная лямка. Но Антон предпочёл думать, что у него галлюцинации на фоне запаха морской капусты. Кажись, тут много просрочки. — Фу, что это? — Видимо, из-за роли Арсений приобрёл некую манерность нового уровня — голос звучал мягко и развязно. Он и так всегда был достаточно женственным, но сейчас это прям выбивалось. — Ужин для самых крутых осьминогов средиземного моря, — продолжая давить хрипотцу, буркнул Антон. — Чего тебе, человек? — О-о-о, ты осьмино-о-ог? — усевшись на стул, он растёкся руками по столу и, уронив на них голову, весело посмотрел исподлобья. Кажется, он был очень доволен тем, что Антон подыгрывает. — А щупальца пока-а-ажешь? Видеть зама таким откровенно-кокетливым было в новинку. Непонятно, пытался ли тот выглядеть сексуальным, но получалось странновато. Либо просто Антон слишком вжился в образ могущественного чудища, поэтому любое существо рангом ниже ему казалось нелепо милым автоматически. Оказывается, примерять на себя совершенно иной образ достаточно прикольно, быстро затягивает. — Пацан, — он наклонился к Арсению и прошептал настолько зловеще, насколько мог. — Все, кто их видел, скончались от ночных кошмаров, забыв свои собственные имена, — Антон подметил, как подобный тон влияет на растерявшегося зама и тут же разогнулся обратно, вспомнив про вторую сторону своего персонажа. — Но, если захочешь просто пообниматься, то я с радостью. — Пообниматься? Что ты имеешь в виду? — Зам превратился в большое сидячее замешательство. Видимо, силился угадать, кого играет Антон. — То и имею. А ты что подумал? — он решил, что будет издеваться, пока есть возможность. Власть, предоставленная ролью, вселяла уверенность и развязывала руки, поэтому он оттянул пальцем чужую рубашку, глядя на очертания кружевного, помилуй Ктулху, лифчика. — Отличник-извращенец? — Мимо, — Арсений быстро убрал его руку с себя. — Хотя было близко. Хочешь сделаю так, чтобы ты тоже был близко? Честно, Антон дуб дубом в намёках, особенно во флирт-намёках, но Арсений так красноречиво упёрся языком в щеку, имитируя минет, что тут и дуб срастил бы два плюс два. Пока он тупо пялился, Арсений наклонился ближе и шепнул: — Бар у тебя прописан в качестве локации? — Нет. — Тогда пойдём со мной. — Не могу, блин. Я слежу за ним, пока Скр… Эд отошёл по заданию. Не могу уйти, хотя мне очень хочется с тобой кое-что обсудить. Очень надо, но пока Эд не вернётся, я за стойкой, — виновато пробормотал он, замечая, что вышел из образа. — Кхм. Чего тебе, маленький человек? — Одну порцию тебя, пожалуйста, — чуть выждав, улыбнулся тот, игнорируя намёк на серьёзный разговор. — Расплачусь аналом, ой в смысле, налом. — О великие пучины, помогите мне, — он отвернулся от флиртующей катастрофы и убрал распакованные водоросли в холодильник. Оборачиваясь обратно, он столкнулся с Арсением нос к носу — когда он успел перескочить через стойку? — Да ёмае, человек, если не хочешь говорить, то топай отсюда, — это вырвалось со злости. Игнорирования всей темы про Захарьина очень раздражало, но Антон пожалел, что сорвался, глядя в чужие виноватые глаза. — Хотя нет, не топай. Он резко сгрёб Арсения в объятья, пока тот не успел опомниться. Хорошо, что всё можно было оправдать ролью — обнять его хотелось до тремора в пальцах, уже давно хотелось. Он сжал несопротивляющегося, но опешившего зама крепче и уткнулся носом куда-то в волосы — пахло чем-то свежим, приятным и немного пряным. Не получилось удержаться от незаметного поцелуя в висок, после которого Антон сначала планировал отпустить заложника объятий, но передумал и прижался повторно, привалившись своей головой к чужой. Они стояли, как два пазла — совершенно неподходящие по узору, но идеально