О шпионаже и пророчестве (или как случайно, но бесповоротно влюбиться в книготорговца из Сохо)

      Они оставили дорожку из предметов одежды от помещения книжного магазина до спальни: пиджак Кроули оказался на книжном шкафу, их туфли были сброшены у стола, галстук и рубашка Кроули с жилетом Азирафеля – разбросаны по всей задней комнате. Они пробирались, спотыкаясь, по внутренним комнатам, останавливаясь через каждые пару шагов, и снова тянулись друг к другу; их губы сливались в неистовых поцелуях, руки срывали одежду в стремлении как можно быстрее избавиться от нее.              По пути в подсобку Кроули пересчитал спиной почти все книжные шкафы, пока Азирафель с тихими стонами покусывал нижнюю часть его скулы. Азирафель, в свою очередь, оказался прижатым к столу в задней комнате, когда Кроули освободил его от жилета и стянул с плеч подтяжки. Губы Кроули уже распухли от поцелуев, но он не мог остановиться – язык Азирафеля на вкус был как бренди, кожа пахла просто божественно, и Кроули хотелось утонуть в нем.              Он не знал, сколько времени им потребовалось, чтобы добраться до спальни, но от одежды они избавились достаточно быстро, разбросав ее по полу. Руки Азирафеля снова потянулись к нему, повалили на кровать и прижали к подушкам. Когда Кроули зарылся пальцами в белоснежные кудри, Азирафель принялся прокладывать влажную дорожку из поцелуев от его губ по линии скулы к уху, захватывая зубами мягкую мочку уха и нежно прикусывая.              Кроули резко вдохнул – влажность рта Азирафеля и тяжелое, прерывистое дыхание у уха сводили его с ума; глаза закатились, и он выгнулся дугой, прижимаясь к Азирафелю, пальцы которого переплелись с его собственными, прижав одну из рук Кроули к подушке у него над головой. Твердый член упирался ему в бедро, и Кроули и сам пришел в полную боевую готовность, пока Азирафель облизывал, посасывал и целовал его шею.              Никогда прежде Кроули не испытывал ничего подобного. Никто еще не видел его голым – никто не хотел ничего, помимо быстрого перепихона, позволяющего утолить сиюминутное желание и на этом успокоиться. Он даже не помнил лиц своих случайных любовников, но точно не забудет, как выглядел Азирафель вблизи – скорее ад замерзнет, чем этот образ сотрется из его памяти.              Кроули прерывисто дышал, срываясь на короткие вздохи и протяжные стоны, когда рот Азирафеля не торопясь переместился вниз по его груди, словно прокладывая курс и отмечая каждую веснушку на коже. Обе его руки зарылись в мягкие кудри, ощущая шелковистость прядей между пальцами, и он снова притянул Азирафеля к себе для поцелуя, быстрого и беспорядочного, и Азирафель накрыл его собой, скользнув коленом между ног. Ощущение его тела было просто божественным, и в обычных условиях Кроули, возможно, устыдился бы звуков, срывающихся с его губ, и того, как он непроизвольно выгибался навстречу Азирафелю, хватаясь за любую часть его тела, до которой мог дотянуться в попытке притянуть его ближе, но... сейчас ему было не до стыда.              Кроули обхватил Азирафеля руками за шею, обвив лодыжку вокруг его икры, и привлек к себе. Он чувствовал, как пушистые волосы на груди и животе Азирафеля касаются его кожи, когда они потирались друг о друга, и все мечты Кроули разом стали явью. Тело Азирафеля, когда он подался ему навстречу, было восхитительным – тяжелое, мягкое и теплое, и Кроули впился пальцами в толстые бедра и мягкие ягодицы, притягивая Азирафеля к себе еще сильнее.              Он полностью погрузился в наслаждение, не чувствуя ничего, кроме прикосновения кожи к коже; Азирафель боготворил его тело руками и ртом, издавая тихие судорожные звуки восторга между поцелуями, словно Кроули был чем-то восхитительным, что следовало смаковать. Азирафель переместил Кроули так, чтобы они оказались на кровати именно там, где он хотел – бок о бок, прижавшись друг к другу и сплетясь ногами; ногти Азирафеля томно скребли по его спине, а живот, влажный и покрытый капельками их общей естественной смазки, прижимался к его животу, когда они скользили друг по другу. Бедра Кроули непроизвольно покачивались, прижимаясь к бедрам Азирафеля в погоне за восхитительным давлением.              Он впился кончиками пальцев в мягкую плоть его боков, дыша одним горячим воздухом на двоих и ощущая влажную от пота кожу под своими пальцами, пока зубы Азирафеля нежно прикусывали его нижнюю губу. Кроули все это нравилось – он не знал, как ему удалось прожить столько времени, не зная, каково это – быть с кем-то подобным образом. Все эти годы он не хотел никому открываться, а теперь ему казалось, что вся его душа распростерта на этом прохладном желтом одеяле словно в дар Азирафелю. Кроули терялся во ощущениях: в сладостном давлении, медленно нарастающем в бедрах и животе, в твердом ноющем члене, зажатому между ними и скользящему по члену Азирафеля.              