Глава 13
12 мая 2024 г. в 00:00
Азирафель обожал то, как Кроули выглядел во время секса.
Он быстро избавил его от одежды – пиджак и брюки валялись на полу, рубашка была распахнута, демонстрируя россыпь красных и фиолетовых отметин, окружавших золотистые веснушки на его груди. Азирафель сжимал руки Кроули у него над головой, переплетая их пальцы, и пристально смотрел в медовые глаза с расширившимися зрачками; их губы касались друг друга при каждом вздохе.
Сняв с себя брюки и нижнее белье, Азирафель вдавил Кроули в узкий бархатный диванчик и устроился сверху, оседлав его и наслаждаясь ощущением прохладной кожи на своих бедрах и теплого бархата под коленями, а также гладкостью твердого члена Кроули, прижимавшегося к его животу.
Он двигался медленно, мягко покачиваясь на теле Кроули и наслаждаясь тем, как трепещут его веки и сбивается дыхание при каждом усилении давления.
– Хорошо? – прошептал Азирафель.
Кроули судорожно сглотнул и кивнул.
– Да...
Азирафель тихо застонал и наклонился, чтобы прикусить кожу под скулой Кроули, несказанно обрадовавшись тому, как он слегка повернул голову, чтобы облегчить ему доступ.
– Боже, ты такой податливый, – пробормотал Азирафель, прижимаясь к прохладной коже, и Кроули снова кивнул. – Тебе нравится? Нравится, когда я сверху, прижимаю тебя к дивану своим телом?
Азирафель чуть сильнее подвигал бедрами, потираясь о член Кроули, и почувствовал, как он выгнулся дугой, приподнимаясь с дивана, чтобы усилить давление.
– Да... – зашипел Кроули. – Мне нравится... очень... нравится...
От этого признания в животе Азирафеля разлился жар, заставив его снова застонать и зарыться лицом в шею Кроули, вдыхая его запах.
Боже, как же ему это нравилось – нравилось, как Кроули реагирует на его прикосновения, как смотрит на него с удивлением и обожанием, издавая сладостные звуки, которые срывались с его губ при смене угла соприкосновения.
Азирафель всегда предпочитал быть принимающей стороной, когда дело касалось секса. Он был эгоистом в этом отношении – гедонистом до мозга костей и всегда стремился получить максимум удовольствия. До Кроули это всегда означало выступать в пассивной роли, то есть просто лежать и принимать удовольствие, которое готов был дарить ему любовник, пока не насытится.
Быть тем, кто дарит удовольствие, стало для него в новинку, но он никогда не испытывал подобного наслаждения. Кроули был самым отзывчивым и чувствительным из всех его любовников, с готовностью откликаясь на каждое прикосновение и каждый поцелуй; все его тело словно бы умоляло о большем, и Азирафель хотел дать ему все. Он мог показать ему столько видов получения удовольствия, столько разных способов заставить его стонать, дрожать и выкрикивать имя Азирафеля, и от одной только мысли о том, чтобы испытать их с Кроули, его член болел от напряжения.
– Чего ты хочешь? – спросил Азирафель, прижимаясь поцелуем к коже позади уха Кроули и слыша его тихий стон. – Скажи, чего ты хочешь, мой дорогой.
Кроули извивался в его хватке, поднимая бедра, чтобы усилить контакт с телом Азирафеля, двигавшегося по нему так мучительно медленно.
– Я хочу... – выдохнул Кроули, – прикасаться к тебе...
Азирафель тоже этого хотел – хотел почувствовать, как эти прохладные пальцы ласкают его, а потому немедленно отпустил руки Кроули и зарылся пальцами в шелковистые рыжие волосы. Эти прекрасные руки с длинными пальцами тут же легли на его бедра, кончики пальцев впились в пышную плоть.
– Черт... – с тихим стоном пробормотал Кроули, водя ладонями по горячей коже Азирафеля. – Я люблю твое тело...
Азирафель тоже застонал, когда Кроули ухватил его за ягодицы и легонько сжал, притянув ближе.
– Правда? – удивленно спросил он.
В молодости он был довольно стройным, но годы наслаждения хорошей едой, вином и десертами привели к тому, что он стал пухлым в тех местах, которые не добавляли ему привлекательности. Стройное, худощавое тело Кроули возбуждало его, но он и представить себе не мог, что его собственные излишки плоти могут так же возбуждать Кроули.
– Такое мягкое... – Кроули застонал на плече Азирафеля, продолжая впиваться пальцами в податливую плоть, – ...теплое... такое приятное на ощупь...
Нежно поглаживая мягкие рыжие пряди, Азирафель приподнял Кроули так, чтобы всмотреться в эти великолепные потемневшие от страсти глаза. Он был так прекрасен с приоткрытым ртом, горячее прерывистое дыхание из которого касалось кожи Азирафеля, и румянцем, покрывавшим его щеки и распространявшимся вниз к груди. Азирафель почувствовал влагу на животе, где его рубашка задралась от трения, и медленно убрал руку с волос Кроули, просунув ее между их телами, большим пальцем нежно проводя по головке члена Кроули.
Кроули застонал, выгибаясь навстречу его прикосновениям, и почти заскулил, когда Азирафель убрал руку, поднеся большой палец к губам и осторожно слизывая маленькую прозрачную капельку предэякулята, наслаждаясь его сладким вкусом на языке. Пальцы Кроули сильнее впились в его кожу.
– Знаешь, что мне нравится, мой дорогой? – мягко спросил Азирафель, подавшись бедрами вперед, чтобы вновь исторгнуть из Кроули стон.
– Ч... что?
– Греки, – пробормотал он, – создатели демократии и многих, многих удовольствий...
Он нежно и медленно прижался к губам Кроули, пальцами прочертив линию по его обнаженной груди до пупка.
– О чем ты, ангел?
Кроули недоуменно нахмурился, но затем его лицо вновь разгладилось; он запрокинул голову на спинку дивана, когда Азирафель снова обхватил рукой его член, ощущая гладкую кожу, толщину и тяжесть.