совместимые по форме, — стояли и покачивались в такт окружающему гулу. На них никто не обращал внимания, и Арсений как-то грустно вздохнул, ответно поглаживая по спине. Антон гадал внутри себя — говорить или не говорить? А потом подумал, вдруг не найдётся более подходящего момента, и всё-таки решился, прижимаясь губами к чужому уху. — Вы мне безумно нравитесь, — прошептал он, на что Арсений слабо мыкнул и примкнул к нему чуть крепче. — Скажите у меня есть шанс на что-то? Хотя бы шанс? — Хотите быть с ботаником? — На грани слышимости спросил тот в ответ. — Или с лучшим работником месяца? — С Вами хочу. — Ох, Антон, — тихо провыл зам куда-то в Антоновское плечо и отстранился. — Ты влюблённое морское чудище? — Да. — И у тебя три сердца, как у осьминога? — Если Вам так больше нравится. — Дурак, — он смешливо сощурился. — Зачем на Вы перешёл? — Хотел признаться более официально, — Арсений посмеялся уже совсем открыто, и его смех звучал так красиво, что захотелось поймать его сачком и спрятать в баночку. — Если хотите, могу написать это на бумаге и заверить у нотариуса. — Признание заверить? — Признание. Да. Эмоции Арсения сменились от весёлых к искренне-растерянным, потом почти сразу к грустным и надломленным, а секундой позже он уже выглядел так, будто не решается, но хочет зацеловать Антона с сапог до капюшона. Антон же под пристальным взглядом смутился, а Арсений подлез в объятья снова, прижимаясь теперь отчаянно близко — в попытке слиться воедино. — У-у-у, давно никто не давал мне моих любимых жарких объятий, — прохрипел он, возвращаясь в роль, чтобы разбавить обстановку. — Сожрал бы тебя или утащил на морское дно-о-о, вернее, в небытие или куда-то там. Он рыкнул это Арсению на ухо и попытался приподнять его, чтобы покружить, но тот был тяжёлым, как колесо от Белаза. Поэтому Антон просто защекотал его и попытался укусить в плечо. Звонко отсмеявшись, Арсений внезапно вцепился рукой ему в бедро и настойчиво огладил, на что Антон чуть ли не подавился кашлем, отпрыгивая и оглядываясь. Вроде, на них никто не смотрел — все заняты какими-то совместными отыгрышами. Он и так сильно рисковал, ведь, если кто проболтается Захарьину, то ему зубов не собрать. Наверное? — У морского монстра ракушка в кармане или он просто рад меня видеть? — Промурлыкал зам. — Ты, паренёк, вызываешь у владыки морей умиление и ничего больше, — ответил он под чужое расстроенное бурчание, нашаривая в кармане штанов… Розовые очки! — О-о, так вот где они, а я обыскался! — Владыка морей носит очки? — Нет, это подарок судьбы, — Антон чуть подрагивающими от энтузиазма руками распаковал пакетик с очками и надел их на Арсения. Получилось раза с третьего, но главное, что не заехал дужкой в глаз. — О-о-о, ну красота, теперь можно даже и сказать, как там на-молодёжном… Секси, во. Да, ему определённо нравилось поддерживать образ древнего чудища. — Ты же сказал, что мне не идут очки! — Возмутился Арсений, пунцовея. — Когда это я такое говорил? — Ну, когда… — Он призадумался, поправляя оправу — та очень красиво подчёркивала румянец на щеках и завершала образ «умника и умницы». — Утром, когда я без них пришёл. Я, между прочим, из-за этого не надел очки, хотя они были в реквизите. А мне по роли надо. То есть зам не носил очки, потому что думал, что Антону он больше нравится без очков. Эта мысль скручивала живот в приятный морской узел. — Так ты всё-таки ботаник, — кивнул Антон сам себе, повторно анализируя чужого персонажа. — У тебя по заданию флиртовать со всеми? — Нет. Но! Это соответствует моему персонажу, — оживившись, он оглянулся на зал и, подойдя к бару, зачем-то осел на пол, оперевшись на бутафорскую стенку позади. А