Азирафель шептал что-то, чего Кроули не разбирал, изливая слова в его рот мягкими поцелуями, словно в молитве. Кроули уже был близок к оргазму, когда Азирафель запустил толстые пальцы ему в волосы и нежно потянул за них. Резкий вздох сорвался с его губ и был проглочен еще одним поцелуем, давление внутри него все усилилось. Его конечности дрожали от удовольствия, в складках кожи проступил пот. Приглушенно вскрикнув, Кроули почувствовал, как давление внутри него вырывается наружу, разливаясь по животу и бедрам волной жара, а его член пульсирует в пространстве между их плотно прижатыми друг к другу телами.              Он слышал, как Азирафель шепчет его имя, не отрываясь от его губ, когда, в свою очередь, достиг кульминации несколько секунд спустя. Они оба тяжело дышали, ловя ртами горячий воздух, содрогаясь от оргазма и прижимаясь друг к другу. Пальцы Азирафеля легонько прошлись по мокрой от пота спине Кроули, который зарылся лицом в его плечо и коснулся в мягком поцелуе покрасневшей кожи.       Когда Кроули наконец открыл глаза, то обнаружил, что смотрит в серое бурное море; Азирафель встретился с ним взглядом с другой стороны подушки. У Кроули не было слов, чтобы описать, что он чувствовал в этот момент, глядя в глаза мужчины, в которого был так отчаянно влюблен. На его губах заиграла улыбка, и он издал прерывистый смешок.              – Что ж, – пробормотал он, – это было нечто.              Азирафель улыбнулся в ответ и, преодолев расстояние между ними, нежно уткнулся в шею Кроули, притягивая его к себе.              – Это было чудесно, – прошептал Азирафель, прижимаясь губами к его коже.              Хотя ему уже было жарко и он был весь в поту, Кроули почувствовал, как вспыхивают щеки. Это и вправду было чудесно – Кроули последовал примеру Азирафеля, теряя себя в ощущении тела, прижатого к его собственного, и сильных пальцев, оставляющих синяки на его коже. Он улыбнулся в белокурые локоны.              – Знаешь, – пробормотал Кроули, – на минуту я подумал, что ты решишь заняться сексом прямо у одной из книжных полок.              Он почувствовал дыхание Азирафеля на своей коже, когда тот тихонько рассмеялся.              – Я всерьез подумывал об этом, – ответил Азирафель, вновь прижимаясь губами к его шее, и Кроули широко улыбнулся.              – Не то чтобы я был против, – сказал он, – но я очень рад, что мы добрались до кровати. – Он тихо застонал, когда губы Азирафеля принялись медленно проводить дорожку из поцелуев вверх по линии его скулы. – О-о... мне очень нравится эта кровать...              Тело Азирафеля сотрясалось от смеха, пока толстые пальцы проводили линии вверх и вниз по спине Кроули, на которой живого места не осталось – настолько она была покрыта царапинами, укусами и засосами, но Боже, помоги ему, однако же Кроули никогда не чувствовал себя счастливее, чем сейчас, прижимаясь к теплу Азирафеля с лодыжкой, перекинутой через его икру, и руками, перебирающими мягкие кудри.              Кроули никогда не делал этого раньше, но ему определенно нравилось лежать, сплетясь с Азирафелем, пока их дыхание замедлялось и синхронизировалось, выводя пальцами нежные узоры на коже и чувствуя прикосновение мягких волос Азирафеля к своему подбородку. Ему хотелось, чтобы они могли остаться в этом моменте навсегда.              – Я хотел сделать это... ох, я не знаю, как давно, – прошептал Азирафель, и Кроули улыбнулся в белокурые кудри.              – Почему ты так долго ждал? – спросил он.              Азирафель переместился в его объятиях и поднял голову, дав Кроули возможность заглянуть в глубокие темно-синие глаза.              – Мне… мне казалось, ты не готов, – ответил он.               Кроули удивленно уставился на него, а затем начал смеяться.              – О черт, – выдохнул он, – ангел, я хотел поцеловать тебя с той ночи, когда мы напились и ты показал мне все свои библии!              Азирафель широко распахнул глаза.              – Это было... это было в самом начале!              – Ага, – ответил Кроули, ухмыляясь. – Ты закатал рукава и ослабил галстук-бабочку, и я пропал.              Азирафель игриво шлепнул его по руке, как и в тот вечер.              – Не будь смешным!              – Это правда, – пробормотал Кроули, снова притягивая Азирафеля к себе, – ты с самого начала заинтересовал меня. Я просто... я не знал, чувствуешь ли ты то же самое.              Кроули вспомнил тот самый момент, когда влюбился в Азирафеля Фелла: он сидел на диване и смотрел, как тот медленно покачивается под песню Кэрролла Гиббонса, разглядывая книжные полки и потягивая вино. Кроули привлекли храбрость Азирафеля, его ум и то, как он не желал принимать все на веру, но глядя на расслабленного Азирафеля с его раскрасневшимися щеками, яркими глазами и лукавой улыбкой, а также излучаемым им теплом, он понял, что уже никогда не будет прежним.              