О шпионаже и пророчестве (или как случайно, но бесповоротно влюбиться в книготорговца из Сохо)

      Кроули проснулся с раскалывающейся головой и замерзшим носом; свет от единственной лампы Тиффани слабо освещал темную комнату. Он тихонько застонал, медленно приоткрыл глаза и моргнул, пытаясь сориентироваться. Было уже совсем темно, а он по-прежнему находился в книжном магазине Азирафеля. Кроули снова простонал, внезапно осознав, что на самом деле закрыл глаза отнюдь не на десять минут.              Часы показывали, что время близится к полуночи – он пробыл у Азирафеля почти двенадцать часов. Его команда будет в ярости. Кроули пошевелился, и его голова тут же запротестовала в ответ на это движение. Азирафель все еще спал, положив голову ему на плечо. Кроули совсем не хотелось тревожить его, но в итоге он сумел встать и опустить Азирафеля на освободившееся место на диване, не разбудив его. В помещении было довольно прохладно, а Азирафель был в одной рубашке, так что Кроули притащил со стула в углу плед и накрыл им своего спящего агента.              Во сне Азирафель выглядел как настоящий ангел: длинные ресницы, касающиеся высоких скул, раскрасневшиеся от алкоголя щеки, мягкие белокурые локоны, раскинувшиеся по выцветшему красному вельветину дивана. Даже несмотря на жуткое похмелье, сердце Кроули затрепетало при взгляде на него.              Осторожнее, сказал он себе, со вздохом доставая из кармана темные очки. Не хватало только привязаться к нему. Кроули так не поступал – по крайней мере, с тех пор, как научился на горьком опыте, – и все же его тянуло к Азирафелю, как магнит к полюсу. Он ничего не мог с собой поделать.              Кроули обратил внимание на отсутствие посторонних звуков, когда отодвинул занавеску и осторожно выглянул в окно. Не было ни оранжевых всполохов далекого пламени, ни перезвона колоколов пожарных машин, ни воя сирен, и он понял, что, должно быть, погода выдалась нелетной. Сильная облачность и дождь всегда мешали немецким бомбардировщикам летать над Лондоном – единственное благословение ужасного климата.              Когда он выскользнул через заднюю дверь в переулок за книжным магазином, шел уже довольно сильный дождь. Кроули был не в том состоянии, чтобы вести машину, но все равно бы рискнул, не оставь он свой «Бентли» Визл. Он промок до нитки еще до того, как добрался до Шафтсбери-авеню; дождь проникал сквозь тонкую шерсть его пиджака, и Кроули уже не в первый раз пожалел, что не потратился на водонепроницаемый плащ. До Уайтхолла было не так уж далеко, но с похмелья путь по темным улицам показался ему невероятно длинным. Может, бомбы сегодня и не падали, но в городе по-прежнему царила непроглядная тьма.              – Где ты, мать твою, шлялся?               – Тоже рад тебя видеть, Вилз, – проворчал Кроули, входя в дверь кабинета Отдела Эйч. Визл прожигала его взглядом, держа стиснутые в кулаки руки вдоль боков.              Он давно понял, что лучше не навлекать на себя гнев Элеоноры Визл, но время от времени совершал глупости и неизбежно получал от нее нагоняй. И всегда жалел об этом.              – Мы проторчали здесь восемь чертовых часов в ожидании тебя!              – Простите, – пробормотал Кроули, глядя на лужу, которая медленно начала образовываться у его ног. – Я немного отвлекся.              – Судя по всему, в пабе, – подхватила Дагон со своего места.              Уныло повесив шляпу на вешалку, Кроули принялся сдирать с себя промокший пиджак, но обнаружил, что он промок насквозь до самой рубашки. Визл закатила глаза.              – О, ради Бога, садись. Я принесу тебе кофе.              – Спасибо, – шмыгнул носом Кроули.              – Не смей меня благодарить, – угрожающе прорычала Визл. – У нас есть для тебя важная информация, и я хочу, чтобы ты был в состоянии ее воспринять.              