Глава 15
23 мая 2024 г. в 00:00
Кроули неловко заерзал на заднем сиденье Воксхолла 39-го года выпуска: его ноги были слишком длинными, чтобы удобно разместиться за двумя передними сиденьями, которые в данный момент занимали Хастур и Лигур, раздраженно шипевшие при каждом движении в салоне. Его темные очки сползли набок, когда он скользил по заднему сиденью, и Кроули со вздохом осторожно поправил их. Это было странно – большую часть жизни он скрывал глаза от мира за темными очками, но в последние несколько недель надевал их все реже и реже, постепенно опуская свои стены и барьеры. Говорят, что глаза – зеркало души, и Кроули позволил себе полностью обнажить их перед одним замечательным человеком. Теперь он снова скрывал их, вернув темные очки на место.
Прошла почти неделя с тех пор, как Кроули покинул магазин Азирафеля – почти неделя с тех пор, как он в пьяном виде постучал в дверь Визл и излил душу своей коллеге, рассказав, как бесповоротно влюбился в книготорговца из Сохо, в которого она запретила ему влюбляться. Со временем легче не становилось – он ужасно скучал по Азирафелю, по привычному распорядку дня, по их разговорам и шуткам, по поцелуям, по теплым рукам на коже и толстым пальцам в волосах, по тому, как он обхватывал ногами бедра Азирафеля и притягивал его к себе под желтым пуховым одеялом.
Невероятно, как сильно он скучал по тому, чем обладал всего одни сутки.
Проснувшись тем утром под теплым одеялом, Кроули увидел, что над ним стоит блондинка в униформе медсестры, держа в руках чашку дымящегося кофе и стакан воды с двумя таблетками «Алка-Зельцер». Кроули был очень благодарен Вайолет, которая сидела с ним, пока он лечил похмелье, и слушала его рассказы об Азирафеле и их неудачно сложившемся романе, казалось, часами. В отличие от Визл, Вайолет была невероятно отзывчива и успокаивала Кроули добрыми словами и кофе.
Черт бы его побрал, но Кроули нравилась Вайолет – ее доброта и участие напомнили ему Азирафеля, и он позавидовал женщине, которая за считанные секунды могла превратить Визл из жесткой и пугающей в мягкую. В итоге он покинул квартиру Визл, чувствуя себя уже не так похмельно, и неохотно пообещал Вайолет, что скоро придет к ней на ужин, хотя у него было ощущение, что Визл может убить его, если он действительно заявится.
Когда Визл объявила, что Кроули будет некоторое время работать с Хастуром и Лигуром, пока они с Дагон будут присматривать за Азирафелем, все в отделе сначала немного растерялись. Дагон была очень обеспокоена тем, что Кроули и Азирафель рассорились, и Визл позволила ей поверить в это, заявив, что смена обстановки пойдет им на пользу и что Кроули скоро придет в норму.
Кроули терпеть этого не мог.
Хастур и Лигур проводили все дни в одном и том же режиме – сидели в неприметном сером Воксхолле и наблюдали за квартирой Хармони, пока нацист не уезжал, а затем следили за ним, пока он выполнял различные повседневные дела, а потом возвращался обратно в квартиру. Это было скучно и утомительно, и Кроули чувствовал себя так, словно у него по коже ползают насекомые; ему отчаянно хотелось двигаться, заняться чем-нибудь активным. Он никогда не умел таиться, как Лигур и Хастур; ему никогда не нравилось просто сидеть и ждать. Он еще больше жаждал вернуться к Азирафелю, потому что даже когда они были вдвоем в книжном магазине, жизнь была гораздо более захватывающей, чем в этой неудобной машине с жуткой парочкой.
Кроули снова поерзал и перекатился на спину, вытянув ноги над собой и уперевшись ступнями в мягкий войлок крыши. Лигур издал низкий рык, как разъяренный пес.
– Клянусь Сатаной, если не будешь сидеть спокойно, я тебе рожу расквашу, – пробормотал он.
– Прошу прощения, – вздохнул Кроули, – просто здесь так тесно. Я по-прежнему считаю, что мой Бентли был бы более удобен для слежки.