– О-о... – Азирафель прошептал Кроули в губы, – греки были мастерами секса – в частности, у них был замечательный метод секса без проникновения, который я всегда обожал...
Он погладил его член, слегка повернув руку у самой головки, отчего Кроули так сладостно заскулил, а его бедра выгнулись, толкая в ладонь Азирафеля.
– М-м... о-о... – заикался Кроули, пытаясь притянуть Азирафеля еще ближе, – ...звучит интерессссно...
Азирафель чувствовал, как пот стекает по его шее, скапливаясь у основания позвоночника и на обратной стороне коленных чашечек, в животе все сильнее разгорается жар.
– Показать тебе? – пробормотал он.
Кроули посмотрел на него большими, темными и затуманенными глазами и осторожно кивнул.
– Да, – вздохнул он.
Азирафель улыбнулся.
– Оставайся здесь, – ответил он, – и не двигайся.
Его бедра затекли, и ему было больно двигаться, но, прикусив губу, Азирафель постарался соскользнуть с коленей Кроули со всем возможным достоинством, надеясь, что Кроули слишком отвлекся, чтобы заметить. Азирафель поспешил в заднюю комнату и направился к шкафу, где хранились все его пайки. Он искал кое-что особенное – маленькую стеклянную бутылочку с оливковым маслом, которую купил год назад, прежде всего для рецепта, найденного им в журнале, но в данный момент ей нашлось куда лучшее применение.
Кроули все еще сидел там, где Азирафель его оставил; в расстегнутой рубашке, с прекрасными отметинами на шее и груди, раздвинутыми ногами и гордо стоящим членом. От этого зрелища у Азирафеля слюнки потекли.
– Если мы собираемся это сделать, – пробормотал он, пересекая комнату со своей маленькой бутылочкой в руках, – то можем попробовать придуманный греками способ.
Кроули прикусил губу, позволяя Азирафелю мягко толкнуть его назад и в сторону, так что он растянулся на узком диване. Это было не самое подходящее место – слишком короткое и узкое, но Азирафель уже слишком далеко зашел, чтобы перебираться куда-то еще; ему нужно было почувствовать этот великолепный член между бедер – почувствовать, как Кроули снова извивается под ним, и как можно скорее.
Вылив на ладонь немного масла, Азирафель устроился между ног Кроули, снова обхватив рукой гладкую твердую плоть и наслаждаясь резким вздохом, перешедшим в протяжный стон, когда он принялся медленно поглаживать его снизу вверх, усиливая давление и поворачивая ладонь у самой головки.
– Чеееерт... – тихо простонал Кроули, и его голова с силой ударилась о спинку дивана.
Боже, помоги ему, но Азирафель чувствовал себя таким могущественным, что у него голова закружилась от этого ощущения. Кроули притянул Азирафеля на себя.
Член Кроули идеально поместился между его бедер, и, когда он плавно заскользил по его коже, Азирафель невольно застонал от удовольствия, потираясь о его мошонку и чувствительную полоску кожи за ней и ощущая волны удовольствия, распространяющиеся вверх по спине.
– О... мой дорогой... – прошептал он, запыхавшись, на ухо Кроули.
Ощущения были божественными, и Азирафель вскоре погрузился в них с головой, медленно прокладывая дорожку из поцелуев по нижней части скулы Кроули и вниз по его шее.
Кроули вновь стал дрожать под ним. Азирафель идеально уместился между его бедер; одна длинная нога была перекинута через икру Азирафеля, словно якорь; тонкие пальцы притягивали его к себе за заднюю часть ног и ягодицы. Азирафель тихонько застонал, когда Кроули зарылся лицом в его шею, обдавая кожу горячим дыханием. Он вдруг осознал, что бедра Кроули двигаются, раскачиваясь и с энтузиазмом трахая его бедра. Сам Азирафель уже почти не двигался, с готовностью отказавшись от контроля и наслаждаясь тем, как скользкий член Кроули проникает между его бедер, и тем, как он впивается ногтями в его кожу. Его собственный член, зажатый между их телами, был до боли твердым и сочился влагой, пока они двигались друг на друге.
– Проклятье... ангел... – стонал Кроули, обжигая кожу Азирафеля своим горячим дыханием.
Азирафель чувствовал, что Кроули теряет контроль над собой, – чувствовал, как он напрягается, как его дыхание становится все более резким и рваным, как он стонет, приближаясь к оргазму, и это приводило Азирафеля в неистовство. Лишь небольшого усиления давления оказалось достаточно, чтобы Кроули кончил: внутренняя сторона бедер Азирафеля стала теплой и покрылась влажными белыми струями. Азирафель приподнялся и посмотрел на лицо Кроули – разгоряченное и раскрасневшееся, с бисеринками пота у линии волос.
– К... Кроули... – прошептал Азирафель, взяв свой член в ладонь; сжав его в кулак, он быстро довел себя до кульминации, глядя в глаза Кроули, когда выплеснул горячую сперму на его гладкий живот.
Длинные тонкие пальцы перебирали волосы Азирафеля, мягкие губы целовали его губы в перерывах между судорожными вдохами, пока их пульс замедлялся. Эта расслабленность была почти такой же блаженной, как и постепенное нарастание напряжения; длинные ноги Кроули все еще обхватывали его бедра, а его стройное тело по-прежнему плотно прижималось к телу Азирафеля, пока на узком диване не стало слишком тесно и их липкая кожа не остыла.
– Значит, – пробормотал Кроули между поцелуями, – это и был греческий метод?
Азирафель не удержался и хихикнул, почувствовав, как губы Кроули изогнулись в улыбке рядом с его губами.
– Да, – ответил он, пытаясь повернуться так, чтобы получше рассмотреть лицо Кроули, – и как тебе это понравилось, дорогой?
Кроули усмехнулся и нежно накрутил один из белокурых локонов Азирафеля на палец.
– Думаю... я был бы счастлив заниматься этим с тобой вечно.
Азирафель самодовольно ухмыльнулся.
– С удовольствием подчинюсь, – пробормотал он, наклоняясь, чтобы снова поцеловать Кроули. – А ты знаешь, что Оскар Уайльд предпочитал именно такой способ совокупления?