потом как-то порнушно раздвинул ноги и, демонстративно оглаживая себя — одну руку положив на пах, а второй чуть задрав рубашку с жилеткой, — кинул мутный взгляд из-под ресниц. — Я такой. По роли. Разгадаешь её? Да Антон бы и «висит груша, нельзя скушать» не разгадал бы сейчас, глядя на то, как зам крепко, настойчиво очерчивал свой член сквозь светлые брюки, и невольно выгибался навстречу собственным движениям. Судя по всему, довольный чужой реакцией (в виде тупого ебала и капающей слюны) Арсений решил похоронить Антона до того, как это сделает Зохан: он задрал рубашку почти до подбородка и начал кружить пальцем вокруг соска, периодически пощипывая его, несдержанно мыча и жмурясь в такт своим действиям. Женское бельё нелепо сползло, но всё равно прошибало током одним фактом присутствия. — Блядь. — Чертыхнулся Антон, замечая, вдалеке Скруджи, который направлялся, очевидно, сука, к бару. — Правильно. — Выдохнул Арсений, глядя снизу-вверх. — Нет, Арс, бля, люди. — Он подскочил к месту, за которым должен находиться бармен и облокотился руками на стойку. Вообще он рассчитывал на то, что зам поднимется. Как бы много вопросов это ни вызвало у друга, Антон понимал, что Эд доёбывать или стебать не будет — даже, наоборот, порадуется. Но вот, что Арсений (тот ведь даже не пьяный!) устроится у его ног и начнёт гладить его бёдра — он не ожидал. Блять, худшая из всех возможных ситуаций. Хорошо лишь, что громадное пончо способно было укрыть чуть ли не весь бар и ещё половину земного шара, поэтому никаких деталей Эд не высмотрит, даже если заглянет за стойку. — Эд, ну как? — Голос не дрожал, а это главное. — Прикинь, я на кореша тут давнего наткнулся, — начал Эд, устраиваясь (спасибо, что стоя, а не сидя) среди стульев. — Мне ещё буквально минут десять, и пойдёшь к своему Ебусевичу. «Ебусевич» тем временем медленно подкрадывался к паху, за что получил от Антона мягким пинком по, наверное, коленке. Однако того уже было не остановить и, пока Скруджи с горящими глазами рассказывал про какое-то эпичное спасение своего старого знакомого, Арсений дорвался-таки до ширинки и расстегнул её, неспешно, но настойчиво сжимая чужой член сквозь бельё. Антон, боясь, что зам сделает что-то резкое (ведь тогда Антон просто пизданётся лицом об стол), от сосредоточения закусил губу и, скорее всего, был похож на выпускника худ-вуза, пытающегося вспомнить теорему виета. — Ты чё ссать хочешь? — ну или так. — Не парься, я ща быстро. Просто охуел, что Крид тоже здесь. — Ага, круто, удачи тебе. — Проговорил он скороговоркой, стараясь игнорировать то, как Арс вцепился обеими ладонями ему в задницу, подталкивая к своему лицу, и мокро очертил языком член сквозь ткань. — Братан, у тебя точно всё норм? — Обернулся Эд, уже почти уйдя. Да сука, сука, сука, сука. Он чувствовал, как резинку трусов приспустили под яйца, и понимал, что за этим последует. Готов он к этому был примерно на уровне тех самых собак, которых первыми запустили в космос. То есть — никак нахуй. — Да просто, — он, кажется, сломал себе пару костяшек, уперевшись ими в стойку, зато не простонал вслух от ощущения кольца пальцев, сомкнувшихся на члене. — Просто перепил хуйни, которую ты намешал. Ты убил в себе талантливого бармена. — Пиздишь? — Моментами. — Непонятно было, о чём Эд — выглядел он так, будто ему безразлична даже сама суть существования жизни. — Какими, блять, моментами? Ладно, не обоссысь тут, Дэйви Джонс. Не получилось увидеть, как быстро и далеко ускакал Эд. Только он отвернулся, Антон рухнул лицом в стол. Это было выше его сил. Лучше бы Арсений просто бездушно отсосал, но тот зачем-то примерялся к члену — долго держал его на языке, надрачивая у основания