Охотница на Шезму

В голове набатом снова и снова вторилась фраза: «Привет, маленькая госпожа» Эвтида отказывалась принимать за действительность то, что с ней происходит. Она ночами искала этого человека, позабыв о том, что такое полноценный отдых. И вот он перед ней, стоит и насмехается над её растерянным видом. Охотнице хотелось наброситься на него, разорвать в клочья и вернуть себе то, что он у нее отнял. Знал ли Амен, как важен медальон для Эвтиды? Едва ли он вообще об этом задумывался. — Знакомься, Эва… Растерянный Тизиан хотел дотронуться ее плеча, чтобы хоть чуть-чуть унять волнение и не довести её до греха, но Эвтида решительно пихнула его локтем и встала из-за стола. — Насмехаться надо мной вздумали! Вы, двое! Букет из негативных эмоций хлестнул охотницу по лицу, когда она увидела свой шнурок с соколом-медальоном, намотанный на запястье негодяя. Её глаза забегали от образа к образу, ничего не замечая вокруг, она схватила Тизиана за шкирку и выволокла из таверны, привлекая взгляды недоумевающих посетителей. — Ты хоть понимаешь, кого притащил сюда? Он-черномаг! Этот человек своего же соратника сдал! — Эва… Словестная перепалка привлекала зевак, сидящих в таверне, они молча наблюдали за происходящим, отставив чашки в стороны. Амен вышел к охотникам, не желая больше пропускать все веселье. Он молча слушал и подмечал, как смешна эта малявка в своем негодовании, а затем решительно перевел ее внимание на себя, решив закончить представление: — Я стою перед тобой, Эвтида. Веди меня к эпистату и получишь свой медальон. Эва зыркнула на белого проходимца и выгнула бровь, скрестив руки на груди. Так просто? Она не понимала, отчаянный он или просто безумец. Нутро подсказывало, что что-то тут не чисто, она приказала Тизиану направлять Амена, а сама пошла следом. Эвтида предвкушала тот момент, когда расскажет Верховному эпистату обо всем. Тизиан шел впереди, переговариваясь с ненавистным Эвтидой черномагом. Охотнице было непонятно, почему этот человек до сих пор не в темнице, и хотя прямых доказательств о его принадлежности к Шезму не было, она была готова поклясться всеми Богами, что права, Амен - тот, кого стоит как минимум допросить. Эва шла, разглядывая внушительную фигуру, и размышляла, как в одном человеке может уместиться столько крайностей? Крайне большой, крайне напыщенный, крайне самоуверенный, крайне…привлекательный для того, кому стоило бы стиснуть руки на шее, лишая последнего вздоха. Эвтида не заметила, как они дошли до казармы. Оставив Амена в помещении для допросов под присмотром Тизиана, охотница направилась в кабинет отца. Она вошла в полной растерянности, ни один триклятый черномаг еще не приходил по своему желанию на встречу с собственной смертью. — Отец, я нашла человека, который украл мой кулон, — голос девушки был решительным, но что-то в интонации дочери насторожило Яхмоса. — Но? — он оторвал взгляд от папируса, внимательно слушая. — Он сам на меня вышел и изъявил желание, чтобы я привела его к тебе, — Эва пыталась унять волнение, но эти странные обстоятельства не давали покоя, ей казалось, что она делает что-то не так. — Что ж, веди. Дорога до застенка показалась Эвтиде слишком длинной и утомительной. Все её естество кричало о том, чтобы она развернулась и ушла прочь. Яхмос толкнул дверь и вошел в помещение первым, прошел вглубь и обернулся на дочь, недоумевая. — Так где этот человек? Эвтида вопросительно посмотрела на отца, быстро перемещая взгляд то на него, то на мужчин, сидевших напротив. — Амен, я ожидал, что ты прибудешь позже, но тем лучше. Нам есть, что обсудить. Она не ослышалась? Эвтида сорвалась с места к Амену и уперлась обеими руками о стену, нависая над ним. — Кто. Ты. Такой? — отчеканила каждое слово. Он лишь расставил ноги пошире и облокотился на спинку стула, переводя взгляд на эпистата. Яхмос мало что понимал из происходящего, но пожелал немедленно прояснить ситуацию, пока его дочь не сожрала Амена с потрохами, хотя он, кажется, был не против подобного представления. Более того, он на него рассчитывал. — Эвтида, Амен - предводитель одного из военизированных подразделений, расположенного на южных рубежах государства, и что бы у вас не произошло, я не по терплю неуважения к нему с твоей стороны. Слова отца прозвучали для Эвы как удар под дых. Амен был отнюдь не простым, чуйка у него была нечеловеческая на Шезму, а все потому, что рожден он был в семье, состоящих из двух черномагов разной направленности, будучи юношей он обучился черной магии у родителей; они были одержимы своим ремеслом и намеревались изменить положение таких, как они и устои государства, но амбиции погубили их обоих, оставив подростка на попечение Богов. Какое то время он брал заказы и скрывался, как прочие черномаги, пока ему не надоело поджимать хвост и бросаться наутек всякий раз, как охотники начинали патрулировать ночные улицы. Он занимался то тем, то этим, пока не нашел интересным сотрудничество с верховным эпистатом. Во время одного из восстаний Амен сам пришел к нему, выкладывая все, как есть. Тогда Яхмос его за малым не прикончил, оставив самонадеянному юноше пару шрамов, но по какой то причине дал ему шанс для искупления своей вины перед государством в обмен