– Конечно, тебе ли не знать, – рассмеялся Кроули. – В книге прочел?
– Хм-м, – хмыкнул Азирафель, нежно покусывая скулу Кроули, – нет, это входило в программу моего обучения в Хэрроу.
Кроули рассмеялся еще сильнее.
– Похоже, я ходил не в ту школу, – ответил он.
Азирафелю нравилось слышать смех Кроули. Его до глубины души согревал этот горловой звук чистой, ничем не сдерживаемой радости. Хотел бы он быть достаточно остроумным, чтобы всегда его веселить.
Его спина и бедра начали болеть от неудобного положения – колени по-прежнему упирались в диван, ступни лежали на руке, и он старался не перекладывать весь свой вес на тело Кроули. И все же, пока эти великолепные руки перебирали его волосы, а мягкие губы прижимались поцелуями к вискам, Азирафель просто не хотел двигаться, хотя отчаянно нуждался в этом.
К счастью, телефон дал ему повод встать.
– Неееет, – простонал Кроули, обхватывая Азирафеля руками за талию в попытке не дать ему встать, – не отвечай.
Азирафель моргнул с невинным видом.
– А если это капитан Монтгомери? – легкомысленно ответил он. – Или мистер Хармони?
Кроули скорчил гримасу и неохотно отпустил Азирафеля, который застонал от дискомфорта, поднимаясь с дивана и осторожно опуская ноги на пол. Когда суставы протестующе заскрипели, Азирафель решил, что он уже слишком стар для секса на маленьких диванчиках. Впрочем, этот факт точно не остановит его в дальнейшем.
Все еще голый ниже пояса, только на этот раз покрытый спермой и оливковым маслом, Азирафель пересек комнату и поднял трубку.
– А.З. Фелл и Ко, – бодро сообщил он в трубку.
– Мистер Азирафель!
Голос на другом конце был женским, со смутно различимым восточно-лондонским акцентом, словно звонившая дама много лет намеренно подавляла просторечный говор, чтобы ее произношение казалось более рафинированным. Голос показался ему смутно знакомым.
– Слушаю, – ответил он, недоумевающе хмурясь.
– Мистер Азирафель, это мадам Трэйси, – представилась женщина. – Прошу прощения за задержку с ответом, но я была в отъезде по... делам.
Теперь Азирафель понял, почему голос показался ему знакомым. Мадам Трэйси была медиумом, с которой он познакомился несколько лет назад и которая владела первым изданием книги Матушки Шиптон. Он не смог связаться с ней несколько недель назад и предположил, что она переехала, продала книгу или... ну... о более мрачных альтернативах в тяжелые времена Лондонского блица не стоило и думать.
– О, моя дорогая мадам Трэйси! – обрадовался он. – Я так рад, что вы позвонили: я уж было подумал, что вы сменили адрес.
Мадам Трэйси издала легкий приятный смешок.
– Нет, мистер Азирафель, я все еще здесь. А теперь... что там насчет моей книги?
Азирафель постарался по возможности объяснить ситуацию, не вдаваясь в вопросы национальной безопасности. У него это уже неплохо начало получаться: следуя совету Кроули, он старался максимально придерживаться правды, чтобы история была правдоподобной.
– Мой клиент готов хорошо заплатить вам за причиненные неудобства, – добавил он.
Судя по тому, что он помнил о ней по их короткой встрече много лет назад, мадам Трэйси была очень милой женщиной, хотя и посредственным медиумом, но он не мог поставить это ей в вину, так как она была весьма доброжелательна.
– Ну... раз так, мистер Азирафель, то думаю, нам с вами лучше встретиться лично, чтобы обсудить подробности.
– Безусловно, моя дорогая, – ответил Азирафель. – Если вы свободны сегодня днем, могу я заглянуть к вам со своим коллегой?
– С нетерпением буду ждать встречи.
Повесив трубку, Азирафель записал адрес мадам Трэйси и время встречи и повернулся.
Кроули все еще сидел на диване, полностью обнаженный, если не считать рубашки, распахнутой на груди; рыжие волосы были взъерошены пальцами Азирафеля, на коже все еще сохранялся остаточный румянец.
– О боже, – вздохнул Азирафель, – разве ты не великолепен?
Кроули рассмеялся, проведя рукой по волосам, отчего бабочки в животе Азирафеля устроили настоящую бурю.
– Заткнись, – усмехнулся Кроули. – Кто это был?
Азирафель мог бы толкнуть Кроули обратно на диванчик и снова заняться с ним сексом, но сумел сдержаться, покорно вздохнув. Как бы ему ни хотелось закрыться в магазине и снова и снова заниматься любовью с этим прекрасным мужчиной, у них были дела, которые нельзя игнорировать.
– Медиум в Холборне, – ответил он, – полагаю, твоя команда уже навела о ней справки, поскольку несколько недель назад я назвал ее имя вместе с именем мистера Шедвелла.
– О, точно, – пробормотал Кроули, все еще бесстыдно откинувшись на спинку дивана. – Да, мы не нашли на нее ничего инкриминирующего. Значит, таковы наши дальнейшие планы? Поездка в Холборн?
– Думаю, да. Хотя, – Азирафель слегка поморщился, осторожно переставляя ногу, – возможно, сначала мне понадобится ванна.
По лицу Кроули расползлась медленная, почти непристойная ухмылка.
– В ней хватит места для двоих?
Азирафель прикусил губу, беззастенчиво разглядывая Кроули.
– Думаю, мы сможем втиснуться.
***
Поездка по центру Лондона вместе с Азирафелем все еще походила на сон.
С его ангельскими ямочками на щеках и белокурыми локонами, удобной обувью, устаревшей, но безупречной одеждой и любовью к клетчатым аксессуарам Азирафель Фелл определенно не походил на человека, который толкнет вас на диванчик посреди книжного магазина, разденет догола и доведет до впечатляющего оргазма своими бедрами. И все же именно это и произошло.
