О шпионаже и пророчестве (или как случайно, но бесповоротно влюбиться в книготорговца из Сохо)

      Утро выдалось бледным; водянистый солнечный свет проникал сквозь крохотные проеденные молью дырочки в занавесках. Тяжело вздохнув, Азирафель откинул слои пуховых одеял и тут же поежился от холода. Ночью он почти не сомкнул глаз, но на этот раз бессонница не была связана с бомбардировкой Ист-Энда.              Быстро одевшись, он побрызгал на лицо холодной водой из крана в ванной и вздохнул, глядя на свое растрепанное отражение в маленьком зеркале. Под глазами у него залегли темные круги, придававшие ему изможденный вид, приплюснутые вьющиеся локоны торчали под разными углами.              Всю ночь Азирафель ворочался, преследуемый тревогой и мучимый кошмаром о том, что в него стреляют нацисты. Единственное, что хоть как-то успокаивало его, – это то, что мистер Кроули был на его стороне. Азирафель уже начал думать, что был слишком строг к этому человеку при первой встрече: увидев темную одежду и туфли из змеиной кожи, он машинально счел его преступником. На самом же деле Кроули оказался совсем не таким неприятным, если узнать его получше.              Он тяжело вздохнул, спускаясь по лестнице из своей квартиры в помещение магазина и заходя в крошечную заднюю комнату с печкой и чайником. Здесь было теплее, чем в любой другой части здания, и не было сквозняков, а маленькая дровяная печка нагревалась в мгновение ока. Азирафель наполнил чайник, поджег растопку, заложенную накануне вечером, и осторожно поставил чайник на печку, после чего отправился открывать окна в самом магазине.              Он заметно вздрогнул, увидев в кресле у окна окутанную тенями фигуру.              – Господи Иисусе! – выругался Азирафель, схватившись за грудь в тщетной попытке удержать сердце в груди и не допустить, чтобы оно выпрыгнуло от испуга.              – Простите, – протянул Кроули. – Я не хотел вас напугать... снова.              Секретный агент отнюдь не выглядел огорченным тем, что испугал Азирафеля – напротив, он казался почти довольным.       – Вы нарочно это делаете, – прошипел Азирафель, сжимая дрожащие руки в кулаки, и быстро пересек комнату, чтобы скинуть ноги Кроули с края его стола. – Как будто у меня и так нервы не на пределе.       Не обращая внимания на Кроули, он приоткрыл ставни, впуская в комнату утренний морозный солнечный свет. Это мало способствовало нагреву помещения.       – Как бы не так, – легкомысленно ответил Кроули. – Мне просто нужно было проскользнуть сюда достаточно рано, чтобы меня не заметили.       «Как змей, – подумал Азирафель. – Пронырливый, скользкий змей».       Десять минут спустя Азирафель сидел в своей задней комнате с тарелкой хлеба с маслом и вареньем и огромным чайником. На этот чайник он израсходовал почти весь недельный паек чая, так что заварка в его изящной фарфоровой чашке была почти черной. К его огромному облегчению, Кроули отказался от предложенных бутербродов и чая – что ж, ему же больше достанется – и сидел, развалившись, в другом кресле, прихлебывая горький черный кофе, который Азирафель нашел в обшарпанной жестянке в глубине кладовки. Одному Богу известно, как долго она там пролежала.       – Интересное у вас местечко, мистер Фелл, – заметил Кроули. – Не является ли владение книжным магазином во время длительного периода вражеских бомбардировок страховым риском? Здесь, должно быть, хранится небольшое состояние.       «Не такое уж и небольшое», – подумал Азирафель. В 1939 году он заказал оценку своих книг вместе с помещением и не удивился, обнаружив, что их стоимость исчисляется сотнями тысяч. Помимо книг, которые он продавал с целью получения прибыли, у Азирафеля была и личная коллекция редких изданий; большинство из них он приобрел сам, потратив годы и много денег на поиски, но было и несколько тех, которые он взял с собой из семейного поместья, когда в возрасте двадцати двух лет сбежал из дома со своей долей наследства, чтобы открыть книжный магазин, а не поступить в Сандхерст(1), как его брат. Если бы Азирафель решил однажды все продать, ему, вероятно, хватило бы на покупку собственного имения.       