на черномагов, которых он должен был отыскать, используя свою чуйку. Один за другим черномаги оказывались в пыточной, восстание было подавлено и, сменив гнев на благосклонность, Верховный эпистат определил Амена в разведчики, чтобы тот набирался опыта. Последнего мало волновали дела государства, он делал свое дело и получал достойное жалование, но бывших черномагов не бывает, а это означало, что так или иначе он рисковал. Глаза охотницы округлились, ей казалось, что все это просто дурной сон. Какая дура. Мантия, звон монет, благодарная женщина. — Но я видела… Эпистат поднял ладонь, призывая к тишине. Он выслушал каждого по отдельности и настоял на том, чтобы оба забыли о произошедшем, ведь теперь им придется нести службу фараону вместе. Решив немного схитрить, Амен поспешил оправдать себя: — Яхмос, знать не знал, что Эвтида твоя дочь. «Лжец!» Конечно, он знал, он сразу все понял и поверил девчонке, когда она заявила, что дочь верховного эпистата. Чертовски привлекательная и забавная в своем убеждении, что она достойна звания предводителя отряда охотников. Наверняка многие охотники хотели бы оказаться в компании Эвтиды не только в качестве союзника, ее стройный стан, округлые бедра и смазливое личико делали свое дело, но Яхмос был для дочери сторожевым псом и не позволил бы никому к ней приблизиться. Амен завидел её в тени еще до того, как Латифа успела захлопнуть за ним дверь, но какой дурак станет лишать себя удовольствия поводить самоуверенную девчонку за нос? Он с упоением наблюдал за тем, как судорожно она бросилась на его поиски и увлекся настолько, что решил направить мальчишку-черномага прямо в её маленькие цепкие ручки с посланием, которое заставит её злиться еще больше. Она просчиталась, отправившись на охоту самостоятельно. Он просчитался, когда решил с ней поиграть. Не желая больше слышать ни единого слова из уст этого негодяя, Эвтида порывистым ветром вылетела из помещения и направилась на тренировочную площадку. Она была зла на Тизиана за то, что он не одернул её еще в таверне, зла на себя за то, что позволила какому-то проходимцу водить её за нос и выставить идиоткой перед отцом. Этот надменный вид, ехидная ухмылка…она всем телом ощущала желание вогнать Амену лезвие кинжала поглубже под ребра и провернуть. Просторное помещение озарялось тусклым светом факелов, расположившихся по его периметру. Эва любила это место всем сердцем, ведь только здесь ей удавалось усмирить свой пыл после многочисленных неудач на пути к тому, что она сейчас имеет. Только здесь она могла скорбеть о матери, лик которой даже не отложился в её воспоминаниях. Только здесь она могла дышать полной грудью, находясь в своей стихии. Охотница с остервенением метала холодное оружие снова и снова, попадая точно в цель, когда незнакомый клинок просвистел у нее над ухом, ударился о ее собственный и изменил его траекторию, отбрасывая куда-то в сторону. — Яхмос приказал тебе возвращаться домой. «Анубис тебя забери!» Эвтида обернулась, хлестнув саму себя волосами по лицу. Амен стоял у стойки с оружием, оперевшись о нее огромным плечом. — Сама разберусь, когда мне вернуться, — она прыснула, словно желчью, возвращаясь к прежнему занятию. Вместо деревянного столба девушка представила голову своего обидчика и метнула кинжал точно в цель. Она могла бы просто прикончить его одним движением, но руки были связаны словами, сказанными отцом. Какой строптивой бы не была охотница, приказы она выполняла беспрекословно. — Выбирай оружие, — голос Амена вновь нарушил тишину, — пустишь мою кровь и я уйду, но если нет, твой медальон так и останется на моем запястье. Огонек безумия блеснул в глазах Эвтиды и она поняла, что это её шанс, который глупо было бы упустить. — Хопеш. Амен взял серповидный меч у основания и бросил Эвтиде, а сам отдал предпочтение топору. Перехватив орудие поудобнее, охотница стала двигаться на противника, круговыми движениями разрезая воздух. Амен не нападал в ответ, лишь защищался, но в какой то момент остервенелая девчонка перехватила его руку внутренней стороной хопеша и быстрым движением вынырнула сзади противника, ударяя ногой в спину. Амен сделал выпад, желая удержать равновесие и обернулся, глядя в безумные глаза охотницы, он улыбнулся одним уголком губ, подмечая ее уровень подготовки. — Кто сказал, что поединок будет честным? — Эвтида выкрикнула, тяжело дыша. Она получила неслыханное удовольствие оттого, что ей удалось застать своего обидчика врасплох. Упиваясь собственной удачей, она двинулась к нему, вновь разя своим мечом воздух, подметив настрой девчонки, которая и не думала сдаваться, он одним резким движением выбил оружие из её рук. Эвтида попятилась назад, желая поскорее добраться до хопеша, но Амен в два шага настиг охотницу и пригвоздил к оружейной стойке, он схватил её руки, перекрестив запястья, и поднял над головой Эвы, не позволяя двинуться с места. Грудь девушки тяжело вздымалась, мелкая испарина проступила на лбу, а дыхание сбилось и хаотично напоминало о её незавидной участи. Она проиграла. Амен хмыкнул, не скрывая своего наслаждения от их близости и толкнулся в её бедра своими, позволяя почувствовать твердеющий член в штанах. — Кто сказал, что поединок будет честным?