Ограниченный опыт Кроули в сексе очень быстро расширялся, и за последние двадцать четыре часа он узнал о себе столько всего, чего не знал раньше. Например, что ему нравится медленный секс – он никогда в жизни ничего не делал медленно и до этого момента занимался лишь быстрым перепихоном, но изысканное ощущение кожи на коже и нежное напряжение, которое постепенно нарастало, пока не находило выход в порыве жара, сводило Кроули с ума.
Он узнал, что ему нравится, когда его руки нежно сжимают у него над головой – нравится восхитительное покалывание от ногтей и зубов, слегка впивающихся в кожу, и дразнящие движения бедер, заставляющие его задыхаться и стонать, а еще поцелуи...
Кроули нравилось целоваться. Он мог бы целовать Азирафеля хоть целый день, чувствуя прикосновение его мягких губ к своим и наслаждаясь издаваемыми им сладостными звуками. Для него это стало его личным раем, делая его по-настоящему счастливым.
Тяжелая рука Азирафеля мягко легла ему на колено, пока они ехали в сторону Холборна, ее тепло просачивалось через шерсть брюк и успокаивало. Ему нравилось это ощущение – такое знакомое и естественное для него после всех этих недель тоски по прикосновениям Азирафеля. Впервые в жизни Кроули осмелился мечтать о возможностях: о маленьком загородном домике с садом и о ком-то, с кем он мог бы разделить свою жизнь.
– О... мне нравится эта песня, – пробормотал Азирафель, убирая руку с колена Кроули, чтобы прибавить звук радиоприемника.
Кроули улыбнулся, узнав длинное инструментальное вступление.
– Конечно, нравится, – ответил он, бросив взгляд на пассажира, когда Фрэнк Синатра запел:
Глупцы спешат туда,
Куда ангелы боятся идти,
Но я пришел к тебе, моя любовь,
Мое сердце не провести.
Пусть впереди
Предвижу я беду,
Дай мне лишь шанс,
И я не подведу.
Азирафель светился так же, как и Кроули: его серо-голубые глаза были яркими, как ясное летнее небо, светлая кожа покрылась легким румянцем, который не был результатом приморского загара; ямочки становились особенно заметными, когда он улыбался и подпевал Фрэнку. Кроули все еще не до конца осознал, как умудрился так сильно и быстро влюбиться в этого мужчину, который, казалось, был совсем не в его вкусе, и все же Азирафель был просто идеальным, и каким-то образом они отлично подходили друг другу. Кроули любил его всем сердцем, и ничто другое не имело значения.
Через пять минут они остановились перед рядом георгианских домов, заставших лучшие времена. Эти покрытые копотью, обшарпанные квартиры из желтого кирпича разительно отличались от блестящих и полированных зданий на Портленд-плейс, ясно давая понять, что они далеко не в самом фешенебельном районе города.
Рука Азирафеля все еще покоилась на колене Кроули, когда он заглушил двигатель и вздохнул.
– Это тут? – с сомнением спросил Кроули.
– Да, – ответил Азирафель, – квартира на втором этаже.
Кроули нахмурился, оглядывая плохо отремонтированное здание, а затем пожал плечами.
– По крайней мере, на этот раз обошлось без мертвой свиньи.
Азирафель рассмеялся и ласково сжал колено Кроули. Однако когда они позвонили в дверь, ответа не последовало.
– Она точно имела в виду сегодняшний день? – спросил Кроули.
– Конечно, Энтони, – раздраженно ответил Азирафель, снова пробуя звонок. – Неужели ты думаешь, что я бы потащил нас сюда, если бы она сказала что-нибудь другое?
Кроули зажал переносицу пальцами.
– Сколько лет этой миссис Трэйси? – спросил он. – Может, у нее провалы в памяти, и она забыла о нашем приезде?
– Мадам Трэйси, – мягко поправил его Азирафель, – и я очень сомневаюсь, что она в маразме, дорогой мальчик, – она вряд ли намного старше нас с тобой!
– Хмф, – пробормотал Кроули, засунув руки в карманы.
Ему было интересно, знает ли Азирафель, что между ними пять лет разницы в возрасте. Возраст никогда раньше не поднимался в разговоре, хотя Кроули знал дату рождения Азирафеля из досье на него, имевшегося в Отделе Эйч. Из описания мадам Трэйси, данного Азирафелем, Кроули представлял себе престарелую бабушку и теперь задавался вопросом о том, с какой женщиной ему предстоит встретиться на самом деле.
– Ку-ку! Мистер Азирафель!
Кроули с Азирафелем повернулись и увидели, что к ним направляется женщина на высоких каблуках и с авоськой в руках. Ее светлые волосы длиной до плеч были стильно завиты, вокруг шеи и в ушах висел жемчуг, и на ней было розовое пальто, которое она удерживала застегнутым на груди, пока спешила к ним. На вид ей было не меньше пятидесяти.
– Ненамного старше нас? – зашипел Кроули на Азирафеля. – Ангел, ты меня реально обидел!
Азирафель покосился на него, а затем улыбнулся и сосредоточил все внимание на мадам Трэйси.
– Ах, моя дорогая! – тепло поприветствовал он ее.
– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать, – ответила она, спеша к двери и доставая из кармана ключи. – Я выходила, видите ли, – нужно было прихватить пару предметов первой необходимости на вечер.
Кроули перевел взгляд на авоську в ее руке, ожидая увидеть буханку хлеба и пинту молока, или овощи. Вместо этого там лежало несколько толстых парафиновых свечей и, как ему показалось, шелковый шарф. Обе рыжие брови изящно взметнулись вверх, когда он оглянулся на Азирафеля, который, похоже, совершенно не обратил внимания на авоську.
– Нет, конечно нет, мы только что приехали.
Мадам Трэйси протиснулась мимо них в дверь, чуть задержав взгляд голубых глаз на Кроули; ее губы выгнулись в жеманной улыбке, прежде чем она скрылась внутри, позвав их за собой. Кроули пропустил Азирафеля вперед, придержав для него дверь, и был вознагражден за свои джентльменские усилия прекрасным видом задницы Азирафеля, когда тот поднимался по лестнице в квартиру на втором этаже. Кроули прикусил губу, вспомнив, как накрывал ягодицы Азирафеля ладонями, разминая их мягкую плоть пальцами. Чего бы он только ни отдал, чтобы снова накрыть их руками...
