Неукротимый: в чужой шкуре

             Вэй Усянь, Лань Ванцзи и Лань Сичэнь встретились с Цзинь Цзысюанем и А-Хуа в укромном уголке возле главного входа в Башню Кои.       - Где А-Яо? – сразу же спросил Лань Сичэнь, как только все они обменялись довольно небрежными приветствиями.       - В подземельях, - ответил Цзинь Цзысюань. - А-Хуа слышала, как мой двоюродный брат сказал, что, прежде чем его допрашивать, он собирается заставить всех гостей покинуть Башню Кои.       У Вэй Усяня не хватило духу сказать ему, что из-за его обеспокоенного хмурого взгляда красная точка между его бровей сморщилась.       - Ну что ж, время ещё есть! – вместо этого произнёс он с весёлой улыбкой. - Где шицзе?       - В наших комнатах. А почему…       - Потому что вы ещё не женаты! – заявил Вэй Усянь с ещё большей радостью и проглотил усмешку, когда красная точка на лбу Цзинь Цзысюаня исчезла, поглощённая залившим его румянцем.       - Я знаю это!       - Молодой господин Цзинь, пожалуйста, скажите мне честно: в каком состоянии А-Яо? – вновь вернул всех к волнующей его теме Лань Сичэнь.       - Я не видел его со свадебного банкета, Цзэу-цзюнь. Наши темницы находятся под землей, но его доставят на допрос… - Наследник Цзинь замолчал, увидев, как побледнел Лань Сичэнь, но потом всё же неуверенно продолжил: - Ну… в комнату для допросов. Я отведу вас троих туда. Рядом с допросной есть небольшая наблюдательная комната. Пойдёмте, здесь есть скрытый короткий путь, которым мы можем воспользоваться.              * * *       Цзинь Цзысюнь, очевидно, был эффективен, когда дело доходило до выпроваживания пьяных гостей из Башни Кои, потому что всего через полчаса обитатели комнаты наблюдения услышали, как отпирают двери допросной.       Цзинь Цзысюнь затащил Цзинь Гуанъяо внутрь и бросил его на пол. У последнего отсутствовала его привычная шапка. Волосы были растрёпаны, а запястья - связаны верёвкой.       - А-Яо! – сразу же вскрикнул Лань Сичэнь.       - Тише! – зашипел на него Вэй Усянь, хотя сам уже и активировал несколько звукоизолирующих талисманов.       Все четверо, включая Лань Ванцзи и Цзинь Цзысюаня, наблюдали за происходящим в глазки, специально для этого проделанные в стене, разделяющей две комнаты. Света в комнате для допросов было маловато. Факелов и светильников здесь почему-то и вовсе не было, единственное освещение – солнечный свет, льющийся из узких прямоугольных окон почти под самым потолком. Но его оказалось достаточно, чтобы они могли разглядеть лицо Цзинь Гуанъяо - белое и испуганное. Они также могли различить тёмные пятна на каменном полу, которые указывали на печальный исход для тех, кого приводили сюда раньше.       Цзинь Цзысюнь заставил Цзинь Гуанъяо встать на колени перед роскошным столом и креслом, и почти сразу дверь отворилась, и в комнату вплыл Цзинь Гуаншань. За главой семенила миловидная, чуть полноватая служанка, несущая большой, нагруженный едой поднос.       - Отец, я невиновен! – сразу же воскликнул Цзинь Гуанъяо.       Пройдя мимо него, Цзинь Гуаншань опустился в кресло, немного покрутился, устраиваясь поудобнее, и махнул рукой служанке. Девушка поставила поднос на стол и занялась приготовлением чая. Разожгла переносную плитку и поставила на неё небольшой чайник с водой.       - Я не твой отец! - холодно произнёс Цзинь Гуаншань.       - Но…       - Ты действовал за нашей спиной. Ты обманул меня и госпожу Цзинь.       - Я только помог устроить свадьбу…       - Ты заставил меня потерять лицо перед тремя другими великими Орденами и всеми нашими гостями.       - Но свадьба прошла гладко!       - Ты помог злому Старейшине Илина и превратил свадьбу моего сына в посмешище!       - Это только для того, чтобы гости не заподозрили…       - Не говоря уже о том, что в этом фарсе участвовал якобы праведный Ханьгуан-цзюнь!       - Но, отец, ты ведь…       - Не называй меня так!       - Глава Ордена, ты же не хочешь, чтобы Цзысюаня…       - Но хуже всего то, что Цзэу-цзюнь, Не Минцзюэ и даже Цзян Ваньинь были в этом замешаны! - Голос Гуаншаня перерос в крик: - И что ты можешь сказать по этому поводу?!       - Это не моя вина, - со слезами на глазах запротестовал Цзинь Гуанъяо, его округлившиеся от страха глаза бегали по сторонам, словно ища спасения.       - Жаль, что они уже отменили заклинания переноса, - продолжил Цзинь Гуаншань, прожигая сына презрительным взглядом.       - Действительно очень жаль, - прошипел Цзинь Цзысюнь и, схватив Цзинь Гуанъяо за волосы, намотал их на кулак.       - Ай! Но раз уже всё вернулось на круги своя… - попытался оправдаться тот, но замолчал, когда Цзинь Гуаншань стукнул кулаком по столу.       - Ты ожидаешь, что я закрою глаза и сделаю вид, что этого никогда не было?! – проревел глава, брызжа слюной. - Мой сын и А-Ли ещё не женаты, но все думают иначе! Мы не можем пригласить всех снова, чтобы они стали свидетелями ещё одной церемонии!       - Это не моя вина, - настаивал Цзинь Гуанъяо.       - Это так. Ни один из моих сыновей никогда бы меня так не предал!       - Но Цзысюань также знает…       - Не перекладывай вину на него! Он мой наследник, а ты… - Цзинь Гуаншань замолчал и пожал плечами. – Впрочем, чего можно ожидать от сына проститутки?       - Действительно чего? – подхватил Цзинь Цзысюнь. - Дядя, тебе не следовало приводить его в семью.       - Ах, ты прав, Цзысюнь.       - Конечно, я прав!       - Я просто подумал, что раз он сыграл значительную роль в кампании «Выстрел в Солнце»…              * * *       - Это так несправедливо, - пожаловался Вэй Усянь. - Цзинь Цзысюнь, должно быть, проболтался, что Павлин тоже в этом замешан.       - Но главе Ордена Цзинь всё ещё нужен наследник, - отметил Лань Ванцзи.       - Ох, Лань Чжань, ты как всегда, прав!       Лань Сичэнь ничего не сказал. Он выглядел готовым врезаться прямо в стену, его глаза блестели, а кулаки побелели.              * * *       Цзинь Гуанъяо знал, что ему всегда не везло. Но он никогда не думал, что всё может стать настолько плохо. Его сердцебиение гремело в ушах, и всё его тело дрожало, словно в ознобе. Он даже не чувствовал синяков на коленях, пульсации от ударов по рёбрам или грубой верёвки, врезающейся в его запястья.       Ну почему, если всё испортил Старейшина Илина, то расплачиваться должен он, Цзинь Гуанъяо? После того, как его затащили в подземелья, а потом в комнату для допросов, он не думал, что на этот раз его просто отругают. Всё будет намного, намного хуже.       Пока Цзинь Гуаншань и Цзинь Цзысюнь продолжали сочувствовать друг другу, Цзинь Гуанъяо заметил кое-что ещё. А-Хуа - он узнал служанку Цзян Яньли, хотя сейчас её волосы были уложены по-другому - обмахивала лицо веером, как будто на неё действовал спёртый воздух комнаты для допросов, а когда их взгляды встретились, указала на чайник, который держала в другой руке, и многозначительно кивнула ему, прежде чем продолжить неторопливо обмахивать лицо.       Сердце Цзинь Гуанъяо забилось так сильно, что он почти ожидал, что оно вылетит из его груди. Он вспомнил, как накануне привёл служанку в Зал Ароматов, чтобы та смогла отнести Цзян Яньли чайник со свежим чаем. Он вспомнил, как сказал ей, что они держат там дополнительные чайники всевозможных форм и размеров, чтобы удовлетворить прихоти Цзинь Гуаншаня…       - Тост! – закричал он почти до того, как осознал, что именно делает. - Батюшка, разрешите мне произнести за вас тост!       - Что? Зачем? - Цзинь Гуаншань выглядел искренне сбитым с толку.       Цзинь Гуанъяо попытался сглотнуть, несмотря на пересохшее горло.       - Спасибо за то, что приняли меня после кампании «Выстрел в Солнце»! - Его голос дрожал, но так даже лучше. – Я хочу ещё раз поблагодарить Вас за то, что Вы признал меня своим сыном.       - Дядя, не слушай его! - запротестовал Цзинь Цзысюнь, но тот от него попросту отмахнулся.       Покачав головой, Цзинь Гуаншань откинулся на спинку кресла и с интересом уставился на своего бастарда:       - Разве ты не слушал, Гуанъяо? Уже слишком поздно.       - Никогда не поздно!       Цзинь Гуаншань с деланным сочувствием покачал головой:       - Я не передумаю, но... произноси свой тост, если это так много для тебя значит.       А-Хуа быстро разлила чай, вернула чайник на плиту и, передав одну из чашек Цзинь Гуанъяо, нервно взглянула на Цзысюня. Её руки подрагивали, когда она взяла вторую чашку, из-за чего часть чая пролилась, но она лишь поморщилась. Наклонившись, А-Хуа вложила крошечную чашку в связанные руки Цзинь Гуанъяо и прошептала:       - Пей чай, как только закончишь тост. Он тоже должен его выпить.       Не дожидаясь ответа, служанка выпрямилась и отступила за спину Цзинь Гуаншаня.       - Ну, давай послушаем. Не тяни, - сказал Цзинь Гуаншань и взял свою чашку.       Цзинь Гуанъяо поднял руки, которые дрожали так сильно, что пролилось ещё больше чая.       - Тост за главу Ордена Цзинь. За Вашу долгую жизнь!       Цзинь Гуаншань кивнул с доброжелательной улыбкой и чуть смочил губы чаем.       Сердце Цзинь Гуанъяо всё ещё пыталось вырваться из груди. Он осушил чашку залпом и почувствовал знакомый привкус горечи чернил.       - Продолжай! - приказал Цзинь Гуаншань Цзысюню. Он ещё не допил чай.       Цзинь Гуанъяо перестал дышать. Капля пота стекла по его лбу и попала в глаз, но он не почувствовал жжения. Он смотрел на своего отца, а его уши ловили звуки неминуемой смерти, надвигающиеся позади него.       Мурашки по коже! Цзинь Цзысюнь медленно обнажает меч, а Цзинь Гуаншань спокойно наблюдает, как одного из его детей собираются казнить.       Пей чай.       Шарканье по камню обутых в сапоги ног приближалось. А-Хуа в ужасе наблюдала за происходящим, прижимая ко рту дрожащие руки.       Пей чай!       Цзинь Цзысюнь затаил дыхание, готовясь взмахнуть мечом с достаточной силой, чтобы снести человеку голову с плеч.       Пожалуйста, пей чай!       Зрелище того, как Цзинь Гуаншань опрокидывает свою чашку и проглатывает её содержимое, - это последнее, что увидел Цзинь Гуанъяо, прежде чем зажмуриться.