и ничего не делая больше. Потом он начал посасывать головку, периодически отпуская и невесомо водя пальцами вдоль ствола. Антон задрал ебаное пончо, которое полностью скрывало всё происходящее внизу, и оценил вид: раскрасневшийся зам как раз выбрал этот момент, чтобы заглотить член и пропустить почти до горла, каким-то образом умудряясь бросить взгляд наверх. Антон тихо ахнул на выдохе, жадно увязая в гляделках. — Ты… Пиздец. — Красноречиво просипел он. Арсений довольный похвалой промычал, несколько раз сглатывая, а потом выпустил член изо рта, сразу же собирая слюну. Оглядываясь на зал, Антон двинулся, чтобы встать поудобнее, и вызвал стон, случайно ботинком задев чужой пах — Арсений фактически сидел на его обуви. — Подрочишь себе сам? — Кончи мне на лицо тогда, — он поспешно расстегнул собственную ширинку, вытаскивая член. Антон залип теперь и на его члене тоже — очень ровный и красивый. Идеальный, как и сам Арсений. Блять. Это действительно происходит? — Хорошо? — Договорились, Арсений Сергеевич. Разрешите оформлять? — Разрешаю, Антон Андреевич. В его голосе узнавался прежний зам — колючий, но горячий. Кипятящий в Антоне и кровь, и мозг, и душу. Он улыбался, вязко глядя из-под очков с розовой оправой. Ну блять, было в этом что-то возбуждающее до пульсации в висках! Весь этот образ типичного ботаника вставлял похлеще самой отбитой порнухи — той самой с конскими хуями, сиськами размером с Юпитер, со слюнями и спермой в количестве нескольких цистерн. Именно до подобного порно ты опускаешься, когда всё остальное уже выучено наизусть. Никогда Антон не ожидал дойти до фетиша на очки, но те так охуенно подчёркивали «правильность» Арсения. Будто он был тем самым прилежным задротом, которые у всех бывают на потоках в универе или школе. Лаборант-химик-физик-ядерщик, который согласился подтянуть Антона по учёбе при условии, если тот кончит ему на лицо. И Антон приходит к нему каждый вечер в соседнее крыло вуза и помогает ему реализовывать самые грязные фантазии, которые в гениальном уме скрываются среди формул и заметок по лекциям. Антон отсасывает ему в туалете, вжимает его в стену хлипкой кабинки и вылизывает ему задницу, пока тот мычит в руку и поправляет съехавшие с красного лица очки. Антон зовёт его на тухлую съёмную хату и втрахивает в скрипучий диван, оттягивает упругую задницу, сжимает поясницу до синяков. А потом слушает, как Арсения ставят ему в пример в качестве правильного и мудрого не по годам студента. Слушает и смотрит на смутившегося отличника, который за спиной препода пошло закусывает губу… Блять, фантазия разыгралась. Антон нырнул обратно в реальность. Сколько времени прошло? Время вообще шло, или всё это пронеслось в голове за секунду? Арсений дрочил себе быстро и грубо, жадно разглядывая Антона. Тот, в свою очередь, старался не жмуриться от невыносимо пошлого зрелища под ногами, и не решался пошевелиться, так как понимал, что ему хватит всего одного движения, чтобы кончить. Арсений призывно открыл рот и высунул язык, возвращая одну руку Антону на член — даже толком не двигая. Но этого хватило, и он, закусив губу, чтобы не застонать на весь зал, кончил прямо поверх чужих очков, немного попав на язык и губы, которые зам тотчас же довольно облизал. Вкусно гаду. От такого вида Антон с радостью бы кончил ещё раз, если бы это физически было возможно. Пытаясь отдышаться, он окинул взглядом комнату — вроде никто на бар особо внимания не обращал. Возможно, из-за того, что тот был удачно расположен в самом тёмном углу. А ещё удачно, что в бутафорском баре были совершенно не бутафорские салфетки. Они разминулись после второго возвращения Скруджи, тот опять улыбался