Глаза Азирафеля смягчились, когда он коснулся лица Кроули, нежно проведя пальцами по его щеке и скуле.              – О... мой дорогой... – прошептал Азирафель.              Кроули прильнул к нему, закрыв глаза, когда Азирафель наклонился и поцеловал его, мягко и медленно, заставив потерять счет времени в этом поцелуе – в прикосновениях языков в перерывах между томными слияниями губ, пока они не заснули, по-прежнему обнимая друг друга.        ***              Азирафель зашевелился, смутно ощущая, что его щека касается прохладной кожи, а руки обхватывают стройное, подтянутое тело. Он был обнажен и прижимался к спине Кроули; улыбнувшись про себя от осознания того, как хорошо они подходят друг другу, Азирафель медленно открыл глаза, моргнув в тусклом свете лампы, едва освещавшей комнату, и притянул Кроули ближе, прислушиваясь к его ровному дыханию.              Кроули в его постели все еще казался ему сном. Он так прекрасно реагировал на его ласки: выгибался всем телом, когда Азирафель целовал и посасывал его бледную веснушчатую кожу; стонал, когда Азирафель потирался о него; тянул Азирафеля за волосы и хватал за бедра, чтобы привлечь ближе. Ощущения были просто невероятными, побуждая Азирафеля с безрассудным самозабвением брать все, что давал ему Кроули, пока они оба не обмякли, дрожа в объятиях друг друга.              Несмотря на слабое освещение, Азирафель все же смог разглядеть красные рубцы на безупречной коже Кроули – следы, оставленные им в порыве страсти. Он осторожно коснулся их кончиками пальцев и ощутил укол вины, поняв, что оставил отметины по всему телу Кроули: царапины на спине, пурпурные засосы на шее, следы укусов на груди. Он проявил себя эгоистичным любовником, слишком увлеченным ощущением тела Кроули под своим и его вкусом на губах, чтобы думать о чем-то, кроме собственного удовольствия.              Азирафель поцеловал сначала одно веснушчатое плечо Кроули, затем – второе, ощущая прохладную гладкую кожу, после чего принялся покрывать спину Кроули поцелуями в попытке извиниться.              – Хм-м?.. – сонно пробормотал Кроули, когда Азирафель продолжил целовать его плечи и шею, побуждая его прижаться спиной к своей груди и счастливо вздохнуть. – М-м... так приятно, – снова пробормотал Кроули.              Азирафель улыбнулся и еще раз поцеловал Кроули в ухо, после чего тот перевернулся на спину и посмотрел на него затуманенными золотистыми глазами.              – Почему ты остановился? – тихо простонал Кроули.              Азирафель за всю свою жизнь не видел ничего прекраснее; его рыжие волосы разметались по подушке, поблескивая медью в свете ламп и резко контрастируя с белым постельным бельем. У Азирафеля перехватывало дыхание при одном только взгляде на него; кончики его пальцев потянулись, чтобы нежно провести по ярким отметинам на груди Кроули.              – Прости, дорогой, – пробормотал он. – Кажется, я изрядно тебя потрепал.              Взгляд медовых глаз Кроули на миг стрельнул вниз, и на его лице появилась медленная, сонная ухмылка, после чего он осторожно сцепил пальцы с пальцами Азирафеля и сжал их.              – И это доставило мне немалое удовольствие, ангел, – ответил он.              Азирафель улыбнулся в ответ, наклонившись, чтобы поцеловать Кроули в губы.              – Ты уверен? – прошептал он, и Кроули кивнул в ответ, потянувшись к нему, чтобы притянуть для еще одного поцелуя.              Боже, помоги ему, но Азирафель не хотел ни на миг прерывать поцелуй. Ему нравилось, как Кроули запускает пальцы ему в волосы и издает тихие сладостные стоны – едва слышные, но достаточные для того, чтобы выказать удовольствие от прикосновения губ Азирафеля. Он мог бы с радостью целовать Кроули до скончания времен.              – Я должен кое в чем признаться, – пробормотал Кроули, когда они наконец оторвались друг от друга.              – О-о? – Азирафель выгнул брови, подперев голову руками.              Кроули закусил нижнюю губу.              – Я впервые проснулся в чужой постели.              Азирафель растерянно моргнул.              – О-о, – снова протянул он.              Почему-то это откровение не удивило его. Кроули был очень осторожным человеком и происходил из совершенно иной среды, чем Азирафель, который частенько просыпался не в своей постели, особенно в юности. Он никогда не задумывался, насколько по-другому обстоят дела у таких людей, как Кроули, которые держат свои особенности в секрете в силу необходимости. Он был уверен, что в мире Кроули не существовало конфиденциальных джентльменских клубов, которые помогли бы ему безопасно исследовать свою сексуальность.              