– ...Должна извиниться за состояние квартиры, – говорила мадам Трэйси, открывая дверь в свою квартиру, – я уезжала на пару недель, и здесь стало сыровато без отопления...
Тяжелый и навязчивый запах горящих благовоний и шалфея атаковал ноздри Кроули, прилипая к горлу, когда он вошел в гостиную квартиры. Там пахло еще чем-то органическим и сладковатым. Немного погодя Кроули понял, что это запах кожи, и задался вопросом о том, что же это за медиум, которой нужны шелковые шарфы и кожа.
– Итак, – весело объявила мадам Трэйси, повесив пальто и обернувшись к ним, – кого это вы привели с собой, мистер Азирафель?
Азирафель гордо просиял.
– Ах, это мой коллега, мистер Кроули, – сказал он.
Кроули вежливо протянул мадам руку для пожатия, что она и сделала, хотя и в бесстыдно кокетливой манере, не торопясь разглядывая его с ног до головы. Улыбка сползла с лица Азирафеля, и он громко прочистил горло. Кроули пришлось подавить улыбку.
– Приятно познакомиться, – любезно сказал он.
– И мне с вами, – ответила она, наконец отпуская его руку, но ее голубые глаза задержались на несколько секунд, когда она прошла мимо него и подошла к Азирафелю со знающей улыбкой.
Кроули оценивающе огляделся. Салон, в котором они стояли, был очень... розовым. Шелковые ткани драпировали каждую лампу, придавая комнате мягкий розовый отблеск, производя на него нервирующее впечатление. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, покрытый слоями кружев, в центре которого располагался хрустальный шар, а сбоку – колода карт Таро.
У стены в дальнем конце комнаты, возле занавешенного окна, стоял мягкий диван, заваленный выцветшими розовыми подушками; солнечный свет падал на открытый чемодан с вывороченным содержимым.
– Что ж, мистер Азирафель, – пробормотала мадам Трэйси, пока Кроули, прищурившись, пытался разглядеть содержимое чемодана, – должна сказать, что я под впечатлением.
Азирафель слегка нахмурился.
– Под впечатлением?
Мадам Трэйси жеманно улыбнулась Кроули через плечо, проходя мимо Азирафеля, и прошептала ему на ухо:
– Вам не придется его долго тренировать: ему уже нравится стоять на коленях.
Кроули был уверен, что ее шепот прозвучал достаточно громко, чтобы донесся до него. Когда голубые глаза Азирафеля потрясенно распахнулись, а светлые щеки вспыхнули багровым румянцем, Кроули быстро отвернулся, чувствуя, как его собственные щеки заливает краска, и решительно отказался встречаться с Азирафелем взглядом. Азирафель назвал мадам Трэйси ужасным медиумом, но, черт его побери, если эта женщина не обладала прекрасной интуицией – она ни на йоту не ошиблась в своем утверждении.
– Итак, насчет книги... – продолжала Трэйси как ни в чем не бывало.
Азирафель с явным облегчением воспринял смену темы на более нейтральную и тут же начал рассказывать о своем клиенте и о том, что он в состоянии дорого заплатить за ее том.
Кроули снова обратил внимание на открытый чемодан на мягком диване.
Там, очевидно, была одежда. Ну... скорее, одежда для сна и нижнее белье, судя по тому, что он смог разобрать по выпячивавшимся с боков предметам. Ничего необычного, но потом... Кроули был уверен, что это шелковая веревка, свернутая и аккуратно уложенная сбоку, а на подушке наверняка лежал короткий толстый хлыст для верховой езды.
Лошади в последнее время редко встречались в центре Лондона, и у Кроули закралось подозрение, что гадание – не единственный источник дохода мадам Трэйси.
– Не хотите ли, чтобы я вам погадала, дорогой?
Кроули вернулся к действительности и увидел, что мадам Трэйси жеманно улыбается ему, а Азирафель сидит в кресле с высокой спинкой у окна и держит на коленях большую книгу, увлеченно ощупывая обложку на предмет повреждений. Кроули вспомнил, как он делал нечто подобное на станции метро на Гудж-стрит, когда его большие пальцы проверяли податливость корешка, деликатно прощупывая кожу.
– Что, простите? – нахмурившись, спросил Кроули, отводя взгляд от Азирафеля и сосредоточивая внимание на мадам.
Она подошла к круглому столу в центре гостиной и села, доставая колоду карт Таро, которую тут же начала тасовать.
– Он будет занят книгой несколько минут, – ответила она, по-прежнему улыбаясь, – я погадаю вам, пока вы ждете. Бесплатно.
Кроули с сомнением посмотрел на колоду Таро в ее руках. Он никогда не увлекался подобными вещами – гаданиями и предсказаниями – пережитком викторианской эпохи, когда все это было салонными трюками и мошенничеством. Это было не в его стиле, но, снова бросив взгляд в сторону Азирафеля у окна, Кроули увидел, что тот осторожно переворачивает каждую тонкую страницу и внимательно изучает бумагу, и пожал плечами.
– Почему бы и нет.
Мадам Трэйси снисходительно улыбнулась, когда он сел напротив нее, наблюдая за тем, как ее руки снова и снова тасуют карты все более плавными движениями. Наконец она положила колоду перед ним.
– Разделите колоду на три стопки, – проинструктировала она решительным, но мягким голосом, – и подумайте о вопросе, на который хотите получить ответ.
Кроули поднял бровь. У него было так много вопросов, на которые он хотел получить ответы: исход операции «Соловей», доживет ли он до конца этой проклятой войны...
Его взгляд снова переместился на Азирафеля, а рука замерла над колодой Таро. Вчера Кроули спросил бы, взаимны ли его чувства к Азирафелю, или может ли между ними что-нибудь произойти, но теперь он знал ответ на оба вопроса. Будущее же казалось совершенно неопределенным – против них был целый мир и война, которую нужно пережить.
Глубоко вздохнув, он сделал, как велено. Мадам Трэйси просияла.