– Пафосный ублюдок, – проворчал Хастур. – Эта машина слишком узнаваема, Кроули, и ты прекрасно это знаешь.
Кроули снова вздохнул и поборол желание поерзать. Конечно, простенький серый Воксхолл 12 был неприметен и легко вписывался в ограниченное движение Лондона военного времени, но за неделю торчания на заднем сиденье у Кроули разболелись места, о существовании которых он даже не подозревал, и уж точно ему никогда бы не пришлось так мучиться в собственной машине. Он не понимал, как Хастур и Лигур могут вот так таиться изо дня в день, просто наблюдая и выжидая. Кроули жаждал хоть немного острых ощущений.
Они наконец появились чуть больше часа спустя в виде мальчишки-телеграфиста на велосипеде. Кроули долго сопротивлялся желанию снова поерзать, чтобы не получить по лицу, но в итоге дискомфорт в спине и ногах стал слишком сильным, и он снова выпрямился. Не обращая внимания на убийственный взгляд, брошенный на него Лигуром через плечо, Кроули заметил молодого посыльного, когда тот проехал на велосипеде перед Воксхоллом, выехал на тротуар и, опустив велосипед на землю, резко постучал в дверь квартиры Хармони.
– Привет, – пробормотал Кроули, кивнув головой в сторону юноши, которому на вид было лет пятнадцать, – это нормально?
Хастур и Лигур почти синхронно выпрямились на своих местах и проследили за взглядом Кроули.
– Телеграмма? – спросил Хастур. – Нет... это не совсем обычное дело. За последние шесть недель он получил одну или две, не больше.
Лигур покачал головой в знак согласия, а Кроули усмехнулся про себя.
– Что ж... это интересно.
Они наблюдали, как Хармони открыл входную дверь, взял конверт у мальчика-телеграфиста, дал ему чаевые и скрылся в доме, быстро окинув улицу взглядом.
– Вы когда-нибудь читали их? – спросил Кроули, когда дверь снова закрылась за Хармони.
Хастур повернулся к нему и нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду: вы когда-нибудь проникали в квартиру и читали его телеграммы, когда его там не было?
Лигур повернулся на своем месте и уставился на Кроули с таким же удивлением, как и Хастур, словно Кроули сходу придумал нечто поистине революционное.
– Нет, – задумчиво пробормотал Лигур, – мы никогда об этом не думали.
Ухмылка Кроули стала только шире.
– Хорошо, что у вас есть я, – весело ответил он.
Хастур и Лигур были хорошими агентами, но лишенными воображения, что несколько ограничивало их возможности. Кроули, напротив, воображения было не занимать, и он почти целую неделю не давал ему воли в машине с этими двумя. Было приятно снова почувствовать эту искорку воодушевления.
Хармони появился через пять минут в пальто и шляпе, бодрым шагом пересек дорогу и направился вниз по улице, не обращая внимания на трех агентов разведки, наблюдавших за ним из серого Воксхолла. Кроули похлопал Лигура по плечу.
– Лигур, ты следуешь за Хармони, Хастур, ты идешь со мной.
– Куда? – удивленно спросил Хастур.
Кроули, который уже почти вышел из машины, обернулся к Хастуру, с трудом удержавшись от желания вздохнуть.
– Внутрь, – уточнил он. – Мы собираемся поискать эту телеграмму.
– А что, если он забрал ее с собой?
– Мы этого не узнаем, пока не поищем, – отозвался Кроули через плечо, выходя из машины и закрывая за собой дверь.
Боже, как приятно было встать и размять ноги. Адреналин забурлил в его венах, когда он поспешил через дорогу к квартире Хармони, лишь мельком проверив, идет ли за ним Хастур, прежде чем достать из кармана пиджака отмычку. С внезапной болью в груди он вспомнил, как проделал этот трюк с дверью черного хода книжного магазина Азирафеля, прежде чем тот подарил ему ключ. Ключ все еще был у Кроули, хотя он и не пользовался им с той ночи, когда они договорились приостановить свои зарождающиеся отношения.
Замок открылся в считанные секунды, и Кроули, подавив депрессивные мысли, пропустил Хастура внутрь квартиры и закрыл за ними дверь, полагая, что Лигур уже преследует Хармони.