Азирафель прочистил горло.              – И? – спросил он. – Как тебе?              Кроули улыбнулся ему и поднял руку, чтобы откинуть со лба Азирафеля выбившийся локон.              – Я бы не отказался от повторения, – ответил Кроули.              Азирафель почувствовал, как в груди поднимается смех, и прикрыл рот рукой, чтобы подавить рвущееся наружу хихиканье. Кроули поймал его за запястье, обернув вокруг него длинные прохладные пальцы.              – Не надо, – мягко сказал он, – люблю слышать твой смех...              «А я люблю тебя», – подумал Азирафель, заглядывая в эти великолепные медовые глаза и чувствуя, как румянец заливает лицо. Боже, он был так влюблен в Энтони Джея Кроули, что не мог мыслить здраво. Азирафель хотел лишь целовать его, прикасаться к нему, обнимать и чувствовать биение его сердца без всяких барьеров между ними. Он не представлял, как теперь будет существовать вне этой постели.              Они целовались, нежно и медленно, запустив пальцы в волосы друг друга и поглаживая обнаженную кожу, пока их губы не онемели и стало невозможно игнорировать липкость пота и спермы на их коже и голодное урчание в животе Азирафеля. Они со стоном отстранились и приступили к мытью и одеванию, целуясь время от времени, когда оказывались достаточно близко друг к другу.              Азирафель натянул чистую рубашку и брюки, накинул удобный теплый свитер, пока Кроули собирал одежду, разбросанную им по всему помещению накануне вечером. Это было восхитительное зрелище: длинное, стройное тело Кроули во всей красе, постепенно скрываемое одеждой, которую он натягивал на себя; укусы, синяки и царапины планомерно исчезали под разными слоями. У Азирафеля слюнки потекли, заставляя его думать только о том, как бы снова избавить Кроули от всей этой одежды и прижаться губами к веснушчатой коже, оставляя на ней многочисленные новые отметины.              Ему нравилась привычность их утренней рутины, то, как слаженно они двигались друг вокруг друга, готовя чай, кофе и нарезая хлеб. Каким-то образом легкое касание рук становилось еще более наэлектризованным, а ощущение прикосновения плеча Кроули к его плечу уже не вызывало бабочек в животе, а разжигало более жаркие ощущения несколько ниже. Азирафель чувствовал, что не в силах себя контролировать; теперь, когда он ощутил вкус кожи Кроули и почувствовал, как его тело извивается под ним, он хотел этого снова, и снова, и снова.              – Итак... – сказал он, когда они сели завтракать, – какие у нас планы на сегодня?              Кроули посмотрел на Азирафеля поверх чашки с кофе, пока тот намазывал масло на свой ломтик национальной буханки.              – Мне... э-э... мне нужно идти на работу… – тихо сказал Кроули, потирая затылок.              Азирафель застонал.              – О, конечно, – разочарованно ответил он. – Мой дорогой, я забыл.              – Я недолго там пробуду, – заверил его Кроули с кривой улыбкой. – Мне просто нужно рассказать им о том, что произошло вчера в клубе, и если ты получил книгу....              Кроули замолчал и нахмурился.              – Что? – спросил Азирафель.              – А ты получил книгу?              Азирафель сделал паузу и медленно опустил хлеб обратно на тарелку. Накануне вечером он вышел из клуба и обнаружил, что Кроули пребывает в странном расположении духа. Всю обратную дорогу они молчали, а когда Кроули последовал за ним внутрь... ну... для разговоров не было ни времени, ни необходимости. Азирафель совсем забыл о книге.              – Да, – выдохнул он, – Роберт нашел свой экземпляр пророчеств Игнатия Сибиллы и собирается передать его мне через несколько дней.              Кроули улыбнулся и сделал маленький глоток горячего черного кофе.              – Хорошо, – пробормотал он. – Мой отдел будет рад узнать, что мы вычеркнули еще одно имя из списка.              Азирафель чувствовал себя так, словно медленно опускается с небес на землю, причем не слишком мягко. С того момента, как он поцеловал Кроули, он словно бы оказался в совершенном мире, где существовали только они двое, но теперь, при свете дня, реальность вновь дала о себе знать.              Вот только... лодыжка Кроули прижалась к его лодыжке, и их колени соприкоснулись под столом. Янтарные глаза Кроули задерживались на нем дольше, чем раньше, а его плутоватая улыбка напомнила Азирафелю, что меньше часа назад они видели друг друга обнаженными и лежали в постели, прижимаясь телами. Реальность никуда не делась, но она изменилась... они изменились, причем в одночасье: от сомнений в чувствах друг друга до уверенности в том, что между ними есть что-то настоящее и прекрасное. Азирафелю не терпелось продолжить исследование их новых отношений.        ***              Кроули никогда еще не чувствовал себя счастливее.              Он припарковал машину у здания Уайтхолла и спустился в подвальный офис, где располагался его отдел, перескакивая через две ступеньки за раз. Войдя в здание, Кроули не мог перестать улыбаться во весь рот или унять стремительное биение сердца – сдержать это радостное сияние было просто невозможно.              Это была самая невероятная ночь в его жизни, и даже сейчас Кроули с трудом осознавал, что его целовал, раздел и уложил в свою постель мужчина, от которого он был без ума. Он никогда не испытывал ничего подобного, но твердо знал, что хотел бы испытать это снова... и как можно чаще.              Всю свою жизнь он избегал сближения с кем бы то ни было, избегал влюбляться, но сейчас был так сильно влюблен в Азирафеля Фелла, что сила его чувств словно бы освещала все вокруг, вызывая у него постоянное головокружение. Ему потребовалось немало усилий, чтобы просто настроиться на рабочий лад – так ему не хотелось покидать тепло Азирафеля, его мягкость и эти серо-голубые глаза, которые жадно смотрели на него за столом во время завтрака. Выходя за дверь, он все же умудрился украсть у него несколько отрывистых поцелуев.              Четыре пары глаз уставились на него, когда он пронесся через дверь и весело швырнул шляпу на вешалку.              – Всем доброе утро!              Дагон лучезарно улыбнулась ему в ответ на его приветствие, тогда как Хастур и Лигур обменялись взглядами.              – А ты в хорошем настроении, – заметил Лигур.              – Ну да. – Кроули усмехнулся и пожал плечами. – Отличное утро.              Визл смотрела на него прищурившись, сложив руки на груди, но Кроули было все равно. Никто не лишит его сегодняшнего счастья, и плевать на ее подозрительность и осуждение.              – Как скажешь, – пробормотал Хастур, затушив сигарету о стену за окном.              Усмехнувшись, Кроули с благодарностью принял от Дагон чашку свежесваренного кофе, сел за свой стол и попытался выслушать доклад остальной команды. Трудно было сосредоточиться на рассказе Лигура и Хастура об их слежке за Хармони, когда он чувствовал, как кожу под одеждой все еще покалывает от царапин и укусов, которыми Азирафель пометил все его тело.              Черт, но как же было приятно ощущать на себе мягкий, теплый вес Азирафеля и его горячий рот на своей коже, доводящий его до исступления...              – Кроули!              – Хм? – Кроули поднял взгляд от своего кофе, осознавая, что ухмыляется, а все выжидательно на него смотрят.              – Кто-то хорошо провел ночь, – пробормотал Хастур из угла, и, бросив на него предупреждающий взгляд, Визл вновь переключила все внимание на Кроули.              – Клуб Фелла, – нетерпеливо сказала она, – тебе удалось попасть внутрь?              – Э-э... да, – ответил Кроули, заставив себя сесть прямо и сосредоточиться на работе. – Да, там были служебные коридоры, как ты и сказала, – мне удалось хорошенько пошарить по зданию, но, если честно, ничего интересного там не происходило. Просто кучка ужинающих богачей.              Большую часть времени он наблюдал за лицом Азирафеля через смотровое окошко – раскрасневшимся и красивым, – пока он наслаждался едой и беседой, и не слышал ничего из того, что было сказано.              – Что насчет книги? – спросила Дагон.              – Да, она у этого Роберта. Азирафель сказал, что через несколько дней он завезет ее в книжный магазин.              Визл снова прищурилась, но Кроули проигнорировал ее, вернувшись к своему кофе. Он лишь наполовину слушал доклады остальных о различных аспектах операции; в остальное время его разум был занят более приятными вещами. Он заметил цветочный магазин на полпути по Лексингтон-стрит и всерьез подумывал заглянуть туда по дороге обратно к Азирафелю.              Цветы в эти дни были роскошью – все свободные земли в стране использовались для сельского хозяйства, и места для всего остального было очень мало. Цветы покупали только для свадеб, похорон и крестин, и они могли быть очень дорогими, но... Азирафель того стоил. Кроме того, Кроули заметил пустую вазу, стоявшую на большом столе красного дерева в центре книжного магазина, которая так и просилась, чтобы ее наполнили.              Ему удалось продержаться остаток утра, изображая минимальный интерес к сообщениям коллег, и умудриться не вскочить слишком быстро, когда Визл всех распустила.              Нахлобучив шляпу на голову, Кроули поспешно вышел за дверь и был уже на полпути к улице, когда Визл его догнала.              – Кроули, подожди! – позвала она.              Он вздохнул и остановился, повернувшись к ней с улыбкой.              – В чем дело, Визл?              