Нахмурившись, Кроули снял темные очки и прищурился в слабом свете кабинета, впервые заметив, что Хастур с Лигуром отсутствуют. Он подумал, что уже полночь – Визл и Дагон, вероятно, остались, чтобы дать двум другим немного поспать. Кроули правда совсем не собирался отрубаться на диване Азирафеля на целых шесть часов.              – Вы проследили за Монтгомери?              – О, еще как. – Дагон оттолкнулась от стола, пересекла весь кабинет и бросила папку ему на стол. – Прямо до чертовой двери штаб-квартиры СРС!              Брови Кроули взлетели вверх.              – Секретной разведывательной службы? – повторил он. – Так она и вправду шпионка?              Он тяжело плюхнулся в кресло, подавляя пульсацию в висках и тошноту в желудке, и открыл предложенную ему папку, с благодарностью приняв чашку крепкого черного кофе, которую Визл тут же сунула ему в руки.              – Мы весь день провели на телефоне, – самодовольно сообщила Дагон. – Капитан Роуз Монтгомери точно из СРС, но она офисный сотрудник. Мы не можем найти никакого подтверждения того, что она сейчас принимает участие в активном расследовании – по крайней мере, по имеющимся у меня каналам, – а это значит, что она либо ступила на нашу территорию без разрешения, либо переметнулась на сторону врага.              Кроули пролистал бумаги, переданные ему Дагон, восхищаясь мастерством коллеги, которой удалось нарыть столько информации за столь короткий срок.              – Не зря тебя называют Повелителем Досье, Дагон, – ответил он, умудрившись слегка изогнуть губы в улыбке, пока это усилие не отдалось болью в голове, вынуждая его вновь принять серьезный вид.              Дагон улыбнулась в ответ, а Визл фыркнула.              – Мы отследили ее до отдела СРС, которым руководит некто под кодовым именем «Архангел».              Кроули поморщился.              – Судя по имени, полный придурок, – пробормотал он.       – Готова согласиться, – ответила Визл, – но проблема в том, что мы не можем больше ничего выяснить – не можем понять, перебежчик ли она или получает приказы от этого «Архангела». Ни у кого в нашем отделе нет допуска.              – Значит, привлечем начальство, – сказал Кроули, поднося чашку с кофе к губам и осторожно дуя на горячую жидкость. – Возьмем собранную информацию и передадим прямо в руки «Морнингстару»(1) – глава Службы безопасности сможет связаться с главой СРС и выяснить, не замешан ли в нашем деле этот «Архангел». По крайней мере, он будет проинформирован о том, что один из его агентов – перебежчик.              Визл нахмурилась.              – Мне это не нравится. Если передать эту информацию кому-то за пределами отдела, это может разрушить все, над чем мы так упорно работали.              – У тебя есть идея получше? – спросил Кроули.              Он посмотрел на Визл поверх ободка своей кружки. У него были точно такие же сомнения, но другого способа выяснить, работает ли СРС над тем же делом, что и они, или британский агент перешел на сторону врага, не существовало. Оставалось только обратиться в вышестоящую инстанцию.              – Нет, – проворчала она в конце концов. – Дагон, отправь досье сейчас же. Чем быстрее оно попадет к Морнингстару, тем лучше.              – Хорошо.       Быстро взяв свое пальто, шляпку и зонтик, Дагон забрала папку со стола Кроули и, не оглядываясь, вышла из кабинета. Оставшись наедине с Визл, Кроули принялся потягивать кофе, чтобы не разговаривать с ней.              Его мокрая рубашка прилипала к коже, пронизывая его холодом до мозга костей, несмотря на горячий кофе в желудке.              – Что нашли Хастур с Лигуром?              Вилз прищурилась, а затем тяжело опустилась на освободившийся стул Дагон.              – Они отследили Хармони до арендованной квартиры в Уайтчепеле, – ответила она. – Проверка хозяина дома показала, что его бизнес вполне легален, так что это не прикрытие. Другого нациста нигде нет.              – Черт.              Кроули возлагал большие надежды на то, что Жуткая Парочка найдет третьего нациста, выследив Хармони, но и тут им не повезло. Похоже, Азирафель действительно был их единственной надеждой собрать всех этих ублюдков вместе.              – Итак, – сказала Визл, прервав размышления Кроули, – где, черт возьми, ты был последние двенадцать часов?              Кроули поморщился. Вот и рассчитывай, что она не спросит.              – С нашим новым агентом, – признал он. – У бедняги сдали нервы – он провел целый час в панике, будучи абсолютно уверенным, что умрет до завершения операции. Я его успокоил.              – С помощью алкоголя.              – Как получилось, Виз, – пробормотал Кроули, допивая кофе. Он лишь чуть-чуть отсрочил надвигающее похмелье, но так и не смог согреться и просохнуть.              – Так они дали ему список книг, которые нужно найти? – спросила она.              – Да, большинство из них, по его словам, не представляют проблемы. С одной придется повозиться... а последней не существует.              Визл нахмурилась.              – Как, по их мнению, он достанет несуществующую книгу?              – Не знаю, – пожал плечами Кроули. – Может, это проверка? Или они не в курсе, что не существует ни одной сохранившейся копии книги. В любом случае, я сказал ему, что, получив остальные книги, мы сможем просто солгать о последней, чтобы собрать их всех в одном месте.              Он не рассказал Визл, что провел шесть часов в книжном магазине Азирафеля, рассматривая удивительную коллекцию первых изданий книг, или о бабочках в животе, которых ощущал, когда Азирафель позволил себе некоторую неформальность в одежде и расслабился в его присутствии. Он не упомянул о том, каким прекрасным было его улыбающееся лицо, или как его глаза сияли и приобретали более голубой оттенок, когда он светился от счастья. Кроули особенно умолчал о том, как его привлекали интеллект и остроумие Азирафеля, и об отчаянном желании проводить с книготорговцем гораздо больше времени, чем следовало бы.              Нет, Визл, наверное, вырубила бы его, узнай она хоть что-то из этого, поэтому Кроули оставил свои мысли при себе.              Визл вперила в него изучающий взгляд, словно пытаясь что-то понять. Кроули отвел глаза и уставился прямо в свою чашку, пока Визл в конце концов не вздохнула.              – Тебе лучше пойти домой, – сказала она. – Ты выглядишь паршиво, и я готова поставить десять шиллингов на то, что твое похмелье только начинается и будет весьма тяжким.              Кроули одарил ее кривой ухмылкой.              – Ты права, – ответил он, вставая из-за стола и забирая ключи от «Бентли», которые Визл любезно оставила ему.              Он не стал снова надевать мокрый пиджак и шляпу, решив просто сложить их на пассажирское сиденье машины, пока не доберется до дома. Даже посреди ночи, без уличных фонарей, фар и остановленный полицией при проезде по мосту, где ему пришлось предъявить удостоверение сотрудника секретной службы, чтобы его не арестовали за нарушение комендантского часа, Кроули сумел добрался до своего дома в Кэмберуэлле и избежать взрыва головы.              Подъем по лестнице в квартиру чуть не доконал его, и, когда он добрался до двери, то почувствовал, что его вот-вот вырвет. Решив сразу залезть в постель и проспаться, Кроули уже стянул с себя мокрые вещи и откинул покрывало, но вместо этого вдруг остановился, выпрямился и направился к гардеробу за чистой и сухой одеждой.              Кроули вспомнил о книжном магазине Азирафеля – о тепле захламленных комнат, о мягком диване и креслах, о дровяной печке в задней комнате. Он излучал уют гораздо больше, чем скудно обставленная квартира Кроули, в которой было не больше самого необходимого и несколько растений, которыми были заставлены выходящие на юг окна. Он уже скучал по теплу тела Азирафеля, проникающему сквозь рубашку и впитывающему в его кожу, когда они сидели бок о бок.       