Strange Harmony

– – – Казуи чуть покачивает головой, до сих пор не веря собственным глазам. Поэтому он решает их закрыть. Он был на середине реплики, когда Шидо его прервал — на полпути к абсолютному самоунижению. Ему не хотелось, чтобы из-за него атмосфера стала такой мрачной. Всё началось с безобидной насмешки над самим собой, но в какой-то момент она постепенно превратилась в жалостливое откровение, и он, к своему крайнему стыду, даже обронил несколько слезинок. Именно признание, что он больше не надеется когда-либо снова вступить с кем-то в отношения, добило его. Конечно, в глубине души он знает, что всё равно не заслуживает никаких отношений после того, как настолько облажался в предыдущих. Но всё равно больно. Он скучает по стольким вещам, которые были частью его семейной жизни, даже несмотря на то, каким грандиозным спектаклем она была. Даже по незначительным вещам, вроде… Шидо кладёт ладонь ему на щёку и притягивает ближе, углубляя поцелуй, и сердце Казуи колотится так сильно, что, кажется, вот-вот вырвется из груди. Он инстинктивно накрывает руку Шидо, нежно касающуюся его лица, своей собственной, но больше не может двинуться ни на миллиметр, застывает на месте, словно одно неосторожное движение может разрушить эту невероятную фантазию, которую он наверняка сам себе и придумал. Ведь не может быть… Не может такого быть, чтобы Шидо сделал нечто подобное. Но он это делает. Шидо останавливается, отстраняется, оценивая реакцию Казуи; а тот смотрит на него в изумлении, отчаянно краснея. — Чт-что? — выдавливает Казуи напряжённым голосом, всё ещё не отошедшим от эмоционального всплеска. Он неверяще качает головой. — Ты..?! Шидо хмурится: его лицо выглядит непривычно выразительным. — Я… Извини, не знаю, что на меня нашло. Я просто… хотел дать тебе понять, что тебя есть за что любить. Что тебе не обязательно ограждать себя от чувств. Я не хочу, чтобы с тобой так было… Прости. Казуи кажется, что его лицо пылает, но это… приятно. Он рассеянно касается губ, будто пытаясь найти место поцелуя. Как будто можно это сделать на ощупь. Он приказывает себе успокоиться и взять себя в руки, но все его попытки немедленно терпят неудачу из-за того, насколько Шидо всё ещё близко к нему, насколько уверенным, но мягким взглядом он на него смотрит. До сих пор загадка, чёрт тебя дери. Казуи выдыхает с сухим смешком — тревожнее некуда. — Я такой… такой жалкий. Я, наверное, выгляжу как придурок… -звини, — бормочет он, смахивая последние слезинки. — Просто, ну… Ты ко мне… что-то чувствуешь? Я… Я не понимаю, то есть… Боже, это очевидно, наверное, но я… Шидо… Шидо-кун, ты так сильно мне нравишься. Казуи чувствует, как в животе завязывается неприятный узел из-за того, что он только что признался в этом вслух. Но ещё это… захватывающе. Он снова смотрит на Шидо, пытаясь прочитать его реакцию, но тот как всегда нечитаем — не считая чуть нахмуренных бровей. Ох… Но уже поздно останавливаться. Казуи больше не может молчать. Он отводит взгляд, и его едва не передёргивает от стыда — настолько страдальчески звучит его голос, когда он снова начинает говорить. — Ты уже очень давно мне нравишься, но… Я не мог понять, что ты ко мне чувствуешь. Он заставляет себя посмотреть Шидо в глаза, невзирая на пучину ужаса внутри, не уверенный, что ожидает увидеть. Но Шидо не сердится. На его лице нет отвращения. Кажется, он даже.. рад, что Казуи говорит откровенно? Казуи чувствует, словно вот-вот снова расплачется. Шидо замирает, и выражение его лица мрачнеет, когда он о чём-то вспоминает. — Я… Прости, Мукухара-сан. Я просто… Я и сам не знаю, что я чувствую. Мне кажется, я просто… хотел, чтобы тебе стало лучше, — он морщится. — Извини, я зря это сделал. Не знаю, о чём я только думал. Шидо смотрит на него виновато. От Казуи не укрывается то, как нервно он сжимает собственное запястье, практически впиваясь в него с такой силой, что если бы не ткань, защищающая кожу, на руке бы точно остались следы. Казуи хочет, чтобы он перестал, чтобы не поранился, но он не знает, как об этом сказать. Казуи довольствуется тем, что приободряет его, хотя тот факт, что Шидо не уверен в собственных чувствах, отзывается внутри болезненным уколом. В своих-то Казуи уверен больше, чем был уверен когда-либо в чём угодно в своей жизни. Но он скорее умрёт, чем всё разрушит. На большее он не мог и надеяться. — Всё в порядке, Шидо-кун. Я ничего от тебя не жду. Я… благодарен. Шидо кажется удивлённым, но, слава богу, разжимает пальцы на собственном запястье, словно сам только заметил, как сильно стиснул его. — Значит… мы остаёмся друзьями? — спрашивает Шидо чуть сбивчиво. Он с неловким смешком протягивает вперёд руку, молча предлагая примирение. Казуи принимает его предложение с неуместным трепетом. Они… держатся за руки. От этого чувства в груди у Казуи распускается что-то тёплое; и он едва не подскакивает на месте, когда Шидо сжимает его ладонь в жесте, напоминающем заботу. — К-конечно, — слёзы всё же наворачиваются на глаза, как бы Казуи ни старался их сдержать. Он тоже смеётся, на этот раз более искренне. — Я… буду только рад. Он тоже слегка неуверенно сжимает руку Шидо, с трудом веря, что может это сделать. Тот держит крепко, осторожно поглаживая ладонь Казуи большим пальцем и мягко улыбаясь ему. От этого у Казуи слегка кружится голова, но это очень, очень приятно.