Однако вместо того чтобы отвечать на вопрос Кроули, Азирафель задал свой собственный.       – Что вы хотели, мистер Кроули? Уверен, что проникать в мой дом было весело, но надеюсь, что у этого визита все же есть какая-то цель.       Кроули ухмыльнулся, так что уголки медового цвета глаз собрались в морщинки.       – Цель у меня есть, – ответил он. – Нужно обговорить намеченную на пятницу встречу. – Азирафель нахмурился, замерев с бутербродом на полпути ко рту.       – Зачем? Мы же вчера все обсудили.       Накануне он был сильно потрясен после телефонного разговора с таинственным мистером Хармони, но Кроули проявил терпение, усадив Азирафеля за стол с большой порцией виски, и, мягко успокаивая и подбадривая, выудил из него подробности.       Кроули убедил его позвонить Роуз Монтгомери и сообщить ей о назначенной встрече, сказав, что ей уже об этом известно, но нельзя дать ей понять, что он тоже в курсе ее осведомленности. Азирафелю пришлось притвориться, что он ничего не знает о двойной игре, и сделать вид, будто он полностью уверен в том, что Роуз Монтгомери – настоящий агент секретной службы.       К концу вечера Азирафель начал подозревать, что Кроули на самом деле довольно милый человек с добрым и мягким характером, скрытым за маской брутальности. В холодном свете дня его мнение быстро менялось на прежнее.       – Нам нужен план, – серьезно ответил Кроули. – Настоящий план действий – что говорить, как действовать, где стоять...       – Важно, где я буду стоять? – с сомнением уточнил Азирафель.       – Конечно, важно! Нам нужно хорошо вас видеть, чтобы убедиться, что с вами все в порядке, и замечать любые знаки или сигналы, которые вы можете нам подать, если все пойдет наперекосяк. И нам нужно видеть их.       Азирафель задумчиво посмотрел на свой завтрак. Все выглядело гораздо сложнее, чем ему поначалу показалось. Это совсем не походило на детективные истории, которые он читал в детстве, а он уж точно не был Шерлоком Холмсом.       – Все будет хорошо, – продолжал Кроули тем же мягким и успокаивающим тоном, к которому прибегал прошлым вечером. – У меня там будет целая команда – вы их не увидите, но они прикроют вас. Все, что вам нужно, – это сохранять спокойствие и подыгрывать, а все остальное мы возьмем на себя.       Азирафель выдохнул, даже не подозревая, что задержал дыхание, и одарил Кроули натянутой улыбкой.       – Уверен, что вы совершенно правы, – с напускной бодростью ответил он.       Избегая взгляда Кроули, который изучал его немигающими медовыми глазами, он откусил кусочек бутерброда, с разочарованием отметив, что тонкий слой пайкового масла и варенье совершенно не улучшили вкус и текстуру «национальной буханки».(2)       «Скоро все закончится», – подумал Азирафель. Кроули обещал, что когда нацисты будут задержаны, он сможет вернуться к своей комфортной и совершенно непримечательной жизни. Все происходящее окажется лишь коротким приключением, о котором он вскоре забудет.        ***       Утро пятницы выдалось хмурым: унылый моросящий мартовский дождь смешивался с клубящимся дымом костров, все еще горевших после ночных бомбардировок, и превращал воздух в удушливый серый туман.       Кроули наблюдал за Азирафелем, который бросал уткам крошечные кусочки хлебной корочки с легкой улыбкой на губах, словно он был здесь исключительно ради удовольствия покормить птиц, а не для встречи с нацистскими шпионами.       Сидевшая рядом с Кроули Визл вздохнула и опустила бинокль, грубо запихнув его на приборную панель «Бентли» Кроули.       – Он там уже десять чертовых минут, – нетерпеливо бросила она. – Почему эти чертовы нацисты задерживаются?       – Может, хватит ныть? – зашипел на нее Кроули, не сводя глаз с Азирафеля. Визл сложила руки на груди и надулась.       