– Хорошо, – похвалила она. – Это очень простое гадание – три стопки представляют ваше прошлое, настоящее и будущее. Все три карты вместе, надеюсь, ответят на ваш вопрос.
Осторожно протянув руку, она перевернула верхнюю карту в первой стопке.
– Маг, – пробормотала она, постучав по карте указательным пальцем. – В этом положении карта показывает, что ваша уверенность в себе и умение общаться, возможно, принесли вам успех в личной жизни. Опираясь на свои навыки, вы привлечете к себе тех, кто заинтересуется вами как личностью.
Кроули моргнул. До встречи с Азирафелем у него не было никакой личной жизни, но... он действительно верил, что Азирафель интересуется им как личностью – у них было столько общего, но было и много совсем разных черт, и они ни разу не исчерпали темы для разговора. Мадам Трэйси перевернула вторую карту.
– Луна – стабильность ваших отношений будет подвергнута испытаниям. Вы должны использовать свой прошлый опыт, чтобы определить, как лучше поступить для разрешения ситуации.
Сердце Кроули учащенно забилось, хотя он и не знал почему – в конце концов, он во все это не верил, но его пугала мысль о том, что их прекрасные новые отношения с Азирафелем могут подвергнуться испытаниям.
Наконец она перевернула третью карту.
– Справедливость – в этом положении карта говорит: оставайтесь верны себе, и, несмотря на все трудности, вы получите то, что заслуживаете. Не поддавайтесь горьким чувствам и позвольте справедливости в конечном счете самой себя восстановить.
Во рту у Кроули пересохло, ладони стали влажными. Он снова и снова повторял себе, что не верит в это – что у мадам Трэйси просто хорошо развита интуиция и каким-то образом она уловила, что между ним и Азирафелем что-то есть, как только они вошли в дверь. Она просто играла на этом, и в ее «предсказании» не было ни слова правды.
– Ладно, – сказал он, но голос его звучал не так твердо и уверенно, как ему хотелось бы.
Мадам Трэйси внимательно изучала его пытливыми голубыми глазами, забирая карты и снова перетасовывая их.
– Это хорошее гадание, дорогой, – пробормотала она.
– Да...
Взглянув на Азирафеля, Кроули увидел, что эти серо-голубые глаза с любопытством смотрят на него, и почувствовал, что краснеет. Как долго Азирафель наблюдал за ним? Слышал ли он что-нибудь из того, что мадам Трэйси ему нагадала?
Улыбаясь, мадам Трэйси отвернулась и переключила внимание на Азирафеля.
– Все ли в порядке, мистер Азирафель? – весело спросила она.
Азирафель улыбнулся ей в ответ.
– Да, моя дорогая, все тип-топ! – ответил он. – Как насчет пятидесяти фунтов?
Мадам Трэйси охнула, и даже Кроули чуть не упал со стула. Пятьдесят фунтов – это три его месячные зарплаты, и одному Богу известно, сколько времени требовалось мадам Трэйси, чтобы заработать такую сумму.
– О, мистер Азирафель, – вздохнула она, – думаю, это будет очень кстати.
Кроули почти с ужасом смотрел, как Азирафель потянулся во внутренний карман пальто и достал толстую пачку банкнот. Пятьдесят фунтов – непомерно большая сумма, чтобы носить ее с собой, и Азирафель отдал только половину имеющихся у него купюр, положив остальные обратно в карман. Этот человек был просто бесстрашным, раз разгуливал по Лондону с небольшим состоянием.
Мадам Трэйси плотно свернула банкноты и потянулась к горловине своего аккуратного шалфейно-зеленого свитера, предположительно для того, чтобы надежно спрятать деньги в бюстгальтере. Кроули решил, что это самое надежное место для хранения пятидесяти фунтов.
– Что ж, мадам, – радостно заявил Азирафель, вставая и прижимая к груди книгу, – было очень приятно иметь с вами дело.
– И мне – с вами, мистер Азирафель, – ответила она, плавно вставая и протягивая колоду Таро Азирафелю, который растерянно посмотрел на нее. – Выберите карту перед уходом – просто напоследок.
Азирафель бросил отрывистый взгляд на Кроули, а затем нерешительно протянул руку и перевернул верхнюю карту в колоде. Кроули почувствовал, как у него свело живот при виде Мрачного Жнеца в балахоне с капюшоном и косой, готового пожинать души.
– Смерть? – дрожащим голосом прошептал Азирафель, и вся краска схлынула с его лица. Мадам Трэйси лишь улыбнулась.
– Это хорошая карта, дорогой, – заверила она его. – Она означает перемены – жизнь полна ими. К лучшему или худшему, но вы должны позволить им произойти – попытки остановить их... никогда не заканчиваются ничем хорошим.
***
– Ты ведь не веришь во все это? – спросил Кроули, нажимая на педаль газа и отъезжая от квартиры мадам Трэйси. – Таро, я имею в виду.
Азирафель, рассеянно выводивший узоры на обложке книги Матушки Шиптон, поднял голову, окинув Кроули взглядом изучающих серо-голубых глаз.
– Нет, – пробормотал он, – конечно же нет. Какой бы милой женщиной ни была мадам Трэйси, она не слишком талантливый медиум – я присутствовал на одном из ее спиритических сеансов несколько лет назад с моим другом Робертом, и... ну... она определенно пыталась выудить информацию из своих клиентов. Но она невероятно приятная, и у нас состоялась весьма содержательная беседа о пророчествах и гаданиях, благодаря чему я узнал, что она владеет экземпляром пророчеств Матушки Шиптон.
Кроули не отрывал глаз от дороги.
– Ага... не уверен, что все ее доходы идут от сеансов, ангел, – пробормотал он.
Азирафель нахмурился.
– Что ты имеешь в виду, дорогой мальчик?
– Ну... – начал Кроули, пытаясь сдержать ухмылку, – она сказала, что только что вернулась из деловой поездки, верно?
– Да, – медленно ответил Азирафель.
– Обычно люди не берут с собой нижнее белье, шелковые веревки, кляпы и хлысты для проведения спиритических сеансов и карточных гаданий.