по-чеширски и выглядел сверхдружелюбно. Только завидев его на горизонте, Арсений слился в уборную, отмазавшись — «надо отмыть очки твои». Вообще-то это был подарок, но узнать он об этом не успел. — Да не смари ты щенячьим взглядом своим, не утонет твой Ебусений, — вернул его в диалог Эд. Вопреки словам, на его лице читалось непонятное беспокойство. — Обсудили всё? — Куда уж там, — уныния в голосе было так много, будто они не трахались пять минут назад, а обсуждали политику. — Мне проще научиться мысли читать, чем понять, что происходит. — Н-да, я как-то Шерлока пять раз пересмотрел — думал начну шарить за то, как разгадывать хуйню в его голове, — он смял конец фразы, смущённо почёсывая шею. — Бля, надо бы ебальничек научиться вовремя прикрывать. Забудь. — Ты… Вы с ним, — Антон ответно замялся. Вопрос не хотел ложиться на язык. Вы были ближе, чем ты говорил? Вы плохо разошлись? Всё не то. — Скучаешь по нему? — Антох, бля, — Эд грузно выдохнул, обходя стойку, чтобы заменить Антона на посту бармена. — Мы ж всё равно с ним друганами были. Не корешами, конечно, но и не только шпёхались. Когда тебя так откровенно избегают, это ебёт немного. — Ты же заверял меня, что Вы даже толком не разговаривали, — полувопросительно протянул Антон, стараясь убрать нотки укоризны из голоса. Скруджи неопределённо пожал плечами. — Мне жаль, Эд. — Та сё, дядь, не надо. Лучше сам разберись: он на тя так палит, я ебал, там все шансы на хэппиэнд. Позовёте потом на свадебку, а я от счастья в хламину налакаюсь, — искренне улыбнулся он, подкатывая к себе остатки той бурды, которую Антон не допил, хотя ранее спиздел Эду, что допил. Видимо, тому насрать, где правда, а где ложь. — Арс бегает хорошо, ты не проеби. Скорее всего, через час он будет грустно бухать на лавочке у чёрного входа. — Но через час ведь будет этот конкурс с премией? — Да ему насрано, жеребьёвка хуёвая в этот раз. Ты так и не допёр, кто он? — Только догадываюсь. — Ну ты фрукт, шампунь. «Шлюха-ботаник» ему выпало. — А ты, как узнал? — Спиздил бумажку, пока он переодевался. Я думал, там тоже какая-то подстава, но ничего не нашёл. Просто глупая и пошлая роль. Зохан, конечно, как придумает. — Ага, не повезло ему. — Голос предательски дрогнул под натиском недавних воспоминаний. — Зато тебе повезло. Сначала Антону показалось, что это прозвучало подбадривающе, но, переведя взгляд на друга, он увидел, что тот тупит взгляд об столешницу — абсолютно сложный и серый взгляд. Тушит его, как сигарету об перила. Не хватало только начать переживать ещё и за Скруджи. На любовный треугольник слабо походило, скорее, на ебучий тетраэдр или ту самую доску с красными нитками, которые все сходились на Арсении. А, возможно, Антон сам придумывал себе препятствия, чтобы иметь право ничего не решать. Ведь по сути никто ему так ничего и не сделал. Никто ему толком не отказал. Мысли давили на виски, поэтому спустя минут двадцать, оставив Эда за баром, он поплёлся к чёрному выходу. Ну, или входу, неважно. На помёрзшей скамейке действительно нашёлся Арсений — раньше времени и без бухла, но нашёлся. Привалился головой к шершавой бледной стенке здания и сидел с закрытыми глазами — вряд ли в такой холод можно уснуть. На фоне падающего снега он смотрелся бы ещё красивее, но яркая ночь всё-равно умудрялась подчеркнуть и без того аккуратные арсеньевские черты. Тот всегда выглядел так, будто его много раз пытались перерисовать, потому что ни линии, ни цвета не могли передать впечатление, которое он производил. Антон помнил, как ещё лет в двенадцать решил заделаться в художники, но бросил через неделю попыток именно по этой причине: никак не получалось передать чувства. В голове всё