Маленькая квартира на первом этаже дома в Уайтчепеле не представляла собой ничего примечательного. Здесь не было ни свастик, ни портретов Гитлера на стенах, ни нацистских эмблем или пропаганды – абсолютно ничего, что могло бы выдать тот факт, что Хармони – нацистский шпион. Конечно, ничего из этого тут быть и не могло – ни один шпион хотя бы с крупицами мозга не стал бы так откровенно украшать свою конспиративную квартиру. На самом деле она вообще никак не была украшена.
Кроули обвел комнату взглядом – единственными предметами мебели были кресло и журнальный столик, заваленный старыми газетами. У стены стоял холодный электрический обогреватель, и в комнате витал слабый запах сырости и плесени. Очевидно, Хармони не планировал оставаться здесь достаточно долго, чтобы сделать обстановку более уютной.
– Здесь, наверное, газеты за два месяца, – пробормотал Хастур, поднимая пару газет с верха стопки и просматривая заголовки.
– Наверное, они общаются через объявления, – тихо ответил Кроули, которому не понравилось, как его голос отражается от голых кирпичных стен.
Хастур нахмурился.
– Если так, то почему ему вдруг послали телеграмму?
Кроули еще раз осмотрел комнату и, не найдя больше ничего интересного, направился в сторону кухни.
– Это, мой уважаемый коллега, – пробормотал он, – отличный вопрос.
Кухня была обставлена так же скудно, как и гостиная: стол с единственным стулом, одна чашка, одна тарелка и одна вилка. На столе лежал вскрытый конверт, а рядом с ним – пожелтевший листок с телеграммой, украшенный маркой Королевской почты.
– Нашел, – обратился Кроули к Хастуру, наклонившись ближе к столу, чтобы рассмотреть ее.
Хармони, похоже, покинул квартиру в спешке всего через несколько минут после получения телеграммы. Кроули осмотрел поверхность стола и телеграмму, запоминая расположение и ища любые волоски или следы, которые могли бы предупредить Хармони о том, что его собственность трогали в его отсутствие. К счастью, оказалось, что он слишком торопился, чтобы принять меры предосторожности.
Каким бы ни было содержание этой телеграммы, оно было достаточно важным, чтобы потребовать немедленного ответа.
Позади него появился Хастур, заглянувший в телеграмму через плечо Кроули.
– Что там написано?
Кроули нахмурился и опустил темные очки на кончик носа, чтобы получше рассмотреть.
– Ничего, – ответил он. – Это полная тарабарщина.
В телеграмме было несколько коротких предложений, и ни одно из них не имело смысла; речь шла о золотых рыбках и рынках.
– Какой-то код? – спросил Хастур.
– Должно быть, – пробормотал Кроули, – но я ничего подобного раньше не использовал. Нужно отнести текст Дагон – у тебя есть записная книжка?
Хастур утвердительно хмыкнул и, покопавшись в кармане своего бежевого макинтоша, извлек потрепанную черную записную книжку и огрызок графитового карандаша. Кроули быстро записал случайные слова в той же последовательности, в какой они были написаны в телеграмме, и заставил Хастура дважды перечитать ее ему, пока не убедился, что все правильно.
– Давай вернемся в офис и отнесем это Дагон, – сказал он, передавая блокнот Хастуру.
Дагон была одним из лучших взломщиков кодов, которых Кроули знал. Если кто-то и мог разобрать, что зашифровано в этой телеграмме, то только она.
***
Азирафель сомневался, что его бизнес когда-либо был столь же успешен с самого момента открытия магазина в 23-м году.
Сохо был не самым подходящим местом для открытия книжного магазина в Лондоне. Большинство литературных магазинов находили приют в Блумсбери – фешенебельном и престижном районе рядом с Фицровией и Риджентс-парком, а далеко не в мрачном Сохо, где было больше притонов беззакония, чем книжных магазинов. Район постепенно благоустраивался: на смену менее привлекательным заведениям приходило все больше магазинов, поскольку многие из них почили в других районах Лондона в результате бомбежек. Дома и магазины становились все более благопристойными, и район понемногу очищался.