Пока что все шло без сучка без задоринки: Дагон села Азирафелю на хвост у книжного магазина и увидела, как тот вступил в контакт с Роуз Монтгомери. Лигур и Хастур подменили Дагон и последовали за ними в Сент-Джеймсский парк, где их объекты разошлись: Монтгомери теперь сидела в некотором отдалении от места, где Азирафель убивал время, кормя уток, и пила чай в небольшом кафе на берегу озера.       Два других нациста, где бы они ни находились, очевидно не торопились, явно проверяя, что за ними не наблюдают и не следят. Наверняка так и было – так поступали любые шпионы. Так же поступил бы и Кроули, и любое подозрительное или необычное движение заставило бы его очень быстро убежать в противоположном направлении. Он был очень осторожен и четко проинструктировал всех оставаться незамеченными.       – Гляди, – внезапно сказала Визл, приподнимаясь на пассажирском сиденье.       Кроули проследил за ее взглядом: справа к Азирафелю приближался мужчина – высокий, худой, в очках – совершенно непримечательный во всех отношениях. Он выглядел как обычный офисный работник, прогуливающийся по парку в перерыве между скучной бумажной работой в Вестминстере или на Бонд-стрит.       Визл снова взяла в руки бинокль, пока Кроули осматривал окружающую листву в поисках второго человека. Ничего. Нахмурившись, Кроули откинулся на водительском сиденье и прищурился.       – Можешь разобрать, что он говорит? – спросил он у Визл.       – Нет, – беспомощно пробурчала она.       Кроули закатил глаза и вернулся к наблюдению. Из машины, припаркованной прямо на обочине у ворот, Кроули видел, как Азирафель разговаривает с человеком, которого он принял за мистера Хармони. Монтгомери по-прежнему сидела и пила чай. Третьего члена шпионской ячейки до сих пор нигде не было видно.       Его охватила паника – как они могли не предвидеть этого? Они полагали, что шпионская сеть будет действовать сообща, что, даже если к Азирафелю приблизится только один из них, другой будет поблизости. Они ошиблись.       – Что-то не так, – пробормотал он. – Где третий?       Он видел, как Хармони протянул Азирафелю листок бумаги. Книготорговец прочитал его и сказал что-то, чего Кроули не смог разобрать. Второго человека по-прежнему не было видно.       – Оставайся здесь, – внезапно бросил Кроули и, не обращая внимания на протесты Визл, выбрался из машины и направился в парк.       Он надвинул шляпу на лицо и ускорил шаг, огибая озеро и не сводя глаз с Азирафеля. Третий член группы должен был быть где-то поблизости.       Кроули знал, что он лысеющий, но не такой высокий и худой, как тот нацист, с которым разговаривал Азирафель. Поблизости не было никого, кто хотя бы отдаленно подходил под это описание, и Кроули выругался про себя.       Вся надежда была на то, что все трое окажутся в одном месте в одно и то же время. Они не могли арестовать только двух членов сети, потому что тогда оставшийся на свободе залег бы на дно и только его и видели. Месяцы напряженной работы пошли бы коту под хвост.       Кроули замедлил шаг, наблюдая за уходящим Хармони. Он не видел, где скрываются Хастур и Лигур, но знал, что они наблюдают, а потому незаметно подал им сигнал следовать за целью. Арест им сегодня не произвести, но можно ведь проверить, куда он направляется. Когда Хармони исчез в парке, Монтгомери допила чай и направилась по дорожке к Азирафелю. Он был достаточно близко, чтобы услышать обрывки разговора, когда проходил позади них.       – Я ожидал двоих мужчин, – небрежным тоном произнес Азирафель. – Вы же говорили, что их двое.       Монтгомери перекинула мягкие локоны через плечо и снисходительно улыбнулась ему. Кроули захотелось столкнуть ее в пруд с утками.       – Это ведь общественное место, – ответила она. – Полагаю, они решили, что им обоим слишком опасно показываться. В любом случае это только первая встреча – мы организуем встречу с ними обоими, как только вы соберете все указанные в списке книги.       