красиво лилось и переплеталось, но как с языка, так и с бумаги ускользало — стоит только открыть рот или гуашь. Может, он просто был рождён не для искусства, а для чего-то другого. Например, для того, чтобы заботливо провести по чужим пушистым волосам и румяной от мороза щеке. — Хотите превратиться в ледяную фигурку? — Вроде того, — спокойно ответил зам, не открывая глаз, но подставляясь под поглаживания. — А Вы не боитесь? — Чего? — Стать ледышкой вместе со мной? — Вместе с Вами, — Антон уселся рядом. Лавочка грозилась отморожением яиц, но ради Арсения можно было и потерпеть потенциальное бесплодие. — Можно и ледышкой. Но я бы предпочёл поплакать у Вас на плече и растопить Эрендел. Или как там было… — Так это ты Эльза или я? — Он глянул на Антона, смешливо щурясь. Тот, в свою очередь, удивился, что зам понял отсылку. — Нет, я Олаф, — он раскинул руки под изучающим взглядом Арсения, тот хмурил брови, видимо, в попытках вспомнить персонажей мультика. — Люблю жаркие объятья! — А-а, точно, Олаф. Ну конечно! — Арс рассмеялся. — Ну-у, — намекнул он, потряхивая руками в жесте «бесплатных обнимашек», но Арсений, видимо, понял всё по-своему. — Я люблю тебя, Олаф! — Пискляво ответил тот. Антон на секунду опешил и перестал дышать, глядя на смеющегося зама, который вдруг быстро пояснил, заметив реакцию. — Ну там ведь рыжая маленькая девочка так говорила в самом начале! Я начало много раз смотрел. С племянницей. Он торопливо замялся, а смущение огромным приятным облаком повисло в воздухе. Если бы желание обнять могло вырабатывать электроэнергию, Антон бы снабдил ею пару адронных коллайдеров. Хотя, возможно, те работали вообще не от электричества — последнюю лекцию по физике он слушал, параллельно играя в Лигу Легенд, поэтому ничего не помнил. Зато помнил что-то более важное. — И я тебя, — запоздало ответил он. Глаза напротив красиво блеснули и Арсений сначала расплылся в смущённой улыбке, а потом и вовсе спрятал лицо в руках. — Антон… Сердце бешено дрожало. Что бы ему ни сказали — плевать. Трепет, который вызывал у него сидящий рядом человек, грел изнутри. И казалось, будто на улице уже давно май — просто снег остался глупо лежать на дорогах. Так и между ними — давно уже что-то есть, а, возможно, и было с самого начала, но всё ещё ничего не решилось. Волнительно, но слишком хорошо. Уже и так хорошо. Хотя бы так. Как угодно. Антон разглядывал очаровательно-мечущегося между разными эмоциями Арсения и находил его невероятно красивым в любой из них. Чувствовал, что сам сидит с лицом влюблённого идиота, но очень уж хотел запомнить — каждую черту, морщинку, каждую тень или отблик от лунного света на чужом лице. Ничего лучше он уже точно не увидит. — Ну не смотри на меня так, — взмолился Арсений, по-прежнему мягко улыбаясь. — Как? — Как будто ты, — он призадумался, успокаивая румянец на щеках. — Таешь. — Ради некоторых не жалко растаять. — Ещё одна цитата из «Холодного сердца», и я, — возмутился он, но в шутку или нет — непонятно. — Поцелую тебя. Лишь бы перестал. Пришлось напрячь поплывший мозг — ничего кроме комедийных диалогов в голову не приходило. Арсений рассмеялся, скорее всего, от вида мыслительных потуг. — Смотрите, — начал Антон смешным голосом, наклоняясь вперёд и заглядывая в лицо напротив. — Я шашлычок. Вообще, он рассчитывал на смех, потому как у Арсения он был невозможно яркий и красивый. Как и сам Арсений. Но тот, тепло улыбнувшись, ткнулся ему в губы — осторожно, почти невесомо. Их поцелуй был совершенно невинный, будто дружеский, очень нежный и тихий. Антон чуть подался навстречу, не углубляя, но стараясь впечататься в ответ. Он отстранился, чтобы поймать чужой тоскливо-тёплый взгляд