Азирафель не ожидал, что его бизнес будет построен на рядовых продажах. В течение последних восемнадцати лет большая часть его деловой активности происходила по телефону, в письмах или с помощью агентов, приезжавших по поручению клиента. Имея собственное состояние и стабильный доход от более богатых клиентов, он редко видел необходимость открывать свой магазин для широкой публики, ведь более традиционные жители Сохо были не из тех, кто ищет редкие и старинные книги.
Поэтому количество посетителей за последнюю неделю весьма удивило его, учитывая, что он открыл свои двери только для того, чтобы заполнить тихую пустоту, образовавшуюся после ухода Кроули.
Азирафель скучал по нему.
Даже если они не виделись каждый день, они общались; их обмен новостями чаще всего перерастал в полноценные разговоры по телефону, и Азирафель представлял себе Кроули, откинувшегося за своим столом точно так же, как за столом в задней комнате магазина: ноги закинуты на ближайшую поверхность, длинные конечности изящно раскинуты.
Нечто похожее Азирафель испытывал, когда Кроули провел неделю в Манчестере, выслеживая мистера Глозье, только на этот раз все было гораздо хуже, потому что теперь они знали друг друга гораздо ближе, чем несколько недель назад.
В глубине души Азирафель понимал, что они приняли правильное решение не продолжать свой зарождающийся роман до завершения операции «Соловей», и неважно, что это решение причиняло боль им обоим. Ему ненавистна была вся эта ситуация, и не проходило и минуты, чтобы Азирафель не хотел позвонить Кроули, умоляя его зайти в магазин, чтобы он мог обнять его стройную фигуру и прижать его к себе – чтобы он мог запустить пальцы в мягкие рыжие волосы и зацеловать до головокружения...
И именно поэтому Азирафель не звонил – он не знал, сможет ли сдержаться, если снова окажется рядом с Кроули.
Азирафель действовал на автопилоте, погружаясь в работу, чтобы не обращать внимания на душевную боль и тоску. Было около десяти утра, когда зазвонил телефон; его пронзительная трель прорезала тишину книжного магазина и заставила Азирафеля поспешить к нему.
– А.З. Фелл и Ко, – пробормотал он без особого энтузиазма.
– Мистер Фелл? – спросил незнакомый голос. – Я звоню из Управления государственных архивов, – продолжил незнакомец, – как я понимаю, несколько недель назад вы подали заявку на получение документов.
Азирафель навострил уши.
– Да, – сказал он с вновь возвращающимся энтузиазмом, – все верно.
Голос клерка на другом конце линии остался равнодушным – он говорил так, словно читал по сценарию.
– Я звоню, чтобы сообщить, что ваши записи здесь и вы можете с ними ознакомиться.
– Отлично! – восторженно воскликнул Азирафель. – Я скоро буду! Спасибо!
Клерк формально попрощался с ним, словно ему уже наскучил разговор, и Азирафель положил трубку на место, охваченный волнением.
Нацисты отчаянно хотели заполучить книгу «Прекрасные и точные пророчества Агнессы Псих» – книгу, тираж которой был практически уничтожен, за исключением одного экземпляра, по слухам, переданного дочери и зятю Агнессы после ее смерти. Азирафель уже проверил архивы Билтона и Скаггса и убедился, что ни одна копия не уцелела после их чистки, поэтому он решил разыскать потомков Агнессы. Было маловероятно, что книга вообще пережила последние триста пятьдесят лет, но Азирафель был не из тех, кто легко сдается. Он не признает поражения, пока сами потомки Агнессы не сообщат ему, что книги не существует.
Менее чем через час Азирафель уже спешил по Ченсери-лейн к зданию Государственного архива, неся в руках саквояж, набитый бумагами и письменными принадлежностями. Он узнал клерка, с которой общался в свой прошлый визит туда.
– Доброе утро, моя дорогая, – тепло поприветствовал он ее. – Сегодня утром мне позвонили и сообщили о документах для ознакомления.