Азирафель посмотрел на свои ботинки с явно недовольным выражением лица, и Кроули почувствовал укол вины. Он сказал Азирафелю, что сегодня все закончится, но из-за его недосмотра бедняга не скоро выберется из этой истории.       Кроули вышел за пределы слышимости и поспешил обратно к машине. Визл была в ярости.       – Во имя Сатаны, что ты творишь? – зашипела она на него.       – Ты видела Лигура и Хастура? – спросил Кроули, проигнорировав ее вопрос.       – Да, – ответила Визл. – Они последовали за нацистом из парка всего пару минут назад.       – Хорошо, – пробормотал он. – Найди Дагон и вместе с ней проследи за Монтгомери – может, она направится туда же, куда и Хармони.       – Неужели мы напортачили, Кроули? – Визл нахмурила лоб и озабоченно свела брови.       – Боюсь, что так, – признал он.       Бросив Визл ключи от «Бентли», Кроули снова захлопнул дверцу и направился обратно в парк, чтобы проследить за Азирафелем. Он не мог рискнуть подойти к нему в открытую, поэтому продолжил наблюдать из тени большого тополя за тем, как Азирафель уныло бросил оставшуюся хлебную корку уткам и поднялся, чтобы уйти.       Кроули последовал за ним обратно в Сохо на некотором расстоянии, все еще надеясь, что третий нацист появится, но его нигде не было. План провалился. ***       Азирафель был подавлен.       Он сделал все, что от него требовалось, – в точности следовал плану Кроули и встретился с мистером Хармони, как было условлено, но все пошло наперекосяк. Весь план строился на предположении, что он встретится с обоими нацистами в Сент-Джеймсском парке вместе с капитаном Роуз Монтгомери – третьей фигурой во вражеской шпионской сети, – но этого не произошло.       Каким бы захватывающим ни было его краткое участие в шпионской игре, Азирафель надеялся, что к этому времени он уже завяжет с ней. У него никогда не хватало духу заниматься чем-то подобным, в отличие от его братьев и сестер с их военным прошлым. Азирафель просто... никогда не был достаточно храбрым или сильным; он всегда пытался избегать конфронтаций. Именно поэтому он давным-давно сошел с этой жизненной тропы и занялся бизнесом по продаже редких книг; теперь же ему казалось смешным это на миг затуманившее ему рассудок отчаянное желание внести свой вклад в победу в войне.       – Слушайте... я знаю, что это не... ну... не то, что мы планировали, но... – сбивчиво говорил прислонившийся к дверному косяку Кроули, потирая затылок.       Азирафель насмешливо фыркнул и убрал руки от лица, вперив в агента разведки жесткий взгляд.       – Энтони, пожалуйста, – ответил он. – Не принижайте мои умственные способности – мы оба знаем, как ужасно все сложилось.       Кроули вздрогнул.       – Используете полную форму моего имени? Должно быть, у меня неприятности.       Хуже всего было то, что Азирафель не мог найти в себе сил разозлиться или даже досадовать на Кроули. Это не его вина, и Азирафель это прекрасно понимал. Он вздохнул и рассеянно провел рукой по волосам.       – Ладно, – продолжил Кроули. – Итак, мы облажались. Я облажался. Я должен был предвидеть нечто подобное, так что теперь нам придется переосмыслить нашу стратегию и придумать дру...       – Нам? – перебил его Азирафель. – О нет, нет никаких «нас». Я не могу продолжать это делать.       У него руки задрожали от одной только мысли о продолжении операции «Соловей» – достаточно было ему допустить хоть малейшую ошибку и выдать себя Монтгомери, и все, его жизнь кончена. Он больше не мог этого делать.       – Можете.       Азирафель резко поднял голову, услышав мягкие нотки в голосе Кроули, и встретился взглядом с исполненными искреннего участия глазами цвета меда. В голосе Кроули звучала такая твердая вера в Азирафеля, что на секунду он позабыл свои страхи.       – Нет! – настойчиво повторил он, когда опасения вновь нахлынули на него, заставив сердце тревожно сжаться. – Не могу! Я не такой человек, Кроули! Не такой, как вы, – все эти шпионские игры и интриги даются мне нелегко...       – Вот спасибо, – вставил Кроули, скрестив руки на груди, и Азирафель тут же почувствовал укол вины.       – Я не это имел в виду, – пробормотал он, понимая, что это прозвучало так, будто он сводит карьеру Кроули ко лжи и обману и совершенно не принимает во внимание мужество, которое требуется, чтобы стать шпионом. – Просто есть люди, которые рождены, чтобы изменить этот мир к лучшему, а есть те, кому суждено не высовываться, – пояснил он. – Я отношусь к последним.       Азирафель услышал, как Кроули оттолкнулся от дверного проема, грациозно пересек комнату и опустился в кресло напротив него. Книготорговец слегка подпрыгнул, когда палец Кроули коснулся его запястья рядом с манжетой пальто. Его прикосновение было прохладным на разгоряченной от волнения коже Азирафеля.       – Вы храбрее, чем думаете, – ответил Кроули, заглядывая Азирафелю в глаза. – Вы зашли так далеко, полагаясь на собственную интуицию и почти без посторонней помощи. Вас прикрывает весь мой отдел, и благодаря вам мы поймали на крючок нацистскую шпионскую сеть. Осталось только намотать леску и вытащить ее на берег.       Азирафель испустил долгий судорожный вздох, чувствуя, как под почти гипнотическим взглядом Кроули его бешено колотящееся сердце начинает замедляться.       – И как же нам это сделать?       – Начнем с того списка, что дал вам Хармони, – ответил Кроули. – Какова вероятность, что вы сможете найти интересующие их книги?       Азирафель почти забыл о списке в кармане пальто. Не желая терять ощущение прохладной кожи Кроули, Азирафель, тем не менее, со вздохом заставил себя убрать руку, чтобы вытащить сложенный лист бумаги.       Честно говоря, он не задумывался о списке с момента его получения, сам не зная почему. Возможно, ему хватало других забот, но сейчас он разгладил складки бумаги и прочитал верхнее название.       – Хм... Нострадамус, – задумчиво произнес он. – Эту книгу достать легко – я продал первое издание в прошлом году одному необычному шотландцу в Финчли. Странный тип – утверждал, что он сержант армии ведьмоловов. У меня есть серия рукописных дневников майора-ведьмолова Пульцифера от 1656 года, которые я наверняка смогу обменять на это издание.       Кроули ободряюще улыбнулся ему.       – Блестяще! Что дальше?       Азирафель глубоко вздохнул, чувствуя, как с каждой секундой к нему возвращается присутствие духа.       – Роберт Никсон, – прочитал он. – Много первых изданий на слуху; уверен, я быстро найду одну копию. Затем... Игнатиус Сибилла... возможно, придется немного поторговаться и задействовать неофициальные каналы, но опять же, я смогу достать первое издание.       Он поднял глаза и увидел, что Кроули ухмыляется.       – Видите? У нас уже созрел план!       С губ Азирафеля сорвался смешок. Именно этим он и зарабатывал на жизнь – находил редкие и антикварные книги, успев за все эти годы наладить множество полезных контактов. Возможно, с помощью Кроули он все-таки сможет довести дело до конца.       – Матушка Шиптон, – продолжал он зачитывать список. – Уверен, что есть экземпляр, принадлежащий оккультисту в Холборне. Я не уверен насчет Отвелла Биннса...       – А что насчет последнего имени? – спросил Кроули, указывая на последнее название на странице. – Агнесса Псих?       Азирафель вновь похолодел от страха.       – Агнесса?.. О нет...       – О нет? – повторил Кроули. – Почему «о нет»? Что не так с Агнессой Псих?       «С Агнессой Псих все «так»», – подумал Азирафель, тяжело сглотнув.       «Все, кроме...»       – «Прекрасные и точные пророчества Агнессы Псих», – дрожащим голосом начал объяснять Азирафель, – по слухам, это единственные по-настоящему правдивые пророчества. Все, что она написала, сбывалось, даже если ее пророчества не были линейными или легко поддающимися толкованию.       Кроули растерянно моргнул.       – И? Я все еще не понимаю, что в этом такого.       