и прижаться ещё раз коротким чмоком в губы — таким привычным, будто он далеко не первый. Будто не последний. — До тебя было проще, — спустя небольшую паузу начал погрустневший зам. — Я думал, что это со мной что-то не так. — В плане? — тихо подал голос Антон, боясь спугнуть. — Не знаю, было ли у тебя такое… Ты ещё юн, наверное, для подобных перипетий. Парни твоего возраста обычно вообще не думают ни о чём серьезном, только девчонки переживают. А я всегда был, — он чуть замялся, пожевав губу. — Наверное, каким-то женственным излишне. — Разве это не стереотип, что только девушки переживают из-за отношений? — Как бы там ни было. Я давно ввязался в «отношения Шрёдингера»: их по сути толком-то и нет, но человек тебя не отпускает. Похоже на йо-йо, если ты вообще застал эти времена, — комментарии про разницу в возрасте немножко раздражали. Но не сильно, так как факт их разницы никак не мешал Арсению целовать его. — Тебя отталкивают, чтобы притянуть к себе, привязать, вызвать яркие эмоции; тебя защищают, как принцессу в башне; а ты жадно глотаешь это, думая, что лучше и не найдёшь. Лучшего и не достоин. Я боялся, что, отказавшись от такого, потеряю вообще всё и больше никогда не найду. Думал, что правильным будет принять то, что дают. Хотел быть правильным, привык быть таким. — Вот же Захарьин мудак. — Не сдержался Антон, слушая тускнеющий голос. — Это не так. Что бы тебе ни рассказывал Выграновский, всё чуть сложнее, — Антон нахмурился, и Арсений вздохнул, заметив это. — Я наврал ему, что ни с кем не встречаюсь, хотя тот спрашивал. На самом деле у нас с Антоном просто была крупная и долгая ссора, которую я захотел воспринять, как перерыв в отношениях и карт-бланш на любые действия. Мы поссорились, потому что не могли прийти к единому решению — он любил меня, пусть сухо и по-своему, но я его — нет. Вернее, понимал, что это не та любовь, которую я искал и ждал всю жизнь. Но больше ничего не было, а мне на тот момент было двадцать восемь. Двадцать восемь! Ты представь: у всех дети, жёны, а я, как витрувианский человек — в одной руке книга, во второй гантелька, в третьей сценарий пьесы, в четвёртой что-то ещё. Что-то, но не то. — Но ты не обязан иметь отношения, если не хочешь. — Да конечно я хотел, Антон, — он потёр лицо руками. — Хотел хотя бы чего-то. Поначалу я искал, расставался, надеялся… Думал, что недостаточно стараюсь, поэтому и переспал с первым попавшимся. Я про Выграновского. — Воу, я думал, у вас с Эдом было что-то посерьёзнее. Антон поежился. Начинало холодать. — С ним было… хорошо. Но изначально мы сошлись совсем случайно, — Арсений ответно поежился, Антону захотелось его согреть, поэтому он двинулся ближе, плотно прижимаясь к чужому бедру. — Не сразу, но я начал что-то к нему чувствовать. И не успел понять это чувство, как Захарьин решил примириться. У меня был выбор между двумя, но я слишком боялся потерять нечто уже проверенное. Боялся, что, — он осёкся нерешительно. — Эд не захочет ничего серьёзного, и я вернусь в то, от чего пытался сбежать. — От «отношений Шрёдингера»? — Верно. Антон сказал мне, что теперь всё изменится и как раньше не будет. Узнав про «измену», он поставил мне одно условие — отныне я только с ним. Только с ним я настоящий, открытый, нежный; а для остальных просто коллега, просто партнёр по сцене, просто набор качеств. Да, это звучит жутковато. Да, Зохан до жути собственник с кучей комплексов. Но он время от времени давал мне приятную заботу, которую так хотелось ощущать. Я не хотел это терять, ведь до него не было вообще ничего. До него ни с кем не получалось почувствовать хотя бы что-то близкое к… заботе? Любви? Всё и все были не тем. Не знаю, почему. В