Переодевшись, Кроули наполнил водой кувшин с обитыми краями и принялся поливать выносливые домашние растения, которые завел еще до войны. Никто больше не продавал комнатные растения, поскольку все свободные участки земли были заняты под фермерские хозяйства, включая сады людей на заднем дворе, и даже жителям квартир предлагалось выращивать овощи или фрукты, которые могли бы дополнить их скудный рацион, вместо бесполезных растений. Кроули же нравились его растения. Они не требовали к себе особого внимания и заботы, всегда благоденствуя, даже если его часто не было дома, чтобы их поливать. Приятно, когда есть к чему вернуться домой.              Положив пустой кувшин в раковину, он достал и сунул в карман маленькую упаковку с двумя унциями чая, которая почти всю неделю пролежала на его кухонном столе вместе с другими пайками. Кроули редко бывал дома, чтобы воспользоваться ими, но знал одного книготорговца из Сохо, который оценил бы чай гораздо больше, чем он сам.        ***              Азирафель жалобно простонал, проснувшись с тяжестью в голове от вызванного выпитым накануне вином похмелья и прилипшим к небу языком. Последнее, что он помнил, – это как сидел на диване, чувствуя приятное тепло и легкое опьянение, пока на заднем плане тихо играл Кэрролл Гиббонс. Сейчас же он очнулся лицом вниз на мягком вельветине, со свешивавшимися с дивана ногами и болью в спине от того, что спал в неудобной позе; кто-то укрыл его пледом.              «Кроули», – подумал он.              Кроули сидел рядом с ним, и, должно быть, именно он укрыл его. Азирафель поднялся на ноги и поплотнее закутался в плед в попытке спрятаться от прохладного воздуха в комнате, моргая и пытаясь вспомнить, что он делал предыдущим вечером.              На полу валялись бесценные старые библии, и Азирафель с ужасом вспомнил, что показал почти каждую из них агенту разведки, как гордый отец показывает фотографии своих детей. Хуже того, Азирафель осознал, что флиртовал с ним.              Так и было. Он флиртовал с Энтони Джеем Кроули: сидел, повернувшись к нему лицом, на этом самом диване, улыбался, хихикал и накручивал волосы на палец, как кокетливая школьница. «Какой позор», – обругал себя Азирафель. Он был взрослым мужчиной и должен был понимать, что не стоит флиртовать с кем-то, кто очевидно гетеросексуален, а значит, совершенно недосягаем.              Более того, он активно флиртовал с человеком, у которого на лице была татуировка в виде змеи, ради всего святого. Азирафель считал, что все же придерживается более высоких стандартов, пусть даже у этого мужчины были самые красивые глаза, которые ему когда-либо доводилось видеть. Это стремительно прогрессирующее увлечение возникло лишь потому, что Кроули оказался первым человеком за много лет, который проявил в отношении него простую любезность...              Азирафель не сомневался, что ничего хорошего из этого не выйдет, даже если ему приятно было общество Кроули, а его прикосновения успокаивали, даря ощущение полной безопасности. Даже думать об этом было нелепо.              Тяжело вздохнув, Азирафель заставил себя подняться с дивана и потащился через весь магазин, по-прежнему укрываясь пледом, в заднюю комнату. Не успел он дойти до двери, как на него повеяло теплом маленькой дровяной печки, и, заглянув в дверной проем, он увидел внутри Кроули, читающего первое издание «Дориана Грея» не сняв темные очки. Азирафель одновременно не удивился его присутствию и остался доволен выбором книги.              При звуке его шагов Кроули поднял глаза от страницы и одарил Азирафеля кривой ухмылкой, от которой сердце книготорговца затрепетало.              – Доброе утро, – поприветствовал его Кроули бодрым, но тихим голосом. – Надеюсь, ты не против, но мне стало скучно ждать, пока ты проснешься, поэтому я взял книгу почитать и сделал кофе.              