Азирафель почувствовал себя так, словно снова находится на грани нервного срыва. Если это была последняя книга в списке, то ему совершенно точно крышка.       – Ее не существует, – выпалил Азирафель, снова обхватывая голову руками. – Эта книга была напечатана только в одном экземпляре – все копии уничтожили, когда ни одну из них не удалось продать! Единственный сохранившийся экземпляр, по слухам, был передан одному из членов семьи триста пятьдесят лет назад, и с тех пор о нем никто не слышал!       Его снова охватила паника, извиваясь в животе, словно змея, так что Азирафелю начало казаться, что его вот-вот вырвет. Его бросало то в жар, то в холод; эта книга станет причиной его смерти. Нацисты прикончат его за неспособность достать несуществующую книгу.       Прохладные ладони снова накрыли его запястья, когда Кроули осторожно убрал руки Азирафеля от его лица. Медовые глаза вновь пронзили его пристальным взглядом, завораживая, придавая уверенности и словно бы останавливая Азирафеля от стремительного падения в бездну отчаяния и страха.       – Забудьте об Агнессе, – сказал Кроули теплым, как летний ветерок, голосом. – Она нам не нужна. Сосредоточьтесь на поиске других книг – тех, которые мы можем заполучить, – и нацисты станут вам доверять. Когда уже нельзя будет больше тянуть время, мы просто притворимся, что у нас есть книга Агнессы Псих, чтобы собрать их все вместе. Ее наличие или отсутствие неважно.       Азирафель моргнул; дрожь в его конечностях начала утихать, когда большие пальцы Кроули принялись успокаивающе выводить круги на тыльной стороне его запястий.       – Я не позволю им причинить тебе вред, Азирафель, – пробормотал Кроули. – Обещаю, я не позволю им причинить тебе вред.       Это было похоже на снятие заклятия: судорожно вздохнув, Азирафель резко отдернул руки и тяжело опустил их на колени. Он покачал головой, чувствуя, как остатки паники покидают его, сменяясь полным изнеможением.       – Я бы не отказался чего-нибудь выпить, – слабо произнес он, снова избегая взгляда Кроули.       Кресло тихонько заскрежетало по полу, когда Кроули отодвинул его и встал.       – Хотите, я сделаю чай? – спросил он.       – Чая нет – я все выпил, – печально ответил Азирафель. – Но... у меня в кладовке есть несколько бутылок Шатонёф-дю-Пап. Не могли бы вы принести мне одну, дорогой...       Темно-рыжие брови Кроули взлетели вверх.       – Только если вы позволите мне помочь вам его выпить, – сказал Кроули. – Пить в одиночку – дурной тон.       С губ Азирафеля сорвался еще один смешок, и он кивнул в знак согласия.       – В таком случае, мистер Кроули, я буду очень рад вашей компании.        ***       Они пили с полудня и к середине дня прикончили уже три бутылки Шатонёф-дю-Пап. Кроули удобно устроился на небольшом двухместном диванчике книжного магазина, согретый наполнявшим его отличным вином, и наблюдал за тем, как Азирафель плавно покачивается в такт музыке, звучащей из старого граммофона в углу.       Галстук-бабочка книготорговца был развязан и просто свисал с шеи, несколько верхних пуговиц на бледно-голубой рубашке оказались расстегнуты, рукава закатаны до локтей. Кроули изо всех сил старался не замечать бледную пушистую поросль на голых предплечьях Азирафеля и небольшую прядку волос, видневшуюся у его открытого воротника; и он отчаянно старался не обращать внимания на то, как Азирафель потягивает вино из бокала, который он удерживал чуть ниже губ, подпирая локоть рукой, покоящейся на животе, когда пританцовывал перед книжным шкафом.       За последние десять минут «Туманный день в Лондоне» играл уже в четвертый раз, и Азирафель подпевал исполнению Энн Леннер, пока солист группы «Орфеи отеля Савой» Кэрролл Гиббонс исполнял партию на фортепиано. Эта музыка не особенно нравилась Кроули – слишком размеренная, слишком медлительная, – но он был совершенно очарован тем, как ею наслаждался Азирафель.       – Азирафель… – внезапно произнес Кроули, пробуя это имя на языке, немного заплетающемся из-за крепости выпитого вина. – Это ж ангел, да? Я, конечно, не имею привычки читать Библию, но из того, что я помню...       Серо-голубые глаза Азирафеля оторвались от книжной полки, которую он просматривал, и растерянно моргнули при звуке его имени.       – О-о, – пробормотал он. – Да. Да, все верно.              Возможно, дело в вине, но Кроули готов был поклясться, что глаза Азирафеля приобрели более голубой оттенок, чем несколько часов назад; они больше не казались серыми, как облачное небо, а скорее, яркими и искрящимися.       – Религиозная семья? – Кроули продолжал говорить в свой бокал с вином, снова поднося его к губам.       От ответной улыбки Азирафеля в животе Кроули запорхали бабочки.       – Немного.       – Много братьев и сестер?       – Достаточно, – ответил Азирафель. – Все названы в честь ангелов... и ни один не заслуживает своего имени.       Уголки рта Азирафеля подергивались, когда он пробрался к тому месту, где сидел Кроули, и устроился рядом с ним на небольшом свободном пространстве. Тепло от его бедра и плеча просачивалось сквозь хлопок рубашки Кроули.       – Приятно...       Азирафель выгнул бровь.       – Хм-м?       – Твое имя, – быстро сказал Кроули. – Приятное. Азирафель...       Ему нравилось, как оно звучит – нравилось произносить его вслух, пришло на ум Кроули, пока он смотрел, как Азирафель делает очередной глоток вина, следя за движением его кадыка при глотании.       – Но... ангел? Что означает «З»?       Азирафель резко повернул голову в его сторону.       – Что, прости?       – Твой книжный магазин, – уточнил Кроули. – Мистер А. З. Фелл – что за «З»?       – О, это? – пробормотал Азирафель, расслабленно откидываясь на спинку дивана, обтянутого красным вельветином. – Ничего особенного. Моя фамилия означает участок болотистой местности или горную гряду. А так как я не являюсь ни тем, ни другим, потребовался лишний инициал.(2)       Странно, но это заявление показалось затуманенному вином мозгу Кроули вполне логичным.       – А-а...       – А что означает твоя?       Кроули повернул голову в сторону и нахмурился.       – Моя «З»?       – Нет! – ответил Азирафель, игриво шлепнув Кроули по руке. – «Джей»!       Кроули долго смотрел на Азирафеля – на румянец на его щеках и яркость глаз, на губы, приобретшие цвет темного вина – так что чуть не забыл, о чем они говорили.       –...Джэнтони, – сказал он в конце концов.       Голубые глаза Азирафеля распахнулись, и Кроули буквально увидел, как он обмозговал эту информацию, прежде чем разразился приступом смеха.       Азирафель был прекрасен, когда смеялся. Кроули не мог оторвать глаз от ямочек на его щеках и морщинок в уголках глаз, борясь с желанием наклониться и поймать эти смешки губами.       Энтони Джей Кроули почувствовал, что за последние несколько часов его интерес к книготорговцу из Сохо перерос в полноценное увлечение. Кроули никогда не делал ничего подобного – никогда не открывался людям, не сидел, просто болтая с ними, всегда держась настороженно и отстраненно. Он никогда не чувствовал себя так комфортно в чьем-либо присутствии, как с Азирафелем – никогда не чувствовал себя совершенно непринужденно. Азирафель был чистым сердцем и добрым, с ним было легко разговаривать, особенно под воздействием вина, ослабившего его тревоги.       – Знаешь, библии на самом деле очень интересные! – восторженно заявил Азирафель, прервав размышления Кроули о том, как бы поцеловать его прямо здесь, на диване книжного магазина.       Кроули одарил его кривой ухмылкой.       – Ага... неа, я в это не верю.       – Это чистая правда, уверяю тебя.       – Как? Как это может быть правдой?       – За годы работы я собрал несколько экземпляров с опечатками, и они довольно уморительные, – настаивал Азирафель.       – Например? – поинтересовался Кроули.       