Она обеспокоенно хмурила брови, и у Кроули свело желудок. У Визл всегда был такой взгляд, когда она собиралась прочитать ему лекцию. Вот и сейчас она сложила руки на груди и глубоко вздохнула.              – Я не хочу читать тебе лекцию...              – Правда? Даже не верится...              – Но, – продолжила она, – сегодня с тобой что-то не так. Ты слишком счастлив.              Кроули пожал плечами.              – Мне нельзя быть счастливым?              – Я этого не говорила, – тихо ответила Визл, – но я знаю тебя, и сегодня ты весь светишься...              – Понятия не имею, о чем ты, – с веселой улыбкой отозвался Кроули.              Он знал, что она имела в виду – от него очевидно исходило это посткоитальное сияние, – но не мог его скрыть, да и, черт возьми, не хотел. Кроули был счастлив, и ему хотелось наслаждаться этим ощущением влюбленности без того, чтобы Визл совала свой нос в его дела.              Хмурое выражение на ее лице превратилось в недовольную гримасу.              – Ладно, – пробормотала она, – я просто хочу убедиться, что ты соблюдаешь осторожность, чем бы ни занимался. Ты не единственный человек, которому грозит опасность.              Кроули вздохнул. Сегодня он не собирался позволять Визл испортить ему настроение. Он заслуживал счастья – заслуживал того, чтобы его любили, независимо от того, что думают другие, в том числе и Элеонора Визл.              – Все в порядке, – небрежно ответил он, поворачиваясь и продолжая подниматься по ступенькам. – Не волнуйся так сильно.        ***              Цветочный магазин был маленьким, зажатым между газетным киоском и обувным магазином на Лексингтон-стрит в Сохо. До войны он был переполнен свежими цветами; букеты в ведрах с водой стояли даже на улице, но теперь, в условиях острой нехватки земли, цветов стало гораздо меньше.              Кроули совершенно ничего не знал о цветах, кроме того, что они красиво выглядят и приятно пахнут. Он умел выращивать комнатные растения и с удовольствием занялся бы чем-то большим – может быть, когда-нибудь он так и сделает, но пока его знания о цветах были ограничены. Цветочница – женщина средних лет в клетчатом платье – обратила на него внимание, как только он вошел в дверь, и сразу же вцепилась в потенциально ценного клиента.              – Здравствуйте, дорогуша! – приветствовала она. – Могу я вам чем-нибудь помочь?              Кроули беспомощно огляделся по сторонам и машинально потер затылок, как всегда делал, когда нервничал или чувствовал себя не в своей тарелке.              – Здравствуйте, – нерешительно ответил он, – да, я... хочу купить цветы для...              Кроули замолчал, не зная, какое слово использовать. Он никогда раньше этого не делал, и ему было совершенно непонятно, как можно назвать любимого мужчину, когда любовь к мужчине сама по себе была преступлением.              – Возлюбленной? – услужливо подсказала цветочница. Кроули вздохнул с облегчением.              – Да, – согласился он, – я... э-э... ничего не знаю о цветах. Что у вас есть?              Цветочница поправила юбку и улыбнулась ему.              – Ну, дорогуша, все зависит от того, что вы хотите сказать.              – Сказать? – повторил Кроули.              Она кивнула.              – С помощью цветов можно сказать очень многое, – пояснила она. – Ими можно выразить радость или печаль, счастье или гнев. Есть цветы для рождений, смертей и браков; цветы, которые посылают получателю предупреждение или тайное послание; и так много разных видов любви.              – О-о... – уныло протянул Кроули. – Все это звучит очень сложно. Может, мне просто...              – Расскажите о своей возлюбленной, – любезно сказала цветочница. – Я смогу подобрать для вас что-нибудь, если узнаю больше о ваших отношениях.              Кроули яростно потер затылок, чувствуя, как лицо заливает румянец. Он просто хотел зайти и купить букет красивых цветов для Азирафеля. Это выходило далеко за рамки его зоны комфорта.              – Ну... я...              – Очевидно, вы очень влюблены, – снисходительно сказала цветочница, выбирая красную хризантему, а затем незабудку.              Кроули нервно рассмеялся.              – Неужели это так очевидно?              – О, дорогуша, – усмехнулась она, – от вас это волнами исходит!              Кроули покраснел еще сильнее и неловко переступил с ноги на ногу. Цветочница перешла к другому ведру.              – А ваша возлюбленная отвечает вам взаимностью?              Он подумал об Азирафеле, о его раскрасневшейся коже и ярких глазах, когда они лежали вместе и целовались, о словах, которые он шептал, как молитву, и о нежности пальцев, ласкавших его тело.              – Да, – ответил он, не в силах скрыть улыбку, которая появилась на его губах.              Цветочница выбрала маленький белый жонкиль и добавила его к другим цветам в руке.              – А ваша любовь красива?              – Безусловно, – пробормотал Кроули. Цветочница добавила зантедескию.              – Расскажите, дорогуша, – пробормотала цветочница, просматривая свои запасы, – как вы познакомились? Это был безоблачный роман?              – Не совсем, – признался Кроули. – Я... не думал, что мы когда-нибудь будем вместе. Нам обоим потребовалось столько времени, чтобы понять, что мы чувствуем друг к другу, но... это случилось, и теперь я не могу представить свою жизнь без н... ее.              Цветочница радостно улыбнулась и добавила в букет ландыш и белую фиалку, а также красную розу в полном цвету. Кроули понятия не имел, что означают все эти цветы, но получился очень красивый букет, который она срезала, оформила и завернула в белую бумагу, перевязав лентой.              – Вашей возлюбленной очень повезло, – сказала цветочница, вручая ему букет, и Кроули выдавил из себя улыбку, расплачиваясь с ней.              Хотел бы он сказать ей, что ни одна женщина не получит эти цветы и что они предназначены для мужчины – самого чистого, самого замечательного, самого красивого мужчины, которого Кроули когда-либо знал. С букетом в руках он направился обратно к «Бентли», отчаянно желая вернуться к своему ангелу.        ***       Азирафель не знал, что делать после ухода Кроули. Он помыл посуду после завтрака и прибрался, убрав всю разбросанную накануне одежду. Затем он решил открыть магазин, чтобы хоть как-то занять свой разум, а не мечтать об обнаженном теле Кроули, прижатом к его собственному.              Нормально ли это, задался он вопросом, – в его возрасте не думать ни о чем другом, кроме секса? Азирафель годами соблюдал добровольный целибат и никогда не скучал по сексу, а теперь вдруг стал думать только о нем. Словно он голодал и не понимал этого, пока не попробовал снова, и теперь его аппетит был неутолим.              Азирафель безучастно наблюдал за несколькими покупателями, которые слонялись по магазину, заглядывая на полки и практически не обращая внимания на него, стоявшего у книжной полки, заставленной готическими романами. Никто из них не догадывался, что этот невзрачный, немного пухлый книготорговец прижимал офицера британской разведки почти ко всем книжным шкафам, которые они рассматривали, раздевал его и целовал каждый сантиметр обнаженной кожи, пока они пробирались в спальню.              Они даже не подозревали, что Азирафель хочет сделать это снова.              – Пс-с!              Азирафель вздрогнул от этого звука и выпрямился, оглядываясь по сторонам в поисках его источника. Он подумал, что это клиент пытается привлечь его внимание, но поблизости никого не было.              – Пс-с! Ангел!              Услышав свое прозвище, Азирафель повернулся и заглянул в открытый дверной проем задней комнаты, обнаружив там Кроули с большим букетом цветов в руках. Да хранит его Сатана, но Кроули был красивым дьяволом, даже во вчерашней одежде, – черном костюме в тонкую полоску, подчеркивающем тонкую талию и широкие плечи, и темно-красном галстуке, который Азирафель не далее как вчера обхватил рукой, чтобы притянуть Кроули к себе для поцелуя...              Его сердце заколотилось и начало с силой биться о грудную клетку, когда Кроули улыбнулся. Мгновенно пожалев о том, что открыл магазин, Азирафель схватил с соседнего стола маленький медный колокольчик и энергично позвонил в него.              – Внимание! – громко объявил он, когда три или четыре головы повернулись, чтобы посмотреть на него в тревоге. – Магазин закрыт! До свидания! Все на выход!              Азирафель принялся подталкивать покупателей к двери, пресекая любые возражения и фактически вырывая книгу из рук пожилого джентльмена, который умолял купить ее, прежде чем его выставили за дверь. Он никогда не любил продавать свои книги, хотя иногда и с большой неохотой это делал, чтобы оплатить счета; и он не настолько отчаянно нуждался в деньгах, чтобы не позволить себе не продать эту книгу. Бросив ее на стол, Азирафель отрывисто попрощался с последним покупателем, после чего захлопнул дверь, быстро повернул замки и опустил шторы, чтобы не видеть недовольных лиц. Вздохнув с облегчением, Азирафель обернулся.              Кроули вышел из задней комнаты с цветами в руках и веселой ухмылкой на лице.              – Забавное было зрелище, – сказал он, – не думаю, что когда-либо видел более сбитых с толку людей.              Азирафель улыбнулся ему в ответ. Господи, неужели Кроули всегда был таким красивым?              – Ты принес цветы, – пробормотал Азирафель, делая несколько неуверенных шагов вперед. Кроули прикусил губу и смущенно отвел взгляд. Азирафелю очень нравилась эта застенчивость.              – Э-э... да, – ответил Кроули, – очевидно, цветы имеют значение...              