Азирафель моргнул и, когда медленно осознал, что Кроули имел в виду, прикрыл рот рукой.
– О боже!
Кроули ухмыльнулся во весь рот.
– Интимная релаксация и снятие стресса для взыскательных джентльменов.
Азирафель начал хихикать, прикрывая рот рукой.
– О боже, – повторил он, – я и понятия не имел!
– Я заметил все эти вещи в ее чемодане, – ответил Кроули.
– Ну... – усмехнулся Азирафель, – надеюсь, с этой работой она справляется лучше, чем со спиритическими сеансами!
Кроули расхохотался. За годы своей работы он познакомился с изрядной долей работниц секс-индустрии и видел гораздо худшее. Мадам Трэйси даже казалась ему довольно мягкой доминанткой, понимающей, что нужно от нее клиентам. Вероятно, ей очень хорошо за это платили, и она, несомненно, обладала развитой интуицией. Кроули подумал о том, что она прошептала Азирафелю в том нервирующем розовом салоне, и задался вопросом, не сказала ли она это, чтобы добиться реакции. Зачем она вообще это сказала?
– Ты всегда носишь с собой столько денег? – спросил он, пытаясь прогнать эту мысль из головы.
Азирафель улыбнулся ему.
– Не всегда. Обычно всего двадцать фунтов.
Кроули рассмеялся.
– Всего двадцать фунтов, – повторил он. – О, ангел, у нас с тобой очень разные представления о том, что такое мелкие деньги.
Он взял с собой в Манчестер двадцать фунтов, и этого с лихвой хватило, чтобы оплатить гостиницу для них с Визл, а также их питание на неделю и все мелкие взятки, которые им нужно было заплатить. Домой они вернулись с оставшейся мелочью.
Кроули высадил Азирафеля за углом от книжного магазина, а затем припарковал Бентли в переулке и отпер заднюю дверь книжного магазина ключом, который Азирафель дал ему несколько недель назад.
Ему нравился запах этого места: старая кожа и пергамент, пыльная бумага, воск и тяжелое красное дерево, чай и вино, уютный бархат. Здесь пахло домом и Азирафелем, и Кроули глубоко вдохнул этот запах, закрывая за собой дверь.
Азирафель стоял в центре помещения, залитый солнечным светом, который подсвечивал его бело-золотые кудри, когда он бережно клал книгу на стол. Его пальто и шляпа уже висели на вешалках, и на нем все еще был удобный свитер, который он надел утром.
Боже, как же Кроули обожал этого мужчину с его ямочками, кудряшками и милой улыбкой, от которой его сердце таяло; Азирафель был похож на ангела, который вошел в его жизнь и перевернул ее с ног на голову, изменив к лучшему.
– Мы еще на одну книгу ближе к тому, чтобы все это закончилось! – воскликнул Азирафель, светясь от радости, когда подошел к одному из высоких книжных шкафов красного дерева. – Надо отпраздновать – может, поставить чайник? Или достать бутылку вина?
Кроули протянул руку и поймал Азирафеля за запястье, притянув его к себе и заставив замолчать поцелуем.
– Я знаю идеальный способ отпраздновать это событие, – пробормотал Кроули. – Знаешь, мадам Трэйси была права в одном: мне действительно нравится стоять на коленях.
Азирафель широко распахнул глаза.
– Ты это слышал? – выдохнул он.
Кроули кивнул, прикусив губу, чтобы подавить ухмылку, и прижал Азирафеля спиной к высокому книжному шкафу красного дерева. Азирафель тут же положил руки на талию Кроули, притянув его к себе за бедра.
– Мм-м, – подтвердил Кроули, наклоняясь вперед, чтобы прижаться к губам Азирафеля в поцелуе.
Кроули провел по его губам языком и был вознагражден тихим стоном. Он улыбнулся в поцелуе и прижался ближе, потянув за галстук-бабочку Азирафеля, чтобы снять его.
Его губы медленно двигались по коже Азирафеля от уголка рта к ложбинке за ухом, отчего Азирафель втянул воздух, а его пальцы сжались вокруг бедер Кроули, впиваясь в ткань брюк. Затем он поцеловал Азирафеля в шею поверх артерии, быстро перекачивающей кровь к мозгу, и опустился ниже, нежно посасывая ключицу, пока его пальцы расстегивали пуговицы на воротнике рубашки.
– О, мой дорогой... – задыхаясь, прошептал Азирафель, наклоняя голову, чтобы предоставить Кроули лучший доступ.
Он издавал самые восхитительные звуки – стоны, которые застревали в горле, затихнув до того, как становились слишком громкими. Кроули чувствовал, как тяжело вздымается и опускается грудь Азирафеля, как он прикусывает нижнюю губу почти до крови. Медленно опустившись на колени, Кроули не сводил глаз с лица Азирафеля, впитывая мягкий румянец на его щеках и пухлые влажные губы; ставшие темно-синими глаза следили за каждым движением Кроули.
– О... это великолепно, – пробормотал Азирафель, протягивая руку к его лицу.
От этого комплимента у Кроули в животе вспыхнул жар, устремившийся прямиком к его члену, и он прижался к ладони Азирафеля, издав непроизвольный стон.
Толстый палец Азирафеля медленно обвел контур губ Кроули, и они поддались под мягким давлением. Кроули закрыл глаза и приоткрыл рот, позволяя большому пальцу Азирафеля проскользнуть внутрь.
Он услышал тихий вздох Азирафеля, когда принялся посасывать палец, наслаждаясь вкусом его кожи на языке; тихие стоны непроизвольно поднимались в его груди. Сатана храни его, но Кроули это нравилось – нравилось стоять на коленях у ног Азирафеля, поклоняясь ему, словно молельщик, и принимая причастие.
Азирафель убрал палец, и Кроули застонал, когда его рот внезапно опустел. Он открыл глаза и посмотрел вверх, когда Азирафель положил влажный палец под его подбородок и приподнял его.
– Мальчик мой, я не могу описать, как прекрасно ты выглядишь, стоя на коленях вот так.
Кроули снова застонал, и его член непроизвольно дернулся. Это было совершенно ново – напряжение между ног становилось все сильнее от похвалы Азирафеля. Он и не подозревал, что заводится от подобного, но, черт возьми, хотел большего.