Азирафель заметил чашку у локтя Кроули и внезапно испытал острую потребность в хорошем чае. За этим сразу же последовало ощущение еще большей печали, когда он вспомнил, что выпил его весь несколько дней назад.              – Все в порядке, дорогой, – хриплым из-за пересохшего горла голосом отозвался он. – Наверное, мне придется выпить кофе, поскольку чая не осталось, а меня мучает жажда...              – О-о. – Кроули аккуратно положил томик Уайльда на стол, сунул руку в карман пиджака и достал маленький коричневый пакетик. – Вот, держи.              Азирафель ослабил хватку на пледе, чтобы взять предложенное, и широко распахнул глаза, когда прочитал черную надпись на упаковке.              – Откуда это у тебя? – выдохнул он, осторожно поворачивая чайный пакет в руках.              – Это мой паек, – ответил Кроули, не отрывая взгляда от собственных рук. – На самом деле я его не пью и... ну... если честно, он просто валяется у меня в квартире, пока сосед не спросит, нет ли у меня лишнего чая, так что можешь оставить его себе.              Он произнес эту речь быстро, почти нервно, пока Азирафель просто пялился на него, чувствуя, что тает. Теперь ему точно никуда не деться – придется жить с этим глупым увлечением до конца своих дней.              – Спасибо, – пробормотал Азирафель.              Кроули усиленно старался не смотреть на него.              – Не за что, – ответил он.              Спрятав улыбку, когда Кроули снова взял в руки книгу, Азирафель принялся за приготовление большого чайника с чаем. Похмелье вдруг стало казаться ему не таким уж плохим, когда он открыл пачку и сыпанул полную ложку заварки в изящный фарфоровый чайник, а затем поставил чайник для воды кипятиться на печку.              Азирафель смутно припоминал, как Кроули накануне вечером, где-то после второй бутылки вина, обратил внимание на его коллекцию книг Оскара Уайльда первого издания. Не то чтобы Уайльд был каким-то странным выбором для чтения – в конце концов, этот человек был литературным гением, – но был особенно популярен в определенных кругах. Конечно, это ничего не доказывало, но литературные предпочтения Кроули определенно вызвали у Азирафеля интерес.              – Ты сказал, что знаешь кого-то в Финчли, да? – неожиданно спросил Кроули.              Азирафель растерянно моргнул, замерев в процессе переливания кипятка в заварной чайник.              – Что, прости?              – Нострадамус, – уточнил Кроули. – Ты говорил, что знаешь человека, у которого есть первое издание.              – Ах да! – тихо воскликнул Азирафель, щелкнув пальцами. – Некий мистер Шедвелл. Ну... ведьмолов-сержант Шедвелл, как он себя называет. Странный человек с довольно нездоровой одержимостью процессами над ведьмами семнадцатого века...              – Запиши все, что о нем знаешь, – прервал его Кроули, – я попрошу свою команду проверить его перед нашим визитом.              Тяжело опустившись за стол, Азирафель налил себе крепкого чая из запаса Кроули.              – Проверить? – нахмурился он.              Кроули поднял глаза от книги и взглянул на Азирафеля поверх ободка темных очков. От проблеска этих медовых глаз Азирафель почувствовал слабость в коленях.              – Надо проверить всех, с кем ты свяжешься по поводу этих книг, – мягко объяснил он, – чтобы убедиться, что никто из них не связан с вражескими агентами и не имеет причин предать тебя или причинить тебе вред.              Азирафель вспомнил, как накануне они сидели за столом, и Кроули выводил успокаивающие круги на тыльной стороне его запястий, обещая, что никому не позволит причинить ему вред. Казалось, он говорил совершенно искренне.              – Разумно, – пробормотал Азирафель с легкой улыбкой.              