Клерк растерянно моргнула и затем протянула ему пачку бланков. Азирафель поборол желание вздохнуть и, подивившись про себя тому, что в последнее время все требует столько бумажной работы, послушно подписал их и поставил дату. Его провели в комнату, где за длинными скамьями с яркими лампами несколько человек молча просматривали документы. Азирафель выбрал место и терпеливо сидел, пока ему выносили документы – книги и рулоны свидетельств о рождении, смерти и браке, а также отчеты о переписи населения за триста пятьдесят лет. Их было так много!
– Прошу прощения, – тихо сказал Азирафель клерку, которая собралась уходить, –но я и не подозревал, что документов будет так много.
Она окинула его пустым взглядом.
– Вы просили все, что касается Агнессы Псих, – оно перед вами.
Азирафель полагал, что она права, но Псих – не самая распространенная английская фамилия. Конечно, у нее не может быть так много потомков под этой фамилией.
– Понятно, – пробормотал он.
– Вам понадобятся перчатки... – начала было клерк, но Азирафель прервал с ее вежливой улыбкой.
– Ах да, я принес свои, дорогая, – ответил Азирафель, доставая из саквояжа пару белых хлопчатобумажных перчаток.
Клерк равнодушно отвернулась и ушла, позволяя ему приступить к изучению бумаг.
Через несколько секунд выяснилось, что он ужасно ошибся с количеством потомков. Когда он просмотрел ранние записи семнадцатого века, стало ясно, что Агнесса Псих была последней представительницей своей фамилии; ее дочь Виртуэ вышла замуж за человека по имени Джон Гаджет. Похоже, Гаджеты отличались исключительной плодовитостью, потому что вскоре Азирафель заполнил несколько страниц их генеалогическим древом, охватывающим триста лет.
Это был кропотливый процесс, занявший несколько часов; аккуратным, ровным почерком Азирафель подробно описал все ветви семьи Гаджетов, а затем выполнил процедуру исключения.
Если книга вообще существовала и хранилась в семье, Азирафель предположил, что она переходила к старшему ребенку в каждом поколении. Несколько старших членов семьи либо умирали в младенчестве, либо оставались бездетными, и тогда Азирафелю приходилось переходить к новой ветви и прослеживать потомков по этой линии. Азирафель был настолько поглощен своей задачей, что проработал весь обед и послеобеденный чай; его желудок даже не жаловался, когда он перелистывал документы, пока небо за окном не начало темнеть и колокол не прозвонил пятнадцать минут до закрытия.
Азирафель с триумфом подчеркнул имя, которое только что скопировал из переписи 1939 года, – мистер А. Гаджет из Тадфилда, Оксфордшир: каменщик, женат, один ребенок. Вот оно, подумал он. Он просидел в архиве почти семь часов, и вот плод его труда – наиболее вероятный потомок, у которого есть книга Агнессы. Азирафель тщательно высушил чернила и с волнением собрал свои вещи.
Он не ожидал, что зайдет так далеко, когда несколько недель назад подавал запрос, будучи почти уверенным, что поиски потомков Агнессы Псих окажутся бесплодным предприятием, и все же теперь «Прекрасные и точные пророчества» казались на расстоянии вытянутой руки.
Азирафель вышел из Государственного архива и поспешил вниз по ступенькам, направляясь по Ченсери-лейн к ближайшей красной телефонной будке. Эйдетическая память подсказала ему номер, и, даже не задумываясь, он поднял трубку и продиктовал его оператору, доставая из кармана мелочь, чтобы заплатить за звонок, чувствуя, как сердце гулко стучит в груди.
– А.Д. Инвестигейшнс, – прозвучало фальшиво-знойное приветствие. Азирафель сунул монету в щель.
– Мисс Дагон! – восторженно воскликнул он.
Знойный тон сразу же пропал, став глубоким и куда более естественным.
– Мистер Фелл! – радостно ответила она. – Все в порядке? Еще не время сверяться.
Всю прошлую неделю куратором Азирафелем была мисс Дагон, и в основном он звонил дважды в день и произносил кучу кодовых слов, которые доказывали, что он в полном порядке и не находится под принуждением. Он делал то же самое в течение недели, когда Кроули был в Манчестере, и ему стало нравиться разговаривать с мисс Дагон в отсутствие Кроули. Ни одна из их бесед не была глубокой, но она, казалось, искренне интересовалась им и его самочувствием.