голове что-то не сходилось. Антон нашёл руку Арсения и аккуратно сжал в поддерживающем жесте, тот никак не реагировал, но и не отталкивал. — Мы с Серым и Зоханом говорили в курилке, — начал он, напряжённо копаясь в воспоминаниях. — И по разговору мне показалось, что Антон не старался никого заверить в том, что вы вместе. А Серый только… подозревал? Я тогда и подумал, что у вас что-то типа передружбы. — По сути это она и есть. — Но ты ведь говоришь, что… — Он дал мне обещание, что всё изменится, — тихо прошелестел Арсений, клоня голову к Антонову плечу. Тот понятливо подставился в ответ, сжимая чужую ладонь чуть крепче. — На время что-то может и изменилось, но потом… Да всё, как и раньше: ревнует к любому столбу, но даже с днем рожденья не поздравил в последний раз. Тихий голос дрогнул, и Арсений замолчал, поджав трясущиеся губы. Он не плакал, хотя глаза и нос блестели и были красноватые от холода. — Иди сюда, — Арсений чуть развернулся, и Антон наконец полноценно обнял его, чмокнув в макушку, а потом начал покачиваться, убаюкивая. — Я не имею права настаивать на чём-либо, но я бы очень хотел… Очень хочу быть с тобой, Арс. И заботиться, и всё такое. Ты абсолютно точно достоин хороших чувств, достоин иметь то, в чём нуждаешься. Он старался потопить мысли о том, что в этой закрутившейся истории ему было жалко не только Арсения или себя, но и Эда, который сегодня выглядел более открытым и искренним, чем обычно. Таким, будто он тоже переживает и тоже старается прийти к конкретному решению, а не к катанию масла по сковородке. — Захарьин не даст нам работать вместе, он сможет, — прогудел Арс в объятья, подчёркивая слово «сможет». — Сделать так, чтобы ни я, ни ты больше не работали в «Неиграх». У него не только связи, но и прочие… Скажем так — свои методы. — Мы можем там и не работать. Опешивши, Арсений вынырнул из объятий, заглядывая Антону в глаза: — Но я здесь фактически с основания, ты предлагаешь просто взять и бросить всё? — А тебе прям нравится офисная работа? — Надавил он, заранее зная ответ, иначе не решился бы давить. Все вокруг говорили про арсеньевскую любовь к «вечеринкам», но в офисе тот редко выглядел довольным или хотя бы спокойным. Судя по паузе зам задумался о том же самом. — Иммерсивных мероприятий куча, театральных всяких… Ну, наверное, можно что-то найти. Тебе ведь это нравится. — И ты нравишься. — Поспешно добавил он. Антон сделал вид, что не растрогался, но рука почти дрогнула — хотелось сжать сердце сквозь куртку, так громко оно забилось. — Я не буду много зарабатывать в театре, я не… Не знаю. — Я буду зарабатывать, найду что-нибудь новое. Может, спрошу у Паши, он хорошо ко мне относится — поможет наверняка. — Постой, ты предлагаешь жить вместе? — Ну, я вроде бы так и говорил, — он пожал плечами, большим пальцем поглаживая чужую ладонь. — Хочу быть с тобой, цитата. — Такой юный, а такой серьёзный, — промурлыкал Арсений, глядя с теплотой, которой можно было обогреть весь Нижневартовский край. — Я тоже хочу… Очень хочу, Антон. Но даже если так, разве тебе не нравилось работать с нами? — С Вами, Арсений Сергеевич, нравилось, — усмехнулся он, клонясь к чужому лицу, застывшему в растерянности. — Но у нас ведь с Вами не игры? — В смысле? — У нас всё серьезно. Он улыбнулся довольный красивой игрой слов. Арсений смешно фыркнул и наклонился за крохотным поцелуем — коротким, но невозможно мягким, как сахарная вата. — Хочешь разрушу романтику? Антону не терпелось рассказать кое-что ещё. — Нет. — У меня твой… Его втянули в очередной тёплый поцелуй, противостоять которому не получилось. Вернее, не хотелось. Ничего страшного. Расскажет в другой раз. Обязательно расскажет.