Он вернулся к чаю, убрав ситечко и поднеся к губам маленькую фарфоровую чашку как раз в тот момент, когда кто-то начал громко колотить в дверь. Кресло Кроули с грохотом упало на пол, когда он поднялся, резко распрямив длинные конечности, словно плотно сжатая пружина. Азирафель никогда в жизни не видел, чтобы кто-то двигался так быстро.               – В столь ранний час я двери не открываю, – успокоил он Кроули, смотря на него поверх золотого ободка своей чашки. Едва рассвело, и на окне точно висела табличка «закрыто».              Когда стук не прекратился, Кроули нахмурился.              – А что, если это Хармони? – спросил он. – Или Монтгомери?              Азирафель медленно опустил чашку, почувствовав, как его охватывает легкая паника, заставляя сердце ускориться.              – О... о боже, – заикаясь, пробормотал он, дико озираясь по сторонам. – Что же мне делать? Что они сделают, если найдут тебя здесь?              Он напрочь позабыл, что он на самом деле двойной агент, и из-за этого ему придется регулярно иметь дело как с Кроули, так и с Монтгомери и двумя нацистами. С Кроули он был знаком всего неделю, но доверял ему и чувствовал себя вполне комфортно в его присутствии у себя дома, отнюдь не возражая и против предстоящих совместных поездок в поисках книг пророчеств; но он не доверял Монтгомери и ее нацистским сообщникам, и одна мысль о том, что придется еще раз вступить в контакт с кем-либо из них, вселяла в него ледяной ужас.              – Сходи посмотри, – сказал Кроули мягким, ободряющим голосом, вновь глянув на Азирафеля поверх оправы очков. Боже, помоги ему, но Азирафелю показалось, что эти глаза цвета меда могут убедить его сделать почти все, что угодно.              Стук в дверь усилился. Азирафель медленно отодвинул стул и осторожно выглянул из-за дверного косяка. При виде лица незваного гостя через стеклянную часть двери у Азирафеля сердце ушло в пятки. Он побелел, как полотно, и, вжавшись в стену, беспомощно посмотрел на Кроули.              – Нацисты?              – Нет, – хрипло прошептал Азирафель. – Гораздо хуже – мой брат.              – АЗИРАФЕЛЬ! – крикнул мужской голос через почтовый ящик, и Азирафель зажмурился при звуке своего имени. Из всех людей на свете, во имя всего святого, почему именно его брат вдруг объявился у него под дверью.              – АЗИРАФЕЛЬ! – снова прокричал он. – Я знаю, что ты там, Азира-фейл! Ты никогда не покидаешь эту проклятую конуру, поэтому я знаю, что ты там и слышишь меня! Открой дверь, Азира-фейл!(2)              Боже, как же он ненавидел то, как братья и сестры произносили его имя. Так было всю его жизнь – намеренное искажение последних слогов его имени, служившее напоминанием о том, что он главный неудачник в их семье. Что он не такой, как они.              – Похоже, тот еще придурок, – пробормотал Кроули.              Азирафель издал сдавленный смешок и нервно сжал плед, который так и не скинул с плеч.              – Так и есть, – ответил он. – Я... я избавлюсь от него.              Глубоко вздохнув, Азирафель наконец снял плед и перекинул его через спинку стула, после чего поправил жилет и вышел из комнаты.              Казалось, Азирафелю потребовалась целая вечность, чтобы преодолеть расстояние до входной двери магазина; каждый шаг был труднее предыдущего, и боль в голове от похмелья снова усилилась. Гэбриэль следил за каждым его движением через стеклянное окно в двери, стоя под защищавшим его от проливного дождя зонтом. Азирафелю очень хотелось развернуться, вернуться в уютную заднюю комнату и продолжить завтрак в компании Кроули, но он знал, что брат просто выломает дверь, если он ее не откроет.              – Вот ты где! – снисходительно-бодрым тоном приветствовал его Гэбриэль, врываясь внутрь, как только Азирафель отпер дверь. – Как раз вовремя – на улице льет как из ведра!              – Гэбриэль, – настороженно произнес Азирафель. – Чем я обязан этому неожиданному визиту?              – Мне нужна причина, чтобы навестить младшего брата? – ответил Гэбриэль в той же преувеличенно бодрой манере, отчего Азирафелю захотелось врезать ему по зубам.              – Очевидно, – мрачно пробормотал Азирафель, – иначе бы мы виделись чаще, чем раз в два года.              В последний раз, когда он видел брата, они расстались не в лучших отношениях. Азирафель расстался не в лучших отношениях и с остальными братьями и сестрами. Все они были холодными вояками, не одобрявшими ни того, кем был Азирафель, ни того, что он делал со своей жизни с тех пор, как ему исполнилось двадцать два года и он убрался от них подальше.              Гэбриэль рассмеялся, громко и звонко, кружа вокруг Азирафеля, как стервятник вокруг умирающего животного.              – О, ты никогда не меняешься, Азирафель, – усмехнулся Гэбриэль. – Я смотрю, ты все еще носишь этот ужасный старый жилет. Когда ты его купил? В двадцать пятом?              Он рассмеялся, глядя, как Азирафель невольно поправляет пресловутый жилет. Это был его любимый предмет одежды, но Гэбриэль был прав – сшитый из мягкого и комфортного бархата, он служил ему уже многие годы, но сидел на нем как влитой. Азирафель знал, что от ежедневной носки бархат вокруг пуговиц стерся, а подол был в плачевном состоянии от того, как часто он за него дергал, в основном когда волновался или нервничал... как сейчас.              – Я... я... э-э...              – Надо купить тебе новую одежду, старина, – продолжал Габриэль, то ли не замечавший дискомфорта брата, то ли просто равнодушный к нему. – В этих лохмотьях ты выглядишь как нищий, а ведь одежда не нормируется, в отличие от еды! Мы оба знаем, что ты можешь позволить себе новый костюм на то наследство, которое украл. Я знаю прекрасного портного с Сэвиль-Роу, который творит чудеса с кашемиром, и он наверняка сумеет подстроиться под твою... э-э... фигуру...              Азирафель открыл было рот, чтобы сказать Гэбриэлю, что он вполне доволен своей одеждой, как вдруг брат нагнулся и нанес легкий, но резкий удар ему в живот.              – Посмотри на это брюхо! – Гэбриэль снова рассмеялся, когда Азирафель отпрянул от него. – Боже, я был уверен, что на пайке невозможно набрать вес, но ты только что доказал, что я ошибался...              Тут что-то другое привлекло его внимание, и Азирафель повернулся, чтобы проследить за его взглядом. По-прежнему не снявший темные очки Кроули стоял у двери в заднюю комнату, сложив руки на груди. Вид у него был угрожающий.              Гэбриэль выпрямился во весь рост, расправив плечи, и хмуро посмотрел на Кроули через всю комнату. Гэбриэлю было уже под пятьдесят, но он был капитаном второго ранга, и Азирафель не сомневался, что брат в мгновение ока расплющит Кроули. Он нервно перевел между ними взгляд.              – А вы еще кто? – спросил Гэбриэль у Кроули. – Вы ведь не из его клуба?              Кроули недоуменно выгнул брови.              – Клуба?              Азирафеля мгновенно охватила паника. Хотя он действительно был членом тайного джентльменского клуба на Портленд-плейс, эту информацию он предпочитал держать в секрете. Гэбриэль узнал об этом только потому, что несколько лет назад нашел квитанцию об оплате и изводил Азирафеля до тех пор, пока тот не признался. Гэбриэль не скрывал своего осуждения.              – НЕТ! – практически закричал Азирафель, встав между ними. Его бедный, измученный похмельем мозг работал с удвоенной скоростью, пытаясь найти оправдание нахождению гостя у него в магазине в столь ранний час. – Нет, он не из клуба. Это мистер Кроули – он... он...              Гэбриэль застыл, заметно помрачнев.              – Кроули? – повторил он. – Энтони Джей Кроули?              И Кроули, и Азирафель выглядели одинаково удивленными.              – Мы знакомы? – небрежно осведомился Кроули.              – Нет, – ответил Гэбриэль с почти невинным видом, – но я знаю о вас все.