– В полном порядке, моя дорогая, – ответил Азирафель. – Кроули случайно не там?
На том конце провода возникла небольшая пауза, прежде чем она заговорила снова, и на этот раз голос ее звучал почти весело.
– Да, он здесь...
Азирафель услышал тихий разговор и шарканье на другом конце, прежде чем Кроули ответил:
– Азирафель?
При звуке его мягкого голоса сердце Азирафеля забилось быстрее. О, казалось, он целую вечность не слышал его, но он по-прежнему звучал так же чудесно, как ему помнилось. Нащупав нервными пальцами гладкий бархат пуговиц жилета в попытке успокоиться, Азирафель сделал глубокий вдох.
– Кроули, – выдохнул он. – Кажется, я нашел Агнессу Псих.
***
Кроули с Хастуром доехали на метро от Уайтчепела до Эмбэнкмента и прошли пешком небольшое расстояние от станции до маленького подвального офиса Отдела Эйч в Уайтхолле. Лигур, что неудивительно, опередил их на Воксхолле, который он припарковал на улице, и разговаривал с Дагон, когда они вошли.
– Куда он пошел? – спросил Кроули у Лигура, закрывая за Хастуром дверь.
– На почту, – ответил Лигур, доставая из кармана пальто записную книжку. – Он отправил телеграмму в Манчестер; клерк дал мне копию в обмен на десять шиллингов.
– Приятно встречать честных людей в лондонских почтовых отделениях, – пробормотала Дагон, забирая у Лигура блокнот и просматривая скопированную телеграмму.
Кроули присел на край стола и нахмурился.
– Телеграмма, которую мы нашли в квартире Хармони, была тарабарщиной, – пробормотал он, наблюдая, как Дагон записывает несколько ключевых слов на свежей бумаге карандашом, который она достала из своего аккуратного шиньона. – Как выглядит ответ?
Дагон протянула руку, и Хастур передал ей свой блокнот с копией оригинальной телеграммы. Ее бледные глаза заплясали по страницам, когда она сравнивала их, закусив нижнюю губу.
– Это простая замена слов, – ответила она. – Видите, в первой телеграмме Глозье говорит: «За нами золотая рыбка. Пришлось везти на рынок. Буду в ноже». Он явно имеет в виду не золотую рыбку и не рынок...
– Очевидно... – пробормотал Хастур. Дагон проигнорировала его и нахмурилась.
– В начале обеих телеграмм есть серия цифр – это должна быть ссылка. Это либо книга, либо...
– Газета? – предположил Кроули.
Дагон просияла.
– Возможно, – сказала она. – У нас есть дата, а остальные цифры – это страница и строка.
Лигур встал.
– Пойду принесу газету, – вздохнул он. – Какую?
– Национальную, – ответила Дагон. – Она должна продаваться и в Манчестере, и здесь, в Лондоне.
Кроули вспомнил скудную гостиную Хармони и стопку газет на кофейном столике.
– Попробуй «Обсервер», – сказал он Лигуру. – Все газеты в квартире были «Обсервер».
Дагон не потребовалось много времени, чтобы взломать шифр, когда у нее появились нужные инструменты. Всех их учили основам взлома кодов, но Дагон была гением в этой области, и Кроули не переставал поражаться скорости и легкости, с которой она решала подобные задачи. Ее карандаш яростно летал над бумагой, пока она подбирала ключевые слова в газете и менее чем за десять минут взломала сначала телеграмму Глозье, а затем ответ Хармони.
– Готово! – триумфально объявила она, протягивая Кроули готовый материал через стол.
В сообщении Глозье говорилось: «За мной следят. Пришлось действовать быстро. Буду на связи».
Кроули нахмурился.
– Черт побери, – ответил он. – Кто бы ни следил за ним в Манчестере, он был небрежен – нам нужно связаться с ними и сказать, чтобы они немедленно сменили команду, пока он не исчез. Мы не можем позволить себе потерять его сейчас, когда так близки к завершению.
Азирафелю осталось достать две книги, и одна из них, скорее всего, была отвлекающим маневром. Шанс найти существующий экземпляр «Прекрасных и точных пророчеств Агнессы Псих» был настолько мал, что они скорее отыскали бы иголку в стоге сена, так что оставалось найти только Отвелла Биннса. Все это окажется бессмысленным, если Глозье исчезнет прежде, чем его успеют арестовать.