Длинные пальцы потянулись вверх, зацепившись за пояс брюк Азирафеля.
– Можно? – спросил он, и его голос прозвучал прерывисто для его собственных ушей.
Он не смел пошевелиться, ожидая лишь разрешения Азирафеля, который медленно кивнул.
– Да, – прошептал он.
Азирафель смотрел на него потемневшими глазами с отяжелевшими веками, когда Кроули прижался поцелуем к его животу, к мягкой шерсти бежевого свитера, и проложил дорожку из поцелуев к поясу. Пальцы Кроули работали над пуговицами, просовывая их в отверстия по одной, медленно и осторожно, раздвигая шерстяную ткань и обнажая белое хлопковое белье.
Раньше, когда Кроули занимался этим с другими мужчинами, все происходило быстро и неистово: ногти скребли кожу в отчаянной попытке как можно быстрее отодвинуть одежду в сторону. Так было всегда, но тоненький голосок на задворках сознания Кроули подсказывал ему, что на этот раз не нужно спешить, медленно смакуя удовольствие. Азирафель не походил ни на кого из тех, с кем Кроули был раньше, – он был особенным, совершенным, и Кроули хотел, чтобы его лицо навсегда запечатлелось в его памяти.
Член Азирафеля заметно выпирал на фоне белого хлопкового белья, и рот Кроули наполнился слюной в предвкушении. Он нежно поцеловал его и увидел, как Азирафель запрокинул голову на полку книжного шкафа из красного дерева, приоткрыв рот в сладостном выдохе. Кроули провел губами по всей длине, наслаждаясь ощущением прохладного хлопка на своей коже и упругостью плоти Азирафеля под ней. Он отчаянно хотел взять его в рот; его собственный член пульсировал от желания, когда он осторожно отодвинул белье в сторону.
Твердая плоть гордо возвышалась над животом Азирафеля. Кроули опустил голову и прижался языком к головке, медленно проводя им по отверстию. На этот раз Азирафель даже не пытался подавить громкий и гортанный звук, сорвавшийся с его губ. Он отозвался в животе Кроули, и его собственный член засочился влагой в ответ. Он сделал это снова, и на этот раз Азирафель зарылся пальцами одной руки в волосы Кроули, а другой обхватил книжную полку на уровне головы.
Каскад первых изданий Оскара Уайльда полетел на пол, но Азирафеля это, похоже, не волновало: его бедра выгибались навстречу языку Кроули.
– О... да, – задыхался Азирафель, – вот так... именно так.
Кроули подчинился, не спеша проводя языком от кончика к основанию и обратно, кружа им вокруг налившейся головки, лизнув нежную уздечку и наслаждаясь каждым звуком, который издавал Азирафель, и тем, как его пальцы конвульсивно сжимали волосы Кроули.
Подняв взгляд, он обнаружил, что Азирафель все еще смотрит на него, впитывая все его действия. Он улыбнулся ему, и Кроули улыбнулся в ответ, а затем наклонил голову и взял в рот головку его члена. Улыбка превратилась в громкое оханье, и Азирафель выгнулся дугой, приподнял бедра и толкнул в рот Кроули.
Это было все, о чем Кроули когда-либо мечтал, – толстый и тяжелый член Азирафеля на его языке, растягивающий ему губы по мере того, как он брал его в рот. Кроули вдыхал мускусный аромат кожи Азирафеля, феромонов и розмаринового мыла, наслаждался соленым вкусом его шелковисто-гладкого члена. Это было божественно, и Кроули не мог остановить звуки наслаждения, доносящиеся из глубины его груди.
Он двигал губами вверх и вниз по стволу, водя языком по нижнему краю. Время от времени он останавливался на головке и долго посасывал ее, отчего Азирафель издавал низкий рык, переходящий в стон, когда рот Кроули снова скользил вниз.
– О, мой дорогой, – задыхаясь, шептал Азирафель, – мой милый мальчик... мой идеальный...
Кроули чувствовал, как его собственный стон вибрирует вокруг члена Азирафеля, – чувствовал, как его член увлажняет брюки, которые теперь были неудобно тесными и сковывающими. Кроули хотел бы заниматься этим вечно, хотя челюсть начинала болеть, кожа головы горела от ногтей Азирафеля, а напряжение в животе было настолько сильным, что это причиняло дискомфорт. Он чувствовал, как дрожат бедра Азирафеля под его руками, и понимал, как он близок к разрядке.
– Да... о, Кроули... о дааааа...
Он не хотел, чтобы все прекращалось, и в то же время отчаянно желал почувствовать, как Азирафель кончит, – желал ощутить вкус горьковато-соленого эякулята, пульсирующего в его горле. Он стоял на коленях, поклоняясь Азирафелю, и хотел причаститься.
– Кроули...
Азирафель достиг оргазма, когда имя Кроули сорвалось с его губ в срывающемся стоне, а толстые пальцы так сильно вцепились ему в волосы, что у него заслезились глаза. Язык залило восхитительной горячей жидкостью, и Кроули глотал каждую каплю, как святое вино.
Он задыхался и дрожал, когда поднимался вдоль тела Азирафеля, не обращая внимания на протестующие колени и боль в пояснице.
– О боже... – пробормотал Азирафель, когда Кроули прижался жаркими поцелуями к его скуле. Он просунул руку между ними и прижал ее к твердому члену Кроули поверх черной шерсти брюк. – Насколько ты близок?
Кроули зашипел от этого прикосновения, и его член запульсировал в предвкушении.
– Думаю, на грани, – с трудом выдавил он.
– Тогда иди сюда.
Поцеловав его, он провел языком между губами Кроули и ощутил собственный вкус на его языке, при этом ловко запустив руку под пояс брюк.
Радостно прозвеневший колокольчик над входом в магазин возвестил о чьем-то приходе. Все еще тяжело дыша, застигнутые врасплох любовники резко распахнули глаза и замерли на месте, когда голос незваного гостя позвал:
– Здравствуйте! Мистер Фелл, вы здесь?