Улыбка Азирафеля стала только шире, когда он подошел ближе, чтобы взять букет, разглядывая каждый цветок: красная хризантема, красная роза и незабудка – настоящая любовь; жонкиль – взаимная любовь; зантедеския – красота. Ландыш говорил ему: «Ты делаешь мою жизнь полной», а белая фиалка приглашала рискнуть и стать счастливым. Азирафель знал все о языке цветов, и его сердце замерло от осознании смысла этого букета.              – Да, – прошептал он, – у них действительно есть значение.              Азирафель заглянул в медовые глаза Кроули, полные неуверенности, словно он сомневался в своем подарке. Придвинувшись вплотную, Азирафель провел рукой по шее Кроули и мягко притянул его к себе в нежном поцелуе.              – Спасибо, мой дорогой, – пробормотал Азирафель, – они идеальны. – Он почувствовал, как Кроули улыбнулся ему в губы, и еще раз поцеловал его, прежде чем отстранился. – Надо поставить их в воду.              – Да, – быстро согласился Кроули, дотронувшись до того места на шее, к которому только что прикасался Азирафель, – это... хорошая идея.              В книжном магазине Азирафеля уже давно не было цветов. Красивая керамическая ваза почти два года простояла без дела на большом столе из красного дерева в центре комнаты, и Азирафель с радостью поспешил наполнить ее водой, чтобы составить туда потрясающий букет. Пока он ставил цветы в вазу, его взгляд то и дело останавливался на Кроули, который небрежно прислонился к стоящему рядом книжному шкафу, с улыбкой смотря на Азирафеля. Азирафелю нравилось, как Кроули наблюдает за ним – нравилось, что эти медовые глаза смотрят только на него и ни на что другое.              – Нравится вид, мистер Кроули? – кокетливо спросил Азирафель.              Кроули рассмеялся и отвел взгляд, его щеки слегка покраснели.              – Определенно, – пробормотал он.              Азирафель поставил последний цветок в вазу и пристально посмотрел на него.              – Тогда, – тихо ответил он, – почему бы тебе не подойти и не поцеловать меня?              На секунду Азирафель испугался, что сказал что-то не то, потому что Кроули удивленно моргнул, и уже открыл было рот, чтобы извиниться за напористость, но тут Кроули стремительно пересек комнату, грациозно обогнув стол; его длинные пальцы потянулись к лицу Азирафеля, и он привлек его к себе для поцелуя.              О, как Азирафель любил целовать Кроули. Его сердце замирало, когда он таял от прикосновений этих прохладных ладоней; он скинул с головы Кроули эту дурацкую небрежно надвинутую на глаза шляпу, обхватил его руками за шею и зарывался пальцами в темно-рыжие волосы.              – Я мечтал об этом весь день, – тихо простонал Азирафель, едва отрываясь от его губ, и издал судорожный вздох, когда руки Кроули обхватили его за талию, а прохладные пальцы проникли под удобный свитер.              – Хм-м? – пробормотал Кроули в ответ.              Азирафель отчаянно хотел снова почувствовать голую кожу Кроули на своей; он прижался к нему всем телом, когда Кроули притянул его к себе за поясницу. Руки Азирафеля прошлись по плечам Кроули и спустились по груди, сжимая лацканы пиджака.              – Я просто... хочу прикасаться к тебе... – вздохнул Азирафель, – ...хочу пробовать тебя на вкус...              Он осторожно стянул с Кроули пиджак и прикусил его нижнюю губу, наслаждаясь стоном, вырвавшимся из его горла.              – Мм-м...              Азирафель улыбнулся.              – Это знак согласия, мой дорогой? – пробормотал он, сбрасывая пиджак на пол.              Кроули медленно кивнул; его дыхание стало горячим и быстрым, когда он позволил Азирафелю осторожно раздевать себя.              – Что тебе нравится? – прошептал Азирафель.              Глаза Кроули стали огромными и темными, а его раскрасневшаяся кожа превратила веснушки на носу и скулах в розовое золото.              – Не знаю, – признался Кроули, закусив губу. – Я никогда... то есть... ты первый мужчина, с которым я занимаюсь чем-то подобным...              У Азирафеля внезапно закружилась голова, словно ему не хватало воздуха. Кроули никогда раньше не был таким уязвимым, таким открытым и честным, и теперь Азирафель ясно видел это в его глазах, слышал неуверенность в его голосе. Сам он всегда знал, что ему нравится; у него была возможность экспериментировать в комфорте и безопасности, и он не мог представить себе столь ограниченного знания о себе. Кроули заслуживал возможности самому открыть для себя все маленькие удовольствия и более чем несколько больших, и Азирафель был более чем счастлив помочь ему в этом.              – Что ж, – решительно пробормотал он, вновь обвивая шею Кроули руками и перебирая пальцами кончики мягких рыжих волос, – думаю, нам обоим будет приятно это выяснить.