Азирафель переместился на диване и повернулся так, чтобы поставить локоть на спинку и опереться головой на тыльную сторону ладони, накручивая торчащий белокурый локон на указательный палец.       – Ну... В «Библии нечестивцев» есть пропущенная частица «не» «ты ДОЛЖЕН прелюбодействовать». В 1716 году, в Евангелие от Иоанна 8:11, Иоанн призывает: «Идите и грешите больше!» вместо «Идите и больше не грешите». Она известна как «Греховная Библии». Также в Евангелие от Иоанна, 3:13 есть фраза: «Никто не восходит на небо, только Тот, Кто сходит с неба, Сын Человеческий, ссущий на небе…».              Кроули чуть не выплюнул вино на дорогой ковер книжного магазина.              – Ссущий на небе! – гоготнул он, и Азирафель одарил его сияющей улыбкой.              – Есть еще Библия стоящих рыб: «И будут стоять подле него рыбы», хотя пророк Иезекииль в 47:10 говорил о рыболовах.              Кроули рассмеялся еще сильнее.              – И еще есть «Провально-Посольная» Библия.              – ЧТО?               – «Провально-Посольная» Библия. В 1651 году наборщик заменил стих 48:5 из Иезекииля тирадой, в которой жалуется на свою работу: «… Провались она к диаволу, сия каторга печатная! Мастер Билтон – тот еще жантильмен, а мастер Скэггс, се скряга закоснелый. Всяк, у кого ума хоть на грош, ныне под солнцом греется, а не торчит до ночи в богадельне драной, да пойдет оно все на @-*"АЕ@;!».              Кроули едва мог дышать от смеха; вино выплеснулось из бокала и впиталось в черную шерсть его брюк.              – НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!              – ЕЩЕ КАК МОЖЕТ! Сейчас покажу…              Азирафель соскользнул с дивана и быстро подошел к полке, оставив Кроули оплакивать потерю исходящего от него тепла. Выбрав большой черный фолиант в кожаном переплете, он открыл его на странице с закладкой и с радостной улыбкой протянул Кроули.       – Вот! – сказал он и, грациозно опустившись на диван рядом с Кроули и приняв прежнее положение, запустил пальцы в волосы. – А еще в ней есть целый дополнительный стих, вставленный в Бытие 25: «И вопросил Господь Ангела, охраняющего Врата Восточные, говоря, «Где пламенный меч, что Я дал тебе?» И ответствовал Ангел: «Да только что тут был, наверное, положил куда-то, вот склероз!» И Господь не вопрошал его боле».(3)              У Кроули от смеха заболели бока, а в животе бешено порхали бабочки, вызванные сияющим выражением на лице Азирафеля.              – Ты... такой интересный, ангел, – сказал он чуть погодя, когда вновь обрел контроль над собой.              Азирафель наградил его мягкой улыбкой.              – Ты правда так думаешь? Меня давно никто не считал интересным, – задумчиво произнес он. – В основном люди называют меня просто скучным.              – Ты совсем не скучный, – немного поспешно возразил Кроули.              Азирафель издал небольшой смешок и отвел взгляд. Кроули сглотнул и уставился в свой почти пустой бокал с вином, веля себе заткнуться. Меньше всего ему хотелось выдать себя – Азирафель теперь был агентом Британской службы безопасности под покровительством Кроули, а влюбиться в своего агента и поставить под угрозу всю миссию – такая себе идея. Визл убила бы его, если бы узнала. Нет, надо держать себя в руках. Возможно, вино поможет.              – Еще бутылку? – спросил он, меняя тему.              Азирафель одарил его улыбкой, от которой Кроули стало очень трудно выполнить только что данное себе обещание.              – Отличная мысль, мой дорогой.        ***              Прошло еще три часа, прежде чем Азирафель наконец отключился на диване, положив голову на плечо Кроули. Кроули знал, что ему пора бы вернуться в штаб-квартиру, где Визл и Дагон наверняка ждут его, чтобы рассказать о результате слежки за Монтгомери.              Но ему было тепло и уютно, а голова Азирафеля, мягкие кудри которой касались его подбородка, казалась такой приятно тяжелой. Конечно, ничего страшного не случится, если он просто прикроет глаза минут на десять.       Всего на десять минут.