– Что насчет ответа Хармони? – спросил Лигур, вставая, чтобы найти в картотеке данные о манчестерском отделении.
Дагон осторожно помахала листком бумаги.
– Он велит Глозье сидеть тихо. Похоже, они разрабатывают план, как переправить его в Лондон.
Кроули кивнул.
– Похоже, нам придется связаться с Архангелом, – неохотно пробормотал он. – Они могут попытаться использовать должность Монтгомери в СРС, чтобы сделать ему поддельные документы, так что им придется следить за ней денно и нощно и делать все возможное, чтобы ничего не попало к Глозье, пока мы не будем готовы арестовать его.
Как бы сильно он ни недолюбливал брата Азирафеля, Кроули приходилось признать, что его возможности ограничены. Гэбриэль Фелл мог сделать гораздо больше для сдерживания Монтгомери внутри СРС, чем любой из Отдела Эйч за ее пределами. Им нужно было использовать все имеющиеся в их распоряжении ресурсы, и, к сожалению, если это означало использование говнюка-братца Азирафеля, то именно так им и придется поступить, нравится это Кроули или нет.
Он занялся бумагами и не обратил внимания ни на телефонный звонок, ни на нелепый секретарский голос Дагон, пока она не произнесла имя Азирафеля.
– Мистер Фелл! – бодро ответила Дагон. – Все в порядке? Еще не время сверяться.
Кроули немедленно прекратил работу и перевел взгляд на Дагон, которая, в свою очередь, обратила на него свои бледные глаза, слушая Азирафеля на другом конце линии.
– Фелл хочет поговорить с тобой, – тихо пробормотала она, и Кроули кивнул. – Да, он здесь... – уже громче произнесла Дагон.
Она усмехнулась, когда Кроули обогнул стол и протянул руку к телефону.
– Я думала, вы двое не разговариваете, – прошептала она.
– Я этого не говорил, – пробормотал Кроули, забирая у нее трубку и не обращая внимания на ее понимающую ухмылку. – Азирафель?
– Кроули, – выдохнул Азирафель, словно запыхавшись. – Кажется, я нашел Агнессу Псих.
При звуке голоса Азирафель в животе Кроули запорхали бабочки, сердце затрепетало в груди. Казалось, он сто лет не слышал его голоса, который теперь вызвал у него головокружение.
– Правда? – спросил он, чувствуя, что у него перехватило дыхание, как и у Азирафеля.
– Да, – взволнованно ответил Азирафель. – Несколько недель назад я запросил определенные документы в Государственном архиве, чтобы попробовать разыскать потомков Агнессы Псих, и, Кроули... кажется, я их нашел. В деревне под названием Тадфилд в Оксфордшире живет некий мистер Гаджет, у которого, похоже, эта книга есть.
Кроули улыбнулся волнению Азирафеля. Он представил, как тот стоит с прижатым к уху телефоном, поигрывая потертыми пуговицами на жилете.
– Это замечательно, ангел, – ответил Кроули.
– Да! – воодушевился Азирафель. – Мы должны отправиться туда как можно скорее.
– Мы? – повторил Кроули.
– Конечно! – ответил Азирафель. – Мы начали это путешествие вместе, дорогой, и будет правильно, если мы доведем его до конца.
Кроули почувствовал, как по телу разливается тепло. Боже, как он скучал по Азирафелю – скучал по тому, чтобы быть рядом, проводить с ним время. За последнюю неделю они дали друг другу возможность отдышаться, исцелиться и смириться с тем, что развитие их отношений приостановлено до ареста нацистов, но Кроули страстно желал снова быть с ним.
– Хорошо, – пробормотал он. – Значит, Тадфилд.
Положив трубку, он поднял голову и увидел, что Дагон, Хастур и Лигур смотрят на него с одинаковыми идиотскими ухмылками на лицах.
– Помирились, значит? – весело спросила Дагон.
Кроули почувствовал, что щеки стали горячими.
– Заткнись, – пробормотал он.